В ДВИЖЕНИИ

"Какая жестокая ирония - его оперируют в той же клинике, где не смогли спасти Кеннеди". Коннор гнал от себя отчаяние, скорбь, безнадёжность, но силы были явно неравны, и наползала чернота, чьё дыхание он отчётливо чувствовал. Взгляд верного соратника Билли, который сидел за рулём, но изредка поглядывал на него в зеркало заднего вида, был...странным. В нём читались тревога, участие, и - внезапно - удивление. "Что такого удивительного он увидел в моем лице?" - чтобы хоть немного себя отвлечь, подумал Коннор. Билл молчал, лишь поглядывая на него, пока они стояли на светофоре, ещё более мрачно сдвинул брови, и больше не смотрел. Коннор отвернулся, уставившись в окно, но всё равно ничего там не видел, кроме родного, любимого голубоглазого лица. "Если в ближайшие полчаса я не увижу тебя, любого, но...рядом - я рехнусь" - мысленно поговорил с голубоглазым лицом Коннор. - "Не смей уходить, не смей! Жди, я еду. Я не отпускаю тебя, не надейся. Тебе никогда от меня не освободиться, я - твоя карма, ты - моя. Будь оно всё проклято, но ни в какой рай я тебя не отпущу, ты мне здесь нужен!". Подъезжаем... На ногах словно пудовые гири висели, когда он выходил из машины. На входе его встретили, и повели в "травму", в хирургическое отделение. Суровые, сосредоточенные лица персонала, занятого своими серьёзными делами, его немного привели в чувство. Здесь не было места истерикам, здесь люди спасали другим людям жизни. Деловито, спокойно, планомерно. Без суеты. Глядя на них, Коннор распрямил плечи, стёр с лица отчаяние. Он хотел соответствовать этим спасИтелям жизней. Этим полубогам. Лишь только он успел попросить Билли оставаться на всякий случай на входе в здание, как тут же в коридоре показалась Бекки в сопровождении какого-то невысокого парня латинской внешности. Оба были в форменных халатах, накинутых на плечи. Увидев его, Бекки побежала, а подбегая, она уже рыдала. Крепко обняла его, вся содрогаясь. По её виду Коннор понял, что Трой жив, но операция ещё идёт. Как он это понял - непонятно, просто увидел всё, что хотел знать, в её глазах. Ей даже можно было не говорить ему ничего. Он похлопал её по спине: - Ну-ну, дорогая, не трать силы! Сил нам всем понадобится много, очень много. - Конни, ты жив! И он... Он жив... Операция в... самом разгаре. Уже... Второй час идёт.. Но... ты... тут, слава Богу! Она подняла лицо, чтобы посмотреть на него. И тут её глаза, и так большие и выразительные, стали совсем круглыми, как у совы. Она быстро и нервно провела по векам рукой, смахивая застилающие глаза слёзы. - Господь всемогущий! - ахнула Бекки, и некрасиво скривилась, опять готовясь рыдать, но теперь от ужаса. Бегая глазами от его висков к глазам, она хватала ртом воздух. - К-Конни, ты... Ты...- голос её сорвался в шёпот, и снова её сотрясли рыдания. - Бек, я тебя такой никогда не видел, даже в Африке. Ну, ладно, ладно, плачь, если так тебе легче. Плачь за нас двоих. А то я вот не могу... - пожал плечами он с горечью. - Конни, у тебя... боже, у тебя виски п-поседели-и-и.. - "Ааа, так вот что такое удивительное увидел в моём лице Билл." - подумал Коннор равнодушно. - "Теперь ясно". Всю эту сцену наблюдал стоявший рядом, и переминающися с ноги на ногу латинский паренёк. Бекки отлипла от плеча Коннора, и, громко всхлипывая, посмотрела на юношу. - Ой, Конни! Вот я дура, я тебе главное не сказала. - Коннор, это Мауро. Мауро Мартинез. Он вырвал Троя из лап с-смерти. - всхлипнув, она с тенью улыбки посмотрела на смущенного парня. Бекки рассказала следующее: "В фойе, куда вынесли из зала Троя, Мауро оказал ему первую помощь. Он держал его голову, чтобы Трой не захлебнулся кровью, и останавливал кровь, пока не прибыл вертолёт. К счастью, пост спасателей находился рядом, Мауро сказал, что вертолёт прилетел через десять минут..." - Этот мальчик сохранил нам нашего Троя, Конни! И в вертолёте он помогал, и за руку держал его всю дорогу... Врачи сказали, что участие Мауро не-не-неоценимо!!" - и Бекки опять зарыдала. Одной рукой обнимая её, другую Коннор протянул Мауро, крепко пожал, и притянув к себе, он обнял и его тоже. Тот опешил, совсем растерявшись. - Я никогда этого не забуду. - тихо сказал Коннор, - Я ваш вечный должник, Мауро! В коридоре, со стороны операционной, показался высокий мужчина лет пятидесяти. Увидев его, все застыли. Бекки перестала всхлипывать. Это явно был врач. - Извините. - Коннор выпустил из объятий обоих, и направился, не чуя ног, к нему. Худое, серьёзное лицо врача было спокойным. Коннор попытался сглотнуть ком в горле, но тот застрял. Сейчас... - Мистер Франта, - усталая улыбка осветила глаза врача за очками. - Ваш супруг родился в рубашке, если вы верите в такие вещи. - Идёмте, присядем, меня ноги не держат. А вас, я думаю, тем более. Он провёл Коннора в сторону приёмного покоя. Оттуда вела дверь в отдельный кабинет. - Проходите, садитесь. Нам предстоит долгий разговор. Врач достал из ящика в столе сигареты, прикрыл дверь, включил вытяжку, быстро и аккуратно закурил. - Будете? - спросил он Коннора, протянул пачку. - Нет, спасибо. Как Вас зовут? - Бернардо. Бернардо Сон. Я полукровка, даже многокровка. В роду есть итальянцы, шведы, одна прабабка была русской. Но я считаю себя итальянцем. Он говорил это, делая затяжку за затяжкой. Видно было, что эта сигарета - своеобразный вестник добрых слов, этакий ритуал успешно сделанной работы. Таким образом, он также давал немного времени родственникам пациентов отдышаться и прийти в себя. И для Коннора, несмотря на его высокий статус, он не сделал исключение. - Значит, так. - Бернардо снова затянулся. - Сейчас я расскажу, что было. Это недолго. Констатациия фактов. А потом мы обсудим, что дальше... И тут Ваше слово будет учтено. Хотя я деспот, и редко слушаю родственников. Уж извините, профдеформация. Он затушил сигарету, выкинул окурок в мусорку. Посмотрел на Конноровы виски, хмуро поиграл желваками. - Да...Видел я и такое. Да... Итак, коротко: у Троя пулевое, с левой стороны. Пуля прошла навылет. Коннор побелел. - Мужайтесь. Если Вам плохо станет, откачаем. С сего дня вам, вам обоим, предстоит долгий путь. Но, видимо, это путь к жизни. Мозг Троя не сильно пострадал. Последствия самой раны вовремя купировал ваш личный святой - Мауро. Он держал голову Троя на коленях, давал крови свободно вытекать из раны, приостанавливал её своей футболкой, удалял сгустки, чтобы не перекрыли рану, и не вызвали отёк. Операция тоже прошла практически успешно. Но... Коннор непроизвольно пошатнулся в кресле. - Мэй! - выглянув за дверь, позвал Бернардо сестру на ресепшене. - Коньяку, пожалуйста. Две. Вышколенная медсестра, совсем по виду девочка, мгновенно явилась пред ними с двумя стаканами с коньяком, как будто ждала этих слов. "Может, это тоже ритуал такой в этом божественном месте?"- вяло подумал Коннор. Эмоций просто не было, сосуд иссяк. Он машинально влил в себя коньяк. А Бернардо пил, смакуя. "Он так спокоен, железный человек!" - опять подумал Конни. - Следующие несколько суток Трой проведёт в реанимации, под наркозом. - продолжил Бернардо. Эти сутки - критические. И - тут я буду жесток - мы не сможем влиять на процесс. Начинается крайне важный 48-часовой период, в течение которого опухоль, вызванная ранением, может нанести больше вреда, чем сам выстрел в голову. В результате состояние его может заметно ухудшиться. Кроме того, угрожают и другие опасности: риск инфекции, а также нового кровоизлияния. И потом может предстоять длительный период реабилитации, чтобы минимизировать последствия ранения. Подул ледяной ветер. Коньяк притупил остроту стресса, но вовсе не согрел. - Я смогу его увидеть? - белыми губами произнёс Коннор. - Не только увидеть, Вы можете с ним находиться хоть всё время. На этих словах Коннор чуть не кинулся Бернардо на шею, однако серьёзный взгляд умных глаз врача его остановил. - Но я Вам не советую. Он должен бороться! Один. Эмоции рядом находящихся этому не способствуют. Поверьте. В эти дни - сутки, двое, - они мешают. - Я понял. - желания кинуться Бернардо на шею поубавилось. - Я сделаю так, как Вы скажете! - Хорошо. Повисла пауза. - А... дальше? - еле выговорил Коннор. Врач кивнул, оценив то, что Коннор осознаёт, что "дальше" - и есть самое главное. - Когда пройдут эти критические сутки, Ваш супруг придёт в сознание. Но мы будем смотреть, оставлять ли его в сознании, справляется ли организм ударными темпами (такое бывает, и на моём веку были такие случаи), или, если он справляется не очень хорошо, мы вводим его в состояние искусственной комы. Длится она как минимум три недели в таких случаях. В коме ему лучше находиться в другом медицинском учреждении, но на его транспортировку нужно Ваше письменное разрешение. Если Вы согласны, то мы вертолётом перевезём его в Хьюстон, в Memorial Hermann, там лучшее в стране отделение реабилитации при ранениях головного мозга, это их специализация. Бернардо помолчал, поджав губы. - Но есть и худший вариант. - врач с участием посмотрел на Коннора. - Нет смысла Вас держать в неведении: медицинская кома может перейти в кому обычную. Сердце Коннора всё летело, летело в этот иссиня-чёрный провал в земной тверди. Дна у провала не наблюдалось... - В обычной коме люди...- начал было врач. - Могут находиться годами? - Коннор удивился, что ещё может говорить. - Да. Обычная кома до конца не изучена человечеством, и нам почти не подвластна. Это, если хотите, царство эзотерики, внеземное царство. Там действуют свои законы. Кое-что у обычной комы мы, конечно, смогли отвоевать: мы умеем за коматозниками ухаживать, и не усугублять, а стабилизировать состояние пациента. Благодаря современным технологиям и самой Матери-Природе, подавляющее большинство пациентов выходят из комы без фатальных последствий для мозга, для интеллекта. Но ТАМ, где они находятся во время комы, там...они один на один со всеми ангелами и демонами своих душ. Там идёт битва, и заканчивается она по-разному. Бернардо замолчал. Коннор отвернулся, пряча глаза. А вот и слёзы. Наверное, коньяк всё же подействовал, в самый неподходящий момент. "Куда меня понесло, в какую такую высокую политику я попёрся, с такой восприимчивостью? Там давят людей и покрепче меня", - Коннору было стыдно, он ругал себя за слабость. И тут услышал невероятное: - Вы очень сильный человек, Коннор! Он так удивился, что резко развернулся к Бернардо, позабыв про закипающие слезы, и они таки хлынули из глаз. Но Бернардо был спокоен, даже безмятежен. - Я? - воскликнул Коннор. - Да, Вы. Обычно большинство родственников впадает в истерику при первом упоминании комы, а Вы лишь побледнели. Не скажу, что это хорошо лично для вас, так как выплёскивать эмоции нужно и полезно. Но у вас явно есть способность держать удар. Коннор! И вы умеете видеть главное. Бернардо помолчал, и продолжил. - Вы будете хорошим Президентом! Я собирался голосовать за Вас, и сейчас я укрепился в своём решении. Вы же не откажетесь от выборов? Нет? Коннор закрыл глаза, зажмурился, пытаясь стряхнуть с ресниц дурацкие слёзы. - Я НЕ ЗНАЮ.. - тихо сказал он. - Понимаю Вас, сейчас не та минута. Но Вы мои слова запомните, пожалуйста. Я разных людей повидал. Вы - молодец! И Ваша предвыборная программа достойна всяческих похвал. Не все вникали, но я прочитал её от корки до корки. Если народ возьмёт на себя труд, как и я, внимательно ознакомиться с вашими предложениями, то пост у вас в кармане. Стране нужен такой Президент! Он для убедительности пару раз кивнул головой. - А Троя мы вытащим. Обещаю! Операцию мы одолели, а Бог милостлив. Он поможет нам. Вы верующий? - Скорее, нет. - А Вы ходите в церковь, найдите своего наставника. И вы поймёте. Слово хирурга: мы не одни, мы не оставлены сами с собой. Нами не управляют, нет. Но нам помогают, это точно. Коннор во все глаза смотрел на этого удивительного человека. - Ну, так Вы готовы идти к мужу? Рекомендую побыть час, полтора - не больше. Остальных Ваших спутников, уж извините, я туда не пущу. Не надо там ему толкучки, ему нужны любовь... и сосредоточиться. И ещё: никакой прессы, я выставлю всех за порог! Я не потерплю рядом с учреждением никого, все дни, пока здесь Ваш супруг. Пациентам нужен покой. Дайте распоряжение, пожалуйста. - Конечно. - слабо улыбнулся Коннор. Они вышли в коридор, где их ждали Бекки и Мауро. Бекки вопросительно глянула в глаза, Коннор покачал головой: "Потом". - Бек, я иду к нему, вас пока не пускают. Пожалуйста, позвони родителям Троя, успокой их. Операция прошла успешно. Но будет долгий период реабилитации. Я отзвонюсь Лорелль, как только смогу. И Джей там... с ума сходит, наверное. И Найоми тоже позвони. - Мауро! - развернувшись, Коннор улыбнулся. - Вы спешите, или сможете подождать час-полтора? Я хочу с Вами поговорить, как выйду от Троя. - Да, конечно! Я здесь буду. - с лёгким акцентом сказал молодой человек. - Отлично. Коннор набрал номер Билла, которого оставил на входе. - Билли, пожалуйста, выйди к прессе, сделай объявление, чтобы разошлись. Краткое заявление я сделаю сам, позже. И не здесь, не в больнице. - Окей. - Билл был краток. Коннор тут же вернулся в отделение, к ждущему его Бернардо. - Идёмте? - Да. Они прошли коридор, потом ещё один. Стеклянная дверь, следующая. Пост медсестры. Большое окно в палату реанимации. Коннору выдали халат, бахилы, шапку, маску. Он еле смог всё это надеть, так как взгляд его приклеился к окну, в которое виднелась медицинская кровать под прозрачным колпаком, похожая на странный египетский саркофаг фараона, стоящая в середине большой палаты, и на ней - он. Бернардо тихо проговорил правила поведения с Троем: что можно, чего нельзя, к каким приборам он подключен, и открыл перед Коннором дверь, впуская его. Сам он входить не стал. Дверь за Коннором закрылась, Сквозь стекло Бернардо увидел, как Коннор медленно подошёл к кровати, и, проигнорировав стоящий рядом стул, опустился у кровати на пол, на колени, уткнулся головой в её край. И плечи его дрогнули. - Ничего, ничего. Это правильно. - полушёпотом сам себе сказал Бернардо. - Немного слёз не помешает. Всё получится, он справится. "Какой у нас хороший Президент будет" - кивнув на окно, сказал Бернардо медсестре. И подмигнул. Шли дни. Страна встала на паузу. Затихло всё, будто ручку у транслятора прикрутили. Политическая риторика не то, чтобы перестала быть ядовитой - она почти совсем прекратилась. Всё то, что должно было искриться и взрываться все эти дни, оставшиеся до выборов - всё схлопнулось. Его "красный" оппонент, ранее не отличавшийся избирательностью в методах, - даже он словно "обесточил" свою кампанию по дискредитации, убрал из публичного пространства весь "чёрный пиар", понимая, что в нынешней ситуации всё сказанное против Коннора обернётся "минусом" самому себе. Жаркие дебаты ушли с экранов телевидения, как вода в песок. Все ждали обращения Коннора к электорату, ждали его решения. В воздухе витали растерянность и сочувствие. Сторонники Коннора молились и верили. Прошло трое суток с момента трагедии, критических для Троя суток, в течение которых Коннор не делал никаких заявлений, объявлений - ничего. Кризис миновал, и, как и предложил Бернардо, Троя (под наркозом) вертолетом отправили в Хьюстон. Факт того, что в Техасе, в штате с предпосылками на отделение от страны, надолго оставлен такой "заложник" с "большой земли", внезапно сыграл, как объединяющий момент. Техасцы переосмысливали свою большую роль в жизни страны. Страна была благодарна техасским врачам, их золотым рукам, которые "вытащили" с того света не только Троя, но и тысячи, десятки тысяч людей до него, и продолжали это делать. Внезапно оказалось, что все искусственные "надстройки", всё это не важно. Не важно то, что разъединяло: взаимные претензии штатов друг к другу, зависть, старые обиды. Американцы словно снова почувствовали твёрдую основу под ногами, а именно: простые, базовые чувства - сострадание, способность быстро мобилизоваться перед лицом беды, осознание себя нацией. Коннор, правда, не особенно следил за этими тектоническими сдвигами в общественном сознании. Он проводил дни с Троем, с родственниками, с детьми. Через трое критических суток он отправил детей и Бекки домой, в Сент-Пол. В Хьюстоне с ним остались Найоми и Билл. Кроме того, он ждал прилёта родителей Троя. Плохо было с Джей. У неё случился нервный срыв, она винила себя в том, что не доглядела за Троем. На этой почве у неё пропало молоко. Вся семья в Сент-Поле (Тайд, Бекки и Альба) была занята приведением рыженькой в чувство. В Хьюстон Джей пока решили не отпускать. Бекки внезапно определилась со своей будущей специальностью: она выбрала нейрохирургию, и углубилась в книги по теме, изучая опыт всего мира в этой области. Из "подвешенного" состояния, через пять дней после событий в Далласе, Коннора выдернул звонок Хиллари. Она попросила его о встрече, и собралась прилететь в Хьюстон на следующий день... _____________________________