Демон в красном пальто

Дневной свет сквозил через стекла, падая на стройную фигуру в белом халате. Золотые лучи падали на нефритовые ступни, пряди черных волос прикрывали юный лик. Проснувшись, Се Лянь обнаружил, что на сей раз его пробуждение не сопровождается раздражающейся трелью будильника. Он прикрыл зевок рукой, после чего, отпрянув от простыни, понял, что лежит один. Электронные часы на тумбочке показывали 12:02. Совсем не утреннее время, но что поделать с вечной потребностью подольше поспать. Из соседней комнаты доносился шум воды. Вероятно, Сань Лан тоже недавно проснулся и решил принять душ. В любом случае, поздний подъем, его как-то не особо беспокоил. Да и смысл переживать? Нет, конечно, будь это обычный будничный день, он бы уже со всех ног несся на работу, но поскольку сегодня днем, у них не намечалось никаких важных дел, не было ничего плохого в том, чтобы отлежаться еще пару лишних часов. Однако воспоминание о том, что по пути в отель он пообещал Сань Лану прогуляться по местным достопримечательностям, заставило отложить желание закутаться в мягкий кокон на второй план. В Париж они, конечно, приехали в первую очередь не для этого, но что им еще было делать, если до вечернего показа оставалось еще целых пять часов? К тому же, учитывая, что Париж был и является одним из красивейших городов Европы с прекрасным культурным достоянием, было бы глупо упустить возможность насладиться всем неисчерпаемым культурным наследием и непередаваемой атмосферой этого города. Еще некоторое время он сидел, мотая туда-сюда ногами, свисавшими с края кровати, как вдруг услышал щелчок двери со стороны ванной комнаты. На секунду сердце попустило удар, но затем, пару раз хлопнув себя по щекам, он заставил взять себя в руки. «Вчера ничего такого не было. Это просто нелепая случайность. Я был не в себе, наверное перегрелся в ванной вот и напридумывал всяких глупостей.» - повторял про себя он словно защитную сутру, будто пытаясь приобрести как можно больше уверенности в собственной лжи. Столкнувшись в дверях с Хуа Чэном, «принц» убедился в том, что все сложилось так, как он и предполагал. На утро никто уже не вспоминал о том стыдливом инциденте. Надернув на оголенное плечо, слетевший край халата, Се Лянь направился на кухню. Сань Лан сидел на терассе и, закинув ногу на ногу, пил утренний кофе, читая газету. Прозрачные капли, подобно утреней росе, все еще поблескивали на черных прядях, а тело было обернуто в красный махровый халат. Присмотревшись, Се Лянь, обнаружил, что на чужом лице боле нет знакомой вещицы, до этого привычно прикрывающей половину прекрасного лика. Только непослушная челка, слегка завившаяся от влаги скрывала слепое око. Конечно же, никто не стал бы принимать душ в повязке и все же, какими невыразимо прекрасными выглядели знакомые черты лица без этой преграды. Улыбка против воли тронула его губы, щеки покрыл, едва заметный, румянец. В глазах цвета тягучего меда отразилась нежность и ласка, которую так и хотелось поведать другому. Подол халата все еще плелся под ногами. Подвязывая шелковой лентой блестящие волосы, он направился мелкими шагами в сторону Сань Лана, присоединяясь к трапезе. На столе лежали круассаны, блюдца с джемами, аккуратно нарезаные дольки чесночного хлеба и прочие атрибуты классического французского завтрака. Сидя за столом, они обсуждали некоторые вопросы касаемо предстоящей прогулки. Се Лянь распрашивал Хуа Чэна о местных достопримечательностях и особенностях французской культуры, а тот с неподдельным интересом докладавал о каждой мелочи, что знал об этом месте. По тому, с каким энтузиазмом Сань Лан рассказывал ему обо всем, что знал о городе, становилось ясно, как сильно он любит это место. По правде говоря, до этого момента «принц» никогда и не слышал в его голосе столько радости и увлеченности. Они еще немного обсудили все тонкости предстоящего мероприятия, после чего, допив стакан апельсинового сока, Се Лянь натянул на себя уже знакомый белый свитер, коричневые брюки и отправился покорять местную столицу. Время уже было за полдень, дневной Париж так и пестрил всеми атрибутами французской культуры. Повсюду натыканы ресторанчики, где-то позади слышится звонок велосипеда, из переулков доносится резкий запах парфюма, а из дверей местной пекарни так и веет ароматом свежеиспеченного хлеба. Окинув взглядом парочку прохожих в беретах, Хуа Чэн подумал о том, как бы хорошо такой образ подошел его возлюбленному. Се Лянь завороженно восхищался пленяющими видами столицы, а Сань Лан глядя на него подумал, что никакие богатства в Париже неспособны перебить изящность его возлюбленного. Все эти достопримечательности, архитектура и даже прекрасный портрет Мона Лизы, все меркло, подобно фонарям в ночной мгле, в сравнении с ним. Он - его любовь, его муза, жизнь и искусство. Искусство, что вечно и гениально, неповторимо и непостижимо. Та жизнь, что заставила каменное сердце разорвать бетонные оковы и забиться вновь. Начать чувствовать, любить, мечтать. Он уже почти видит, как укроет это чудо пледом, будет носить на руках в кровать, когда тот в очередной раз засидится за работой. Ах, как бы все это было чудесно, не будь всего лишь его грезами. Уже 3 часа пролетело с момента их прогулки. За это время им удалось посетить знаменитый Лувр и не менее известный Музей Орсе. Хуа Чэн не мог не знать о непомерной увлеченности и восхищении Се Ляня искусством. Он любил картины Вангога и Рафаэля, почти также сильно как Хуа Чэн был очарован Парижем. Еще по дороге в аэропорт тот успел прожужжать ему все уши о глубине работ Пикассо и гениальности скульптур Микеланджело. Хотя, что бы тот не говорил, для Сань Лана, все его слова отдавались прекрасной симфонией для ушей. В общем, было понятно, что два года на обучении факультета искусств не прошли бесследно. Проходя вдоль старинных уличных фонарей, «принц» надкусывал половинку маленького багета, как вдруг, проводя взглядом по улице, приметил небольшой магазинчик. Сквозь стекла витрины, виднелись стеклянные шары с Эйфелевой башней, мягкие игрушки с расцветкой французского флага, кружки и прочие сувениры носящие французскую символику. Пару секунд рассматривая табличку над входом, он решил, что было бы неплохо прикупить парочку вещиц. Все-таки, скорее всего, ему больше не представится шанса побывать в столь волшебном и романтичном месте. К сожалению, он не мог записать на пленку все время проведённое с Сань Ланом и бесконечно прокручивать чудные минуты у себя в голове. Маленькая вещь, что будет напоминать о незабываемом времени, послужила бы отличным проектором для этих воспоминаний. Немного поколебавшись у входа, Се Лянь переступил порог лавки, Сань Лан последовал за ним. В дверях раздался мелодичный звон колокольчика. За кассой сидел пожилой мужчина, слишком увлеченный газетой, чтобы обращать внимание на что-либо помимо нее. Се Лянь проходил мимо высоких стеллажей, как внезапно, его взгляд упал на деревянную полку с миниатюрными сувенирчиками. На ней лежали уже знакомые снежные шары, брелки с Эйфелевой башней, вдоль стенки расположились фарфоровые тарелки с росписью храма «Базилика Сакре-Кар». Но больше всего, его внимание привлекла статуэтка белой ласки, облаченная в шарф окрашенный в цвета национального флага и миниатюрным черненьким беретом. Все предыдущие предметы были слишком банальны и однотипны, таких было сотни тысяч по всей Франции, однако он ни разу не припоминал, чтоб до сего момента встречал нечто подобное. —Хотите это купить? - спросил пожилой мужчина, отвлекшись от газеты. - Это последняя. Их плохо раскупают, поэтому мы больше не будем закупать новые партии. - Видимо догадавшись, что перед ним приезжие, он произнес все это на английском. Благо, Се Лянь отлично владел данным языком, что позволило ему без проблем преодолеть языковой барьер. —Да, пожалуйста, - произнес он не отрывая взгляда от фигурки в руках. Уже стоя на кассе, он подумал, что надо бы и Сань Лану что-нибудь прикупить. Вот только, при таком «огромном» ассортименте, подобрать что-нибудь уникальное и подходящее было не так-то просто. Стоило ему подумать об этом, как взгляд упал на стойку с кучей понатыканных друг на друга брелочков, среди которых затерялась пара красных игральных костей с черными точками. Рассматривая их еще пару мгновений, он подумал, что часто видел такие в кино, висящие у водителей в салоне машины. У Сань Лана ведь тоже есть машина, так почему нет? Кстати о Сань Лане. Куда это он пропал? Повернув голову через плечо, Се Лянь поймал того взглядом на другом конце помещения. Хуа Чэн стоял перед винным стеллажом, и казалось со всей серьезностью рассматривая этикетки на бутылках. Конечно же, Париж был не только столицей моды и родиной парфюмерии, но и центром виноделия Европы. Представить Париж без вина, было все равно, что отделить Лувр от Мона Лизы. И естественно уехать так и не распробовав столь изысканного напитка, было бы настоящим культурным преступлением. Се Лянь практически никогда не пил, поэтому совершенно забыл об этом. Рассматривая множество бутылок, стоящих в ряд, Сань Лану невольно вспомнились его самые ранние студенческие годы. Тогда ему было всего 19, он впервые приехал в Париж и чуть ли не с первых улиц влюбился в это место. Великолепнейшая архитектура услаждала взор, а красивейший язык так и ласкал слух своим тонким звучанием. Сложно представить сколько ароматных вин растекались по этим пленяющим устам. По правде говоря, он никогда не вел им счета, а если бы и считал, то определенно сбился со счета. Хуа Чэн любил Париж. Нет, вернее будет сказать влюблен. Влюблен настолько, что пожелал бы провести здесь всю оставшуюся жизнь. Пусть он рожден в Китае, но его душа была навеки в плену у Франции. Он мечтал как переедет сюда, встретит утро в пентхаусе с видом на Эйфелеву башню, утопающую в красках утреннего рассвета, пройдет сквозь триумфальную арку, отобедает в лучшем французском ресторане, а завершит день созерцая красочный закат на живописном мосту Александра II. Все это было конечно прекрасно, и все же кое-что не давало ему покоя. Какой смысл во всей этой красоте, если не с кем ее разделить? Есть ли смысл в любви, что нельзя передать? В тот момент, когда все краски жизни поблекли, он вновь встретил Се Ляня и тот вернул ему былое ощущение красоты. Теперь, когда в его жизни появилось еще одно чудо света он не мог и не хотел жить без него. И вот опять он погрузился в глубинные размышления. Он ведь просто хотел купить вина, так к чему все эти философствования? По правде говоря, все эти мысли напрочь отбили желание делать покупку. Он уже почти развернулся, чтобы позвать Се Ляня и поскорее покинуть это место, как тот вдруг сам неожиданно оказался чуть ли не перед его носом. Их лица отделяли всего пару десятков сантиметров, руки юноши были протянуты вперед, на ладошках красовалась пара игральных костей. Их взгляды встретились, застыв друг на друге. Они бы и дальше стояли так замерев, если бы пару раз кашлянувший старик на заднем фоне, не вырвал их из этого гипнотического состояния. —Это мне? - произнес Сань Лан разглядывая кости в белесых ручках. Се Лянь в ответ лишь кивнул, неловко почесывая затылок. Хуа Чэн бережно положил подарок в руку, после чего спросил: —Мне конечно очень приятно, что гэгэ сделал мне подарок, но почему именно кости? —Просто, мне показалось, что они очень тебе подойдут. Хуа Чэн недоуменно приподнял бровь. —Ну…-попытался пояснить свой ответ Се Лянь, - просто они такого красивого алого оттенка, а всегда, когда я вижу красный, я думаю о теб…- Он проглотил последнюю букву осознав, что говорит. Сань Лан лишь добро усмехнулся его рассеянности. Пусть эта вещица и стоила копейки, но для него она была дороже любых богатств этого мира. В этот момент, в его голове зародилась доселе не смеющая пробиваться наружу мысль. Возможно ли… Да нет, ерунда какая-то. Времени размышлять о том была ли кинутая фраза проявлением глубоких чувств или просто проводимой ассоциацией не было. Взглянув на часы позади спутника, он приметил, что время близится к пяти. Как раз в пять должен проходить показ мод, на который они и приехали. У них оставалось еще около часа на то, чтобы собраться и доехать до нужного места. А учитывая то, как основательно Хуа Чэн любил собираться на подобного рода мероприятия, времени оставалось в обрез. Взяв за руку все еще находившегося в замешательстве «принца», Сань Лан вывел их из лавки, после чего, вызвав ближайшее такси, они вместе поехали к отелю. Несмотря на чрезмерную спешку, им все же удалось приехать вовремя и даже оставить 10 минут в запасе. Сань Лан был одет в черный пиджак, поблескивающий мириадами стразов, напоминающие сотни алмазиков, черные строгие брюки, белую футболку, и конечно же в этот раз не обошлось без алого оттенка в его образе. На этот раз, главным аксессуаром стал красный, хлопчатобумажный шарф, обволакивающий бледно-белую шею. На ушах в такт шагам покачивались инкрустированые рубином серебряные серьги в виде красных капель, а на указательном кольцо с серебряной бабочкой. На Се Ляне красовался уже знакомый, пушистенький белый свитер, коричневые брюки. Он почти ничего не менял в образе подобранном ему Сань Ланом, разве что надел тот самый кулон с бабочкой и заколол волосы нефритовой заколкой, утыканной множеством маленьких серебристых бабочек. Они проходили по черному коридору, после чего в конце коридора их встретила строго одетая девушка, вероятно управляющая всего этого мероприятия и указала им нужный путь. Стоило паре мужчин переступить порог зала, как все взгляды присутствующих тут же оказались прикованы к ним. Их облики были разными, словно лед и пламень, но при этом идеально дополняли друг друга. В помещении сидели десятки модных критиков, пусть они не знали в лицо Хуа Чэна, но лишь взгляд на проделанную им работу не оставил ни у кого сомнения в его личности. Вот он. Юный гений - дьявол в красном, что идеально сочетает невозможное. Создание совершенной красоты из элементарных предметов гардероба, игра на контрасте образов и оттенков, совмещение противоположностей, путем совместной символики, и наконец достижение гармонии во всем этом хаосе цветов и тканей. Взгляды присутствующих застыли, у кого-то в глазах был шок, кто-то был удивлен, а некоторые даже проглядывали с опаской. Еще бы они не страшились, ведь только дьявол способен царствовать над хаосом. Однако, среди всего эмоционального разнообразия присутствующих, было одно лицо, явно выражающее неприязнь к его появлению. Завидев его, Хуа Чэн сам еле сдержался, чтоб не искривить лицо в гримасе отражения. —Давно не виделись, паршивый пес Хуа Чэн. - произнес ехидный голос в конце зала. —А я все гадал, чем это так мерзко пахнет? А оказывается, это твоя гадкая душенька начала разлагаться в конце зала. —Сань Лан, ты знаешь его? - настороженно произнес «принц». —Знаю, хотя предпочел бы никогда не слышать о существовании этого отброса. Этот самый отброс носил имя Ци Жун. Один из известнейших модельеров Франции известный своей тягой к обжорствам, девиантному поведению, пустой тратой денег, а также помешанности на костюмах Викторианской эпохи. Когда-то они учились с Хуа Чэном в одном училище в Париже. Оба талантливы, молоды, полны сил и готовы покорять этот мир, вот только разница в одаренности слишком высока. Да, Ци Жун, несмотря на свою отвратительную личность как человека, был прекрасным дизайнером. Он был хорош и даже очень. Но все еще недостаточно, чтобы называться непревзойденным гением. И все же, когда-то он им был. Его величали талантливейшим самородком, учителя пророчили ему великое будущее, а потом из какого-то плешивого универа приплелся этот одноглазый паршивец и украл у него все лучи славы. С того момента, его жизнь обернулась солнечным затмением, в котором Хуа Чэн стал луной, навсегда закрывшей его от лучей былой славы. Он не то что не любил, он ненавидел это ходячее бедствие. Будучи никем и непонятно какого происхождения, эта беспородная псина очень быстро и скоро обошла его по всем параметрам дизайнерского мастерства, в то время, как он чуть ли не с пеленок изучал это искусство. Он хотел быть королем, хотел всегда быть первым, тем, кто займет трон на вершине олимпа и будет возвышаться над всеми этими посредственными людишкам. Но тут у него, у короля и гения, происходящего из именитого французского рода сорвали золотую корону и надели на голову какому-то уродцу из глубинки. Раздражало. Чертовски раздражало. Почему то, что у него занимало месяцы работы, выходило у этого одноглазого черта так легко и естественно? Раньше, Ци Жун был готов плеваться ядом лишь при одном упоминании имени Хуа Чэна, однако сегодня на официальном мероприятии, ему приходилось сдерживать желчные позывы. Беря во внимание их многолетнюю взаимоненависть , можно было предположить, что они дальше продолжат капать ядом друг на друга, однако время поджимало. Нужно уже было занимать места, однако, как на зло все сиденья, кроме того, что стояло рядом с «мерзким слизняком» были заняты. Именно так Хуа Чэн мысленно обозвал Ци Жуна, ибо после двух лет совместного обучения, тот не оставил в нем уважения зваться по имени. Оно и не мудрено, что с этим мерзким типом никто не хочет сидеть. Каждая собака в Франции была наслышана о его мерзотном нраве. Сань Лан окинул «благодарственным» взглядом, сидящих на остальных стульях людей за то, что оставили ему самое «лучшее» место у подиума и нехотя сел в кресло. Ци Жун, в ответ на его действие высокомерно откинул черные волосы назад, закинул друг на дружку ноги, облачные в штаны черно-зеленого узорчатого костюма и принялся манерно обмахиваться веером. Не прошло и пары минут как между этими двумя вспыхнула новая перепалка. —Слушай, можно вопрос? - произнес Сань Лан, не отрывая глаз от подиума с дефилирующими моделями. —Хочешь спросить почему ты такой урод? —Зеркалу задашь этот вопрос, - парировал Хуа Чэн - Мне интересно вот что, как такой крысиный тип как ты за все эти годы умудрился не захлебнуться собственной желчью? —Так же легко, как ты до сих пор не утопился в собственном яде. - непринужденно ответил Ци Жун. Попивая чай из чашки, он вдруг поперхнулся, посмотрел на блюдце и гневно воскликнул: — Узор на этом сервизе такой уродливый! — Успокойся, это всего лишь твое отражение. - ехидно съязвил Хуа Чэн. —Уверен, что не твое? —Такую мерзкую рожу, можно перепутать разве, что с чьей-нибудь задницей. —Раз так, это как раз в твоей компетенции. Ты ведь у нас не слишком-то зрячий, может, самое время провериться? —Только после того, как ты проверишь свою пустую головешку на наличие мозга. Благо, Се Ляня рядом с ними не было, в обратном случае, Сань Лан бы не смог так четко жестко парировать все нападки Ци Жуна. В этот момент он как раз мыл руки, выходя из туалета, как вдруг со стороны дверей послышались паникующие выкрики: —Катастрофа! Полная катастрофа! - прозвучало на чистом китайском. Се Лянь немного удивился, услышав в центре Парижа родной язык. Одноземельцы? Так значит не они одни с Сань Ланом прибыли сюда из-за рубежа. Вытирая руки полотенцем, из любопытства он решил прислушаться к речи. Лезть в чужие дела и подслушивать было вовсе не в его характере, однако уж очень ему было любопытно, что это за «катастрофа»? Может быть он бы мог как-нибудь помочь этому человеку. —Что значит не приедет? Вы хоть представляете какие убытки мы понесем если не выставим самую ожидаемую новинку сезона? Две тысячи долларов улетят коту под хвост, и я вместе с ними с подачки шефа! - проорал он оправляя сползшие на нос очки. «Принц» сам не заметил как прислонился к двери и стал прислушиваться внимательнее. —Эй, эй! Не бросайте трубку! Вот черт!- выругался он себе под нос и направился в сторону туалета.- Ну и как я должен всего за 30 минут до выхода, найти модель с идеальными параметрами да и еще подходящую по индивидуальный поши…- тут он столкнулся в дверях с Се Лянем ничего не подозревающем о его приближении. —Ай, яй…- произнес юноша в белом, потирая голову от ушиба. - Извините, я… В то время, Се Лянь пытался извиниться, овальные линзы парня в очках словно сверкнули, в глазах отразился небывалый восторг, а руки сами собой обхватили чужую кисть. —Вот оно! Потрясающе, настоящий самородок! —П-простите? - недоверчиво произнес Се Лянь слегка отстранившись от постороннего. —О, не подумайте ничего лишнего, -попытался он было объясниться- Я - Эль Сон, управляющий компании «Azure Eater», возможно знаете такую. Дело в том, что модель, которая должна представлять наш главный козырь на этом мероприятии нежданно слегла с болезнью, поэтому не могли бы вы… —Нет, нет, нет. - в первый раз Се Лянь так яро мотал головой кому-то в чем-то отказывая. -Видите ли, я совсем не модель, да и к тому же работаю на другую копанию. Если как вы выразились это ваш «главный козырь», то мне тем более не следует… —Пожалуйста!- с умоляющим взглядом завопил он.- Вы ведь работаете на «El Diablo», я видел вас с Непревзойденным дьяволом. Бесспорно, ваш босс - гений, он несомненно займет первое место. Для таких титанов индустрии, подобные мероприятия всего лишь проходной этап карьеры, однако для нас, мелких агенств - это единственный способ заявить о себе и показать, что мы тоже чего-то стоим. —Мне очень жаль, но… —Прошу…- отчаянно, на последнем вдохе проговорил он. - Поймите, мне нужны именно вы. До выхода осталось всего ничего, а ваша внешность как раз отлично подходит под образ весеннего божества. Се Лянь тяжело вздохнул. Какой бы не была нелепой просьба, Се Лянь никогда не умел отказывать людям в помощи. Сань Лан конечно его ждет, но как теперь, после всего этого он оставил человека в столь отчаянном положении? Ему всего-то нужно продефилировать туда сюда по подиуму, а отказ может стоить этому бедному мужчине рабочего места. —Ладно, показываете, что у вас там. Пока Се Лянь куда-то пропал, Сань Лан и Ци Жун продолжали плеваться друг в друга ядом, причем делали они это на столько часто и так язвительно, что капли от их кислоты, начали затекать в уши других модельеров, и теперь им приходилось ругаться друг с другом завуалированно, как делала английская аристократия в 18-го века. —Сейчас по подиуму пройдут модели, представляющие мою новую коллекцию. Она не идет ни в какое сравнение с теми цветными тряпками, что вы представили, так что смотрите в ОБА глаза. - съязвил Ци Жун пару раз злобно хихикнув. По правде говоря, это предложение было самой вежливой вещью произнесённой им за весь вечер. — Ну, что вы, боюсь если буду так пристально рассматривать ваши работы, то рискну заработать катаракту. «Слизняк» лишь что-то злобно пробубнил в ответ, после чего продолжил обмахиваться веером как ни в чем не бывало. Сань Лан скучающе сидел на кресле, уже ничего не ожидая. Модели, представляющие его коллекцию уже успешно прошли по подиуму и все, что его сейчас волновало, так это куда запропастился его прелестный комочек радости. Будь его воля, он бы давно уже встал с этого треклятого сиденья и с радостью пошел на поиски гэгэ, вместо того, что торчать здесь с этим тошнотворным слизнем. Однако до конца показа вставать было нельзя, это было бы проявлением неуважения по отношению к остальным творцам, потому ему ничего боле оставалось как сидеть сложа руки и ждать, пока оставшиеся 2 часа пытки подойдут к концу. Он устало потянулся на кресле, размял шею, и уже приготовился обрушить очередную порцию критических замечаний в сторону коллекции Ци Жуна. На языке так и вертелись замечания о устаревшем фасоне, плохо гармонирующих цветах и прочих тонкостях дизайнерского мастерства, как на всеобщие удивление, вместо привычных длинноногих красавиц, выряженных платья черно-изумрудных оттенков, появился тот, чье появление он меньше всего ожидал. Изящные нефритовые пальчики выглядывали из разреза в сандалях, белый шлейф шелкового складчатого ханьфу волочился по полу, в такт шагам. Оно сидело на нем так органично, словно он был рожден в этой одежде. Тонкую талию, подчеркивает молочного цвета пояс, обрамленный дугами серебряных цепочек и блестящей вышивкой. Изящную шею облегало аккуратное украшение, похожее на чокер: белая атласная лента с небольшим кулоном в виде сердца. Под столбом света, кожа отливала лунной белизной, волосы были собраны в высокий хвост на затылке. На голове, поселились десятки цветочных заколок, переливающихся хрусталем, золотистый венок с листьями обрамлял верхушку головы, делая его похожим на римского царевича. Все это поблескивало и переливалось так, что казалось, будто в каштановых волосах поселились звезды. Хуа Чэн конечно не единожды замечал его красоту, но сейчас это было просто нечто. Тонкая нефритовая шея, ярко очерченные ключицы. Благоверный шелест платья и шелковые волосы подпрыгивающие волнистыми лентами в такт легким шагам. Он двигался так изящно и грациозно, будто в танце. Ступал по подиуму так невесомо и нежно, словно фея по тонкой водной глади. Ему было не занимать в грации и уверенности в собственном теле. Толпа замерла. Замерла как сердце Сань Лана, словно боявшаяся, что один лишний удар может разрушить абсолютную красоту пред его оком. Какая жалость, что у него нет второго глаза или волшебного мысленного фотоаппарата способного навсегда запечатлеть сей прекрасный миг. Хотя, он ему и не нужен, ведь увидев что-то настолько величественное однажды, уже невозможно забыть. Се Лянь плавно продефилировал до конца сцены, резко обернулся и его красота вновь сразила Сань Лана наповал. Он был бесподобен, и даже удаляясь со сцены сиял как истинный бриллиант среди стекла. Занавес. Проектор света потух и образ прекрасного божества оказался скрыт за кулисами. Пусть со сцены, для остальных он и выглядел бесподобным изяществом, сам «принц» был рад уже тому, что ни разу не споткнулся. Множество заколок стягивали волосы, оставляя на голове неприятное чувство зуда, а кожа порядком пропотела под тоннами слоёв одежды. Словами не передать как он был рад скинуть с себя все это и навсегда освободится от бремени этого «гениального шедевра». Бесспорно, оно было красиво и даже очень, но стоять в этом более десяти минут было невозможно. Как же приятно было вновь ощутить на теле щекотание знакомого свитера, брюки приятно облегающие ноги. Может этот образ был не так изыскан, как тот, что он носил на сцене, но все же был куда комфортнее. Все-таки, Сань Лан и правда умел идеально чувствовать всю тонкость простоты образа. Стоило Се Лянь выглянуть из-за заневески примерочной, как на него вновь, неудержимой волной рухнул знакомый голос: —Потрясающе! Просто великолепно! - чуть ли не подпрыгивая от счастья завопил мужчина в овальных очках- А говорили, что не модель. Да вы просто идеально вписались в образ! —Мне просто повезло. - начал отнекиваться Се Лянь, а про себя подумал: «Да, повезло не сломать ногу споткнувшись об этот бесконечно-длинный подол.» —Слушаете, у меня есть к Вам предложение. Не хотите начать работать на нас? Се Лянь недоуменно приподнял бровь. —Нет. - спустя некоторое время без колебаний ответил он. —Подумайте хорошенько. - начал упрашивать его управляющий - Вы так невероятно выступили, ваш облик наверняка…нет, абсолютно точно отпечатался в сознании всемирно известных дизайнеров. Только подумать, какой ошеломительный успех вас ждет, если согласитесь представлять нашу компанию. Каждый баннер, рекламная вывеска, ваш образ будет у всех на слуху и даже возможно превзойдет «El Diablo». - тут он конечно перегнул. Затмить компанию годами строившую себе репутацию и нарабатывающую клиентскую базу, было делом не одно выступления. Брови «принца» слегка нахмурились —Послушайте, - тут даже у Се Ляня потихоньку начало кончаться терпение. - как по мне, я уже и так оказал достаточную услугу, согласившись выступать для чужой компании. Не кажется ли Вам, что Вы требуете чрезмерно много? - Се Лянь пытался ему объяснить, что ни коим образом не заинтересован в его предложении, однако тот, похоже интерпретировал его слова по-своему. —Дело ведь в деньгах, да? Не волнуйтесь, - произнес он, вооружившись блокнотом с ручкой. - какую сумму бы Вам не платили, обещаю, что в «Azure Eater» вам заплатят вдвое больше. Се Лянь почувствовал как в голове начала нарастать боль от раздражения. И почему этот человек просто не мог понять элементарного отказа? Он уже было развернулся, чтобы уйти, тем самым окончательно завершив бесполезный спор, как тот резко перехватил его за руку и развернул лицом к зеркалу. —Только посмотрите, - вновь начал он, смотря прямо в отражение зеркала, - выразительные черты лица, идеальные пропорции тела, - тут он уткнул свои ладони по бокам в талию «принца», словно подчеркивая жестом подтверждение своих слов. - С такой внешностью Вы… - он так и не закончил фразу заметив краем глаза, как за спиной вырос высокий силуэт, отбрасывающий тень на худое лицо. Волна мурашек пробежала по телу, он не знал, кто стоит сбоку, но почему-то ощутил как с каждой секундой его все больше поглощает чувство всеобъемлющего ужаса, а сердце начало бешено метаться в панике. Будто чья-то угрожающая аура, проникала внутрь пронизывая каждую клеточку тела. Собрав остатки духа, он осторожно приподнял взгляд верх и тут же пожалел об этом… В тени мрака, подобно темной горе, утопающей во тьме ночи, стоял широкоплечий мужчина. Скрестив руки на груди, он буравил парня в овальных очках убийственным взглядом. Глаз был темно-смоленого цвета, но казалось, будто око пылает алой яростью. Сомнений не оставалось, он слышал все от начала до конца. Лишь раз посмотрев в глаз можно было понять, что если он сейчас же отсюда не уберется, то может смело подбирать себе надгробие на ближайшем кладбище. — Руки, - всего одного слова хватило, чтобы управляющий почувствовал как его обдуло ледяным ветром. Боясь произнести лишнее слово, управляющий в панике поправил овальные очки, неловко поклонился в извинительном жесте и вымолвив жалкое «Простите!», унес ноги прочь. Все это время, Се Лянь замер, не решаясь сделать лишнего вдоха. Впервые в жизни, он видел, чтобы Сань Лан был настолько зол. Нет, вернее сказать раньше он вообще не видел Хуа Чэна злым, скорее раздражённым, однако это совсем не напугало «принца». Мало того, что он куда-то ушел, даже не предупредив его, так еще и оказал прямую услугу конкурентам, хоть и должен был все это время помогать с мероприятием. Он это знал, как и знал , что в данной ситуации Хуа Чэн имел полное право злиться. Постояв еще пару секунд, Сань Лан молча взял «принца» за руку и повел в сторону входа, совершенно наплевав на остаток мероприятия. Бурлящим котлом, внутри него закипала ярость. Он не знал на кого злился больше, на себя за то, что не доглядел за гэгэ, или на того четырехглазого придурка. Идиот. Идиот. Идиот. Только касание лилейно-белой ручки в его ладони, заставило ярость внутри него постепенно угаснуть, сменяясь прохладным чувством нежности. В тот момент, когда Се Лянь удалился со сцены, он мгновенно вскочил с собственного места. Сань Лан пробирался сквозь толпу, оглядываясь по сторонам, как вдруг его взгляд зацепился за уже знакомую фигуру в белом. На момент он почувствовал облегчение: веки расслаблено пустились, черные туфли небрежно постукивали по холодному полу. Изначально, он не планировал вмешиваться в чужой разговор. В конце концов он ему не нянька да и «принц» был уже далеко не ребенком. Однако в тот момент, когда его взгляд поймал чужие руки на знакомой талии, под которую он лично подбирал этот прелестный белый свитер, он почувствовал неприятной чувство жжения в груди. Будто-бы поток лавы раскаленными каплями просачивался сквозь плотину. Проскочив через зал, Сань Лан одной рукой распахнул двери, и молнией начал подниматься по винтажной лестнице выводящей на террасу с видом на ночной Париж. Этот всплеск эмоций точно и неопровежимо дал ему понять, что он более не в силах молчать. Раньше ему казалось, что он может любить из тени, никогда не показывая и не раскрывая собственный чувств, но все же он не мог. Хуа Чэн несколько раз задумался о том, что будет если Се Лянь так и не узнает о его чувствах? Что если он полюбит кого-то другого? Может даже создаст собственную семью и… Нет. Думать об этом было также невыносимо как ощущать, что собственное сердце вырезают кинжалом, но уже было поздно. В его сознании, словно наяву стали мелькать картины, как натянув пластмассовую улыбку он, будет встречать Се Ляня на работе, как тот в непринужденной беседе мельком помянет о своей личной жизни, не понимая, что каждым своим словом рубит чужое сердце пополам. Он нуждался в этом разговоре, нуждался как пустынный странник жаждет оазиса посреди песков. Хоть Се Лянь до конца и не понимал происходящего, от чего-то чувствовал то же, что и Хуа Чэн. Не сопротивляясь, он позволял тому вести себя куда ему нужно, попутно ощущая как невидимая стена между ними покрывается паутиной трещин. Нефритовые пальчики скользили по тонким прутьям перил в предвкушении момента. Сердце начало работать на износ, губы невольно задрожали, а в глазах отразилось волнение. Они пришли. Два силуэта, черный и красный стоят посреди террасы. Впереди простираются живописные виды: густые леса парка, мерцающие в ночи огни города, звезды, рассыпанные мириадами стеклянных кристалликов, поблескивающих на ночном полотне. Однако их мысли в голове заняты вовсе не завораживающими видами. Взгляд Сань Лана направлен на такое чистое и до восторга невинное лилейно-белое лицо. Золотые глаза, словно монетки из меди поблескивают в свете луны. Он хочет коснуться бледных щек, притянуть к себе персиковые тонкие губки и наклонившись, накрыть их своими устами, разделяя с любимым давно теплевшее чувство в груди. И «принц» хочет этого в ответ. Се Лянь смотрит на него снизу вверх, будто ожидая, что именно это тот и сделает. Они сами не замечают, как их пальцы против воли начинают сплетаться друг с другом, окончательно разбивая невидимую преграду между ними. Наконец, Сань Лан собирается с духом и произносит банальные, но такие нужные и чувственные слова. — Я тебя люблю, - произносит он тихо, склонив голову и прекрасно понимая, что всего трех банальных слов не хватит, чтобы выразить и мельчайшей части всей глубины его чувств. - «Не просто люблю, для меня ты - истинное совершенство» - хочет добавить он, но не решается произнести в слух. - «Даже если ты меня отвергнешь, я не смогу разлюбить тебя». - подумал про себя, мысленно завершив фразу. Се Лянь не слышал его мыслей, но прекрасно понимал, что тот хочет сказать. Однако, не подавая вида, он лишь сильнее сжимает чужие руки и тихо, чуть слышно произносит: —Как давно? —Всегда. С самого начала. - кротко отвечает Сань Лан. Он говорит это, но чувствует, что простых слов катастрофически не хватает. Хуа Чэн никогда не отличался красноречием, он поднимает голову к небу, словно моля звезды подсказать нужные слова, как ощущает, две бледные ладошки на своих щеках. Нефритовые пальчики притянули к себе и соединили тонкие губы с его губами. Се Лянь стоит на носочках, думая как бы не упасть на Сань Лана в этот момент. Хуа Чэн плавно подхватывает его за талию, прижимает к себе так сильно, что можно ощутить все волнение его сердца и углубляет поцелуй. Несколько мгновений проходят словно во сне, на секунду им даже показалось, что они попали в райскую блаженную иллюзию. И все же, это было реальностью. Сердце постепенно замедлило свой темп, сладкие уста разомкнулись, переводя дыхание. Се Лянь сцепил руки на чужой шее, прислонился к вздымающейся груди и тихо пролепетал: —Я тоже тебя люблю. Сань Лань провел широкой ладонью по шелковым волосам и поднял взгляд на вид с террасы на город, утопающий в ночи. Впервые в жизни он смотрел на мир с такой благодарностью. Благодарностью за то, что она позволила ему любить этот нежный комочек счастья, теплившийся у него на груди. Подул сырой ветер, Хуа Чэн накинул на возлюбленного тот красный шарфик, когда-то подаренный ему в канун рождества, еще раз окинул взглядом свое чудо и утонул с головой в потоке сладостного счастья.