Демон в красном пальто

В следующее мгновение он перенесся на 13 лет назад. Это был тот самый вечер, когда они расстались с Хуа Чэном. Се Лянь ехал в сторону дома, провожая знакомый двор подавленным взглядом. Прямо сейчас ему хотелось остановить водителя, выбежать, распахнув дверь и что есть мочи побежать в сторону Сань Лана. Он был готов бежать, бежать так быстро и стремительно, как только это возможно, чтоб заключить того в объятия и пообещать, что больше никогда его не оставит. Но, увы, не мог, ведь тогда это было бы ложью. Хоть это и разбивало сердце, он не мог поступить иначе. Но как же так все обернулось? По правде говоря, Се Лянь сам толком не мог ответить себе на этот вопрос. Он предполагал, что все началось с болезни матери. Около полугода назад его единственной и любимой маме, был поставлен страшный диагноз — рак легких. Она никогда не курила, да и в целом не увлекалась табачными изделиями. Скорее всего, болезнь передалась ей по наследству и долгие годы постепенно прогрессировала. Опухоль росла многие годы, практически никак не проявляя себя, пока однажды ее вдруг не хватил резкий приступ кашля, который чуть не привел к летальному исходу. Се Лянь был напуган, ему было всего 12, когда он застал свою мать в приступе. Сознание пребывало в панике, дрожь иглами пробивала от страха потерять близкого человека. Какое-то время он пребывал в ступоре, не в силах осознать происходящее. Как же так? Все же было хорошо. Почему именно его семья? Всю жизнь его воспитывали примерным ребенком, что с детства знал три простые истины. Первая: Бог ко всем милосерден, вторая: Бог всегда ко всем справедлив, третья: если человек страдает, то он грешник, наказанный Богом. Но если Бог действительно всех любит и ко всем справедлив, за что же расплачивается его мать? Разве она заслужила это? А Сань Лан? Чем он в свои 11 лет уже успел разгневать Всевышнего? Все эти вопросы пугали и вгоняли в смятение. Он видел, как на глазах рушится вся жизнь, весь мир, годами сформировавшийся сознанием, рассыпался на тысячи осколков. Не зная, что делать, ребенок сорвался с места, подобно цунами прорвавшему плотину. Се Лянь подбежал к телефону и начал трясущимися пальцами набирать номера. Пальцы сбивались от потрясения, путая набор цифр. Кое-как ему удалось позвонить в скорую, а потом отцу. Благо, и те и другие приехали довольно быстро и трагедии удалось избежать. Отец и сын выдохнули с облегчением, но, как оказалось, рано. Врачи, забравшие женщину на обследование, диагностировали у нее 3-ю стадию рака. Это значило, что сейчас она находилась на том этапе, когда уже невозможно обойтись обычной химиотерапией: требовалось хирургическое вмешательство. Осложнял ситуацию и тот факт, что у той была крайне необычная форма рака. В легких была не одна и не две опухоли: их было несколько десятков! Множество мелких наростов, заполнившие чуть ни каждый сантиметр органа. И если одни поддавались удалению, то другие были расположены в очень труднодоступных местах. Даже если бы теоретически врачам удалось без последствий удалить какую-то часть из них, то это не оставило бы ничего от легких — результатом вырезания такого количества тканей стали бы многочисленные дыры в дыхательном органе. Все, что им оставалось - это пойти на удаление самых крупных злокачественных образований, а остатки истребить химиотерапией. И то не факт, что болезнь после этого не вернется. Более того, в случае успешного прохождения терапии, требовался курс реабилитации, а после него еще в течение долгого времени принимать не мало дорогостоящих препаратов для восстановления организма и профилактики. Словом, если подсчитать все расходы, в итоге выходила сумма, которую даже называть страшно. К счастью, семья Се Ляня была весьма обеспеченной, так что, несмотря на всю сложность ситуации, у них не должно возникнуть с этим проблем. Ведь так? Или же нет… Как оказалось, система финансов, как здоровье госпожи Се, оставляли желать лучшего. Примерно в то же время, как мать семейства настигла болезнь, у отца начались проблемы на работе: финансирование проектов урезалось, продажи падали, как и стоимость акций компании. Из-за уменьшения общего дохода, начала падать зарплата сотрудников, в результате чего снизилась общая производительность труда, а, как следствие, падение фирмы. На работе шли массовые сокращения, конкуренты ликовали, отбирая клиентов и прибыль, а жена была все так же больна. Он изо всех сил старался спасти свой бизнес, но это оказалось подобно попытке вытянуть тонущее судно на берег. Все пошло крахом, несчастья снежным комом накатывались одни за другим, словно они расплачивались за долгие годы безмерного счастья. Расплачивались, вот только за что? За то, что жили лучше других? За то, что были счастливы? Если бог так благоразумен, то какого черта он забыл значение слова справедливость? Се Лянь задавался этими вопросами снова и снова, снова и снова. Это чувство обмана и отчаянья раздирало изнутри. Несмотря на всю прискорбность положения. Им все же удалось оплатить лечение мадам Се. Пусть и пришлось ради нескольких операций продать собственный дом и переехать в «бедняцкий» — как называл его отец район. Но это было все же лучше, чем потерять члена семьи. Прошло 1,5 года с тех пор, как они поселились в маленькой квартирке. Госпожа Се успешно перенесла все операции и даже успела оправиться от курса химиотерапии. Все это время Се Лянь ни разу не навестил Хуа Чэна. Не потому, что забыл или не хотел видеть. Он думал о нем много и очень часто, но был слишком занят, чтоб это сделать. Все время, пока была больна его мать, он постоянно ходил на какие-то подработки, дабы помочь отцу, старался усердно учиться, чтобы не расстраивать и без того не пышущую здоровьем мать. Фактически, вся жизнь подростка состояла в режиме учеба - работа. Ко всему прочему, семьи жили достаточно далеко друг от друга. Из-за сложившегося переезда, их отделяли чуть ли не десятки километров, да и Се Лянь понятия не имел, как из их нового места отыскать тот самый двор. Хоть в его голове по-прежнему держалась мысль о том, что ему когда-то был знаком некто по имени Сань Лан, с каждым годом черты знакомого лица становились все более и более размытыми. Пусть они и жили скромно, зато все вместе и, на удивление, казались довольно счастливыми. Но, как часто это и бывает, несчастье всегда приходит, когда его не ждешь. Болезнь мадам Се вернулась, мелкие опухли стали плодиться как грибы после дождя. Теперь, когда вся и без того не большая отцовская зарплата, уходила на лекарства, он впервые в жизни познал, что такое голод. Сын с отцом могли не есть день или два, только чтобы сэкономить денег на новую пачку лекарств. При этом, хоть все сбережения и уходили на лечение, как такового толка оно не возымело. Госпожа Се чахла на глазах, отец впадал все в более глубокую депрессию, а 15-ти летний ребенок был вынужден нести на себе непосильное бремя идеального ученика и добытчика в семье. Ему помнилось, как по вечерам напивался его отец, как посреди ночи он вздрагивал, слыша кровавый кашель матери. Каждую ночь он проводил будто на военном дежурстве. Се Лянь просыпался чуть ли не каждый час и прислушивался к слабому дыханию матери. И только лишь удостоверившись, что она все еще дышит, мог со спокойной душой лечь спать. Даже в такие тяжкие времена, не забывая о Боге, он молился ему каждую ночь о спасении матушки, здоровье отца и кусочке счастья для Сань Лана. Так продолжалось еще около года. Юноша возвратился около полуночи с очередной подработки. Отец спал, матери было также не слышно. Швырнув ботинки в угол шкафа, утомленное тело плюхнулось на матрас вблизи деревянного шкафа. Глаза уже сонно слипались - было тихо. Даже слишком тихо. Се Лянь по привычке поднялся, чтобы проверить дыхание матери. Ни единого вдоха, гробовая тишина. Ребенок начал судорожно тормошить женское тело, стараясь пробудить ее ото сна. Нет… Он только думает, что это сон, — хочет так думать. Хоть в глубине души он все уже давно понял, однако сознание все еще отказывает принимать реальность. —Мам… Мам, ну же вставай. Не шути так. - голос начинает дрожать - Ну же мам, умоляю - говорит он все тише- пожалуйста, проснись…- рокот гаснет в рыданиях. В какой-то момент к нему приходит осознание действительности. Он перестает тормошить мертвое тело. Зрачки обращаются маленькими точками, руки в бессилии падают на пол, а слезы текут безудержным водопадом из глаз. Он молчит, стоя на коленях, не в силах произнести ни слова. Каждый вздох дается все труднее — он еле дышит. Было ощущение, что легкие наполняются пеплом, перекрывая дыхание. Слезы алмазными хрусталиками разбивались о брюки, руки хватаются за голову, тело сгибается от невыносимой боли и бессилия. Комнату пронзает душераздирающий крик, переполненный горем и отчаянием. Вопль смешивается с рыданиями, заставляя даже самого черствого человека ощутить душевный раскол. В ответ на пронзительные крики из соседней комнаты выбегает испуганный мужчина и еще пару минут в оцепенении смотрит на происходящее. Тело жены бледно как известь, грудная клетка больше не вздымается от тяжелых вдохов, сын, сложив руки рядом с еще теплым телом, заливается горючими слезами. Прямо сейчас он был похож на подстреленную лань, разрывающуюся на части от невыносимой боли. Не в силах больше лицезреть их муки, глава семейства падает на колени, ощущая как сердце рассыпается на тысячи осколков. Они знали, знали, что все к этому шло. Рано или поздно этот день должен был настать. И даже так смерть любимой жены и прекрасной матери оставила неизмеримый шрам на сердцах обоих мужчин. Еще несколько дней Се Лянь проплакал. Плакал так долго и сильно, что грудь начала болеть от рыданий. В итоге, он иссушил в себе все эмоции. Долгие дни он ничего не ощущал. Вообще ничего, ему не было ни грустно, ни радостно, ни обидно. Лишь кромешная апатия и пустота. В какой-то момент безэмоциональность сменилась резким чувством вины. Если бы он больше работал для покупки лекарств, если бы был чуть внимательнее, если бы прилагал больше усилий, все могло быть иначе… Он не виноват. Он не мог знать заранее… Спустя пол-года, прислонив учебники к груди, Се Лянь неспешным шагом возвращался со школы домой. Он шел по улице задумчивым, белее мела, шагая все мельче, словно призрак. По истечении 6 месяцев, он уже не так сильно переживал о смерти матери. Да, все еще было больно, время от времени он все также чувствовал себя подавленно. С того самого случая, как матушка тихо отошла в мир иной, результаты в школе значительно ухудшились. Ни одна травма не проходит бесследно, в том числе и ментальная. Вот только в отличии от ссадин и переломов, которые со временем заживают и срастаются, она остается с владельцем на всю оставшуюся жизнь и, подобного паразиту, скребется когтями о самые чувствительны шрамы уязвимой души. И Се Лянь не стал исключением. После того как умерла мама, ему стало плевать буквально на все: на учебу, работу, друзей и даже на еду. Он мог днями напролет валяться в комнате и смотреть в полоток, чувствуя, как желудок прилипает к позвоночнику. Из-за этого он чувствовал себя никчемным и неблагодарным. Его отец и матушка, они вложили в него все силы, а что теперь? Работу бросил, по оценкам плетется в хвосте. Словно забыл, что помимо матери был еще живой отец. А ведь точно. Последняя мысль буквально снова вдохнула в него жизнь. Да, его маму уже не вернуть, но у него все еще есть отец. Он встанет на ноги. Вытащит себя из эмоциональной пучины, закроет долги по всем предметам, и снова устроится на работу. Он все еще не один, он сможет справиться. Наполненный энтузиазмом, парень со всех ног бросается в сторону дома, вбегает по лестнице, распахивает дверь и переступает порог дома. Впервые за долгое время, Се Лянь входит в это место в приподнятом расположении духа. Пробежав по коридорам, он вбегает на кухню и замирает от ужаса. По телу пробегает холодок, волосы встают дыбом, а сердце болит так, словно его пронзил нож. Ледяная река растекается по венам, в паре шокированных глаз отражается силуэт висельника. Отворив дверь, он вместе с ней пустил смерть на порог. Отчаянье пронизывает раненую душу, он буквально начинает ощущать как бессилие бежит по венам, высасывая жизненную силу из каждой клеточки тела. Боль, расползающаяся от сердца, заполнила сознание. Хотелось кричать, но у него не было сил даже на это — все крики застыли в горле. Се Лянь пытался подавить собственные эмоции, обуздать их, как неожиданно, они иссякли, словно в кувшине пробили дыру и бурный поток покинул его. Он медленно сползает, рука скользит по дверному проему. Все его зарождающиеся надежды и мечты были безжалостно скомканы, растоптаны и сожжены. Вина, боль, пустота, отчаянье. Неимоверная скорбь и сожаление пронизывали тело от головы до пят, подобно тысячам осколков впивающихся в тело. Теперь, когда у него не было никого и ничего, он остался один. Люди разделяют успех, но бремя несут в одиночку. В момент, когда он будучи безмерно счастливо сиял в своем великолепии, у него было все, и когда он стал никем, мир словно забыл о его существовании. Кто такой Се Лянь? Кто он есть и что из себя представляет? Вселенная больше не помнила такого имени. Чем ярче сияет звезда, тем ближе ее забвение. Он пролежал так до самого вечера, в компании, словно маятник, покачивающегося трупа. В какой-то момент эмоции покидают его тело, он был мертв изнутри. Будто бы умер заживо. Се Лянь встает, едва держась на ногах бежит в ванную, еле сдерживая тошноту. Парень в белом стоит перед льющейся струе из под крана и смотрит в отражение зеркала. Он глядит так четко и внимательно, словно пытаясь разглядеть на себе невидимое пятно. В чем его ошибка? —Ну и где? -вопрошает с мертвым взглядом. - Где я провинился? Что сделал не так?! - юноша вскидывает голову к потолку, издав пару истеричных смешков- Бог? Справедливость? Если это и есть ваша божественная справедливость, то может пошел бы ваш Бог! Наорав на Бога, он наполнил ванну и, не раздеваясь, лег в холодную воду. Ледяная вода окружила тело со всех сторон. По телу бегали мурашки, а кожу жгло от прохлады. Было холодно и неприятно, но именно эти ощущения помогали ощущать себя живым. Пока конечности отмокали в импровизированном ледяном источнике, взгляд скользил по комнате, перекидываясь с предмета на предмет, пока не зацепился за бритвенное лезвие. Оно заманчиво выглядывало из упаковки. Еще совсем новенькое, не использованное. Не долго думая он берет его в руку. Глядит на острие, затем на запястье. На секунду в сердце зарождается сомнение, ведь самоубийство - это тягчайший грех перед Господом, но потом, вспомнив, что послал Бога, долго на этом не задержался. Холодный металл плавно рассекал белоснежную кожу, пары капелек крови растеклись кровавыми ручьями по запястью. Вода в ванной обернулась кровавым озером, алые пятна расползались по белой рубашке, образуя маковое поле. Кровь стекала подобно вину по нефритовой ручке, а прозрачная вода окрасилась в сплошной багровый. Он чувствует слабость, тело перестает ощущать холод, словно стынет поминутно. Счет времени потерян, жизненные силы струятся прочь из плоти. На губах уже лежит привкус смерти, он словно ощущает, как вместе с энергией его тело покидает вросшая с корнями боль. «Так вот, какого это... Так значит, именно это чувствуешь, когда умираешь? Мне всегда казалось, что смерть-это болезненно и страшно. До сих пор мне не было ясно, почему кто-то вообще решается на подобное. Ведь умереть можно всегда, а пока ты жив, все еще можно найти выход. Но кто ж знал, что жизнь может быть куда больнее смерти…» Се Лянь сонно разлипает глаза, все тело знобит, яркий свет слепит златые очи. Глаза бегают по пространству измученным взглядом. Оглядывая помещение, он понимает, что перед ним вовсе не рай, а все та же знакомая ванна. Так значит он все-таки не умер? Неужели судьба так сильно ненавидит, что даже не удостоит смертью? Парень пытается подняться из ванной, но падает обратно, расплескивая кровавую воду. Вид у него крайне истощенный, измученный. Он смотрит на порезанное запястье, затем на жидкость в которой он лежит. Он потерял много крови:настолько много, что чуть не отдал душу на тот свет. Поспособствовали ли этому недостаточно глубокие порезы, или сама вселенная пожелала, чтобы он жил? Все это не имело для него никакого значения. Раз уж жизнь обернулась так, что он выжил, юноша решил больше не испытывать судьбу и просто принять произошедшее как данность. Се Лянь снова попытался подняться. Еще с того момента, как он очнулся, горло сдавливало от жажды, настолько сильной, что он начал пить воду прямо из-под крана не заботясь о степени ее очистки. Несмотря на то что утекло много крови, кожа распухла от долгого пребывания в воде, а тело ломило от холода, ему все же каким-то образом удалось выбраться и даже проползти пару метров до спальни. Да, именно проползти, ведь из-за непередаваемого головокружения и предобморочного состояния ходить он не мог. Как только ему удалось взобраться на койку, истощенное тело тут же потянуло в сон. После пережитого стресса организму было просто необходимо восстановить ресурсы, так что сон выходит долгим и на редкость крепким. Он спит уже не первый час. Тело сжимается в комочек, образуя позу эмбриона, глаза от чего-то жалобно жмурятся во сне. Се Лянь видит себя, видит свою, в прошлом, счастливую жизнь: по бокам стоят мама и папа, держащие его за руки, в небе ярко сияет солнце, его лучи ласкают мордашку юного любимца небес. Не успевает он опомниться, как, подобно молнии, все это быстро исчезает. Ему уже не 9, а 16, жизнь переворачивается с ног на голову. Мир покрывается паутиной трещин, словно разбитое стекло. Тело умершей матери лежит у ног, перед лицом качается труп отца. Внезапно эмоции захлестывают его с головой, подобно пленке воспроизводя события из жизни. Он падает на колени, смотрит на собственные руки, запястья кровоточат багряной рекой. Кровь расползлась повсюду, с головой окуная его в багровый океан. Руки и ноги отчаянно барахтались в волнах, пытаясь вывести их владельца к кислороду. Уровень воды все выше и выше, голова больше не показывается над поверхностью, лишь порезанное запястье все еще возвышается над волнами. В глазах темнеет, легкие заполняются жидкостью, и вот он уже выкашливает последнии пузырики кислорода. Темные лозы окутывают тело, направляя прямиком ко дну. Смерть и тьма, что мрачнее безлунной ночи, просачиваются в каждую жилку его тела. Он готов принять конец, как вдруг ощущает чьи-то руки, сначала обхватившие его талию, потом все остальное тело. Темные ленты испуганно отпускают едва живого человека, а неизвестный пловец на перевес с чужим телом выныривает над поверхностью. Се Лянь откашливается, будучи прижатым к чужой груди. Стихийный гнев, разрушившихся волн обрушивается на них с новой силой, однако незнакомец по-прежнему плотно держится за спасенного, словно ценнейшее сокровище этого мира. Их выбрасывает на берег. Каштановые волосы Се Ляня, паутиной рассыпались по песку. Тело оказывается прижатым, над лицом нависает чужая широкая грудь и размытый лик спасителя. Намокшие пряди цвета битума падают ему на лицо, создавая чувство щекотки. Он не может точно сказать, красны ли одежды этого человека из-за кровавого моря или это их естественный цвет. Из-за кровавой пелены затуманенный взгляд не дает четко разглядеть черты лица, но сомнений не остается, ведь отличительные признаки сами рисуют портрет в голове. Этот Сань Лан значительно отличался от того, каким он его помнил. Рост выше, плечи гораздо шире, детские миловидные черты лица, преобразились выразительными скулами. Лишь единственный глаз горит все также ярко. Кажется, в этой реальности, порожденной его сознанием, они были примерно одного возраста. Он пытается пошевелить губами, но не может издать и звука. Будто что-то изнутри сдавливало его горло, не давая принести ни звука. Отчаяные попытки заговорить проваливаются снова и снова, снова и снова, пока в один из моментов, сделав самую глубокую и отчаянную попытку, он не прокричал во все горло. «Сань Лан!» - Се Лянь будит себя собственным криком. Осторожно приподнимаясь с кровати, он почувствовал как тело бьет дрожь, а капли холодного пота стекают по вискам. Первичный шок проходит и, подобно раскату грома, к нему приходит осознание. Точно… Он не один, он все еще не один! Возможно, в этом мире все еще остался тот, кто ему поможет, окажет поддержку и поймет… Но не будет ли это слишком эгоистично? Спустя столько лет вот так вот взять и ни с того, ни с сего заявиться, да еще и просить у кого-то помощи? Когда-то именно он бросил его в одиночестве в тот холодный, зимний вечер. А теперь он надеется, что прибежит, а тот примет его с распростертыми объятиями? Не слишком ли это самонадеянно? Да и вообще, помнит ли он его? Захочет ли после всего произошедшего его видеть? - сомнения, словно пиявки, вцепились в его разум. Он не мог дать ответа ни на один из этих вопросов. И все же, несмотря на это, ужасно скучал, по тому чувству спаянности, что ощутил во сне. Он хотел, чтоб кто-то точно также вытянул его из водоворота моральных истязаний. Ему нужна была рука, что поддержит, ухо, что выслушает, и сердце, которое поймет. Как бы сильно он ни испытывал вину за то, что ради собственного блага готов взвалить на чужие плечи груз своих проблем, он не мог перестать желать мечтательной встречи. Изможденный юноша вскочил с кровати, пронесся босиком по холодному полу и, кое-как надев ботинки, попутно схватив на бегу куртку, молнией умчался в неизвестном направлении. Январский мороз пробирал до костей, мелкие снежинки, в потоке метели обжигали щеки, пальцы на руках и ногах начали покалывать от холода, но свирепая стужа не могла погасить горящее желание внутри. «Прошло столько лет, ты думаешь, он все еще там?» - нашептывает ему голос разума, но ноги сами несут его в нужном направлении. Спотыкаясь по промерзшему тротуару, ему удалось кое-как доплестись до ближайшей остановки и сесть в подъехавшей автобус. Хоть его действия и были резкими и уверенными, они были не менее спонтанными и безрассудными, ведь до сих пор и вплоть до этого момента, он все еще не мог сказать, где точно живет Сань Лан. Так глупо и опрометчиво… Это совсем на него не похоже. Впрочем, как бы там ни было, первый шаг уже сделан и глупо было бы идти на попятную. Все, что ему сейчас оставалось делать, так это примерно прикинуть по городским картам, где бы могла быть его цель, а затем попытаться добраться до места по автобусным маршрутам. Так он и сделал. Пересаживаясь с автобуса на автобус, ему удалось приехать в нужный район, однако этого было недостаточно. Все еще нужно отыскать нужный двор - это он решил предоставить интуиции и на удивление она его не подвела. Спустя всего полчаса активных поисков, нужное было найдено. Се Лянь сразу узнал его, стоило единожды провести взглядом по знакомым, но уже ржавым качелям. Из-за метели их разрезающий скрип отдавался эхом по всей детской площадке, и все же это не помешало продрогшему юноше предаться ностальгии. Лишь одного взора было достаточно, чтоб воображение начало рисовать перед глазами воспоминания трехлетней давности. Вспомнив, зачем пришел, Се Лянь выныривает из воспоминаний. Он садится на промерзшие качели и в полном одиночестве начинает ждать. Ему отчетливо запомнилось, что, начиная с момента их общения, Хуа Чэн практически никогда не бывал дома. Буквально все время Сань Лан проживал на улице, а если и скрывался за домашними дверьми, то крайне не на долго. Ему думалось, что раз его нет сейчас, то, верно, он должен появиться здесь совсем скоро, ведь так? Минуты текли подобно летнему ручейку, пока не обратились в час. Он уже продрог до костей: мелкие снежинки, словно наждачка в порыве ветра обжигали лицо, пальцы на ногах давно онемели, делаясь практически не сгибаемыми, ресницы покрылись мелким инеем, делая блеск в глазах непривычно-холодным. Ему даже начало мерещиться будто ткань джинс, начинает вмерзать в ржавый метал сиденья. Юноша попытался приподняться на ноги, но задубевшие конечности практически не слушались. И все же, выдавливая из себя последние остатки силы воли, подростку удалось подняться на ноги. Переваливаясь с ноги на ногу, Се Лянь почувствовал, как холод от кончиков пальцев пробирается прямо к сердцу. Ледяной ветер пробирал до мурашек, но это не помешало ему обойти все дома, постучавшись буквально в дверь каждой собаки в округе. Какого было удивление взрослых людей, когда в разгар вечерней метели, на пороге дома, они видели бледного словно призрак ребенка, спрашивающего их о каком-то мальчишке. Так он обошел несколько десятков домов, пока от одного из местных жителей, не узнал что Хуа Чэна уже давно здесь нет и никогда не будет. Еще когда он сюда ехал, у него была хоть маломальская надежда, что хоть здесь ему удастся найти покой и утешение. Теперь даже эта призрачная надежда была изгнана суровой реальностью. Теперь стало ясно, сколько бы он не ждал, ждать было бессмысленно. Возвращаясь обратно, он переходил детскую площадку, шагая в неизвестность. Се Лянь не знал, куда шел, да и знать не хотел. Снег скрипел под ногами, нос раскраснелся, губы покрылись корочкой льда от мороза. Взгляд пугающе заледенел, словно зимняя стужа: обреченность поселилась в глазницах. Шаги становились все мельче и мельче, идти было все труднее, казалось сами кости превращаются в лед. Переходя через детскую площадку, он вдруг ощутил, как ноги его больше не держат, и, потеряв равновесие, осел в свежевыпаший снег. Была уже ночь, метель сменилась снегопадом. Мелкие снежинки, словно пух, оседали то на волосах то на лице. Они казались такими нежными и мягкими, но на самом деле, вместе эти крошки смертельно морозили. Колени в снегу, взгляд поднят к пасмурному небу. В глубине ночной пелены не мерцало ни единой звезды, лишь изредка появляющийся лунный диск освещал непроглядную тьму. Безжизненный лик был озарен пеленой лунного света, пара медных глаз, пусть и были красивы, но не излучали собой ни малейшего намека жизненной искры. Страх, обида, пережитая боль, ощущение своего бессилия - все это смешалось и вылилось наружу градом хлынувших слез, разбивающихся о свежевыпавший снег. Ну и чего он ждал? Чуда? Жизнь чудо, но чудес не предлагает. Слипшиеся от мороза ресницы окаймляли раздраженные холодом веки, прозрачные, словно хрусталь, слезы срывались с лица как с обрыва. Жестокая реальность обрушилась на него камнепадом. Последний человек, что остался единственной яркой точкой, среди всего этого мира, покинул его. На мгновение, он ощутил резкой укол в груди. Се Лянь почувствовал, что больше не может этого выносить и подобно падению со скалы пробудился ото сна.