Демон в красном пальто

Настало новое буднее утро, и вот Се Лянь снова впопыхах спешит на работу. Обычно он всегда вставал рано, неспешно собираясь на работу, но не в этот раз. Пробудившись ото сна, он обнаружил, что на удивление проснулся без будильника. Он медленно встал с кровати, после чего, взяв в руки потасканный смартфон, обомлел от ужаса. 7:13… Он встал на целый час позже обычного! Се Лянь мгновенно вскакивает с кровати и первым делом бежит в ванну, где старается максимально быстро привести себя в порядок. Закончив с утренними процедурами, он надел первое, что попалось под руку. После чего, стараясь хоть минимально привести свои волосы в порядок, причесал их немного иным способом нежели ранее. У него уже не было времени на привычный ему конский хвост, ведь этот тип прически требовал тщательного расчесывания. Он взял передние пряди своих волос и еще часть сзади, после чего собрал их в небольшой пучок, оставив основную длину свободно свисать вниз. Кое-как собравшись впопыхах, он схватил рабочую папку, после чего, накинув все то же бежевое пальто, направился к нужному зданию. Он бежал так сильно, как только мог. Резкие порывы ветра поднимали его пряди, заставляя локоны развеиваться по ветру. Из-за дождя на улице было сыро и мокро, что затрудняло передвижение в пути. Однако, он не обращал на это внимания, ступая по лужам и протискиваясь сквозь толпу, он все так же упорно продолжал свой путь. Все же, несмотря на спешку, он не забыл заскочить в любимую кофейню Хуа Чэна. Разумеется, он уже опоздал и, возможно, кто-нибудь другой уже принес тому напиток вместо него, но все же он не мог хотя бы не попытаться. Прибыл он к нужному месту весь промокший, растрепанный, но все же вовремя. Се Лянь поспешно поднимался с двумя порциями бодрящего напитка. Дойдя до конца лестницы, он устремился по коридору, в сторону нужного кабинета, пока вдруг не врезался в чью-то широкую грудь. От неожиданности он поскользнулся таким образом, что начал падать вперед. Одна из порций выскользнула из рук, облив его и немного забрызгав фигуру перед ним. Он было уже приготовился встретиться лицом с землей, как внезапно, стоящий перед ним человек подхватил его сначала за руку, а затем за талию. Таким образом, он оказался в таком положении, когда обе ноги частично съехали на пол, его лицо уткнулось в грудь поймавшего, а свободная рука все еще продолжала держать уцелевший стакан. И он бы продолжил так стоять, если бы поймавший не поставил его на ноги. Пытаясь сгладить неловкость ситуации, он быстро отстранился от чужой груди. Но стоило ему поднять глаза, как все извинения тут же застряли в горле. Он смотрел на человека перед собой с неподдельным удивлением и неловкостью, что было вполне естественно, ведь он никак не ожидал в такую рань встретить здесь Хуа Чэна. Разумеется, для остальных восемь часов вовсе не было таким уж ранним временем. Однако, Се Лянь уже привык к тому, что обычно тот приходит на полчаса позже других. Однако, не только для Се Ляня данная ситуация стала шоком. Стоило ему осознать кого, он только что чуть не сбил с ног, как стук клавиатуры ненадолго стих, а тысячи любопытных глаз устремили на них свой взор. Причиной тому была не только общая неловкость ситуации, но и контраст образов между ними. Если внешний вид Се Ляня выражал собой небрежность и растрепанность, которая придавала ему некое очарование, то Хуа Чэн наоборот, как обычно выглядел строго и элегантно. Темно-синяя, слегка расстегнутая рубашка и серебряная цепь на шее подчеркивали его брутальность, а черный плащ, с вышивкой в виде серебряных бабочек, придавал утонченности, в то время как чёрные классические штаны выражали официоз. Волосы как всегда идеально уложены. Его в меру накачанные мышцы выступают из-под рубашки. На удивление в его сегодняшнем образе не было ничего красного, за исключением серебряных сережек, умело инкрустированных ярко-красным рубином. Некоторое время Се Лянь смотрит не в силах отвести взгляд, а затем резко отстраняется, словно ошпарившись кипятком. Он уже не обращает внимание ни на что, даже на пятно на своей рубашке. Зато все остальные обращают на него внимание. Ведь своей неловкой выходкой он испортил не только свой внешний вид, но и вид своего начальника. Да и не какой-то, а тот самый легендарный, обсидиановый плащ. Эта вещь фактически легенда в мире моды. Говорят, что именно с него и началась карьера великого и непревзойденного Хуа Чэнджу. Не было ни одного модельера как начинающего, так и опытного мастера, который бы не знал историю происхождения империи «Красного дьявола». Ходит история о том, что после окончания школы, на тот момент еще юный модельер, без особых проблем смог поступить в лучший университет дизайна, на факультет дизайнера одежды. Хоть его показатели по учебе были довольно средними, он смог пробиться, получив высший балл в творческом экзамене при поступлении. Так в своем родном универе он отучился год, после чего на втором курсе, на основе творческого конкурса, проводимого в его учебном заведении, выиграл место на обучение в Париже. Говорят, что он настолько поразил французских модельеров изысканностью и мастерством своих работ, что смог окончить обучение экстерном и уже через год вернулся обратно на родину. По словам его учителей: «Он творил бесконтрольно, постоянно и потрясающе.» Еще какое-то время он работал на чужие компании, пока спустя некоторое время не заключил, что: «Все они бесталанные идиоты, не стоящие моего времени. Я создам свою империю, которая покажет им, что такое стиль и разъяснит значение слова «вкус»». Это положило название ныне всемирно известного «El Diablo». Несмотря на его неоспоримую гениальность, во всех случаях, когда он работал на посторонние компании и выдвигал свои оригинальные идеи, каждый раз ему отказывали. Они бесспорно признавали его неоспоримое чувство стиля, но в то же время считали, что его образы чересчур вызывающие, экстравагантные и не будут пользоваться большим спросом у потребителя. Ему чрезвычайно не нравилось, что его загоняют в какие-то творческие рамки, заставляя работать по шаблону. Ведь он был не просто дизайнером. Он был так же и человеком, личностью, творцом, который жаждал творить историю. Все эти люди, что его окружили были трусами, которые боялись рисковать. Они предпочитали стабильность риску и всех это устраивало. Всех, но только не его. Он был похож на азартного игрока, жаждущего сорвать большой куш. И он сделал это. Он поставил на кон все, пойдя в ва-банк, и не прогадал. Теперь Хуа Чэн был не простым игроком, делающим ставку и переживающим за свою судьбу, он стал полноправным владельцем казино, устанавливающим собственные правила в своем заведении. В интервью он несколько раз говорил, что вдохновением для этого плаща, послужил последний подарок его возлюбленной, который она ему оставила на прощание. Даже предыстория его фирменного знака, в виде серебряной бабочки, из той же оперы. Журналисты и разная другая пресса строили предположения о личности «тайной красавицы». Некоторые представители желтой прессы даже заявляли о том, что разоблачили ее личность, но, в конце концов, Хуа Чэн всегда опровергал эти слухи. И все же, несмотря на невероятную важность этой вещи, Хуа Чэн просто не мог злиться на Се Ляня. Ведь если бы не он, то ни этого плаща, ни «Еl Diablo», вероятно, бы не было. В то время как все, стараясь изображать занятость, замерли в ожидании, Хуа Чэн молча взял Се Ляня за руку и куда-то повел. Это уже никого не удивило, но все еще было довольно непривычно. Все это время, наблюдая со стороны за действиями Се Ляня, Му Цин беззвучно бился головой о стол. —Когда-нибудь мой мозг расплавится от всего здесь происходящего…- произнес он, раздраженно массируя виски. На что, все такой же спокойный, Фэн Синь, во время всей сцены, поедавший леденцы из пачки, ему ответил: —Действительно, напрягать мозг, когда его нет - плохая идея. Пока эти двое продолжали грызться как кошка с собакой, Хуа Чэн отвел Се Ляня в соседнее крыло, после чего, ненадолго оставив того одного, куда-то ушел со словами: —Подожди немного. Я скоро вернусь. Се Лянь все это время смиренно ждал у входа, закутанный в небезызвестный серебристый плащ. Поскольку переход из одного крыла в другое предполагал выход на улицу, а Се Лянь был все еще промокшим от предыдущего дождя, Хуа Чэн аккуратно укутал того в свою одежку, после чего, не обращая внимания на холод, повел его в здание. Долго ждать не пришлось. Спустя пару минут Хуа Чэн вернулся и вернулся не один. Рядом с ним стоял среднего роста и телосложения юноша. Он был облачен в светло-голубые тона, имел светло-коричневые, слегка кучерявые волосы и почему-то был накрашен и одет как девушка. Стоило ему увидеть Се Ляня, как его глаза сверкнули блеском, а на лице отобразилась восхищенная улыбка. Наплевав на всякие рамки приличия, он вдруг подбежал к Се Ляню и, обхватив его лицо руками, пару раз его повертел, после чего заключительно воскликнул: —Какая прелесть! Несмотря на такое тесное общение, Хуа Чэн не ощущал никакой ревности. Ши Цинсюань, вероятно, был самым невинным и светлым существом в этом мире после Се Ляня. Он знал этого любителя переодеваться в девчонок еще со школы, поэтому для него было совершенно логично сделать вывод о том, что такое поведение было просто стилем его общения. Немного повертев в руках Се Ляня, он вскоре нашел кое-что поинтереснее позади него, а вернее на нем. При виде черного хлопчато-бумажного плаща, восхищение в его глазах мелькнуло с новой силой, после чего он, повернувшись к Хуа Чэну, умоляюще спросил: —Хуа Чэн, неужели ты принес сюда этот легендарный плащ, чтобы наконец-то дать мне его примерить? —Размечтался. Я тебе не Хэ Сюань, чтобы выполнять все твои капризы, - холодно отрезал Хуа Чэн. —Ну вот. Ши Цинсюань разочарованно опустил голову. —Ты здесь не за этим. Видишь? —Что именно? То, что он весь промок или пятно на рубашке? —Все сразу. —Хочешь, чтобы я его переодел? Хуа Чэн утвердительно кивнул. —Подбери ему что-нибудь. Я редко бываю в этом крыле и не очень хорошо помню где, что находится. Ши Цинсюань был один из немногих людей, у которых Хуа Чэн признавал наличие какого-никакого вкуса. Хоть он был далеко не экспертом моды, а просто симпатичной моделью, зачастую их решения при сочетании каких-либо элементов гардероба совпадали. Признаться честно, Ши Цинсюань невероятно обожал все, что касалось красоты и моды в этом мире, поэтому, приметив чрезвычайно приятную внешность Се Ляня, просто не мог отказать себе в удовольствии как-нибудь того принарядить. —Ладно, как скажешь, - с этими словами он поспешно куда-то его повел. Еще не успев оправиться от прошлого потрясения, Се Лянь в замешательстве спросил: —Эй, подожди, куда это мы… —Все в порядке, гэгэ. Он знает, что делает. Почему-то это фраза заставила его успокоиться. Следующие несколько ступеней он покорно шел за Ши Цинсюанем, в то время как Хуа Чэн неспешно следовал за ними. Дойдя до нужного места, Се Лянь обнаружил, что находящееся перед ним место было очень похоже на гримерную. Повсюду зеркала с подсветкой, туалетные столики, ломящиеся от тонны косметики, и всякие блестящие аксессуары. Как только они дошли до этого места, Ши Цинсюань, радостно указывая на нефритово-белый столик, произнес: —Смотри, вот этот мой. Не правда ли он прелесть? Се Лянь не знал, что на это ответить, поэтому просто неуверенно пробормотал: —Да...наверное... —Ну ладно, сегодня мы здесь не за этим. Он резко развернулся, снова потащив Се Ляня в неизвестном направлении. —Нам нужно в гардероб. Стоило ему вернуться, как вдруг издалека раздался чей-то возмущенный голос: —Цинсюань! Где, черт возьми, тебя носит!? Снова ты валяешь дурака вместо того чтобы работать. Заслышав этот голос, он резко остановился, после чего, медленно, через плечо повернул голову в сторону недовольных возгласов. И не только он подобным образом отреагировал на прозвучавшую реплику. Брань этого человека звучала здесь чаще, чем чья-либо другая, поэтому обладателя голоса было просто невозможно не узнать. Лица как сотрудников, так и проходящих мимо моделей, тут же помрачнели. —Что случилось? - решил поинтересоваться Се Лянь. —Да так, просто кое-кто снова разгневал выдающегося самодура. Стоило этим словам слететь с уст Хуа Чэна, как будто бы по заказу, в поле зрения появилась высокая стройная фигура. Вошедший человек имел длинные, аккуратно собранные, бледно-голубые волосы. На нем были мутно-голубые классические брюки, такого же цвета пиджак на плечах, из-под которого виднелась белая рубашка, а с шеи свисал дорогущий фотоаппарат. Разумеется, так называемым «выдающимся самодуром» был никто иной, как Ши Уду, кровный и единственный брат Ши Цинсюаня. В отличие от своего младшего брата, тот обладал на редкость придирчивым и вспыльчивым характером. Пожалуй, он был настолько нетерпимым, что его умение замечать мельчайшие недостатки, было сравнимо с перфекционизмом Хуа Чэна, а умение держать себя в руках, сродни уравновешенности Му Цина. Собственно, за свой неисправимо-дурной характер, невероятную требовательность и поразительное умение выходить из себя на пустом месте, он и получил звание «самодура». Как уже не трудно догадаться, по висящей у него на шее вещи, он был фотографом. Да и не просто фотографом, а настоящим самородком в сфере фотографии. Пусть для большинства он и был раздражительным придурком, но его талант был неоспорим, ведь его идеи, концепция съемки и то, как он преподносил моделей на фото, сложно было не назвать произведением искусства. В какой-то из моментов, его самодурство достигло такого пика, что в один прекрасный день, рассорившись со всеми преподавателями в универе, он собрал документы и навсегда оставил учебу. Однако, несмотря на брошенное обучение, это нисколечко не помешало построить ему успешную карьеру, даже наоборот, заставило трудиться еще сильнее. Основной причиной всех конфликтов было то, что ему преподавали одну технику, в то время как он упорно следовал своей, заявляя, что та намного лучше передает суть изображения. Но его никто и слушать не желал, отмахиваясь тем, что он всего лишь несносный юнец ,ничуть не уважающий законы старой школы. Но это было не правдой, он всей душой чтил и уважал мастеров прошлого времени, просто предположил, что их опыт мог со временем устареть и быть более неактуальным. В конце концов, он не вытерпел и оставил ненавистное место. И не прогадал. Очень скоро его работы получили общественное признание, а имя прогремело на всю индустрию фотографии. Вот только, если Хуа Чэн прославился как «Дьявол в красном», что отлично передавало его характер и вкус в одежде, да и в целом звучало довольно солидно, то он стал «выдающимся самодуром». В целом, это прозвище также прекрасно отображало действительность и именно из-за этого неимоверно злило Ши Уду. Найдя блудного братца, он было хотел снова его отчитать, но, увидев Хуа Чэна, заставил себя проглотить гневные слова. Каким бы самодуром он не был, он прекрасно понимал, что в этом мире есть люди, прогневать которых, означало подписать себе смертный приговор. Видя, что атмосфера накаляется, Ши Цинсюань попытался взять ситуацию в свои руки. —Братец, не гневайся. Я отлучился по поручению начальника Хуа. —Это я и без тебя вижу. Произнеся эту фразу, он еще некоторое время стоял на месте, до тех пор, пока Хуа Чэн, приподняв бровь, не посмотрел на него недовольно-вопросительным взглядом, словно спрашивая: «Ну и долго ты еще собираешься быть бельмом на глазу?» Ши Уду, конечно, не нравился такой расклад вещей, но все же, учитывая кто перед ним стоял, все, что ему оставалось сделать, так это недовольно развернуться и уйти в обратном направлении. Как только его брат пропал с поля зрения, Ши Цинсюань облегченно вздохнул. —Хух, вы прям меня спасли. Боюсь, что если бы не вы, то мне опять бы пришлось слушать тираду о своем безответственном поведении. —Не стоит благодарности. Просто делай то, что должен. Словно пробудившись ото сна, Ши Цинсюань хлопнул кулаком по ладони, после чего изрек: —Ах да! Точно, одежда. Через пару минут они уже были в гардеробе. Осмотрев всю находившуюся там одежду, Хуа Чэн пришел к выводу, что в этой глухой каморке не было бы ничего достаточно хорошего для его гэгэ. Он прекрасно понимал, что с его перфекционизмом, что бы он не подобрал Се Ляню, все равно останется недоволен. Поэтому, он просто вышел из помещения, предоставив все в руки Ши Цинсюаня. Тот, в свою очередь, относился намного терпимее к выбору одежды, поэтому совсем скоро, накинув пару подходящих вещиц на Се Ляня, быстрым шагом повел того в примерочную. Зайдя в примерочную, тот обнаружил, что все вещи, что с таким энтузиазмом впихивал ему Ши Цинсюань, оказались женскими… Обнаружив такую... скажем «примечательную особенность», он решительно высунул руки со всеми вещами из-за ширмы, произнося: —Я не надену это. Ши Цинсюань, уже успевший где-то раздобыть веер, обеспокоено им обмахивался, разочарованно произнеся: —Как же так? Ну же, я ведь так старался. У вас удивительно нежные черты лица. Уверен вам пойдет! - продолжал он уверенно заверять. —Я не совсем любитель такого. —Ну так ведь вы даже не пробовали! - продолжил настаивать тот. —Ну, нет, но… —Попробуйте. —«…» —Всего один раз. Если не понравится, обещаю, что перестану настаивать. Уже успев утомиться этим спором, он нехотя согласился на предложение Ши Цинсюаня. В конце концов, это всего лишь один раз, да и к тому же никто ничего не узнает. Переодевшись в данные ему вещи, он подал знак из примерочной. —Я все. Обрадованный Ши Цинсюань мигом подлетел к примерочной, после чего, распахнув ширму, убедился в своих догадках. Ему действительно очень шло! Белая рубашка, прекрасно подчеркивала его алебастрово-белую шею, черная юбка-карандаш идеально облегала объемные ягодицы, очерчивая бедра, в то время как глянцевые лабутены акцентировали внимание на стройности ног. В отличие от восхищенного Ши Цинсюаня, Се Лянь все это время, немного согнувшись, обеими руками хватался за низ черной юбки, словно, пытаясь мысленно удлинить край. На его щеках появился румянец, а лицо каждым своим мускулом отображало смущение. Было заметно, что ему крайне некомфортно в этом образе. —Прекрасно! Просто великолепно! - с блеском в глазах затараторил зачинщик всего этого. —Может еще губы накрасим? - произнес он, вооружившись, неизвестно откуда взявшейся, красной помадой. —Ну уж нет! - категорично отрезал Се Лянь. —Но почему нет? Вам ведь так идет! —Нет - значит нет! Было ясно как белый день, что вероятно такой ответ не устроит этого упрямца, но делать было нечего. Не мог же он сказать, что это потому, что в этой миниатюрной юбке-карандаш и кокетливо расстегнутой полу-прозрачной рубашке он был похож на вызывающе одетую секретаршу. Пока его мозг был занят мыслями о том, как ему неудобно стоять на каблуках, Хуа Чэн, уже успевший неподалеку удобно устроиться на черной, нефритовой кушетке, от удивления невольно выронил виноградинку, которую вот-вот готовился отправить в рот. Тщательно изучив весь гардероб, он был на сто процентов уверен, что в нем не было бы абсолютно ничего подходящего Се Ляню, однако, как показала практика, он ошибался. Ему никогда бы не пришло в голову такое, эм…оригинальное решение. Поймав его взгляд на себе, Се Лянь некоторое время смотрел в упор, после чего смущенно одернул ширму. Если бы он знал, что кто-нибудь еще помимо Ши Цинсюаня может увидеть его в таком виде, то точно бы никогда не согласился на нечто подобное. В то время, пока Се Лянь, сгорая от стыда прятался за занавеской, Хуа Чэн и Ши Цинсюань смотрели в его сторону сквозь ширму. Спустя некоторое время непринужденного молчания, Хуа Чэн произнес: —Ши Цинсюань. —Да? —Не хочешь переквалифицироваться из модели в стилиста? —Ну, что ты. Я явно для этого не гожусь. —Хмм, пожалуй ты прав. Фасон туфель совершенно не подходит под юбку. Несмотря на его обыденно-грубые слова, Ши Цинсюань отлично понимал, что на самом деле, как это часто бывало, его слова не соответствуют чувствам. Еще бы он не знал. Как никак, он успел продемонстрировать достаточное количество образов, чтобы по одному выражению лица понять, доволен он или нет. Как правило, система оценки Хуа Чэна состояла вовсе не из слов и даже не жестов. Все базировалось на банальных изменениях в мимике. Допустим, если он при виде жеста подпирал щеку рукой, то это означало «посредственность». Небольшое приподнятие бровей, считалось знаком одобрения. Однако, самой узнаваемой чертой среди всех, являлось небольшое прищуривание глаза. Если кто-то замечал это действие на его лице, то в мгновение ока покрывался холодным потом. Его сердце начиналось биться так, будто того сейчас разорвут на части, а сам человек мог буквально ощущать исходящую дьявольскую ауру. И в этом не было ничего удивительного, ведь, если два предыдущих действия выражали либо одобрение, либо недовольство, то эта эмоция прямым текстом говорила: «Исчезни, иначе ты понесешь кару за надругательство над моим зрением». Все же, как бы ни был упрям Ши Цинсюань, он все же был человеком слова, поэтому вскоре принес Се Ляню нормальные вещи. Они практически не отличались от того, что он носил обычно, разве что рубашка была темнее на пару тонов. Надев на себя новую одежду, он было задался вопросом: «И почему нельзя было сделать так с самого начала?» Даже после того как переоделся, Се Лянь еще долгое время не мог заставить себя выйти из-за ширмы. Ему все еще было слишком стыдно показываться перед Хуа Чэном. Заметив, что его нет уже подозрительно долго, Ши Цинсюань тихо подошел к примерочной, после чего произнес: —Ты там еще долго? И вот он опять это сделал. В который раз он обратился к едва знакомому человеку на «ты». По правде говоря, Ши Цинсюань всегда был немного ветреным и несобранным. Об этом говорили как его поступки, так и оценки в школе. За что, кстати, и получил говорящее прозвище «ветерок». —Скажи ему, чтобы он шел первым. Ши Цинсюань вопросительно приподнял бровь. —Но зачем? Только такой человек как он, мог не видеть в этом проблемы. —Просто сделай как я сказал, - произнес он, слегка повысив тон. Но Се Лянь не был бы Се Лянем, если бы не добавил после этого: —Пожалуйста… Видя, что тот не собирается покидать свое убежище, ему ничего не оставалось , кроме как сдаться и передать его просьбу Хуа Чэну. На его удивление, тот услышав просьбу Се Ляня, без всяких вопросов просто встал и направился к выходу, лишь кинув напоследок: —Гэгэ, я уйду первым. На улице холодно, так что на кушетке есть плащ. С этими словами он покинул здание, однако, на смену ему, вскоре в помещение вошел другой человек. Он был красив, строен, высок. Кожа бела, словно луна, волосы чернее ночи, а пара круглых золотых серег мерцают подобно звездам в ночи. Цветовая палитра его образа не отличалась разнообразием. Основную его часть составляли черные и угольные оттенки. Заметив его в дали, Ши Цинсюань радостно подпрыгнул и помчался ему навстречу. Хэ Сюань был слишком сосредоточен, чтобы обращать внимание на что-то помимо бумаги перед ним, а Ши Цинсюань слишком низким в сравнении с ним. Пока он что-то внимательно разглядывал на листке, переодически выискивая кого-то поворотами головы, маленькая, хрупкая фигурка, в бирюзово-белом пышном платьице врезалась в его грудь, радостно воскликнув: —Мин Сюн! Слегка опешив, Хэ Сюань поймал его за талию, в то время как тот сцепил руки у него на шее, немного приподнял правую ногу. Как только секундный шок прошел, к нему вновь вернулось спокойствие, взгляд наполнился нежностью, а руки, словно по привычке сцепились за изящной спиной, легонько касаясь талии. —Цинсюань, я же просил не называть меня так на работе. —Ну почему? - прелестно надувшись, спросил он. —Потому что это может причинить неудобства другим. Хоть Ши Цинсюань обычно и был жутко упрям, в спорах с Хэ Сюанем он был бессилен, поэтому нехотя согласился: —Ну ладно. В отличие от влюбленности Хуа Чэна, их отношения вовсе не были тайной. Даже наоборот, скорее публичными. Дело в том, что Ши Цинсюань был не только успешной моделью, но и имел многомиллионную аудиторию в инстаграмме. На данный момент его аккаунт в соц сетях насчитывал 4,5 млн подписчиков. И разумеется все эти люди видели их совместные фото. Основная загвоздка состояла в том, что большая часть аудитории понятия не имела о его настоящей половой принадлежности. Хоть он и числился как агендерная модель, по большей части в своем профиле, да и в принципе в повседневной жизни, одевался по-женски, не говоря о том, что его тело совсем уж не было мускулистым. Пожалуй, его пол был самой обсуждаемой темой после личности Хуа Чэна. Вот так неприкрыто воркуя со своим любимым, он напрочь забыл, что Се Лянь, вообще-то, все еще находится тут. Только после того как со стороны примерочной послышался неловкий кашель, он все же отлип от Хэ Сюаня. —Я здесь по работе. Ты не видел Хуа Чэна? Я слышал он тут. — Как раз только что ушел. Вероятно вы разминулись. —Ладно, тогда я пой… Только он развернулся, чтобы уйти, как мягкие розовые губы коснулись его щеки, оставляя бледно-розовый след на его белой коже. Заслышав звук чьих-то шагов, Ши Цинсюань подмигнул ему напоследок, после чего тихо прошептал: —Удачи. На лице Хэ Сюаня появилась легкая улыбка, напоследок он окинул нежным взглядом любимого, перед тем как покинуть здание. По правде говоря, ему бы хотелось подольше насладиться обществом своего ангела, ведь весь последующий день ему предстояло провести работая на пару с дьяволом.