Пасынки Стигии

      Запомни три правила, желторотый, если хочешь протянуть здесь больше месяца. Первое – не пей здешнюю воду, не разбавив её вином. Второе – не отводи взгляд, когда комендант на тебя смотрит. И третье. Когда ты внизу, в тумане, пореже упоминай Предвечный Сомн и Светочей. Это не их владения.

Сарун, ветеран Огня Искупления

Они спустились вниз, в туман, через две недели после прибытия в крепость. За это время Гвен так и не помирилась с Седриком. Ну как, не помирилась... Кажется, Седрик не считал произошедшее ссорой, а сама Гвен никому жаловаться на несправедливые слова не стала. Сказали бы, что сама виновата. Поговорить с Седриком начистоту просто не хватило времени; архон Берт целыми днями просиживал с комендантом Фламмом, планируя засаду, и Гвен должна была находиться рядом, записывая всё, что они велят. Наличие таких важных обязанностей льстило ей, и обида на Седрика постепенно забывалась. Совещания велись в кабинете Фламма: тесной комнате, стены которой были увешаны трофеями разведчиков. Головы морлоков, отдалённо напоминающие медвежьи, соседствовали с головами вурдалаков и каких-то остроухих тварей, которых комендант назвал «упырями». В центре комнаты, на скрипучем деревянном столе комендант раскладывал карты западных предгорий и разрушенной крепости, которая и была целью их пути. Комендант, сир Дейдра и архон Берт склонялись над ней, обсуждая, а иногда споря, как им добраться до крепости и как разбить лагерь на местности. Иногда к этому обсуждению присоединялся интендант крепости – тощий и сухой мужчина, остатки волос которого были встрёпаны. Он неизменно унылым и скрипучим голосом говорил, что запасы ограничены, и что Огонь Искупления не может дать столько ресурсов, сколько запрашивает уважаемый архон, и неизменно сир Дейдра повышала на него голос, а потом Фламм ударял кулаком по столу, так что тот жалобно трещал, и все затихали. Седрик, который тоже присутствовал на совещаниях, почти всё время хмуро молчал и теребил реликварий. Изредка кидал взгляды на Абеля и Гвен; те пристроились за другим столом, точно под гирляндой вурдалачьих голов. Вурдолаки смотрели на людей невидящими глазами – в глазницы чудовищ были вложены гладкие серые камни… Гвен водила пером по бумаге, радуясь, что мужчины не брезгуют обсуждать такие важные темы в её присутствии, не бросают снисходительных взглядов и фраз. Иногда архон даже обращался к ней с просьбой помочь рассчитать что-то: например, запас необходимой провизии для солдат. Тогда Гвен с удовольствием умножала и делила: тавернщик её за такое бы высек, а тут на неё даже смотрели с чем-то, напоминающим уважение. И сердце ёкало от гордости. Но всё когда-нибудь заканчивается. Обозы были нагружены провизией, кони осёдланы – и вот уже Абель крепко-крепко обнимает её единственной рукой. – Берегите себя, – прошептал он, когда они прощались во дворе крепости. Однорукий писарь, бесполезный в бою, оставался в Огне Искупления. Гвен никогда не видела его таким грустным и потерянным. Кажется, он даже постарел. – Не бойся, брат, с нами всё будет в порядке, – сказал Седрик, тоже обнимая Абеля. – С нами Сомн. Мы завладеем артефактом – а если повезёт, найдём это чёрное чудовище, выковырим из панциря и сожжём. Он ответит за сира Дарена… И за Эйдана. – Сами головы не сложите, – сказал Абель и смахнул с глаз слёзы. – Я буду молиться за вас… Всё, на что я способен. Развалина. Калека… – Абель, ты точно нам не поможешь, если будешь сидеть и грызть себя, –сказала Гвен. Ей тоже хотелось разрыдаться, но она заставила себя улыбнуться. – Просто… Будь сам в порядке, ладно? И дождись нас. – Обещаю, Гвен, – уголки рта Абеля немного поднялись. – Ну… В добрый путь, Гвен, Седрик. Да хранят вас Сомн и Светочи. Когда западные ворота закрылись за ними, Гвен обернулась. Абель стоял на стене и махал им единственной рукой. Девушка, сглотнув непрошенные слёзы, уставилась на уши мула. Глядеть назад было невыносимо, вперёд – страшно.

***

Дорога шла под гору, немилосердно петляя. Их отряд гусеницей шелкопряда полз от изгиба к изгибу; сходство довершали копья, острия которых покачивались над плечами солдат крепости. Почти все молчали, а если кто переговаривался, то тихо. И верно – окружающий пейзаж не располагал ни к разговорам, ни к какому-либо веселью. Чем ниже они спускались, тем гуще становилась дымка. В отличие от обычного тумана, она была какого-то болезненного, желтоватого цвета. А может, так казалось из-за потрескавшейся желтой глины под копытами их скакунов, желтовато-коричневых камней вокруг? И нигде ни единого растения, ни даже пятнышка плесени. Гвен никогда не видела настолько мёртвую землю. Глаз зацепился за белое пятно, и, приглядевшись, девушка вздрогнула: на обочине дороге валялся череп. Человеческий. Гвен поспешно отвернулась, спиной ощущая на себе взгляд пустых глазниц черепа и невольно думая – кем был этот человек? Дезертиром, чьё тело бросили здесь? Разведчиком, похоронами которого никто не озаботился? Или одним из солдат, которые в незапамятные времена сражались здесь, сдерживая чёрную рать некромантов… Интересно, если она здесь умрёт... Тоже останется лежать вот так – в мёртвой земле? Здесь даже червей нет, чтобы сожрать её тело. Даже ворон, чтобы выклевать глаза. Она тряхнула головой, пытаясь избавиться от мрачных мыслей. Какая же она всё-таки трусиха… Мышка-трусишка, которая забралась слишком далеко от родной норки. Чёрный ворон с карты мистаро, предзнаменование смерти и резни, не шёл у неё из головы. Она никогда не верила карточным предсказаниям – и отец Амбер, и настоятельница Рута называли его «жульничеством» и «святотатством» – но как можно было не верить провидице, к которой обратился сам светлейший архон? Гвен непроизвольно нашла его взглядом: он ехал впереди, во главе колонны, рядом с комендантом Фламмом и сиром Дейдрой. Кажется, они что-то обсуждали вполголоса. Сама Гвен ехала в середине – как ей объяснил Седрик, это было самое безопасное место. Оруженосец был от неё по правую руку; забрало его шлема было приподнято, а лицо – сосредоточенное и мрачное. Интересно, его тоже мучали такие же мысли, как и Гвен? Вряд ли. Он был мужчиной. Он был рыцарем – он точно был смелее. А по левую руку… Один из солдат крепости как раз поравнялся с ней. Он мурлыкал под нос какой-то весёлый мотивчик, что очень контрастировало с мертвящим унынием окружающего пейзажа. В шлемах и плащах все воины стали казались девушке на одно лицо, а потому только сейчас и только приглядевшись, Гвен узнала и зелёные глаза, и смуглую кожу. Комендант Фламм, выходит, выполнил своё обещание – не дать лантийцу отсидеться за стенами крепости. Рико прекратил напевать и улыбнулся девушке, качнув копьём; перед этим он, впрочем, бросил быстрый взгляд на Седрика. Не будь оруженосец так погружён в себя, лантиец вряд ли решился бы на знак внимания – и это почему-то рассмешило Гвен. Не думая больше о смерти, она наклонилась к гриве мула, пытаясь сдержать хихиканье. Дорога стала менее крутой – похоже, они въехали в предгорья, но пейзаж вокруг оставался по-прежнему уныло-безжизненным. Гвен попыталась представить эти земли зелёным, с травой по колено и пасущимися конями, какими их описывали книги – и не смогла. – Полна моя чаша, полна вина, – мурлыкал под нос Рико. – До самых краёв полна… Я пью вина, я пью до дна – застилает глаза пелена… Чаша изобилия, вспомнила Гвен. Так эти земли звались раньше. Земля здесь была очень плодородна, а со склонов гор сбегали быстрые реки. На равнинах они теряли прыть и становились шире; по ним ходили легкие торговые суда, неслись по течению к главной торговой артерии региона – Сабии, великой реке. Величественные торговые города на берегах Сабии, где даже нищим хватало денег чтобы есть сытно каждый день – всё это стало прахом, когда Герион, северный король, привёл сюда своё войско… Некроманты высосали из этой земли саму жизнь, а жителей превратили в солдат своей ужасной армии. В книгах писали, что Предвечный Сомн, конечно, мог бы обратить это вспять, и заставить мёртвые долины вновь зазеленеть. Но Ему было угодно, чтобы погибшая Чаша Изобилия осталась такой, как стала – огромным шрамом у северно-западных границ Унии, печальным уроком о том, чем кончается заигрывание с тёмной магией. Сомн Предвечный, с горечью подумала Гвен, скользя взглядом по безжизненной земле, неужто наша жизнь недостаточно печальна без таких уроков? Вдруг комендант Фламм вскинул руку, и все резко остановились. Замечтавшаяся Гвен едва успела натянуть узду, и мул разгневанно заржал. – В чём дело? – спросила она, переводя взгляд с Седрика на Рико. Ответ ей дал, конечно же, Рико: – Насколько я понимаю, мы дошли до вешки, сиора, – лантиец показал на торчащую из холма палку, на которой висело поблёкшее, но тем не менее красное полотнище. – Комендант ждёт возвращения разведчиков. Они скажут, чист ли путь… – От кого? От вурдалаков? – поинтересовалась Гвен. Хлопнув мула по боку, она подъехала поближе к Рико. – Нет. Они так близко не подходят, – юноша говорил с видом знатока, и Гвен даже на пару мгновений забыла, что он в крепости недавно. – Здесь опасность другая. Упыри… – Это ходячие мертвецы, которых терзает неутолимый голод, – вклинился в разговор Седрик. – Они пьют кровь и пожирают плоть…. – Я читала о них. Они боятся солнца, – сказала Гвен, поднимая взгляд вверх. Небо затягивал густой туман, в котором солнце скорее угадывалось. – Значит, сейчас мы в безопасности… ведь так? – Здесь опасно всегда, сиора. Особенно по ночам, – сказал Рико. – Но не беспокойтесь, вы ведь здесь не одна и не безоружна. Это точно Он нахмурился, приглядываясь куда-то в сторону горизонта. Гвен вытянула шею и увидела клубящиеся на севере тёмные облака. Девушке стало зябко – и не только от страха. – Что это? – спросила она Рико, кутаясь в плащ и стараясь, чтобы её голос звучал ровно. – Буря, – ответил лантиец коротко. В его глазах была тревога. Комендант во главе колонны решительно взмахнул рукой. – Двигаемся! – донёсся до Гвен его голос. – А что же с разведчиками? – спросила Гвен, хлопая мула по боку. Ответил ей другой солдат крепости, ехавший позади: – Надо искать укрытие. Не до разведчиков! Хоть солдаты были далеки от того, чтобы паниковать, Гвен стало страшно. Она сжала поводья так, что костяшки побелели. Их уверенно вёл солдат в запылённом коричневом плаще – а может, и не запыленном, а так казалось из-за желтоватой дымки и пыли, которую поднял в воздух налетевший ветер. На щёку Гвен упало что-то холодное и мокрое, потом ещё и ещё. Мелкие колючие хлопья снега, перемешанные с пылью, закружились в воздухе, и девушка оторвала одну руку от поводий, спешно прикрывая рот и нос краем плаща. Дыханье вырвалась в виде облака пара – похолодало стремительно, а небо затянулось свинцовыми тучами с белыми прожилками. Бросив взгляд на правую руку, которой она сжимала поводья, Гвен вздрогнула: клеймо Церкви на побелевшей от холода кисти почернело –словно она в одночасье превратилась из чудотворицы в преступницу! Только через пару мгновений она поняла, что дело в мерзкой магии, а в серых хлопьях пепла, которые падали вперемешку со снегом. Снег и пепел…. Это место умело быть пугающим и омерзительным – Гвен старалась не думать, какие ещё сюрпризы оно припасло. Они скакали во весь опор, под ветром, который выл сильнее с каждым мгновением – и Гвен вздохнула с облегчением, когда они влетели в ущелье. Наверное, когда-то по его дну бежала река – узкая, быстрая, со свежей ледяной водой. Сейчас от неё остались редкие обкатанные валуны да галька, валяющиеся то тут, то там. Гвен рассеянно озиралась её, снова пытаясь представить, как это место выглядело в лучшие времена, и согревала дыханием замёрзшие пальцы. С неба по-прежнему сыпались снег и пепел – но не было хотя бы этого ужасного ветра. – И часто у вас так? – спросила Гвен Рико. – Бывает, – уклончиво сказал лантиец. Он достал из седельной сумки флягу и быстро хлебнул. Затем протянул Гвен; та сморщилась от кислого винного запаха, но слишком продрогла, чтобы дать волю своей нелюбви к спиртному. Она сделала из фляги осторожный глоток, но всё равно закашлялось: горло обожгло. Краем глаза Гвен заметила, как Седрик смерил её недовольным взглядом и пришпорил коня, направляясь к сиру Дейдре. – Твой старший друг ревнив, я погляжу, – сказал Рико, бросая вслед Седрику быстрый и осторожный взгляд. На ресницах лантийца застряли снежинки, а щёки были измазаны сажей. – Он… Ну… – Гвен задумалась, ища оправдания для Седрика, но не нашла и только шмыгнула носом. Бражка помогла: по груди растекалось приятное тепло, но вместе с тем начала кружиться голова. – Ем-му нет смысла ревновать, – Мрак и драуги, ещё и язык заплетается! – Мы про… Просто друзья. Я вообще монашка… Рико ухмыльнулся – и пара солдат, находившихся неподалёку, тоже. Гвен нахмурилась: над чем, Мрак побери, они смеются? – Рико, я ни на что не намекаю, но если парень в блестящих доспехах захочет выпустить тебе кишки за то, что ты не так посмотрел на его…. Монашку, комендант мешать не будет, – сказал один из этих солдат, похожий на молодого бычка. – Седрик не станет такого делать, – возразила Гвен без особой уверенности. – Святая сестра, сир Седрик – паладин, и для него мы все… – начал один из солдат, но другой толкнул его в бок, и оба замолчали. Впрочем, что они хотели сказать – понятно. «И для него мы все мусор». Гвен опустила глаза, ощущая себя ужасной подругой. Но Седрик действительно вёл себя странно последние дни – и сердцем она чувствовала, что солдат прав… Может, лучше ей держаться подальше от Рико – ради его же собственного блага? Она бросила взгляд на лантийца и обнаружила, что он спрыгнул с мула и шарит на земле, в ближайшей кучке камней. Он отодвинул в сторону один булыжник и радостно воскликнул: – О, попалась! – и с улыбкой, сияющей на измазанном сажей лице, он продемонстрировал Гвен пробку от фляги. – Упала, – сообщил он. Девушка могла бы поклясться, что флягу он закрыл несколько минут назад, а сейчас сжимает в правой руке что-то… Но какое её дело, в самом деле? Разве что любопытно: что можно найти тут, в мёртвой земле, кроме пыли, камней и костей. Гвен сделала мысленную зарубку – расспросить Рико об этом позже…. И подальше от глаз Седрика. Небо посветлело. Гвен подняла голову, и точно на нос ей упала снежинка – последняя. От чёрных облаков ничего не осталось, и небо по-прежнему затягивала мутная дымка. Фламм выкрикнул команду, и колона двинулась к выходу из ущелья. Седрик теперь ехал рядом с Дейдрой, и Гвен непроизвольно постаралась держаться ближе к Рико. Отсутствие оруженосца ощущалось как дыра – кто теперь защитит её, неумелую трусиху, если какая-то тварь пустошей нападёт на неё с этой стороны? То, что Закатным Землям ещё было чем её неприятно удивить, девушка не сомневалась.

***

Остаток дня они провели в седле, только пару раз останавливаясь на короткие привалы. Надежда Гвен, что они доберутся до цели до темноты, умерла, когда рыжее солнце закатилось за горизонт, и на мёртвые земли опустился синеватый сумрак. Они остановились на ночлег в развалинах какой-то крепости. Или, может, постоялого двора: Гвен читала, что в этих местах постоялые дворы укрепляли не хуже крепостей, от набегов разбойников. От крыши почти ничего не осталось, колодец был завален булыжниками, и, делая глоток из чашки, девушка впервые задумалась о том, хватит ли у них воды. Конечно, они везли целую телегу, на которой был запас провизии и воды – но если с бочками что-то случится… Ох, лучше не думать. Можно ли здесь отыскать воду? Может, в глубоких трещинах, или пещерах? – Да, эта пустошь не располагает к разговорам, – сказала сир Дейдра. Гвен встрепенулась: потерявшаяся в собственных мыслях, она забыла, что рядом кто-то есть. Она сидела у небольшого костерка между Седриком и архоном Бертом, держа в руках наполовину съеденный кусок вяленого мяса. Съеденная часть, если верить ощущениям, в основном застряла в зубах. – Эта буря со снегом. Мне интересно, такое часто здесь бывает? – спросила девушка, ни к кому особо не обращаясь. К Седрику обращаться не хотелось – они были вроде как в ссоре, хоть когда они поссорились, она прекратила понимать, а приставать к сиру Дейдре или архону с глупыми вопросами было неприлично. Ответил ей архон. – Закатные Земли велики. Эта пустошь – лишь их восточная часть…. Дальше на север начинаются леса и болота, а ещё дальше лежат снежные равнины, где лето никогда не наступает. Оттуда и приносит снег. – А пепел? – Обугленные Горы, – сказала сир Дейдра. Она смотрела на костерок невидящими глазами. – Тёмные братья и сёстры Грифонового Хребта. У некоторых внутри кипит огонь, и они выбрасывают в небо облака пепла. На карты их нанесли ещё орланские картографы – но тогда они не были такими... Неспокойными, – она потёрла щёку и раздражённо посмотрела на пальцы, испачканные сажей. После пепельно-снежной бури они все были чумазыми, как трубочисты, но тратить воды на умывание никто не посмел. – Проклятые некроманты наверняка что-то сделали с ними. Воцарилась тишина. Гвен поднялась на ноги: поясница, не простившая весь день в седле, отозвалась болью. – Ты куда? – встрепенулся Седрик. – Сейчас ночь. Здесь опасно! – Седрик, я помню об упырях и я не собираюсь сейчас гулять по пустоши, – сказала Гвен, стараясь скрыть раздражение. – Комендант Фламм не первый раз ночует в этих местах, знаешь ли. Он расставил дозорных. Мы в безопасности… – Я с тобой! – воскликнул Седрик, вскакивая, едва Гвен сделала несколько шагов. – У девушек… И у мужчин тоже… Есть нужды, которые лучше справлять в одиночестве, если понимаешь, о чём я, – уже с открытым раздражением пояснила Гвен, и оруженосец, покраснев, бухнулся на место. Уходя, девушка слышала смешок сира Дейдры и слова: – Да, малой, с девушками ты управляешься хуже, чем с мечом… Попроси пару уроков у того ланта! Гвен ускорила шаг. Место для справления тех самых одиноких нужд она нашла быстро: остатки, кажется, конюшни. Судя по запаху – не она первая. К счастью, за время путешествия Гвен успела притерпеться к самым разным запахам. Рико она увидела как раз когда, закончив дела, завязывала пояс, а ещё смотрела на небо, пытаясь разглядеть сквозь дымку Мглы знакомые созвездия. – Сомн и Светочи! – вырвалось у неё непроизвольно. – Сиора, что же так много чести, я простой смертный, – Рико белозубо ухмыльнулся. В руке он держал факел, разбавлявший мрак мерцающим рыжим светом. – Ты в дозоре? – поинтересовалась Гвен. – Всегда в дозоре, сиора, но этой ночью особенно, – отозвался лантиец. Они отошли от развалин конюшни и остановились у куска защитной стены. Гвен посмотрела на расстилающуюся перед ней мёртвую равнину, и её сердце сжалось то ли от страха, то ли от восторга. За краем света. Она за краем света. Только подумать! Монастырская мышка так далеко забралась… Рико молчал, не мешая её размышлениям. Да уж – Седрику точно не мешало бы поучиться у лантийца обращению с дамами… Интересно, самого Рико кто так научил? Мама? – Послушай, а что ты сорвал у камня, когда мы прятались во время бури? – Ничего, сиора, просто пробка… – Не ври. Я прекрасно видела, что ты сжимал что-то в другой руке, – сказала Гвен твёрдо. – Это какая-то страшная тайна? – Не особо, но комендант будет не доволен, если узнает, – вздохнул Рико. Он смерил её внимательным взглядом, видимо, прикидывая, можно ли ей доверять. – Сиора, тут растёт мало растений, но те, что есть, они необычные. Мне рассказывали те, кто выходил в пустошь не раз и не два – есть такая травка, кроволист, которую можно найти между камней… Если сжевать кусочек такой, то без проблем можешь не спать всю ночь. А больше- увидишь сны наяву… – И ты… – Совершенно не хочу спать, сиора, и готов нести дозор хоть всю ночь, – Рико счастливо улыбнулся. Гвен вгляделась в его глаза и ощутила укол тревоги: глаза лантийца были счастливые, но какие-то стеклянные, как у пьяного. Но стоял он ровно, не шатался, говорил внятно и к ней не приставал – значит, беспокоиться было нечего, так ведь? – Не хотите попробовать, сиора? У меня ещё остались… – сказал Рико, запуская пальцы в кошель на поясе. – Нет, я не… – глаза Гвен расширились от неожиданного и страшного осознания. – Ты что, сейчас видишь сны наяву?! – Сиора, обижаете! – Рико рассмеялся. – Я вроде не такой идиот. Я поделился кроволистом с товарищами, это правда…. – Что ж, ты меня успокоил, – Гвен криво улыбнулась. Ей захотелось вернуться в лагерь: ей не нравился стеклянный блеск в глазах Рико. Не любила она пьяных мужчин, от чего бы они не были пьяны – от пива или от кроволиста. Она не успела сделать и шага, как Рико вдруг кинулся на неё и опрокинул на землю.

***

Гвен не закричала, потому что падение вышибло из неё воздух. Она смогла лишь слабо пискнуть: – Нет… Факел Рико отбросил – откатившись в сторону, он замер у какого-то пригорка. Рыжий отблеск скользнул по лицу Рико – и Гвен увидела расширенные от страха глаза. …От страха?! Рико откатился в сторону – и Гвен мгновенно поняла, что покушением на её девичью честь (которой уже не было!) и не пахло. О, всё было куда страшнее. Создание, напоминающее человека, но с кожей белее мрамора, тощее, как смерть, стояло там, где только что была сама Гвен. Стояло на четвереньках – передние конечности его явно были руками, гибкими и тонкими – изогнув спину, как кошка. Спрыгнуло? Просто появилось из мглы? И оно улыбалось – улыбалось, демонстрируя пасть, полную острых зубов, и занимающую пол-лица; нос практически отсутствовал, а в глазах горели белёсые огоньки. Сходство с котом довершали острые уши и то ли мурлыканье, то ли рычание, рвущееся из тощей груди. Гвен закричала. Нет, не успела – только набрала в грудь воздух, чтобы закричать – и тут тварь прыгнула снова. Белые зубы в раззявленной пасти сверкнули точно фонарь Светоча Гермио, указывающий путь к посмертию – последнее, что видит умирающий. В это мгновение Гвен поняла, что за тварь перед ней. Упырь. Ну конечно. Как она раньше не догадалась, отругала себя девушка. Она же видела сушёные головы этих тварей в кабинете коменданта Фламма – пожелтевшие, напоминающие испорченные кабачки – не внушающие и половину того ужаса, что это существо… Ничего не сказать – очень полезное знание перед смертью. А потом Гвен всё-таки закричала, что было сил, и только тогда поняла, что ещё жива. Тварь рычала и дёргалась, насаженная на копьё – Рико не тратил время на размышления, а просто схватился за оружие и выставил его вперёд. Брюхо твари было пробито, мерзкая чёрная жижа капала на подол рясы Гвен, а лантиец, стоя на одном колене, как перед прекрасной дамой, удерживал копьё обеими руками. Руки Рико тряслись; тварь повисла на копьё, загребая когтистыми лапами, пытаясь добраться до горла Гвен – и не могла. Прекратив дёргаться, упырь повернул уродливую голову, и его белёсые глаза упыря встретились с зелёными глазами лантийца, расширенными от ужаса. Вопль Гвен превратился в хрип, а тело наконец-то сообразила отползти от наколотого на копьё чудовища. Несколько вечных мгновений упырь смотрел на Рико – а потом, схватившись руками за древко копья, насадил себя на него ещё глубже. Ещё глубже. – Сафия Благая… – охнул лантиец. Тварь успела преодолеть больше половины копья – острие и древко, торчащие теперь из её спины, были чёрными и жирно поблёскивающими. Выпусти его, захотела закричать Гвен, выпусти копьё, но Рико сообразил сам. В этот же момент упырь совершил последний рывок, и его зубы, казалось, клацнули в каком-то дюйме от руки лантийца. Топот сапогов по сухой земле – и из-за развалин конюшни вылетели несколько солдат с мечами наголо. И не только с мечами: несколько стрел, влетевших в спину упырю, заставили его отвернуться от Рико. Тварь дёрнулась, видимо, желая бежать, но пошатнулась – и комендант Фламм, сблизившийся с ней стремительным рывком, одним ударом снёс голову. Тело упыря упало на землю, слабо подёргиваясь. Оцепеневшая Гвен смотрела на него, не в силах вспомнить, как дышать. – Гвен, ты в порядке? – голос Седрика. И он сам – протягивающий ей руку, чтобы поднятья. – Я… Да… Кажется… – произнесла Гвен хрипло, приминая руку и поднимаясь. – Рико! Рико, ты в порядке? Она кинулась к нему. Лантиец спас ей жизнь – и лишь соображения приличия удержали Гвен от того, чтобы заключить Рико в объятия. Впрочем, героем сам Рико не выглядел: бледный, перепуганный, с мокрым от пота лицом, он тяжело дышал. – Наверное, – сказал он. Гвен открыла рот, пытаясь найти слова, которые описывали бы её благодарность за спасение, но тут рядом вырос разозлённой скалой комендант Фламм. – Кто был в дозоре?! – рявкнул он. – Кроме тебя, Энрико – кто был в дозоре – какого Мрака, ведь я велел ходить парами! Рико отвёл взгляд, а какой-то солдат доложил из-за спины коменданта: – Комендант Фламм, я нашёл Лиама и Дина. Они, кажется, пьяны и ничего не соображают… Комендант зарычал страшнее упыря. Гвен вжала голову в плечи. – Сто ударов палкой! Каждому! И если сдохнут – так им и надо! А ты, шлюший сынок, ещё объяснишь мне, почему, когда они начали напиваться, побежал к монашке, а не ко мне… – Энрико спас меня! – собрав всю отвагу, что у неё только была, Гвен встала между Рико и комендантом. – Если бы не он, упырь меня бы сожрал! – Если б он со своими дружками не были тупыми ублюдками, то упырь не подошёл бы так близко к лагерю, – отрезал комендант. – И кто потащил выпивку в поход, у меня есть тоже пара догадок… Это была не выпивка, вдруг поняла Гвен. Рико поделился кроволистом с друзьями – и, в отличие от него, они не стали соблюдать меру в употреблении чудесного листка. Решили посмотреть сны наяву… – Но ведь всё кончилось хорошо! – запротестовала Гвен, ещё сильнее сжимаясь. – Это мы посмотрим. Энрико, покажи-ка, нет ли на тебе укусов, – сказал комендант. – Со мной всё в порядке, – глухо произнёс Рико. – Кому сказал. Быстро. Снял рубашку! – рык Фламма оглушил Гвен. А потом Рико вдруг схватил Гвен, прижав к себе – и она увидела блеск ножа. У своего горла.

***

Что происходит?! – Вы не можете, – прошептал Рико. Его голос звучал у самого уха Гвен. – Так я и знал. Он успел тебя укусить, – произнёс комендант Фламм. Как? Когда?! Гвен могла бы поклясться, что Рико невредим – но потом вспомнила… …Упырь совершил последний рывок, и его зубы, казалось, клацнули в каком-то дюйме от руки лантийца…. Пальцы руки Рико, которая сжимала нож, дрогнули. Нос Гвен уловил железистый запах крови. Значит, упырь успел укусить Рико, с лёгкостью прокусив кожаную перчатку. Но что это значит – и почему Рико приставил ей к горлу нож?! Рико, который спас её, улыбчивый очаровательный Рико… – Это маленький укус, – лантиец отступил на несколько шагов, оттаскивая Гвен за собой. – Он меня не заразит… – Не пари чушь. Даже царапина от зубов упыря заражает, – сказал комендант. За его спиной, кажется, собрался весь лагерь. Краем глаза она увидела архона Берта, который положил руку на плечо Седрика, который наполовину вытащил меч из ножен. – Ты знаешь, чем это кончается. Ты станешь такой же тварью... Прими смерть сейчас. Умри как мужчина. – Нет! Не всегда же! – с отчаянием в голосе выкрикнул Рико. – Поступите со мной как с солдатами в крепости – заприте в исповедальне, пока не станет ясно, заразил он меня или нет… Это против правил! О, Сафия Сребровласая! Гвен стало всё понятно. Истории об упырях, которые она читала в книгах, рассказывали о том, что загрызенные такими тварями, если вели грешную жизнь, восставали такими же чудищами. Но – загрызенные, а не просто укушенные. Выходит, книги исказили и преуменьшили реальную опасность – или здесь, во Мгле всё работало иначе? – Мой мальчик, где ты видишь здесь исповедальню? – комендант покачал головой. – Я не стану рисковать жизнями других ради тебя. Ты мне нравишься – из тебя бы мог получиться толк – но Предвечный рассудил иначе… Спаси свою душу, Энрико, ты и так отягощаешь её нападением на святую сестру. – Архон Берт! – пискнула Гвен, вздрагивая от боли: лезвие ножа поцарапало кожу. – Святейший, вы ведь сможете его исцелить?! Пожалуйста, Предвечный, пусть это будет возможно! Сафия Сребровласая! Молю! – Нет, – архон покачал головой, и сердце Гвен упало. – Против этого яда у меня нет власти. Так решил Предвечный…. Рико издал звук, напоминающий всхлип, и отступил ещё на несколько шагов назад. – Рико… – прошептала Гвен. – Замолчи, – в голосе лантийца было отчаяние, – Ты должна быть на моём месте! Ты! Сафия Благая, за что мне это! Слова ударили Гвен как плеть. И правда – на месте Рико должна быть она… Не реши она поболтать с лантийцем, этот упырь не напал бы на них, может, он успел бы его заметить прежде, чем он кинется, и поднять тревогу! Снова, снова из-за неё произошла беда, снова из-за неё страдают невинные люди. Гвен всхлипнула, и слеза, скатившись по щеке, упала на лезвие ножа. Комендант Фламм вышел вперёд. Факелы в руках и дозорных горели за его спиной – и его лицо, погружённое в темноту, казалось вытесанным из камня. – Брось. Ты всё равно ничего не изменишь, – сказал комендант с горечью. – Прими свою судьбу, Энрико. Умри человеком! Рико перевёл дыхание. – Нет… – прошептал он… И отпустил Гвен. – Нет! – выкрикнул он яростно, толкая её вперёд, так что она упала под ноги коменданту Фламму. И, развернувшись, понёсся прочь от лагеря. Комендант рванулся вперёд – и чуть не споткнулся о девушку. Он смачно выругался и рявкнул: – Стреляй! Стрелы со свистом разорвали воздух над головой у дрожащей Гвен, сжавшейся мёртвой земле. – Ушёл, – досадливо бросил кто-то из солдат. И тут Гвен разревелась по-настоящему.

***

– Всё хорошо, Гвен, – сказала сир Дейдра, наполняя чашку в трясущихся руках Гвен чаем. Та только покачала головой. – Рико… Он… – Он был вором, Гвен. Я понимаю, ты хочешь видеть в людях только хорошее, у тебя доброе сердце, но… – начал Седрик, но девушка взвыла: – Он спас меня! Он спас меня, и его укусил упырь – из-за меня! – Тише, тише, – сир Дейдра обняла её за плечи. – Воины погибают. Такова жизнь. Рико выполнял своё долг, и, думаю, следовал велениям своего сердца. Гвен всхлипывала у неё в объятиях. Она говорила хорошие, разумные слова. Да и сам Рико был виноват в своей участи – если бы он не нарвал этого проклятого кроволиста, из-за которого его напарники заснули прямо в дозоре, ничего бы не случилось. Или случилось бы, но иначе. Никого бы не покусали и все отделались бы лёгким испугом. Да и хорошее отношение Рико к ней, объяснялось – сто против одного! – тем, что он не терял надежды залезть к Гвен под юбку. Ведь это была единственная юбка за лиги и лиги вокруг – и похотливому, в свою маму, лантийцу было плевать, что это не юбка, а ряса. Но он спас её. Он спас её… – И теперь я никогда не услышу, как он поёт, – всхлипывала Гвен.