God Less America

Если хочешь разгадать фокус, нужно всё время помнить, что это — фокус. Держи это в голове, и тогда поймёшь, как это сделано.

Сериал «Коломбо»

Итак, карты. В ту пору он не ощущал себя выжженной территорией, ему хватало подпорок. Ему было двадцать четыре, он убил столько же монстров, сколько поцеловал хорошеньких девушек, и вся выпивка в мире пока не грозила ему пивным животом. И кстати, он знал, что красавчик, хотя он смотрелся в зеркало, только когда чистил зубы и брился. Он проснулся от солнечного света, гладившего его щеки. В спальне жарко и горько пахло свежезаваренным кофе. Одна чашка на столике у кровати; он приподнялся, утопнув в толстой мягкой подушке; в черном блестящем кофейном диске отразилось его заспанное лицо. Другая чашка стояла на другом столике в отдалении. К ней потянулась изрисованная татуировками женская ручка. — Доброе утро, — сказал веселый, тянувший гласные южный голос. Шарлотта?.. Шерил сидела за низким полированным столиком с затейливой инкрустацией (что-то из китайского сэконд-хенда). На ней была ярко-белая майка, от нее веяло чистотой и фруктовым шампунем, умиротворенностью, сытостью. Дину было приятно думать, что он имеет к этому отношение. Не только в плане спасения от гарпии, но и в смысле его мужских сил. Три раза за ночь, ха! Она взялась за колоду карт. Ее черные волосы блестели на утреннем солнце. Дин вспомнил Лизу. Крепкий кофе приятно обжег его глотку. Ночью Шерил сначала скользнула к его паху и прижала легкий поцелуй к его хую. Ты чертов герой, сказала она (голос пьяный от виски и адреналина). Я думала, такое бывает только в кино. Господи, ты как будто из кино. От воспоминания на лицо наползла улыбка. У него привстал член. Она качнула в его сторону подбородком (он не увидел профиль, и еще несколько секунд в комнате была Лиза, и еще несколько секунд он был влюблен). — Поднимайся, герой. Я хочу погадать тебе. Он допил кофе и потряс головой. — Я не верю в это дерьмо. Он нашарил свои боксеры у кровати, принялся одеваться в ясном и теплом свете. Она потрясла головой. — Это не важно. Дин оделся, подошел к ней. Отодвинул с ее шеи тяжелую массу волос, расслышав аромат ее тела, лишившийся его запаха после душа. Поцеловал. Дин любил секс. Он любил поесть, выпить, погонять в бильярде шары. Простые, надежные вещи. Если ты истребляешь сверхъестественную дрянь, нужно очень крепко стоять на земле, иначе ты попросту свихнешься раньше, чем очередная гарпия упокоит тебя навек. Он и на охоте старался особенно не увлекаться: ловил адреналиновую волну, а после внутренне отступал, возвращаясь на твердую почву обыденности. Он знал, что происходит с охотниками, которые позволяют себе слишком вовлечься. Они кончают в дурдоме. Поэтому при любой возможности он старался есть, спать и трахаться. А вы чего ждали? Керуаковской философии о дороге? Идите на хер. Я просто делаю свое дело. Вы, бля, попробуйте на моем месте дожить до конца недели, а на выходных мы с вами поговорим. Ставлю двадцатку, что мне придется сжечь ваши кости. Его губы пощекотали ее за ухом. Она беззвучно хихикнула, но движением плеч скинула его поцелуй. Он вздохнул. — Что я должен делать? — Ты должен мысленно задать вопрос. Как можно более конкретный. Он сел на диван, напротив ее гадательного столика. Он нацепил задумчивое выражение (не самое задумчивое, но одно из них) и разместил под черепом приятную пустоту, в которой не было ни единого вопроса к Богу, Джону Винчестеру или Сэму. После хорошей охоты, хорошего секса и хорошего кофе у него не было ни единого вопроса ко всей святой троице. Может, в другой раз он бы мысленно задал вопрос про демона, на которого охотился папа, но по правде, в то солнечное сладкое утро ему было плевать. Этот демон все равно никогда никуда не девался. Он всегда был, сколько Дин себя помнил. Иногда он волновался, что если папа поймает демона и убьет, то после пойдет и застрелится. Шерил перетасовала карты — предвечные знамения на дешевом картоне. Солнце высветило на столе дурака, веселого, глупого, под радугой, с черной кошкой. — Это дурак, — сказал Дин обиженнее, чем он хотел. Она рассмеялась, серебристо и беззаботно. — Дурак не означает, что ты глуп. Он означает, что твое безрассудство намеренное. Ты следуешь путем слепой веры. Я не следую никаким путем, подумал Дин. У дороги нет направления. Он потер свое колено. На джинсовой штанине красовалось несколько пятен: от кетчупа, от машинного масла, от крови гарпии. Кое-что из этого не отстирывалось. Она провела над картой рукой; несколько металлических колец, стискивающих ее тонкие пальцы, сверкнули. — Может быть, ты заблудился и отказываешься видеть правду, — сказала она. — Может быть, ты движешься к собственной могиле. Или даже стоишь на краю пропасти. — Ну в таком случае, — произнес он задорным тоном, — я прыгну вниз. Он собрался подняться. — Или взлетишь, — сказала она. — Далеко за пределы своих возможностей. Даже этого мира. Он фыркнул, воображая полет над уличным пейзажем на Среднем Западе. Как он начнет кувыркаться над супермаркетами и автозаправками, над которыми он рассыплет щедрое: ебена мать, ебена мать. Если ветер судьбы вдруг донесет его до Стэнфорда, он тогда найдет еще пару слов. — Ебучий мудак! Ты оставил меня с ним одного. Он оторвал зад от дивана. — По-прежнему не верю в это дерьмо. — Еще раз, — произнесла она строго. — Только постарайся сосредоточиться. Дин встречал медиумов, которые оказывались настоящими. Карточные гадатели, как один, были лишь шарлатанами. В лучшем случае они сами верили в свою чушь, как эта дурочка. Ладно, он подыграет. Может, тогда ему сделают минет на дорожку. Он прищурил глаза (солнце мигнуло ему в окне). Он подумал о Сэме, и на столик лег дьявол. Теплых проводов в дорогу он так и не получил, уезжая из Чулы, Пайн-Блафф или Западной Хелены, убей бог он не помнит, где это было. Да ему и самому расхотелось. Когда он увидел дьявола на картоне, холод сполз по хребту и добрался до живота, хотя это были глупые карты в случайных руках. Но ничего случайного не бывает. Дин — охотник, воспитанный другим охотником. Первое, чему его научил Джон Винчестер: слушать свои инстинкты. Они скажут тебе о том, чем населен пустой дом. Карта вылезает из-под белой туфли Люцифера. — Власть, которую можно обрести с его помощью, огромна, — сказала Шерил. — Она опьяняет. Но он заинтересован в тебе лишь потому, что твой потенциал превосходит все, что он надеялся получить, остановив тебя. — Ты можешь остаться с ним, — шепчет Люцифер. — Дин, останься, — шепчет он. — Ты мне нужен. Я знаю, ты не поверишь, но мне так не хватает тебя. Дин мог бы представить эти слова во рту Сэма, манящее, соблазнительное скопище слов. Может быть, он их слышал от Сэма. Но у настоящего дьявола только одна дорога. Люцифер приближается, страх колет в бок. Со страхом Дин справится. С надеждой — вот с нею намного сложнее. — Спасибо, — Дин надевает свое покерное лицо. — Я там уже был, и мне не понравилось. — Где, прости? — удивляется Люцифер. — В аду. У дьявола только одна дорога. Ты утащишь меня по ней. — Ты больше не любишь своего брата? — Ты не мой брат. Люцифер не пахнет серой, вокруг лишь аромат красных роз, свежей крови. В зареве завтрашних заголовков: «Вирус Кроатоан добрался до Антарктиды». Рябь теней сдвигается с места, и он дотрагивается до плеча Дина. — Я хочу, чтобы ты был счастлив, — говорит Сэм, говорит Люцифер. — Чего ты всегда хотел сильнее всего? Чтобы я остался с тобой навсегда. — 2014 год, — говорит Люцифер, говорит Сэм. — Выбирать поздно, Дин. Ты должен выбрать раньше. Дин готов упасть в бездонную пропасть, в омут черной могильной вони, в брюхо Левиафана. Он не знает законов этой реальности, но монстры действуют одинаково. Самые злые используют только кнут. Самые умные сначала предлагают пряник. Он был в Эдемском саду с Кастиэлем. Он был в Эдемском саду с Люцифером. Пряники закончились. Дальше его ждет кошмар. Его сознание сдвигается в сторону. Приходит ощущение сосущей слабости. В его бедре рана, глубоко проборожденная когтями. Повязка намокла, ее нужно сменить. Во рту сухо, привкус виски цепляется за язык. Грохот крови в ушах уводит значение произнесенных поблизости слов, заглушает гул машины на улице. Его касаются большие сильные руки. За окном скулит ветер. Его осторожно переворачивают. Он стискивает глаза и бежит, но не так, как он бежал на охоте в лесу. Карта вылезает из-под белой туфли Люцифера, и какая-то часть Дина вспоминает, что говорил ему (скажет) об иллюзиях Смерть. Но он слишком слаб, чтобы сопротивляться. Он проваливается в температурный сон-воспоминание. Бег. Папа уехал, Сэм исчез. Дин бежал за ним, пытаясь его отыскать. Так и не сумел его найти за две недели. Иногда Дину чудится, что он бежит за ним до сих пор.