Секс,боль,слёзы

Ты уже и не помнишь, когда все началось.

***

Когда он начал приходить к тебе в комнату, чтобы доставить тебе очередную порцию как и моральной, так и физической боли? Тебе уже и не вспомнить. Кажется, каждый раз, когда ты просыпаешься на утро после тяжёлой ночи, твоё тело неистово ноет, а голова идёт кругом, как будто она набита ватой. Это похоже на чувство, когда перекачаешься на качелях, потом спрыгиваешь, и, пока летишь в воздухе, не чувствуешь опоры под собой, пытаешься собрать под себя хоть что-то, что может заполнить эту пустоту, а оно разваливается на куски… И поэтому ты держишься за стены, чтобы не упасть и не наделать лишнего шума, ведь ты боишься, что на шум придёт он. Да. Именно боишься, ведь иначе никак нельзя назвать это чувство, когда даже прямо сзади него стараешься вести себя как мышь, лишь бы не ощутить на себе этот гневный взгляд и не получить порцию тумаков. А он знает, куда бить. Знает, где расположены все твои синяки и свежие царапины с ушибами. Ведь это он виновник твоего искалеченного тела. А если вдруг ты и попадёшься ему на глаза, и он захочет тебя ударить (а он захочет), то непременно попадёт по больному месту. Тебе кажется, что он даже не целится. И тут два варианта: либо он безошибочно помнит все места, где есть увечья, либо на тебе просто нет живого места, и куда бы он не ударил, все равно попадет «в цель». Он стрелял в тебя, резал, колол, царапал, бил, кусал и даже иногда тушил об тебя сигареты. Он сделал с тобой столько ужасных вещей, что тебе больно вспоминать. Ты устал. Устал от всего, и даже не знаешь, кого больше ненавидишь: себя, за то, что не способен как-нибудь возразить или дать отпор или его, за то, что он позволяет себе так обращаться с тобой и не даёт тебе даже пискнуть. Ты устал лить слёзы втайне от него, ведь он не разрешает даже плакать в его присутствии. У тебя раскалывается голова не только от побоев, но и от слёз. Бесконечных слёз и таких же бесконечных ночей, проведённых в неудачных попытках привести своё психическое состояние в норму, но как тут успеешь сделать это за одну ночь? Кстати о тёмном времени суток. Едва ли не каждую ночь он приходит и заставляет тебя раздеваться, а когда ты, обнажённый и искалеченный вжимаешься в угол кровати, начинает раздеваться он. Иногда, перед тем, как оголиться самому, он разглядывает тебя, останавливая взгляд на синяках, украшающих твоё тело. Ты смотришь на него и видишь, как он уже предвкушает веселье с тобой. Ты уже знаешь, что будет. Ты проходил через это много раз, и еще много раз пройдёшь через это снова. Он будет резать, колоть, кусать, царапать, а если ты сделаешь что-то «не так» — то и ударит. Ударит, и без зазрения совести продолжит измываться над твоим невинным телом. Но иногда, когда на тебе уже буквально нет живого места, он оставит тебя в покое на одну ночь, но если повезёт — то и на две. Тебя клонит спать в эти две ночи, но ты не можешь — ты хочешь продлить это золотое время без его присутствия настолько, насколько возможно. Но потом тебе зверски хочется спать, поэтому ты делаешь это днём, тебе не по силам проводить сутки напролёт без сна, и ты просто вырубаешься на ходу.

25 сентября, 22:38

Ты знаешь, сегодня он снова придёт, и отнюдь не для того, чтобы пожелать спокойной ночи. Напротив, он, кажется, сделает всё, чтобы эта ночь была как можно менее спокойной. Дёрнул же тебя чёрт попасться в лапы этому деду-извращенцу. Почему именно ты? Вокруг столько женщин, быть не может, чтобы его хотя бы одна не привлекла. Ты считаешь его странным, ведь у женщин и телосложение приятнее, и лицо симпатичнее. Почему ты? Возможно потому, что тебя можно использовать «бесплатно», зная, что ты ничего никому не скажешь, ведь только усугубишь ситуацию. Он знает, что ты ничего не можешь предпринять против него, а если и попробуешь, то он живо поставит тебя на место, поэтому ты даже и не пытаешься. 23:44 Обычно он приходит чуть заполночь, но сегодня, видимо, решил заявиться раньше. Это ты понял по характерным шагам по лестнице, что вела на второй этаж, где находилась твоя комната. Ты стараешься даже не дышать, чтобы точно понять, к тебе ли он идёт. И действительно, не успел ты додумать свою мысль — дверная ручка зашевелилась и его фигура появилась в тёмном проходе. Он зашёл в комнату и закрыл за собой дверь. — Раздевайся. Была произнесена та фраза, которую ты больше всего ненавидишь, верно? Но ты ничего не можешь сделать, кроме как повиноваться и делать то, что он говорит. Но ты так не хочешь начинать этот своего рода ритуал, поэтому медлишь: неторопливо стягиваешь со своего тела футболку, затем ремень и джинсы. На тебе остаётся лишь нижнее бельё, но в этот момент ты решаешь на секунду поднять взгляд. Ты можешь поклясться, что он смотрел прямо тебе в глаза. Опускаешь голову, но чтобы не испытывать его терпение, снимаешь последний предмет одежды и с ногами забираешься на кровать. Теперь раздевается он. Закончив, он залезает к тебе и толкает тебя в грудь, чтобы ты был в лежачем положении, ты молча повинуешься. Не сразу заметил, но у него в руках была конфета без обёртки. Едва ли ты обратил на неё внимание, он сразу же запихал конфету тебе в рот двумя пальцами, не давая возможности выплюнуть. Ты глотаешь, но… Только не это. Самым большим твоим страхом было захлебнуться в собственной рвоте, и именно сейчас сегодняшний ужин подступал к горлу, стремясь вырваться наружу. Ты чувствуешь это и мычишь, но он не даёт тебе встать, прижимая рукой к кровати. Ужин вышел раньше, чем ты предполагал, но у Мёрдока наверное на таких иммунитет, потому что он резко отварачивает твою голову в сторону, и рвота продолжает выходить, но уже на край постели, а затем на пол. Однако ты все ещё рискуешь захлебнуться в своей же блевне, а поэтому беспорядочно размахиваешь руками в разные стороны в поисках опоры. И лишь тогда, когда ты нащупываешь его плечи, спокойствие приходит, но ненадолго. Ты идиот. Тебе нельзя, нельзя трогать Мёрдока. Он не позволял, а ты даже не потрудился получить хотя бы отказ. — Ты сегодня непослушный… — раздаётся хриплый прокуренный голос. После чего он поднимает твою футболку с пола, небрежно вытирает тебе рот и бросает одежду обратно на пол. Ты чувствуешь, как он проводит своим длинным языком по твоей шее и ключицам. Ты понимаешь, что это отнюдь не показатель ласки, а лишь подготовка к тому, что будет дальше. Не успеваешь закончить мысль, как резкая боль вырывает тебя из раздумий. Он начинает языком открывать недавно зажившие порезы. Открывает больно и грубо, в лучшем случае не занося никаких инфекций. Не успел ты привыкнуть к одной боли, он заставляет тебя испытывать уже другую. Он начинает тебя кусать. Везде. За шею, за плечи, в районе ключиц. Зубы, зубы, зубы. Его зубы везде. Острые, как тысячи иголок, кусают нежную плоть и выходят из неё также болезненно, как и входят. Ты хочешь кричать, звать на помощь, толкать его, но молчишь. Сколько раз тебе приходилось терпеть одно и то же. И, казалось бы, ты должен уже привыкнуть, но тебе словно становится больнее каждый раз. — Почему же ты не кричишь, Стюарт? Ты не смеешь ему отвечать, ведь это был не вопрос, а намёк на то, что ты скулишь слишком громко, и тебе следует заткнуться прямо сейчас, иначе он сделает больнее. — Так-то лучше, мать твою. Он хватает тебя за предплечье, и рывком тянет на себя. Теперь вы сидите друг напротив друга. Он двигается ближе к тебе и делает такое движение, будто собирается обняться с тобой, но ты знаешь, что сегодня нежностей не будет. Никкалс касается твоих ран подушечками пальцев, но следом за этими приятными касаниями он со всей силы полосует тебя своими длинными ногтями, ожидая, наверное, что ты закричишь, что есть мочи, но ты отворачиваешь голову в сторону, резко втягивая воздух сквозь зубы, затем шумно сглатываешь и тихо стонешь. Это максимум, что дозволено тебе. Ты открываешь свои залитые кровью глаза и уверен, что он скорее всего сейчас ухмыляться в темноте, наблюдая за твоими страданиями. После ещё нескольких укусов в плечо он отодвигается на другой конец кровати, прислоняясь спиной к стене. Ты догадываешься, что это значит, но совсем не хочешь повиноваться этому извращенцу. Двигаешься ближе к нему. Он раздвигает ноги. Ты спускаешься ниже к органу. Берёшь его в руки и делаешь движения вверх-вниз, попутно слушая его пошлые стоны. Ему это нравится. А ты его ненавидишь. Ненавидишь за все: за его силу, за власть над тобой. За его выдержку. Спустя несколько десятков секунд ты берёшь в рот орган, активно работая языком. В это же мгновение раздаётся его довольная усмешка. Ты рад, но лишь тому, что Мёрдок не зол. Продолжаешь отсасывать ему, лишь бы он не захотел избить тебя на следующий день, ссылаясь на то, что ты «плохо работал». Спустя несколько минут доставления ему удовольствий ты чувствуешь, как на твою голову ложится зелёная рука и резко давит. Ты полностью заглатываешь орган, тебе тяжело дышать. Ещё несколько секунд он не давал тебе освободить рот, но вот наконец-то он убирает руку, позволяя отстраниться. Ты кашляешь, едва ли не захлёбываясь слюной, а он ухмыляется. Через несколько мгновений ты слышишь: — Разворачивайся. Снова подчиняешься. Мёрдок толкает тебя в спину и ты оказываешься на четвереньках. Он пристраивается и ты чувствуешь боль, которая не может сравниться ни с одной болью, испытанной до этого. Никкалс хватает тебя за плечо — так ему проще входить. Кольцо ануса разрывается, орган почти достаёт до простаты, тебе хочется кричать о помощи, но ты только тихо скулишь. — Терпи, сука. Это звучит для тебя как приговор, и ты тупо плачешь в подушку. Пока он получает наслаждение, ты готов из кожи вон лезть от боли. Когда ты успел докатиться до уровня подстилки, Стюарт? Ты как бесплатная шлюха, которой платят побоями за «неправильное» поведение. И вот три самых сильных толчка, за которыми следуют три самых громких выкрика. Но ты знаешь, что его сейчас меньше всего волнует то, кричишь ты или нет. Он вытаскивает и заканчивает на простынь. Наконец-то ты можешь лечь и спокойно полежать. Но не смыкаешь глаз — следишь за ним. Видишь, как он зажигает спичку, а затем закуривает прямо у тебя в комнате. Благо, у открытого окна. Через пару минут ты слышишь его голос: — Завтра не буду заходить. В ответ последовало лишь мычание, свидетельствующее о том, что Мёрдок был услышан. Спустя минуту он подходит к тебе, тушит об твоё плечо сигарету, и в сопровождении твоих недовольных шипений говорит: — Ты сегодня меня неплохо развлёк. Молодец. Бросает окурок возле твоей постели и уходит, не закрыв дверь. Тебе хочется плюнуть ему в лицо, но ты просто зарываешься в одеяло и плачешь. Он сделал с тобой слишком много ужасного. Ты заслуживаешь любви. Как жаль, что Мёрдок Никкалс — не тот, от которого стоит ждать ласки. Ты уже и не помнишь, когда все началось.