Еще раз на похоронах

Лора не пришла домой вечером. Снова. Это было не в первый раз. И, так как сестра-двойняшка уже не ребенок, а взрослая и разумная баба, как и сама Кора, Кора не стала устраивать кипишь до самого утра. Но ей было тревожно в ту ночь. Не так, как обычно, когда сестра не отвечала на звонки, а так неприятно, панически тревожно. Выматывающе страшно. Сердце Коры, когда она лежала на боку в своей кровати, смотря на еще не полную луну за окном, что блекла от пробуждающегося солнца, билось быстро-быстро. Она не могла уследить за собственным ритмом, чтобы понять, не намеривается ли у нее таким темпом случиться сердечный приступ. Они никогда не были такой семьей, которая говорит друг другу «Я люблю тебя» на завтрак, обед и ужин, ну, или хотя бы на праздники, но это не значило, что они не любили друг друга. У них не было никого ближе друг друга. Еще с детства так повелось. Дерек, их уехавший хрен знает куда несколько лет назад старший брат всегда ходил с Питером, их дядей, что на десять лет старше их с сестрой, их родители ходили с друг другом и им было не до них всех вообще. И им с сестрой оставалось только и делать, что ходить с друг другом. Они были не интересны родителям, и не очень-то волновали Дерека и Питера, так как у тех были интересы получше, чем «игра в дочки-матери» с ними. Хотя они с Лорой никогда и не играли в куклы. Разве что в машинки… Кора облизнула сухие губы и села. Ее темно-коричневые волосы спали ей на голые плечи. Кажется, взгляни ей на грудь, и сквозь тонкую ночнушку можно увидеть, как колотится за ребрами сердце. — Блять, Лора. Я тебя придушу, когда придешь… Кора спустила ноги к холодному полу и поднялась, одернув сорочку. Ее привычка спать без нижнего белья, наверное, не была пагубной. Но, с учетом, что они с Лорой (когда та ночует дома) спят в одной кровати, это, наверное, можно назвать «не есть приятно», как минимум для Лоры. Та чистюля и ханжа. Хотя по ней и не скажешь. И не позволяет лишний раз задевать себя даже Коре. Но разве Кора хоть когда-нибудь слушает Лору и делает, как та ей говорит? Нет. Ровно, как и та не слушает никогда ее. Кора идет к комоду, в котором хранится часть их с Лорой вещей, и берет телефон. Она положила его специально подальше от себя, надеясь, что так сможет забить на тревожность по сестре, которая шляется черти где. Но, как видно, не вышло. Спокойствие, как и сон, так и не пришло до самого утра. Набирая сестре в раз двадцатый за день, Кора все так же слышит лишь гудки и обрыв связи. Руки Коры начинают дрожать, а вслед за руками вибрирует и тело в районе ребер. Кора звонит еще раз. И дышит в трубку, прикрывая глаза. Ресницы задевают ее щеки, и Кора чувствует, как глаза начинают намокать, поэтому, держит глаза еще немного закрытыми. Она не любит плакать. Хотя и склонна к слезам в моменты потрясений или переживаний. Просто в их семье никто не плакал прилюдно. Никогда. Вот и она не плачет. Сейчас в комнате никого нет, да, но установка «не проявлять эмоции» все равно активна. Пип. Пип. Пип…В очередной раз сбрасывается звонок. Кора не выдерживает и, оставив телефон в руке, идет к шкафу. Она быстро надевает на себя что-то, не различая даже что, свои ли вещи, или вещи сестры, и выходит из комнаты. А после из дома. После того, как их семейный очаг (большой дом в лесу) сгорел, а Дерек уехал из города, они с сестрой переехали из двухэтажной студии дяди ближе к центру. Питер помог им деньгами, и в итоге они всю старшую школу живут с Лорой одни в одноэтажном доме, где только две спальни, кухня, гостиная и две небольшие ванные комнаты. Скромно, но для них двоих достаточно. Просить у дяди большего им с Лорой было стыдно. Когда Кора отходит от дома не так уж далеко, то резко замирает у фонарного столба. Вдалеке одиноко воет волк. Кора слышит его. И, наверное, кто-то из соседей тоже, если все еще не спит или уже не спит. Но вот загвоздка: в Бейкон Хиллс нет волков, они давно, как ушли из этого заповедника. И Кора, обхватив себя руками и пусто смотря на улицу, что уходит бесконечно вдаль, хнычет. Потом, когда понимание доходит до нее, она начинает плакать сильнее, не способная больше держать себя в руках, и садится на корточки. Это был Питер. Они с дядей и сестрой в одной стае с рождения. И, конечно, они знают вой друг друга. А еще они уже пережили утрату близких, поэтому, все троя знают, что оборотень в стае чувствует, когда кто-то из его стаи умирает. Это больно. Как ножом в живот. Кора скулит некоторое время, а потом резко встает. Слишком резко. Ее покачивает, когда на миг плывет сознание. Но она не падает (никогда не падает в обмороки, в отличие от Лоры) и бежит к дверям ближайшего дома. Она не отдает отчета себе и тому, что делает. Но ей так страшно, а в голове там мутно, и чувство, что нужна помощь… Она просто повинуется этому и стучится в соседские двери. Когда сонная женщина в возрасте открывает ей дверь, а за ее спинной стоит ее муж с их котом в руках, она выпаливает быстро, одно слово за одним. И, видя полное непонимание, испуг и малость безразличие, убегает к следующему дому. Ну кто-то же должен помочь Лоре! Просто помогите ее сестре, тупые вы зомбированные людишки… ****** Когда Дерек приезжает в Бейкон Хиллс на такси (за что отвалил не мало денег), то его встречает пронизывающий холод. Морозный ветер дует с гор, обветривая губы и неприкрытую перчатками кожу рук. После жаркой Мексики даже такая незначительная минусовая температура, как сейчас, смешенная с ветром, кажется погодкой под стать Северному Полюсу. Не хватает только снега. Но, смотря на тучи в небе, где не видно облаков, лишь одно сплошное серое облако без начало и конца, можно сделать предположение, что сегодня снег вполне может обрушиться на город. Обычно, когда случается что-то плохое, про что быстро узнают многие, во всем городе ухудшается погода. Природа словно живая. Горюет вместе с людьми, когда те делают это. Но, может, это просто сонный мозг Дерека придумывает красивые теории, пытаясь отвлечь его от темных мыслишек, что вылезли наружу, стоило ему снова увидеть родные края. — Спасибо, — расплатившись с таксистом, который из соседнего города, того, где находится небольшой аэропорт, говорит Хейл и выходит из машины с низкой посадкой. Дверь хлопает, двигатель, который не глушили, начинает рычать, и машина разворачивается, уезжая обратно по накатанной дороге. Дерек не знает, что его сестры съехали от Питера, так как он уже больше года ни с дядей, ни с сестрами не общался даже по смс, а три дня назад Питер только односложно сообщил, что Лора мертва, и, поэтому, Дерек идет в поисках своих родственников чисто интуитивно. Он, кажется, знает откуда-то, что Питер покупал то ли студию, то ли лофт на окраине города… и на окраине не так уж много домов, подходящих под описание, поэтому, Дерек просто ищет «на нюх». С этим у него проблем нет. Как, в принципе, и у всех истинных оборотней. Здание из красного кирпича буквально сочится запахом Питера. Хотя, Дерек давно не виделся с дядей, но то, как он пахнет (все чем-то пахнут, это естественно) не забудет никогда. Это записано на подкорку, потому что они родственники, а, соответственно, всегда будут связаны незримой связью. Даже будучи в Мексике, в другом часовом поясе, в другом окружение, практически в другом мире, Дерек почувствовал смерть младшей сестры. Это не было так, словно ему отрезали внезапно руку, как это практически было во время пожара, когда погибли родители, а еще дочь Питера, но это все равно было неприятно и резко. Удар еще пришелся по больному месту. Дерек не успел залечить старые раны. Но в этот раз он более зрелый, сдержанный и закаленный. Поэтому, в целом, ему проще будет жить дальше. Наверное. В конце концов он всегда сможет просто сбежать снова от всего того, с чем не сможет справиться. Убегать — удел слабых. Но он давно не гонится за силой. Цель быть сильным и непоколебимым сменилась целью держать все под контролем. Ибо, контроль — в некотором роде тоже сила, только сила о другом. Сила не о физическом превосходстве, а о стабильности и уравновешенности. Контроль то, что спасло его и не дало рассыпаться. Пока у него есть контроль над собой, все будет в порядке. Дерек не брал с собой никаких чемоданов и сумок, разве что рюкзак, который у него за спиной, поэтому, быстро поднимается на второй этаж и останавливается у металлической раздвижной двери. Нетипичная входная дверь. Но не ему судить. В Мексике, в месте, где он обосновался, у большинства жителей вместо входной двери простыня. Он хочет постучать и возносит руку вверх, сжав челюсти, но не успевает задеть костяшками твердой поверхности, так как Питер резко «открывает» ему. Если это можно назвать так. Отодвигает? Дереку неуютно смотреть в холодные голубые глаза дяди, которые сразу же заглядывают ему в душу. Но отвести взгляд и стоять, как провинившийся щенок, Дерек тоже не может. Не хочет. Хотя бы потому, что не чувствует себя виноватым. У него была причина уйти. И дядя ее знает. А принять или нет — это уже его дело. — Неплохо вырос. Пустыня пошла тебе на пользу. — Питер говорит это и разворачивается. Дерек остается в дверях. Его не приглашали. Тогда Питер раздраженно вскидывает в его сторону рукой: «Вампир что ли? Приглашение нужно?». Питер трет переносицу и идет к дивану, который стоит недалеко от панорамного высокого окна. Довольно солнечно должно быть летом в гостиной. Но сейчас, из-за туч, не очень. Не хватает света. Ну, или Дерек просто привык к яркому освещению. Когда дядя падает на диван, Дерек оставляет рюкзак у стены и не спеша проходит через гостиную, что совмещена с кухней, осматриваясь. Не совсем обустроенное жилье, но и не совсем дикое. Что-то между. Приятный минимализм. В стиле Питера. Он всегда не терпел излишеств и убранств, а еще уборку. В старом стайном доме у Питера было меньше всего вещей в спальне. Даже у Талии было больше. А Талия была хорошим минималистом. Носила лишь два наряда, меняя их поочередно. Никогда не хоронила никаких памятных коробочек и фотографий. Может, оно и хорошо. Не так жалко, что дом сгорел. Там все равно мало чего было памятного. Если брать в расчет только неодушевленное… Дерек не может перестать винить себя в смерти части их семьи. Ведь это он привел Кейт к ним. Да, он был подростом, и Кейт им манипулировала, и он не мог знать, что та охотница, но… Когда трезвые оправдания помогали хоть кому-то меньше винить себя в чем-то? Чувство вины корнями уходит не в логику, а в эмоции, что далеки от логики, как Солнце от Земли. Дерек останавливается у окна и смотрит на лес вдалеке. Питер приоткрывает глаза и смотрит на профиль племянника. Дерек неплохо изменился внешне. Оброс щетиной. Возмужал. Загорел. И, должно быть, изменился и внутренне. Питер испытывает некоторый трепет при виде Дерека. Они так давно не виделись. И… он скучал? Питер усмехается и тянется за коньяком в граненом стакане, что стоит на стеклянном столике рядом. — Что смешного? — оборачивается Дерек и скрещивает руки на груди. Питер пьет, оттопырив мизинец в сторону, держа стакан. Чертов интеллигент. Все делает эстетично, даже бухает и проявляет слабость. — Не хочешь составить мне компанию? Я придрочился насыпать идеальную порцию аконита в бутылку, так, что дает в голову, но не слишком. Не убивает. Но заглушает. Питер снова откидывается на спинку дивана, а его взгляд кажется таким далеким. Дереку интересно, о чем думает дядя сейчас? О Лоре? О пожаре? Или о чем-то совсем другом. — Мне кажется, тебе уже хватит. Ты все это выпил один? — Дерек смотрит на полупустую бутылку алкоголя. А Питер улыбается и зажевывает жвачку, не понятно откуда взятую. Может, из нагрудного кармана рубашки. — Ты, — Питер тычет в него пальцем, — не в том положении, чтобы указывать мне. Наглый щенок. Дерек хмурится и перехватывает стакан, расплескивая немного содержимого на пол, когда Питер хочет допить свое успокоительное средство. Питер открывает рот, чтобы что-то сказать, но закрывает его обратно, когда Дерек допивает за ним коньяк и садится рядом, задевая его бедром при этом. В нос Питера ударяет хвойно-морской запах Дерека. И оборотни по своей натуре довольно тактильные со своими. Как и в волчьей стае, в стае оборотней волки друг за друга до конца. Питер поворачивает голову к Дереку, который теперь в разы больше, чем был, когда уезжал, и в разы осознаннее. Такой взрослый смышленый щенок. Лора тоже выросла и повзрослела так быстро… Они с Дереком похожи друг на друга. Повзрослевшие умные детки. Питер хочет рассыпаться на множество осколков. Он так устал… — Мне жаль, что я был так невнимателен к вам. Игнорировал вас. Тебя. Теперь Дерек смотрит на него. И Питер видит раскаивание в зеленых глазах племянника. Ему жаль, он видит это. Конечно, ему жаль. Питер не сомневался. Дереку не нужно было говорить об этом. — Все нормально, — говорит Питер. Его глаза немного намокают. Но он не плачет. Разве что его душа плачет. Но это незримое действо. Не считается. — С возращением домой, Дерек. Мы тебя заждались… Возможно, уехать из Бейкон Хиллс снова будет сложнее, чем Дерек думал.