День Возрождения: Том 1

Оскар Нэш был уверен, что он везунчик, каких поискать. Ему досталась самая легкая работа на свете — знай себе, да тусуйся в баре, покуривая сигары да попивая не самый худший бурбон. Мечта любого рейдера, разве нет? А вот и нет, потому что эта работа была еще и самой скучной — в этом чертовом Уайтспринге не происходило ровным счетом ничего, и даже триумфальный полет жирной мухи над лампой воспринимался как событие дня. Представитель Кратера откровенно скучал все эти дни и зевал, рискуя поймать ту самую пресловутую муху в открытый рот, и завидовал своим браткам, которые сейчас наверняка бухали напропалую, трахали красивых девиц и делили награбленное. В носу безошибочно воссоздавались запахи шашлыков из игуаны или жаркого из кротокрыса, в то время как в микроволновке разогревался скудный довоенный обед. Так шла его жизнь, месяц за месяцем, пока не случилось одно знаменательное событие: напротив его рабочего места подсадили представительницу Опоры по имени Линда Барлоу. Такую же рыжую и несгибаемую, как и сам Нэш. Тогда стало еще хуже. Рейдер сразу решил подкатить к девице с аргументом, что рыжие должны держаться вместе, но не тут-то было — в первый же день получил по яйцам так крепко, что засомневался, сможет ли впредь обзавестись детьми. Женщина очень четко дала понять, что ни секса, ни флирта, ни даже дружбы между ними нет и быть не может, аргументировав это обитым железом берцем и револьвером на поясе. Оскар спорить не рискнул, подумаешь, целочка-невридимка… Однако, колкости между ними никто не отменял, и эти двое развлекались, оскорбляя друг друга так, что никто не назвал бы это оскорблениями, а каждый проходивший мимо спасатель считал своим долгом посоветовать им снять номер. Линда и Оскар же в голос отвечали, что лучше снимут номер с диким гулем, чем друг с другом. Перемир и недовражда продолжалась между ними долго, так долго, что никто и не утруждался считать, до одного дня. День этот Оскар помнил смутно, потому что до чертиков напился. Молодой белобрысый рейдер пришел из Кратера и вручил ему письмо от Мег Гроберг, а Оскар, изголодавшийся по общению с братками, затащил его в бар. Оба они тогда напились, но в какой-то момент этот Келвин отчалил, пьяно бормоча что-то про девушку, которая будет его ждать. Ну, любви не прикажешь, решил тогда Оскар, и допил ту самую бутылку коньяка, а после вырубился за стойкой, забыв про письмо. Утро же выдалось для него похмельным и суровым, как объятия самки когтя смерти, что застала тебя ворующим кладку ее яиц. Еле как разлепив веки, и застав на посту суровую Линду, рейдер первым делом вспомнил про послание Келвина. К счастью, письмо не потерялось, а так и осталось во внутреннем кармане куртки, хотя и провоняло коньяком и сигаретами. Вскрыв послание, делегат Кратера долго всматривался в убористый почерк Мег, похожий на врачебный, пока не разобрал там то, что весьма обеспокоило даже его — похмельного. Задание главы Кратера звучало весьма четко: Оскару предстояло узнать, слышали ли представители других фракций Уайтспринга о возвращении Чумы Горелых. Караванщики, рейдеры с дальних рубежей и просто путники всё чаще сообщали о них — сгоревших и безумных зомби с пушками, что спустя много лет вернулись в Вирджинию, где только-только начало устанавливаться что-то наподобие цивилизации. В отличие от Оскара, Линда Барлоу относилась к своей работе весьма серьёзно, хотя едва ли могла поспорить с рейдером в одном — было в Уайтспринге чертовски скучно. Сначала ты рассматриваешь эти зелёные лужайки, клумбы и убранства, разинув рот, но вскоре это начинает надоедать, как вечное бельмо в глазу. Конечно, грех жаловаться — пока её семья и друзья в поте лица трудились в Опоре, пытаясь спасать скудные посевы маиса и бритвозлака, строили дома и укрепляли стены, защищающие город от мутантов и налётчиков, она, в общем-то, большую часть времени просиживала в этом маленьком баре с нерабочим камином. Кажется, раньше доступ сюда получали только самые богатые постояльцы, «вип-гости», но теперь это место выделили представителям, видимо, чтобы они не мельтешили перед глазами Голди Беррингтон, весьма своенравной женщины, которую Линда откровенно недолюбливала. Пожалуй, это вторая и последняя вещь, в которой они с Оскаром сходились. Вспомнив о нём, Барлоу, отпив из фарфоровой чашки крепкий чёрный чай, коротко глянула в сторону парня, что сидел за барной стойкой, вчитываясь в письмо. Забавно, а ведь она уже начинала сомневаться, что налётчик вообще умеет читать. Линда не скрывала, что ненавидела рейдеров. Да, те, что жили в Кратере, были ангелами в сравнении с теми же Кровавыми Орлами, но по большей части они руководствовались теми же принципами — выживай, а не возрождай. Многие хорошие люди, которых любила женщина из Опоры, пострадали от этих мерзавцев, поэтому и никакого уважения Оскару выражать не хотелось. Впрочем, стоило признать — если бы не он, дни в Уайтспринге проходили бы ещё скучнее, ведь их перебранки неплохо помогали коротать время за придумыванием очередной колкости. — Ты во мне дыру протрешь, Лин, — едко хмыкнул рейдер, чувствуя испытующий взгляд. — Чего пялишься? — Гадаю, читаешь ты, или только делаешь вид, что умеешь, — ответила представительница в рабочем сером комбинезоне, поправляя перчатки, которые, казалось, никогда не снимала. Всё же Линда удивлялась, как эта пьяная морда, только недавно пускавшая слюни на барную стойку, теперь вообще что-то могла разобрать на клочке бумаги. Обычный человек бы уже давно прилёг у ведра, жалея о выпитом, но у Оскара, похоже, печень была железная. — Мне, знаешь ли, шлют важные вещи, и не только о том, что кукурузу нужно садить на три дюйма в глубину и на пятнадцать дюймов от другого саженца, — рыкнул Оскар, не забывая уделить Линде должное внимание, и снова уткнулся в письмо. «Горелых видели в Прикетте и на 97-й трассе, а также в Моргантауне. Их становится больше с каждым днем», — писала Гробег. — «Будешь пробивать информацию, будь на шухере и не разводи панику у местных, а то начнется пиздец». Оскар и сам знал, что начнется. Он тоже помнил Чуму Горелых — хреновое было время, максимально хреновое. Повторять всю эту историю не хотелось, но что если Кратер ошибался? Мало ли какую информацию могли донести Мег прокуренные рейдеры и торгаши ценными сведениями, желающие заработать пару крышек за воздух? Как бывший наводчик на дорогие дома, которые можно грабануть, Оскар точно знал, что нужно проверять все источники. — А тебе что-то не пишут давненько, Лин. Забыли старушку? — хихикнул он, сворачивая письмо и пряча его в один из карманов кожаной портупеи, кстати, весьма качественной, потому что в Уайтспринг делегата собирали, что называется «всем миром». — В отличие от тебя, «важными вещами» я занимаюсь не в баре с похмелья. И письмами в том числе, — фыркнула Линда, отпивая из хрупкой чашки чай, очень уж приевшийся за последний месяц. Протектрон-бармен всегда заваривал его по одинаковой рецептуре, и, казалось, даже крупиц сахара клал всегда одинаковое количество. Последнее письмо как раз пришло совсем позавчера, и для Линды это всегда было таким событием, что текст с бумаги она учила чуть ли не наизусть. Жаль, что писали в основном по работе, лишь изредка упоминая, что у её сестры и племянника «всё хорошо». Так хотелось узнать подробности, но лидер Опоры, Пейдж Биллингсли, не хотел тратить драгоценную бумагу на расписывание семейной идиллии. Когда работаешь с кем-то на расстоянии в пару метров, становишься с ним кем-то вроде мужа и жены. Вот и с Линдой у Оскара было что-то вроде брака двух восьмидесятилетних супругов, которые так прикипели друг к другу, что им проще было помереть, чем расстаться. По мельчайшим мимическим морщинам рейдер понял, как нужно действовать. — И не остопиздел тебе твой пуританский чай? — хмыкнул он и сполз со стула, обходя бар, который старательные роботы Уайтспринга уже заполнили коньяком. — Предлагаешь выхлебать весь коньяк в баре и проснуться утром мордой в пепельнице? — с усмешкой спросила Барлоу, скрестив руки на груди. — Уж прости, не хочу занимать твоё место. Вся она такая правильная и подтянутая — ох, как же она порой бесила Оскара! Вечно строила из себя благородную поселенку, считая себя лучше него, и все же, без нее тут было бы так тоскливо, что лучше уж с ней. — Брось, Лин. Ни разу не бухали вместе, отчего не попробовать? — он применил последний аргумент, подняв над барной стойкой бутылку ядер-колы. — Твой коньяк разбавлю, так и быть. Вообще-то ей не стоило на это соглашаться, но, признаться честно, и трезвость ума пока особо не пригодилась, потому что никаких политических встреч или хоть чего-нибудь мало-мальски важного не проводилось. Линда ничего не ответила рейдеру, но тот, похоже, молчание принял за согласие. — Не думай, что сможешь меня споить. В отличие от тебя, я умею останавливаться, — сразу же предупредила его поселенка, поставив чашку на белое блюдце с позолоченной каёмкой. Оскар в ответ лишь хмыкнул, подтянулся и перегнулся через стойку, забирая с нижнего столика два коньячных бокала на толстенькой короткой ножке. Наверняка Линда окажется крепким собутыльником, не то что этот белобрысый малый, которого от двух глотков развезло, но так даже интереснее. — Эй, трактирщик! — крикнул он роботу-помощнику. — Налей-ка нам коньячку по кружечке! Линда смотрела на то, как робот-протектрон по имени Танин, взяв бутылку своими клешнями, ловко открыл её и наполнил бокалы алкоголем. Женщина медленно поднялась и прошла к стойке, усевшись на барный стул. И как только Оскар с похмелья был готов снова накидаться? Нет, правда, печень у него была железная, как и желудок. — Ты посмотри кто зашел в наш бар — сама царица полей! — хохотнул рейдер и поспешно замахал руками, заметив, как Линда раздраженно закатила глаза и начала сползать со стула. — Нет-нет, не вставай, шуткую я так. Жидкость искрилась в бокале, как будто туда плеснули расплавленную медь. Вот в плане алкоголя Оскар браткам не завидовал — он наслаждался тут качественным коньяком, пока бедолаги пили бурду из стеклоочистителя и настойки на еловых шишках. Подняв свой бокал, который наверняка держал неправильно, рейдер приблизил его к бокалу Линды. — Ну что, Лин, выпьем за знакомство! — предложил он. — Запамятовал, эт сколько мы с тобой знакомы-то уже? — Четыре месяца и двенадцать дней, — сразу ответила ему Линда, и, заметив хитрую улыбку на рейдерской роже, фыркнула. — Я запомнила этот день, потому что тогда прибыла в Уайтспринг, не обольщайся. И, прежде, чем Оскар ляпнет что-то в ответ, поселенка отпила из бокала коньяк, смешанный с колой, поморщившись. Крепкий алкоголь Линда пила совсем нечасто, и хотя местный был определённо хорошего качества, даже не заветренный, захотелось чем-нибудь закусить. — Ну и дрянь… — буркнула та негромко, но лишь из-за нежелания признавать, что Оскар был прав: пятнадцать кружек чая или иногда кофе в день уже изрядно надоели, а алкоголь внёс хоть немного разнообразия в серые будни, похожие друг на друга один в один. — Да уже получше вашего кукурузного самогона будет, — обиделся рейдер за коньяк и тоже выпил, даже не скривившись. — Повторим? С тебя тост. Не дожидаясь ответа, он дал знак роботу-бармену, который тут же снова наполнил бокалы. Коньяк растекался по желудку привычной теплотой, и Оскар заметил, как щеки у Линды слегка зарумянились. Без всякого стеснения мужчина неприлично пялился на нее. Чем-то эта рыженькая напоминала ему первую училку мисс Сайкс, в которую он, будучи семилеткой, был влюблен и таскал ей цветы со школьной клумбы. Даже прически у них были похожи — куда пышнее и естественнее, чем у рейдерш, которые либо брились наголо, либо красились в безумные цвета или плели дреды, которые собирали на себя всю грязь и мусор. После тоста за знакомство обычно всегда пили за дружбу, но никакой дружбы между Линдой и Оскаром не было и не будет. По-делегатски деловито подняв бокал, Линда хитро улыбнулась, смотря в чёрные глаза пристального изучающего её, точно новое ружье, рейдера. -… За перемирие. — Отличный тост, — похвалил Оскар, сталкивая свой бокал с ее под приглушенный скрип тряпки в стакане, который протирал бармен. — А ты оказывается нормальна баба, Линда. Ох, красотка, прости старого рейдера за хуевые манеры. Ничуть не выглядя виноватым, рейдер опрокинул в себя новую порцию и стер рукавом кольцеобразное пятно от донышка бокала. Подперев подбородок ладонью, он вновь повернулся к поселенке. — Вот скажи мне: тебе тоже неебически скучно сидеть в этой роскоши или я один такой? — Скучно? Да в полях было работать и то интереснее, хотя руки и спина потом болели так, что хоть на мед-Х садись, — пожаловалась Линда, рассматривая маленький кубик льда в бокале. Пейдж, отправляя её сюда, говорил о важных встречах, переговорах с Беррингтон и разных дипломатических делах, но по большей части всё, что она делала, сводилось к сидению в этом баре рядом с рейдером, который, казалось, трезвым не был ни дня в своей жизни. — И, вижу, тебе эта Голди тоже вечно отменяет встречи, ссылаясь на «дела». Оскар кивнул, проведя рукой по сильно заросшим ярко-рыжим волосам, так похожим по цвету на волосы Линды. — Сука она распоследняя, да и все они, — проворчал он, не давая их бокалам высохнуть. — Да отдай ты мне уже эту бутылку, трактирщик, что я, дамочка какая-то, наливать мне? Так вот. — он снова повернулся к поселенке, и голос его стал чуть тише. — Спасатели говорили, что вместе вопросики обкашливать будем, а на деле чего? Мы тут задницы просиживаем, а эти святоши мутки свои мутят и всё делают без нас. — Ещё и комнату для представителей выделили чёрт знает где… Чтобы перед глазами не маячили, — согласилась Линда, поморщившись то ли от глотка крепкого алкоголя, то ли от отвращения к Спасателям, после чего беззлобно фыркнула. — И словно нарочно с рейдером её делить заставили… Оскар хрипло расхохотался: так раздосадованно это прозвучало из уст Линды. — Они поди думают, что мы тут друг друга перегандошим, но знаешь что… — он наклонился ближе. — Хер им в ящик — не дождутся. В конце концов, если они не убили друг друга за четыре месяца и двенадцать дней, то вероятность смертоубийства была если не нулевая, то хотя бы незначительная. — Неужели кратерский рейдер не собирается меня убивать? Выходит, зря я крышки всегда в своём номере оставляла, — хмыкнула она, смотря в наглые карие глаза перед собой. Они не были друзьями, но в кои то веке было приятно вместе ненавидеть кого-то другого, потому что, как оказалось, иногда даже от презрения к друг другу можно устать, если делать это на протяжение четырёх с лишним месяцев. — Не скрою, что порой мне очень хотелось, — не стал отпираться Оскар, — но у тебя этот, как его… дипломатический иммунитет, во. Гроберг мне бы голову открутила, нарвись я на скандал, так что пришлось простить тебе все эти шутки про мой член. Он налил им снова и тут же выпил, чувствуя приятное сгущение тумана на периферии зрения. Теперь уже требовалось концентрироваться на чем-то одном, и этим «чем-то» стало миловидное лицо поселенки, которое он раньше видел близко лишь один раз: когда их заставили пожать друг другу руки и посадили в этой комнате, как двух детей в один манеж, вынуждая «дружить». — Просто признай, что в каждой шутке есть доля правды, — хохотнула рыжая женщина в комбинезоне, вновь хлебнув коньяка, что имел приятный фруктово-древесный вкус, хотя и немного отдавал спиртом. Доселе скучный день стал повеселее, когда от алкоголя стало гораздо теплее. Линда чувствовала, как горят её щёки, но уверяла себя, что в отличие от Оскара, что с одного похмелья прыгал в другое, как жаба с камня на камень, она выглядела ещё неплохо. — А точнее две доли, — он беззастенчиво скользнул взглядом по ее небольшой груди, что лишь слегка топорщила комбинезон двумя аккуратными бугорками. — На что это ты намекаешь? — возмущённо спросила Линда, и, заметив, куда опустился взгляд рейдера, скрестила руки на груди, закрывая тому обзор. — Лучше бы следил за своим бокалом, пока я тебе туда не плеснула яда, придурок… Порой очень сильно хотелось схватить свой револьвер и сделать в черепе Оскара пару лишних дырок, но, увы, её руки были связаны также, как и его: никому не нужен был политический скандал, когда только недавно удалось установить этот хрупкий мир. Заметив, как краснота заполняет ее и без того румяное лицо, Оскар звонко расхохотался. Ох и нежные были эти девушки из Опоры — никакого сравнения с рейдершами. Впрочем, если разозлить кратерскую девчонку, одними угрозами та не ограничится — отрежет, что торчит, и дело во всех смыслах «с концом». — Да ладно тебе обижаться — шучу я. К слову, большие мне даже и не нравятся, — извиняющимся тоном оправдался рейдер, но всё-таки предусмотрительно отодвинул свой бокал подальше. Не сдержавшись от подобных язвительных слов, Линда бросила в Оскара свой бокал, но рейдер, впрочем, успел увернуться, продолжая пьяно смеяться. Стекло грохнуло о стену, усыпав пол осколками. — Она не маленькая! — крикнула та возмущённо, потому что Оскар был далеко не первым человеком и не первым рейдером, кто позволял себе такие комментарии в адрес её форм. У Танина загорелась и замелькала желтая лампочка за стеклом прозрачной головы, заставляя обоих делегатов зажмуриться от яркого света. — Зафиксировано. Неподобающее. Поведение. В общественном. Месте. — медленно произнес роботизированный голос, железяка стала медленно поворачиваться к Барлоу. Соскочив со стула, Оскар закрыл Линду своими широкими плечами, пока протектрон не ударил ее электрошокером или не окатил водой — так с рейдером уже бывало, когда он напивался здесь, бил посуду или горланил матерные кратерские песенки. — Эй, приятель, всё путём у нас, пу-тём. — поспешил заверить он, поднимая обе руки в примирительном жесте. — Ну вспылила дамочка, с кем не бывает? Бармен какое-то время будто загружался, пока они оба замерли, но потом медленно развернулся и пошел собирать осколки. — Ну, чего ты в самом деле как маленькая? — усмехнулся Оскар, возвращаясь на свой стул. — Видела, же сотню раз, как это бывает. А еще дипломат. Линда не знала, было ли то, что сделал рейдер, попыткой спасти собственную задницу, услугой, за которую надо будет платить, или любезным спасением, но весь пыл вдруг смело, как листву с сухого клёна резким порывом морозного ветра. — Я пойду в номер, — коротко сказала поселенка, поднимаясь со стула, потому что больше здесь находиться совсем не хотелось. И видеть эту ехидную рейдерскую рожу тоже. — Эй, ну куда ты, нормально же общались, — оглянулся через плечо Оскар, но Линда, похоже, всерьез разозлилась, потому что вышла так решительно, что его обдало холодным ветерком. — А, ну тебя… «Не зря тебя батя за грязный язык пиздил», — с досадой подумал рейдер и поманил к себе протектрона. — Еще одну бутылку давай, железка! Два дня подряд у него были собутыльники, а к хорошему быстро привыкаешь. Пьянствовать одному, даже если в бокале хороший «конь», теперь уже казалось скучным, а бармен-робот был не слишком-то веселым собеседником. Опрокидывая в себя золотисто-медный напиток, Оскар подумывал пойти извиниться перед Лин. Казалось, что он не поговорил с ней о чем-то важном, ради чего и сманил ее к барной стойке, но напрочь забыл, о чем. И вдруг рейдер хлопнул себя по лбу так, что начались «вертолеты». «Нарой информацию у опорных, вдруг они тоже замечали горелых», — писала Мег. Ну конечно же! Другого шанса могло и не быть: Лин наверняка не успела протрезветь, и если не поговорить с ней сейчас, то завтра она просто будет игнорировать его весь день, и никаким коньяком больше ее на разговор не разведешь. Поэтому Оскар, сгреб бутылку, где еще оставалась половина, и нетвердой походкой поперся в крыло с номерами. Жили делегаты, как и работали — друг напротив друга. Всё слегка расплывалось, шаг казался зигзагообразным, но рейдер так даже лучше ориентировался в пространстве — в Кратере бухим дорога ищется даже лучше. Найдя нужную комнату, он поскребся в дверь. — Слушай, Лин, ну прости дебила. Треплюсь много, но я ж не со зла. Давай снова перемирие, а? — заплетающимся языком крикнул он. Казалось, только Линда оказалась в тишине и покое, рухнув на кровать, как Оскар, точно кот, которого забыли на улице, уже стоял у двери. Он подошла открыла, увидев рейдера, что стоял, из горла отпивая из бутылки тот самый коньяк, будто какой-то сок из мутафрукта, даже не жмурясь. — Ну, чего тебе? — недовольно спросила поселенка, но, казалось, уже не злилась, а скорее была обижена. Он вытащил из заднего кармана мятую упаковку «Крутых печенек» и протянул Барлоу. — Нашел вот, типа, извинение такое, — сказал он, хотя естественно, не «нашел», а спёр из-под барной стойки, пока протектрон отвернулся за бутылкой. Оперевшись локтем на дверной косяк для устойчивости, рейдер выдал кривую ухмылку. Смотрелся он забавно: лопоухий, косой от алкоголя и растрепанный, как чучело на поле бритвозлака. — Ну, не дуйся ты, — он опустил взгляд вниз и вздохнул. — Ладно, у меня там тоже не Вершина Мира в штанах, признаю. Так что, пустишь? Злиться на рейдера — всё равно, что ругать опоссума. Сколько не кричи — все равно зверёк продолжит шипеть и портить тыквы на грядках. Да и что взять с пьяного? Линда не припомнила, чтобы раньше позволяла сделать Оскару хотя бы шаг в свой номер, но сегодня сделала это, неловко приняв «подарок» в виде печенья. — Ладно… — выдохнула поселенка, пропуская того внутрь, надеясь, что налётчик не устроит бардак внутри, так как наводимый роботами порядок она старалась поддерживать. — Ну и славно! — радовался рейдер, проскальзывая вглубь комнаты, как бегущий к миске кот. — Ого, да у тебя тут с пола жрать можно. Номер Оскара был «стилизован» под его хибарку в Кратере: помойка да и только. Если бы у роботов-уборщиков были сердца, они бы остановились от такого кощунственного отношения к их работе. Вещи свои он кидал на все поверхности в кучу, изгваздал белые простыни обувью, по полу перекатывались бутылки и шуршали обертки, а в мини-холодильнике он хранил грязное белье. У Лидии же была идеальная чистота — ни пылинки, ни соринки. Даже как-то неудобно было врываться к ней, зная про свою конуру, но Оскар откинул эти мысли по-хозяйки подошел к мини-бару, достав с полки два стакана, и плюхнулся на зеленый диван, складывая стаканы и ноги в тяжелых армейских сапогах на журнальный столик. — Итак, продолжим! — весело сказал он, обрадованный, что опять обрел собутыльника, и побултыхал в воздухе бутылку. — Ты хоть иногда трезвеешь? — спросила его Линда, сев на тот же диван с краю, оставляя между ними некоторое пространство. На самом деле это вопрос действительно её волновал. Что рейдеры вообще делали, когда не грабили и не пили? Не могли же они круглые сутки заниматься только этим, иначе у Спасателей в операционных были бы огромные очереди на пересадку печени, или что они там делали в таких случаях. В Уайтспринге была чистая, горячая вода, но за эти четыре месяца едва ли поселенка могла вспомнить день, когда мужчина пришёл бы чистый… А может, запах спирта и сигаретного дыма уже стал его естественным? Впрочем, сама Линда отказываться не стала, взяв наполненный коньяком стакан. — Ну, раньше всякое бывало, — хмыкнул Нэш, подняв стакан и глянув на потолочную лампу сквозь стекло. — Пользуюсь моментом пока можно, а то чуйка мне подсказывает: недолго нам еще жить спокойной житухой. Наверное, он и правда отпустил ситуацию в последнее время — просто заливался, пользуясь возможность, но бывало и правда всякое. Жизнь впроголодь, засухи, малоприятные болезни, и тогда порой бывало, что руку себе хотелось отгрызть и сожрать, и не до алкоголя было как-то. Пожалуй, он и сегодня надрался так от письма Мег — оно напугало бы любого, что видел горелых, а уж членов банды суровой рейдерши из Кратера так и вовсе бросало в холодную дрожь. Одно радовало — север далеко, а здесь, на юге, зад сидел в тепле и уюте. — Тут и «чуйка» не нужна, учитывая последние новости, — мрачно ответила ему Линда, отпивая алкоголь. Даже закусывать ей как-то перехотелось, едва она вспомнила новости из Опоры, которые получила позавчера. Новости, которые до сих пор не давали спать спокойно. Заметив резко заинтересованный взгляд Оскара, женщина тут же отвернула голову, коря себя за развязавшийся под градусом язык — нельзя было ей этого говорить, тем более при нем! Вот оно! Опора тоже что-то обнаружила! Новость одновременно и обрадовала, потому что Оскару почти удалось раскусить Линду, и напугала, потому что Опора — она же в другой стороне вообще. Вдруг горелые — это явление повсеместное? Налив еще, он развернулся к ней в полкорпуса. — Знаю-знаю, нам такую внутрянку запрещено вроде как обсуждать, — сказал он, поднимая руки и предваряя грядущие возражения. — Так что давай-ка в угадайку поиграем, потому что я тоже тут кое-какие новости узнал и пиздец как обосрался, если честно. Женщина посмотрела на рейдера и явно напряглась от этих слов… Не об одном и том же ли они случайно говорили? Если так, то всё гораздо, гораздо хуже, чем предполагал Пейдж. — …Ладно, — согласилась Линда, потому что, стоило признать, теперь ей стало действительно любопытно. Если удастся получить информацию за информацию, значит, это будет выгодный обмен, а не разбалтывание тайн. Представитель хмыкнул, выпил, налил еще. Этот процесс уже был автоматическим, и кажется, Лин тоже вошла во вкус и пила наравне с ним. Крепкая фисташка, как Оскар и предполагал. — Правила такие, — начал он. — Я загадываю слово, а ты отгадываешь. Проще пареной тошки. Линда кивнула, и рейдер напряг пьяные мозги, подбирая лучшее описание горелых. Там хватило бы и трех слов, чтобы любой в Вирджинии безошибочно всё понял. — Их много, и от них воняет гарью, — сказал он, внезапно став серьезным, и навострил свои большие уши. Линда вздрогнула, да так, что едва не пролила на колени алкоголь из натёртого до блеска стакана. То, что она и ожидала услышать… И то, чего так боялась. — На севере… Тоже? — слегка приглушённым голосом спросила поселенка, рассматривая резкое ставшее серьёзным лицо Оскара, что ещё минуту назад лыбился, как дурак, предлагая странные игры. Получив кивок, она выдохнула, рассматривая ковёр под ногами. — Мы думали, что это просто слухи… Но недавно в Уайтспринг должен был прийти один караван из Опоры… Она сделала небольшой глоток и поморщилась. — Дела-а-а, — протянул рейдер, снова смачивая горло коньяком. — Если у ваших и у наших, значит везде. Зверски захотелось курить, и Оскар достал пачку и коробок спичек. Поймав предупреждающий взгляд поселенки, послушно встал и открыл окно, проводя головкой спички о чирок. Вспыхнувший на кончике огонек озарил его обеспокоенное лицо. Окна у Линды выходили не на гольф поле, а на главную площадь, где уже не осталось людей — только патрульные роботы-охранники. Было так мирно и тихо, что в новости о бешеных людях с опаленной кожей и жуткими кристаллами на телах в таком месте верилось с трудом. — Святошам нашим мне говорить пока запретили, — поделился он, раз уж главную тайну все равно они друг перед другом раскрыли. — Может несерьезно это и сами справятся. А может, опять жопа будет, как тогда. — Сейчас в Аппалачии гораздо больше людей, чем тогда. Из всех нас только Спасатели могут снова заняться разработкой вакцины, но… — Линда коротко глянула в сторону двери, будто боясь, что кто-то может их услышать. — Никто из тех, кого я пыталась допросить, не верит в возвращение Чумы… Они говорят, что на караваны и путешественников нападают Кровавые Орлы, вот только вещи людей так и остаются нетронутыми, как и брамины. — Орлы, человек-мотылек этот — все они радтараканы рядом с горелыми-то, — отмахнулся рейдер, глубоко затягиваясь и выпуская дым в холодную, беззвездную ночь. — Спасатели понятно, почему не верят — у них тут всё схвачено, и баламутить воду они не хотят. Докурил он в полной тишине, выкинул бычок наружу и вернулся на диван. Коньяк внезапно хотелось выхлестать прямо из горла, но Линда подвинула ему оба стакана. Казалось, что это последняя бутылка и последняя спокойная ночь, во что верить очень не хотелось, но Оскар не понаслышке знал, как быстро несется Чума Горелых — проворнее лесного пожара. Горелым ведь не надо есть и пить, они не устают и не спят, по крайней мере, он ни разу ничего из этого не видел. Зараза и ярость гонят их вперед, а вросшие в тела кристаллы будто питают изувеченные тела энергией. Эти твари идут туда, где живет человек, и идут очень-очень быстро. — Нам нужно добиться аудиенции с Голди и обсудить это, пока ещё есть время, — вдруг решительно сказала Барлоу, выпрямляясь. — Мы сидим здесь четыре месяца, пусть хотя бы один раз выслушает нас. Предвидя, что на это Оскар скорее всего рассмеётся, потому что лидер Спасателей была скользкой, как речная рыба, личностью, поймать которую было почти невозможно, Линда вздохнула. — Нужно же попытаться хоть что-то сделать… Честно признаться, но Оскар был просто счастлив, что он оказался здесь, а не в Кратере, оборона которого была довольно дырявой. Здесь хотя бы роботы-охранники водились и стены были высокие. Он не то чтобы сочувствовал своим корешам, которые высмеяли его дипломатическую миссию, пророча ему ожирение и роль коврика для Голди, но и судьбы горелых для них не хотел. — Оборжут же нас, когда мы к этой бабе вдвоем завалимся, — усмехнулся он, но в целом был с ней согласен. Проблему можно было перевалить на Спасателей, а самому продолжать предаваться алкогольным возлияниям, пока не станет совсем жарко. — Ты и так сидишь в моём номере, куда уж смешнее… — закатила глаза Линда, откинувшись на спинку дивана. Да уж, если кто-то видел, как Оскар курил из её окна, или, что хуже, кто-то заметит выходящего из номера рейдера, спокойной жизни больше не видать — слухи расползутся очень быстро. Только сейчас Линда заметила, что в комнате было душно и жарко, а может, это от алкоголя тело вдруг стало горячим, как пылающие щёки. Давно же она так не накидывалась, и утром явно будет жалеть… Рейдер скинул портупею и металлические наплечники, оставшись в одном бежевом джемпере с закатанными до самых плеч рукавами, а затем тоже оперся на диван, возвращая ботинки на столик. Комната порядочно кружилась, несмотря на отрезвляющие невеселые мысли. — Да уж, — хохотнул он. — Спалюсь я здесь, и Голди решит, что я соблазнил милашку-поселенку и заставил про горелых нести чушь, чтобы остановку деста… диста… шухеру навести, короче. — Соблазнил? — негромко засмеялась Линда, смахнув с лица пряди пушистых рыжих волос. — Интересно, чем же? Я тебе не шлюха из Кратера, чтобы вестись на дешёвые комплименты и бесплатную выпивку. — Эй, а я думал мы скидывались! — наигранно расстроился Оскар, улыбаясь во все тридцать два зуба, ну, или сколько там их осталось. — Стал бы я шлюхе печеньки таскать, как же! У меня, может, намерения чище самого беленького снежочка. Я, может, жениться на тебе хочу, во! И все-таки с Линдой было правда весело, подумалось ему. Острая на язык дамочка — то что нужно, когда грядет полный швах, да и проблему горелых можно было с кем-то обсудить, частично разбавив свои страхи выпивкой и разговорами с другим человеком. От слов про женитьбу Барлоу засмеялась ещё громче, настолько нелепо это звучало из уст прокуренного пьяного рейдера. — Что-то я не вижу у тебя кольца, «дорогой». Может, сначала начнёшь с того, что перестанешь пялиться на мою грудь? — наигранно милым голосом спросила Линда, повернувшись к Оскару. Открутив крышку от бутылки коньяка, рейдер плеснул им еще, а затем снял с горлышка металлическое колечко. Оно даже было золотистого цвета, хотя и было куда больше пальца Линды. Схватив ту за руку, пока женщина ничего не успела понять, Оскар надел на ее безымянный палец кольцо, но потом хлопнул себя по лбу. — Черт, совсем забыл, там же надо было чего-то еще на колени, да? — он попытался проделать этот трюк и голову повело, так что он наехал бедром на стол и расплескал содержимое стаканов. — Ох, нет, пожалуй, не буду рисковать. Рассматривая «кольцо» на своём пальце, Линда хохотнула, глянув на изрядно пьяного рейдера, расплескавшего коньяк по столу. — Это у вас в Кратере так женятся? «Пока рейд не разлучит нас»? Рейдер рассмеялся ей в тон, пораженный ее изобретательностью: а ведь надо предложить браткам эту фишку — вот будет потеха! Развернув бутылку этикеткой к себе, он попытался прочитать название: буквы прыгали, как черти на сковородке. — Святой… святой отец всех коньяков Вирджинии Реми Мартин благосл-лавляет этот священный союз. Можете поц-целовать невесту! — пьяно выговорил он, потому что язык будто слизняк гулял как хотел, лишь бы не попадать на передние зубы. Оскар едва ли мог говорить, и от этого было только смешнее. Да и у Линды самой язык будто стал немного неметь, хотя, а счастью, выпила она гораздо меньше. — Хоть бы предупредил о церемонии, я бы надела это… Свадебное платье, — смеялась Линда, хотя на самом деле никогда не то что не надевала такое, но и не видела ни на ком другом. Когда каждый день работаешь в поте лица, становится совсем не до красивой одежды. — Как по мне, так красивая дамочка вообще без всякого платья ходить должна, — Оскар пьяно качнулся назад, оценивая женщину, словно знаток — картину в галерее искусств. — А тебе, как моей жене, при мне вообще одежда противопоказана. — Чем тебе не нравится мой комбинезон? — фыркнув, Линда поправила кожаную лямку «фартука» своего тёмно-серого рабочего комбинезона, застёгнутого на большую чёрную пуговицу. Он подался ближе, горячо выдохнул ей в лицо, обдавая запахом табака и коньяка. — Тем, что он всё еще на тебе, — с вызовом рыкнул он, потому что шутки шутками, а в штанах становилось тесновато. В прошлый раз, когда Оскар попытался перейти черту, он получил неслабый удар между ног, после которого они, кажется, не разговаривали ещё два дня, но в этот раз все было будто иначе. Может, от алкоголя, а может, лишь из некоторого ответного интереса, Линда повернулась к парню и хмыкнула, слегка придвинувшись. — Что, попробуешь меня взять, рейдер? — с усмешкой спросила поселенка, потому что до сих пор видела в Оскаре из рейдерского алкоголизм да дурную речь, и никогда — кратерский пыл и желание взять своё. Из головы как-то вылетело, что Линда поселенка из Опоры, и по сути, его враг — в какой-то степени общая беда с горелыми объединила их, потому что страх перед этой напастью был единственным, что было у них общего. Дважды спрашивать не пришлось — протянув руку, рейдер схватил ее за подбородок, чувствуя, как под пальцами играют желваки, и притянул ее голову к себе, властно вцепившись в губы. Язык тут же облизнул ее зубы и скольнул ей в рот — никаких этих романтичных телячьих нежностей, а лишь пьяная похоть. Руки его легли ей на талию и тут же устремились вверх к груди, которые идеально вместились в его ладонь, как пули подходящего калибра — в барабан револьвера. Оскар был настолько быстр, что на несколько секунд это даже сбило поселенку с толку, но после та поддалась, прикрыв глаза и обняв мужчину за шею. Ладонь скользнула в медно-рыжие волосы, пыльные и взъерошенные, как шерсть опоссума. Хотелось верить, что хотя бы перед встречей с Голди рейдер соизволит принять душ, потому что запах, пота, алкоголя и сигарет резко ударил в нос. Вторая рука сжала крепкое плечо, на котором обычно красовался ржавый наплечник из арматуры, что Оскар носил, точно генерал погоны. От ощущения его ладоней на своей груди Линда выдохнула, позволяя пальцам, довольно ловким для пьяницы, расстегнуть лямки «фартука», а после скользнуть под её светло-серую рубашку. Прошлые партнёры Барлоу были техниками и фермерами, и никогда — налётчиками, имеющими, судя по всему, неуемный аппетит на всё, что считали своей добычей. И сегодня этой добычей для Оскара стала сама Линда. Кусок серой ткани, освободивший грудь от тесных лямок, Оскар расценил как «да» на дальнейшие его действия. Ну и хорошо, что «да», потому что женщины у рейдера не было уже больше четырех месяцев — Соня дала ему в ночь перед отправкой в Уайтспринг в качестве прощального подарка, а здесь все нос от него воротили, да и тащиться из дальнего крыла искать своих или доступных караванщиц было очень лень. Он дернул джемпер за воротник, стаскивая его через голову, и то же проделал с рубашкой Линды. Пьяно качнувшись, он встал и за руку потащил её на кровать, попутно расстегивая брюки. Он фактически толкнул ее, опрокидывая на белые подушки и навалился сверху, ныряя рукой в пространство между ее животом комбинезоном, что и так уже был спущен до самого пояса. — Что, царица полей, — прорычал он, хватая ее за волосы на затылке и прикусывая в шею, — хочешь узнать, как это бывает по-рейдерски? Поселенка упёрлась руками в плечи навалившегося сверху Оскара, что схватил её за волосы, не давая извернуться от грубых поцелуев, что наверняка оставят очень явные следы на шее, которые потом ещё долго придётся прятать каким-нибудь шарфом, выслушивая от рейдера ехидные шутки и краснея, как спелый томат. Всё это было неправильно, и Линда соврёт, если скажет, что считает этого мужчину хотя бы своим другом или товарищем, но под коньяком не думалось вообще — ни о причинах своего поведения, ни о последствиях. И всё, что сейчас понимала Барлоу, было лишь собственное желание, жаром растущее ниже живота. — Покажи мне… — слегка хриплым голосом сказала она с вызовом, понимая, что судя по рвению и грубости Оскара, завтра едва ли сможет дойти хотя бы до представительской комнаты.

***

Под веки пробиралось что-то сияющее и мерзкое, отчего кожа мгновенно стала липкой. Оскар с трудом разлепил спекшиеся губы, ощущая знакомых вкус кротокрысьего дерьма во рту. С трудом открыв глаза он простонал и закрыл лицо тяжелой ладонью, не совсем понимая, откуда светит солнце, которое должно освещать окна его номера только во второй половине дня. Неужели он так нажрался вчера, что проснулся только вечером? Другая странная вещь вскрылась спустя пару минут — вместо куртки его накрывало мягкое одеяло, и пахло как-то странно, а еще было удушающе жарко. Кажется, в кровати он был не один. Пошевелившись, он наткнулся на что-то рядом и медленно повернул голову, едва вскрикнув. Чьи-то ярко рыжие волосы разметались по подушке, их обладатель скрылся под одеялом. — Э-э-э, — простонал рейдер, ткнув соседа в то, что принял за плечо, и вздрогнул, потому что тот застонал в ответ. Первое, что ощутила Линда — ужасная головная боль, будто два сверла ввинтились в виски, сдавливая голову и, казалось, поражая самый мозг. Она тихо простонала, с трудом разлепляя сонные веки. — Встаю я… — промычала она, выглядывая из-под тёплого одеяла, хотя и без него было невыносимо жарко. Резкая мысль ударила в голову, как пуля из крупнокалиберной винтовки — кто её трогал? Тут же обернувшись, поселенка удивлённо подняла брови, увидев рядом, прямо в своей постели того, кого хотела бы меньше всего. — Оскар?.. — только и смогла хрипло спросить та, когда сон окончательно отступил, и вдруг пришло осознание, что она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО проснулась в одной кровати с рейдером. — Лин? Он застонал и откинулся тяжелой головой обратно на подушку. Так вот где он проснулся — у Линды! Он помнил, как входил вчера в ее номер с бутылкой коньяка, но дальше всё было урывками. «Святой отец всех коньяков Вирджинии Реми Мартин», — пронеслось черепе, который будто сначала отпинали ногами, а потом залили бетоном с дерьмом. — А чего я… Чего мы… А че вчера было то? — пробормотал он, совершенно дизориентированный. Горелые. Видели в Опоре тоже. Так, эту тему Оскар отработал, но а дальше разные версии историй пересекались друг с другом или обрывались, как в книге, из которой одни страницы повырывали, а другие вставили из порно-журнала. Медленно сев, взявшись рукой за гудящую голову, Линда почувствовала прохладный воздух, коснувшийся кожи, и замерла. Слегка приподняв одеяло, она быстро поняла одно — никакой одежды на ней не оказалось, совсем, и тут же прижала край одеяла к себе, прикрывая грудь. Щёки залились краской. — О чёрт… Нет, не может быть… — бормотала она, пытаясь придумать хоть одну причину, почему была голой и в одной кровати с Оскаром… Любую, лишь бы не самую очевидную, которая приходила на ум. Линда точно помнила, что они пили… Что разговаривали о горелых, но подробности дальнейшего ускользали из рук, как змеи. Рейдер тоже осторожно поднял одеяло — да, они оба были совершенно голыми, а вокруг царил полный хаос: лиф Линды висел на ручке оконной рамы, а ботинок Оскара сбив бутылку коньяка, валялся в липкой медно-золотистой луже. — Память отшибло начисто, — пожаловался он, и осторожно сел, надеясь, что его не вырвет прямо на собственные колени, скрытые под мягким одеялом. «Если Мег узнает, что я ТАК добыл информацию, то об этом тут же узнает весь Кратер. Можно сразу пулю в лоб пустить — все равно оборжут так, что сдохну от стыда», — мрачно подумал он. — Ну, я так разумею, мы не кукурузу голышом сеяли, — попробовал пошутить Нэш, но сам поморщился от того, как паршиво это прозвучало. — Клянусь, я тебя пристрелю… — простонала Линда, коснувшись ладонью шеи. Кожа была чувствительной и немного болела, и оставалось молиться всем богам старого мира, чтобы это были не ярко-синие засосы и красные следы от зубов. — Больше я с тобой пить не буду… От вида бардака вокруг стало ещё хуже, и желудок скутило в узел. Вот жила же себе спокойно, скучно, без приключений… И обязательно этому рейдеру надо было прийти и устроить подобное не только с комнатой, но и, судя по всему, с самой Линдой! Хотелось поскорее броситься в душ и провести под струями горячей воды все утро, пытаясь смыть с себя это мерзкое ощущение похмелья и использованности, но едва она села на край кровати, как поняла, что ноги казались ватными, будто бы ночью она переспала с тремя мужчинами. Или с одним трижды. Тошноту удавалось сдерживать с трудом. — Эй, а чего сразу я-то? — обиделся Оскар, хватаясь за край одеяла, чтобы она не сорвала его полностью. — Я в твой ротик конину насильно не заливал, да и в кровать ты сама прилетела, так что на меня одного-то браминов не гони! Он попробовал найти свое нижнее белье, и нашел, но добираться до него нужно было аж до шкафа — через всю комнату. — Оба хороши, сечешь? — уже спокойнее сказал он, запуская пятерню в мокрые, грязные волосы. — Я не… Охх, голова… — простонав, Линда поняла, что душ ей в ближайшее время не светит, и потому, приняв свою судьбу, рухнула обратно на кровать. — Не говори, что вся моя шея в синяках… Мне вечером ещё караван встречать… Если все-таки допустить эту мерзкую версию, что у них был секс, то назвать его нежным язык не поворачивался. Он выгнул шею, оглядывая цепочку красных засосов на шее Барлоу и синяки на плечах, по которым легко угадывалась его пятерня. Его же грудь поверх старых шрамов украшали тонкие полосы от женских ноготков, которые очень любили царапаться. — Не скажу, — хмыкнул он. — Да брось, ну закроешь тряпкой какой, первый раз что ли? Зато ты кончила два раза. Или три. Последний не оч разобрал, но я точно три. Трахнуть поселенку из Опоры… Ох, да лучше бы он сифилис от Сони подцепил, хотя неохотно возвращавшиеся в голову воспоминания о минувшем свидетельствовали о том, что прошло весьма недурно. — Ты ещё и считал? — потирая виски, выдохнула Линда, пытаясь вспоминать прошедшую ночь. — Я из-за тебя даже до ванной не дойду… Можешь гордиться собой, козёл! Впрочем, злилась-то Линда не на Оскара, которого всё равно хотелось ударить подушкой, а на себя. За то, что явно перебрала вчера, и за то, что, похоже, сама позволила всему этому случиться и использовать себя, как дешёвую шлюху. Она не помнила, чтобы когда-то раньше после секса чувствовала лёгкую дрожь в ногах, и это было бы чертовски приятно, если бы не похмелье, и если бы не наглая рейдерская рожа рядом. — Ха, ну раз так, значит всё как надо было, — самодовольно хохотнул Нэш, которому было не привыкать слушать эти оскорбления от девушек, которые всю ночь стонали под ним, а наутро проклинали. Но они всегда возвращались, всегда. Задолбавшись жариться под солнцем и в одеяле, как картошка в мундире на костре, Оскар вылез из кровати, демонстрируя все напоказ, и отправился собирать шмотки по всему номеру. Сухость во рту, боль в голове и гирю в желудке поможет развеять утренняя стопочка на рабочем месте. Одевался он под злобный взгляд Барлоу, а потом рейдер сочувственно ухмыльнулся ей. — А было круто, Лин. Такая дипломатия мне точно по душе. Но если не хочешь повторить, то я сделаю вид, что что мне по башке камнем дали, и память отшибло. — Прости уйди уже… — буркнула та, после чего нахмурилась и отвернулась. У неё ещё будет время позлиться на мужчину, но сейчас хотелось только послушать тишину. — И только попробуй хоть кому-то рассказать. — Буду молчалив, как скелет вояки в танке, — ухмыльнулся напоследок Оскар и вышагнул за дверь, не прощаясь. Скажет он кому-то, ага, конечно же! На самом деле ему и самому хотелось стукнуться с разбегу головой в косяк, чтобы забыть. И в то же время забывать не хотелось.