День Возрождения: Том 1

Робко минуя оконную раму, бледный лучик осеннего солнца заглянул в окно и тронул Дебби за веки, заставляя сморщиться. Рука Кела сгребла ее в охапку, он что-то сонно промурчал во сне и зарылся в ее волосы носом, тоже спасаясь от навязчивого светила. Протянув руку к тумбочке, Доу поспешила отключить будильник на пип-бое, чтобы тот не разбудил рейдера, которому никуда не нужно было вставать, да и сама они никуда вылезать из постели не хотела — здесь было так хорошо! Укутанная знакомым теплом, девушка еще какое-то время лежала и пялилась в стену, наслаждаясь счастьем, что тихо посапывало у нее за спиной. Во вчерашнем вечере она искала подвох, какое-то искажение восприятие, которое дало ей повод думать, что происходящее она интерпретировала неправильно. Глаза немного ело от слез, потому что она забыла умыться, и да, в их откровенном разговоре было много неприятного и даже пугающего, но все же… «Моя маленькая принцесса»… У Дебби зашлось сердце, когда Келвин назвал ее так. Принцессой он звал ее раньше, чтобы «моя» — это прозвучало впервые. Он не мог сказать это таким тихим и переполненным болью голосом нарочно, не мог целовать ее лишь потому, что пытался успокоить. Вкус его губ так и остался на ее, и Дебби мечтала замереть в моменте, откинув всё плохое и оставить лишь хорошее, но уже достаточно видела в этом мире, чтобы знать, что плохого всегда будет больше. Время шло, а надо было еще собраться, что-то сделать с волосами и красными глазами, и найти медблок в этом гигантском здании-замке, где все коридоры, одинаковые и роскошные, как в довоенном музее. Чуть ли не застонав от отчаяния, девушка осторожно повернулась к Келвину, не в силах оторваться от его мужественного и изможденного лица, что в свете золотистых лучей казалось ей самым красивым на свете. Нежно проведя кончиком пальца по его гладко выбритой щеке, Дебби не удержалась и поцеловала его в аккуратный нос. — Поспи еще, Кел, у тебя ведь отпуск, — шепнула она убаюкивающе, заметив, что он просыпается от ее активности. — А мне надо на работу. — Ммм… Я всё равно зайду за тобой вечером… — сонно пробормотал Келвин, не раскрывая слипшиеся от крепкого сна веки. В другой раз он бы обязательно поднялся вместе с Деборой и, может, сходил бы на рынок или занялся ещё чем-то, но ужасная усталость и похмелье прижимали к кровати, а одеяло казалось неподъёмным. Хорошо, что девушка заранее о нём побеспокоилась, поставив флягу на тумбочку — во рту было ужасно сухо, но при этом даже тянуться за заветной водой было лень. Вместо этого парень слушал — слушал, как Дебби встаёт и идёт в ванную, включает воду, умывается, как расчёсывает волосы и прихорашивается перед небольшим зеркалом, что висело возле выхода. — Да красивая, красивая… — фыркнул он, перевернувшись на другой бок, слыша, что Дебора в очередной раз причёсывается, словно не может решить, как уложить волосы. — Иди уже, а то опоздаешь… С придирчивостью той самой принцессы, какой ее видел Келвин, Дебби еще раз взглянула на себя в зеркало. Не считая немного опухших век, выглядела она наиболее приближенной к своей версии до Дня Возрождения — ухоженная, умытая и причесанная. Вот только в Убежище у нее никогда не было этой дурацкой влюбленной улыбки, которую никак не отодрать… Еще раз взглянув на парня, что опять нырнул в сон, не забыв, впрочем, оставить ей на дорогу комплимент, Дебби положила ключ-карту на видное место у двери и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. Ночью были заморозки — седая трава слегка похрустывала под подошвами, и Дебби плотнее запахнула голубой шарф, купленный вчера на рынке. Тонкая ткань продувалась ноябрьским ветром, но крышек хватило только на это и пачку сигарет. Легкий запах табака и хвои исходил от волос. Келвин обещал прийти за ней, забрать с работы. В Убежище она видела, как парни приходят за своими девушками и провожают до комнат, но сама всегда шла до своей одна. От мысли, что кто-то будет ждать ее, уставшую и голодную, и проведет до дома, грела ее этим холодным утром. И не просто кто-то — Келвин Олдридж, который так и не дал ей никаких гарантий, но оставался с ней. Впрочем — обещание встретить, разве этого мало? Заранее из-за этого волнуясь, Дебби и не заметила, как нашла медицинский блок, да еще и с первого раза. Здесь уже кипела жизнь — пациенты просыпались, принимали утренние лекарства, ползли на завтрак в столовую и ворчали на и так взмыленного Ноя, который широко улыбнулся Дебби, что даже умудрилась не опоздать вопреки своей природной неорганизованности. — Доброе утро, — бодро поздоровалась она. — Подмога прибыла, я готова к работе. — Ох, вот здорово, ты здесь! Мне как раз нужна была помощь, — уперев руки в бока, сказал парень. — Нужно разнести лекарства по закрытым палатам, а другой сменщик подхватил чесотку и… Не став дальше рассказывать эту не самую приятную историю, Ной тут же вручил девушке планшет, где были указаны номера отдельных палат и те лекарства, которые нужно было отнести. — Ничего сложного — приносишь им таблетки, меняешь повязки, если есть такая пометка в списке, и ставишь галочку. Самых трудных пациентов я уже взял на себя. О, и ты же видела тележку на складе, да? С ней развозить лекарства будет гораздо быстрее, чем бегать туда-сюда. Нагружая тележку медикаментами из списка, Дебби вспомнила умиротворенное лицо Келвина, что сейчас продолжал смотреть сны в теплом доме, и страшно захотела к нему присоединиться. Сжав волю в кулак, она покатила гремящий агрегат в палаты, где проходили лечение, судя по всему, не совсем обычные пациенты. В первой лежал статный спасатель лет сорока, которому будто разбил голову супермутант, и у него был очень странный взгляд будто в никуда. Он не понял, что в комнате кто-то есть, и послушно дал сунуть таблетку себе в рот и налить туда же воды. В следующей палате у поселенца гноилась рука, и Дебби, как учили в Убежище, не очень аккуратно, но сменила повязку. Ну а дальше как-то шло само, с каждым разом все легче. Парни помоложе флиртовали с ней, женщины ворчали, а кто-то требовал либо двойную дозу, либо лекарства, которые не были им прописаны. Дебби улыбалась всем, мило и обаятельно, как умела, и просто делая свою работу, будто находясь немного не здесь. Выйдя из последней палаты она вдруг поняла, как устала. Ей непривычно было видеть столько новых лиц, а сколькими способами человек был способен искалечить свое тело — это же просто ужас! В глазах теперь стояли кровоподтеки, переломы, культи вместо руки и ног, пустые глаза, лица в искажении болью… И ведь Ной называл этих пациентов нетяжелыми, а какие тогда тяжелые — у которых нет половины тела? Можно было подумать, что все они были жертвами каких-то сражений, но нет, они просто жили на пустошах, и этого хватало. С трудом дотянув тележку на место, она поставила ее на склад. Теплота милого солнечного утра смазалась, затянулась картинками чужих страданий, как хлеб — пушком плесени. — Вот ты где! Ной рассказал о твоей работе. Мы можем поговорить? — послышался сзади знакомый голос Дженис, что носила всё тот же синий комбинезон Спасателей с эмблемой сердца, которое расчерчивала кардиограмма. Получив кивок, девушка повела Дебору в сторону отдалённых залов, где раньше гости пили чай и общались — сейчас здесь было не так много людей, так как большая часть находились либо на рынке, либо в столовой. — У тебя, смотрю, отлично получается, — издалека начала Дженис и слабо улыбнулась. — Ты можешь далеко пойти. — Просто Ной пока не дает мне ничего сложного, — Дебби пожала плечами, разглядывая пышные кустарники в огромных вазонах. В голове слегка гудело от обилия общения, и Дебби с удивлением обнаружила, что даже ее социальная батарейка способна сесть, хотя казалось бы, такое невозможно. Дженис вела себя с ней дружелюбно, однако, Доу уже почувствовала это пристальное сканирование во взгляде — так делали все, кто пытался подступиться к ней с какой-то конкретной целью. — Ну, никто не начинает покорение горы с её вершины, — хмыкнула девушка, усаживаясь в удобное зелёное кресло за кофейным столиком, кивнула Деборе на кресло напротив. Некоторое время она изучала лицо резидентки, казалось, думая, как именно ей лучше начать важный разговор. — Я хочу сказать, что у тебя может быть большое будущее. Не буду указывать тебе, но надеюсь, что ты уверена в том, что делаешь… И кому доверяешь, — с явным намёком сказала Дженис, скрестив руки на груди. Чтобы не ерзать, Дебби отзеркалила ее позу и нахмурилась. Как-то все это подозрительно походило на наставления убежищного учителя мистера Томпсона, который взял на себя ответственность отчитывать подкидыша за проделки, потому что кто-то же должен, когда нет родителей. — К чему ты клонишь? — Деб наклонила голову, убирая за ухо прядь черных волос, которые немного отрасли в пути из Кратера в Уайтспринг. — Я говорю о Келвине. Дам тебе дружеский совет — не слишком на него полагайся. Ни к чему хорошему это не приведёт, — спокойно ответила ей спасательница, рассматривая серьёзные серо-голубые глаза. Дебби не отводила взгляд, слыша что-то необычной в голосе Дженис, будто так с ней бы общалась мать, предупреждая о плохих мальчиках. Ну, так она себе представляла это, не имея перед глазами такого примера. — Он говорил мне то же самое, — холодно сказала Доу. «Я ужасный человек», — говорил вчера Келвин, и у него в глазах почти что стояли слезы. Он ведь постоянно предупреждал ее, буквально кричал при каждой возможности, но Дебби отказывалась отступаться в лучших традициях своего упрямства ребенка-сироты. Если Келвин верил в нее, она должна была верить в него, даже если сам он в себя не верил. Дженис лишь усмехнулась, откинувшись в кресле. Дебби напоминала ей влюблённого по уши подростка, и, признаться честно, саму себя пару лет назад. — А мне он не говорил ничего, кроме красивых слов. А затем одной ночью просто исчез. Дебби замерла, заинтересованно глядя в глаза Дженис, отстраненный взгляд которой сейчас будто был направлен в прошлое. Она так мало знала о прошлом Кела, кроме того, что там было много крови, боли, лишений и потерь, которые заставили его возвести вокруг себя стену, обнести ее колючей проволокой и рычать на всех, кто пытается через нее пробраться. Девушке казалось, что для нее вчера все-таки открыли небольшую дверь, пустили постоять в прихожей драконьего замка, но что если это всё, что было ей доступно? Она постоянно боялась, что Келвин уйдет из ее жизни, что вещи исчезнут одним прекрасным утром, как случилось с Дженис. Не хотелось знать правду, разрушая рыцарский образ, но она ведь хотела взрослеть и хотела любить рейдера любым, а это невозможно, если она не сможет принять его вместе со всеми его недостатками и ошибками. Что ж, если Дженис так хотела отвратить ее от Кела, ей придется сказать что-то посущественнее, решила Дебби, отринув страх и ныряя в правду с головой. — Что между вами произошло? Медленно вздохнув, спасательница отвела взгляд в окно, разглядывая желтеющие кроны полуголых деревьев, покачивающихся от резких порывов холодного осеннего ветра. — У нас были отношения… Всё зашло довольно далеко, и я позволила ему остаться в своём доме и сердце, предлагала жить в Уайтспринге… И думала, что он не такой, как остальные рейдеры, — рассказывала девушка, смахнув пряди русых волос с лица. — Он говорил многое из тех вещей, которые мечтает услышать каждая женщина… А потом сбежал через окно, пока я спала, и с тех пор не смел появляться здесь. Дебби открыла рот, чтобы спорить. Чтобы сказать, что она сама навязалась парню и оказалась слишком слабой, а он — слишком мягким, чтобы бросить ее. Что несмотря на все заверения о «плохом человеке», он так чутко ощущает малейшие изменения погоды ее сердца и всегда знает, когда сказать нужные слова. Но ничего из этого Дебби не произнесла и спорить не стала, потому что ей были знакомы чувства Дженис, когда тебя бросают, ничего не объяснив. Первыми были родители, что даже не оставили ей записки, которая пролила бы хоть каплю света на тайну ее происхождения, а после и все остальные. И подсознательно она всегда ждала того же от Келвина: в Кратере, в пути, в Уайтспринге, да даже сейчас, после того поцелуя и всех красивых слов. Наверняка таких же, что он говорил Дженис. Просто дракон сменил одну принцессу на другую. Вздохнув, Дебби опустила взгляд и плечи. Зерно сомнений уже сидело в ней, а спасательница полила его и щедро удобрила. — Мне жаль, что он сделал тебе больно, — тихо сказала она. — Но, может, у него была веская причина? И разве люди не могут измениться? — Может быть, и могут… Но не стоит никому доверять. Просто будь с ним осторожнее, как с любым рейдером, и рассчитывай только на себя, — предупредила её девушка, после чего поднялась, подходя к окну. — Ты можешь добиться большего без того, кто тянет тебя на дно. «Тянет на дно»… Дебби всегда казалось, что Келвин остается чуть ли не единственным спасательным кругом, что не давал ей утонуть в бездне отчаяния, которую обрушил на нее новый мир, но что если всё это время было наоборот, и именно с ним она тонула? — Даже себе порой не стоит доверять, — философски заметила девушка, вспоминая слова своего наставника, чей авторитет долгое время был для нее непоколебим. И здесь он тоже оказался прав — даже к собственным чувствам к нему ей стоило относиться с большой осторожностью. Со всей этой новой информацией еще предстояло пожить, переварить ее и взвесить. А еще поговорить с Келом, узнав его точку зрения, прежде чем принимать окончательное решение. — Просто… Будь осторожна, — предупредила её Дженис, смерив Дебби строгим, но несколько взволнованным взглядом. — Рейдеры из Кратера — не жестокие убийцы и садисты, если сравнивать их с Радикалами, Орлами или Пятью Бандами, но, тем не менее, хорошими их тоже не назовешь. И хорошей девушке из убежища среди таких точно не место. *** Почти час ушёл на то, чтобы, наконец, окончательно проснуться под струями горячей воды в душе. В горле все ещё было ужасно сухо, как на Диком Рубеже, а голову слегка сдавливало невидимыми тисками. Одевшись, и пригладив торчащие вверх слегка влажные волосы, парень. Накинув свою куртку и завернувшись в любимый коричневый шарф-ветеран, Олдридж вышел на улицу. Из головы не выходили сложные вещи: разговор с Деборой, мысли о будущем, воспоминания и, конечно, их путь в Уайтспринг с караваном. Кричать о горелых на рынке было бы глупо, да и едва ли кто-то станет слушать, тем более передавать это до лидера Спасателей Голди Беррингтон, которая, как известно, была очень занятым человеком. Единственной, кому Келвин мог доверить информацию о горелых, была, как ни сложно признать, Дженис — карьеристка, которая свободно входила в кабинет Беррингтон и даже не по записи. Что-что, а вопросы поставок Голди контролировала строго, настолько, что это даже вызывало вопросы и подозрения. Увидев силуэт знакомой девушки в тёмно-синем, почти черном комбинезоне с эмблемой сердца на спине, рейдер глубоко вдохнул, пытаясь собраться с мыслями и силами, потому что разговор едва ли будет простой дружеской беседой. Парень подошёл к Дженис и натянул вежливую улыбку. — Дженис, можем поговорить? — негромко спросил он. Она вздохнула, поджимая слегка обветрившиеся губы. День был тяжелым, как и все предыдущие, да и нагрузка постоянно росла из-за потока возвращающихся в Аппалачию выживальщиков, так что мельтешение бывшего на горизонте было, мягко сказать, не вовремя. — Говори, — холодно бросила она, убеждая себя, что просто делает небольшой перерыв, а не останавливается ради одного лишь Келвина. — Ты ведь общаешься с Беррингтон, да? Ей кое-что нужно знать, это правда важно, — выдохнул Келвил, немного поёжившись от ледяного взгляда, полоснувшего его, точно лезвие охотничьего ножа. — Когда мы шли из Кратера, на нас напали горелые. Прямо на шестьдесят первой трассе, утром. — Да тише ты! Не здесь, — рявкнула спасательница, а внутри у нее всё будто обрушилось. Слегка опешив от такого прямого заявления, Дженис поманила рейдера подальше от главной дороги, пока никто их не услышал. Она-то ожидала, что Келвин опять заведет свое слезливое «мне жаль, что я тебя оставил» или начнет просить за Дебби, чтобы еще больше войти к резидентке в доверие и соблазнить. Если он уже не успел сделать этого до ее полуденного разговора с девочкой, конечно же. Остановившись под раскидистым клёном так, чтобы пухлая живая изгородь скрывала их от чужих глаз, девушка настороженно обернулась и снова подняла на рейдера глаза. — А теперь еще раз и во всех подробностях, — по-солдатски жестко приказала она. «Вечно этот их командирский тон», — мысленно буркнул Келвин, сдержавшись, чтобы не закатить глаза. — Мы остановились на ночлег на шестьдесят первой трассе, возле обочины у леса. Утром на нас напали горелые, — рассказывал Келвин, отведя взгляд, потому что выдержать строгий взор глаз Дженис оказалось ему не по силам: от него внутри будто змеи ползали. — Трое Первых Спасателей, один Зверолов, пара мусорщиков… И убежищная. Одного из охранников укусили и его пришлось… Ну, сама понимаешь. Вот вечно он так делал: врывался в ее жизнь вместе с бедой, и всё построенное сносил к чертям. Принесших плохие вести гонцов вроде как больше не убивают, и Дженис сейчас не была уверена, на что злится больше: на грядущие перемены в ее относительно стабильной жизни или на парня, что загрузил ее новыми заботами. Испытующе просверлив Келвина тяжелым взглядом, спасательница убедилась, что он не лжет. Уж у кого-кого, а у этого рейдера всегда всё на лице написано, а уж о горелых кратерские предпочитали не шутить и вообще всуе не упоминать. — Их видели тут и там всё это время, — нехотя признала она. — Но они не были организованы и никому не вредили. Интересно, почему они снова начали нападать? Жаль, что Спасателям не хватало ресурсов, чтобы собрать достаточно сил и окончательно вырезать эту раковую опухоль на теле Аппалачии, пока она находилась в стадии ремиссии. Теперь, похоже, болезнь вернулась с новыми силами. — Не знаю уж, почему, и меня больше волнует, что с этим делать. У ведь вас остались наработки вакцины Первых Спасателей? Говорить о горелых было ещё хуже, чем о чувствах, потому что казалось, будто обсуждаешь собственный могильный камень. И то, что обсуждать это приходилось именно с бывшей. Дженис заглянула в планшет, под которым плотно утрамбовались документы со списками товаров напротив имен караванщиков, словно там содержались ответы на сотни вопросов, которые один за другим вспыхивали в тяжелой голове. — Надеюсь, архивы хранятся не в том подвале, который затапливает при каждом дожде, — задумчиво пробормотала она скорее себе, чем Келвину. Исследования вакцины были, но с этой темой Дженис была знакома довольно поверхностно и понятия не имела, насколько далеко они продвинулись. Не слышала она также и хотя бы об одном горелом, которого удалось вылечить — вряд ли это вообще возможно. Скорее Спасатели боролись за то, чтобы защитить тех, кто еще не заболел, потому что если уж зараза попадала в организм, процесс становился необратим. — Ладно, это важная информация, — нехотя кивнула она рейдеру, будто педагог, которому студент наконец-то выдал приемлемый ответ на экзаменационный вопрос. — Я передам ее Голди как можно быстрее. У них с Беррингтон были не то что близкие отношения, да и вряд ли глава Спасателей вообще дружила с кем-то, но Дженис всегда удавалось найти к ней подход. Оставалась надеяться, что лидер организации воспримет новости так же серьезно, как и она. — Спасибо, Дженис, — выдохнул парень, робко ей улыбнувшись, хотя чувствовал себя ужасно неловко. И все же, Келвин считал, что дёргал и без того явно загруженную Дженис не зря, ибо Чума Горелых — это то, что просто нельзя «отложить на потом». Улыбка была первой, что привлекло Дженис в Келвине. Все ее проблемы начались с этой чертовой улыбки. Наверное, она тогда смотрела на симпатичного парня такими же влюбленными глазами, как наивная Дебора Доу, и какой-то инстинкт, словно бы резидентка была ее младшей сестренкой, побуждал спасательницу защитить ее. Подняв руку она ткнула пальцем в сторону рейдера, строгая, как ночная гроза. — Но это не значит, что я всё забыла и уже не против, чтобы ты торчал здесь и морочил девочке голову, — грозно насупилась она. — Да ничего я ей не морочил! — поспешил оправдаться Келвин, приподняв руки в примирительном жесте. — Там долгая история и… И вообще, я ведь привёл её сюда, в безопасное место. Парень растерянно рассматривал хмурое лицо Дженис перед собой, что будто прожигала в нем взглядом дыру. Хоть бы спасательница не промыла голову Дебби, потому что тогда проблем будет, хоть спать идти на ближайшую клумбу. Заметив нервный блеск в ореховых глазах, Дженис слегка смягчилась, потому что Келвин выглядел каким-то испуганным, и было даже садистски приятно наблюдать за этим. — Я знаю, — кивнула она. — И ты правильно поступил, что привёл ее в Уайтспринг и дал шанс на нормальную жизнь, но теперь тебе пора. Прозвучало даже угрожающе. Воспоминания об их совместном прошлом больше не разбивали сердце и давно поблекли, но Дженис совсем не хотелось, чтобы Дебби приходилось проходить через ту же боль. Спасательница была хотя бы подготовленной к жизни женщиной, а эта резидентка: она как ребенок в теле взрослой и красивой девушки, но совершенно не понимающий, с кем связалась. Если Келвин поступит с ней также, это сломает девочку. — Я не могу, Джен. Я пообещал, что останусь с ней, — признался Келвин нехотя, ибо прекрасно понимал, что Дженис знает, как он ненавидит все эти разговоры о чувствах, и все равно выводила его на них. — И прежде, чем ты меня ударишь, скажу, что я предупреждал Дебби, но она будет ещё упрямее тебя. Дженис вспомнила упрямый взгляд Деборы, словно та готовилась в любую минуту броситься защищать своего рейдера, но все равно это ничего не значило. — Если эти предупреждения звучали между твоими сладкими словечками, то не сомневаюсь, что именно она услышала, а что — нет, — хмыкнула спасательница. Обязанности поджимали, и ей совсем некогда было разбираться с чужими сердечными делами. Нужно было еще писать здоровенный отчет, а потом попытаться пробиться к Голди с проблемой, которая и правда требовала ее внимания. — Если ты не можешь уйти, то надеюсь, что сможет она, — бросила девушка разворачиваясь к нему вполоборота. — Потому что я ее тоже предупредила. Сказав это, она вышла на дорожку, поспешив в здание торгового центра, и оставляя своего бывшего парня стоять в кустах. Удивлённо смотря вслед гордо ушедшей Дженис, Келвин грубо выругался себе под нос, поняв, что, похоже, проблем ему сегодня никак не избежать. А может, и не только сегодня. Казалось бы, только всё начало налаживаться… Вздохнув, рейдер медленно побрёл в сторону торгового центра, где его уже наверняка ждала у входа Дебби. Силуэт девушки сразу бросился в глаза и Келвин, слабо улыбнувшись, тихо подошёл к Доу сзади, закрыл ей глаза ладонями и наклонился к резидентке, прошептав на самое ухо: — Угадай, кто? — Привет, Кел, — Дебби накрыла его ладони своими. Горячее дыхание обожгло ее, тёплые руки согрели замерзшее на ветру лицо, на котором невольно расплылась улыбка, но тут же растворилась, едва девушка вспомнила, как рассказ Дженис всё осложнил. Он и вправду встретил ее, как и обещал, но уже не совсем ту девушку, что выпорхнула из мотеля на крыльях любви, как попугай-неразлучник. Не зря ей ночью снились радтараканы — весь этот тяжелый день она гоняла в голове вертлявые мысли, подобные этим ползучим гадам. И одна была мрачнее другой. Наверное, Дженис хотела как лучше, но Дебби всё равно сердилась на нее, потому что предпочла бы ничего не знать и даже жалела, что спросила. Она не могла не ставить себя на место спасательницы — слишком много было совпадений, и в то же время, не совпадало ничего. Убрав руки, Келвин встал перед девушкой. Её глаза были всё такими же чистыми и прекрасными, как небо ранней осенью в Аппалачии. И всё же, рейдер не мог не вспомнить то, как ещё вчера вечером Дебора смотрела на него через холодные слезы, как она дрожала, точно сухой листочек, прижималась к парню и обнимала его так, будто искренне верила, что видела его в последний раз. «Я хочу остаться с тобой», — тоненький хрипловатый от плача голос звучал в голове, и оттого Келвину стало бесконечно грустно. «Если ты не можешь уйти, то, надеюсь, что сможет она», — напомнила ему вечно строгая Дженис, которая, кажется, рассказала резидентке всё, наверняка неплохо перемыв ему кости. — Прогуляемся? — предложил Келвин, взяв такую небольшую и мягкую ладонь Дебби. Он старался скрыть свою тревогу, ибо понимал, что едва ли теперь Доу будет верить ему, как раньше. Он бы и сам себе не верил. — А потом зайдём в столовую. Кто хорошо работает, тот хорошо ест, верно? Она кивнула, спускаясь вместе с ним с крыльца. Дебби так нравилось, что ее ладонь без следа терялась в руке Келвина, пока он вел ее по очищенной от листьев белой дорожке — такой высокий и сильный. Слишком красивый, чтобы не знать об этом и чтобы не пользоваться этим. Девушка не знала, что гнетет ее больше: внутренние сомнения или ее новая работа, наполненная болью и страданиями других. Он стонов людей, вида крови и жутких ран уже не получалось спрятаться во внутреннем мирке, как раньше, потому там теперь тоже царил полный хаос. Сто раз прокрутив слова Дженис будто через мясорубку, Дебби четко настроила себя сначала поговорить с Келом, и лишь эта уверенность помогла ей дожить до конца дня. Но когда она его увидела, ей вдруг ужасно расхотелось поднимать сложные темы, ну, или хотя бы отложить их ненадолго. — Выглядишь отдохнувшим, — заметила она, глядя себе под ноги. — Кажется, отпуск идет тебе на пользу. — Горячий душ и сон даже из гуля сделает красавчика, — с усмешкой ответил ей Келвин, проведя ладонью по своему ирокезу. — Правда, работу всё же придётся найти, иначе буду жевать занавески. Парень аккуратно приобнял Дебби за плечо, стараясь закрыть от промозглого ветра. Она всегда была такой маленькой, и даже если порой показывала зубки, те вечерние слезы рейдер уже никогда не сможет забыть. И не сможет простить себя за то, что так упорно отталкивал девушку от себя, хотя она нуждалась в нем, как никогда и ни в ком. — Эй, может, мне тоже устроиться спасателем? Стану хирургом, как мой папаша. Ну, до того, как он спился, — хохотнул тот. Девушка удивленно уставилась на него, даже слегка затормозив: Кел выдал уж очень много важной информации. Об отце она и вовсе слышала впервые, а про мать он говорил с такой болью в голосе, что даже Дебби, вечно задающая неуместные вопросы, не решалась спрашивать его о ней. Она сощурилась, пытаясь понять, что это за рейдерские приколы такие. Ну не мог он всерьез говорить о работе у Спасателей, которых всегда с легкой неприязнью называл «святошами». Всё это звучало так, будто он и вправду собирался остаться и планировал какое-то будущее… «Мне же повезёт, если я проживу ещё хотя бы пару лет, прежде чем меня пристрелят где-нибудь на сельских дорогах», — так он говорил ей вчера, но вчера Дебби его не слышала, но сейчас слова эти оглушительно били в набат. Похоже, Дженис сломала ее розовые очки, и фильтр упал, открывая смысл всех фраз, которыми Келвин пытался ее оттолкнуть. Говорить-то он говорил, да, но действия его были совершенно противоположными. Ну, или Дебби следовало ждать одного единственного действия: открытого нараспашку окна, через которое проникает осенний ветер. — Как теперь перестать представлять тебя в белом халате? — улыбнулась она, а затем вздохнула. — Это ужасная работа, Кел. Надо быть на голову отбитым, чтобы делать всё это добровольно. — Боюсь, на пустошах нет хорошей работы… И хотя у святош явно свои скелеты в шкафу, по крайней мере, они помогают другим, — Келвин тихо вздохнул, после чего взглянул на Дебби. — Ты ведь знаешь, что не обязана возиться с больными, да? Тут и другой работы полно. Келвин мягко коснулся своим носом её виска, настолько тяжёлым показался ему вздох Дебби. Парень-то надеялся, что её не станут сразу пихать штопать укусы гулей и менять повязки на культях, но, похоже, иных занятий резидентке не нашлось. Чувствуя некоторую тревогу от слов Дженис, Келвин все же надеялся, что та его просто запугивала… Хотя зная эту спасательницу, она сначала сбрасывает бомбы, а потом уже предупреждает. — Помогать другим, оказывается, так тяжело. Теперь понимаю, каково тебе было возиться со мной, — чувствуя его нежное прикосновение к виску, Дебби невольно прикрыла глаза. Казалось, что этим запахом смеси табака и хвои невозможно надышаться. Он то позволяла себе расслабиться в его объятиях, то снова каменела, когда сомнения врывались в сознание. Сойдя с основной дорожки, они оказались в смежной аллее в окружении живой изгороди, кустарников и деревьев, постепенно расстававшихся с листвой. Стремительно вечерело, и в свете заходящего солнца казалось, что клёны и рябины объяты пламенем. Оттенки рыжего, красного и коричневого напоминали Дебби пятна крови на простынях и халатах, на грязных бинтах и собственных ладонях. — Но если я брошу, я же подведу Ноя и Дженис, а они были так добры ко мне, — задумчиво добавила она, вспоминая, как искала себе занятие в Убежище 76, пробуя то одно, то другое, пока ей весьма прямо не намекали: «это — не твоё». — Ты ведь никому ничем не обязана, помни об этом, — парень вздохнул, подняв голову и взглянув на медленно плывущие по небу пушистые облака, напоминающие медицинскую вату или, скорее, мягкую обивку матраса. Они прошли мимо двух Мистеров-Помощников, что сметали с дорожек опавшую с деревьев сухую листву, напоминающую пшеничные хлопья готового завтрака. — У вас в убежище были деревья? — задумчиво спросил Келвин, рассматривая старые клёны, растущие вдалеке. — Или, может, саженцы какие… Она усмехнулась, удивляясь с чего ради Кела вообще вдруг заинтересовало Убежище. — Так, несколько росло в Атриуме, ну и сад гидропоники, — ответила она, зевнув в ладонь, и улыбнулась. — Такая ерунда в сравнении с этим. В Уайтспринге было действительно очень красиво. Если не знать, то кажется, что здесь никогда и не было войны: курорт будто поместили под прочный купол, и в него не попали ни радиация, ни монстры, ни плохие люди. И только ноябрьский холод и опадающая листва разрушали иллюзию, что здесь правит вечное лето. — Сплошные металлические стены и почти никаких деревьев… Эти убежища такие жуткие, — Келвин тихо фыркнул, после чего скользнул коротким взглядом по идущей рядом Дебби. Снова парню казалось, что он будто оттягивал неизбежное. Похоже, Дженис действительно не шутила, и рассказала бедной Доу эту мерзкую историю, так что теперь девушка закономерно видела в нём мудака. — Знаешь, по тебе сразу видно, когда тебя что-то гложет, — намекнул Келвин, после чего сел на деревянную лавочку у дороги, откинувшись на спинку, кивнув Дебби на место рядом, намекая, что готов выслушать. Сев с Келвином, Дебби скромно сдвинула коленки, вперившись взглядом в сплошную зеленую стену живой изгороди, за которой тихо шуршали ножницы робота-садовника. Раньше она бы задавала кучу вопросов о названиях деревьев, которые видела разве что на картинках, но теперь все это стало только фоном, красивой декорацией в фильме, напоминавшем то ли драму, то ли фильм ужасов. — Просто устала, — тихо сказала она, сминая руками края голубого шарфа, небрежно болтающегося на тонкой шее. Ветер выпростал из-под него волосы, бросал на лицо, делая ее похожей на нахохлившуюся черную ворону. Одна такая сидела на столбе, косясь на парочку черным глазом. — Что-то слабо верится, больно задумчивый у тебя вид, — заметил Келвин. Очень хотелось закурить, но парень сдерживался, не желая, чтобы Дебби из-за него пропахла табаком, ибо Спасателям и их пациентам едва ли это понравится. Впервые Дебби захотелось бежать не к нему, а от него, потому что проще было спрятаться, чем начать разговор и услышать ответы, которых она так боялась. Открой она рот, и всё невозвратно изменится, и сердце почти остановилась от страха, но Дебора Доу никогда не отличалась особым терпением. — Дело в том, что… Нет, это было невыносимо. В поисках поддержки, она схватила Келвина за руку, переплетая их пальцы в замок и будто черпая силу из сильных мужских ладоней. — Знаешь, кажется, я всё поняла. Всё, что ты пытался мне сказать и почему пытался от себя оттолкнуть. Она тихо хмыкнула, осознавая, что все слова Келвина можно можно было уместить лишь в одно предложение: «Я — свободолюбивый рейдер, который живет одним днем и не терпит обязательств». Девушка не понимала, почему раньше не могла усвоить эту простую истину. Вздохнув, она повернулась к парню, смело заглядывая в его умные глаза, в свете заката похожие по цвету на кофе с молоком. — Я не хочу заставлять тебя оставаться со мной, потому что я так попросила. Если это так, то лучше скажи мне это сейчас, чем потом…чем однажды я проснусь и не увижу твоих вещей… — скороговоркой оттарабанила Дебби и крепко зажмурилась, как приговоренная, через шею которой топор палача встретится с плахой. — Это то, что сказала Дженис, не так ли? — с грустной улыбкой спросил Келвин, после чего отвернул голову, потому что смотреть в эти полные надежды девичьи глаза было невыносимо трудно. Если он вновь заставит её плакать, то точно попросит Джен, Оскара или кого угодно дать ему по лицу, да посильнее. Медленно выдохнув холодный осенний воздух, такой свежий и бодрящий, парень аккуратно сжал хрупкую девичью руку. — Я не лучший человек, Деб, но это не значит, что я нарушу свое обещание. «Если не увидишь меня утром в постели, значит, я упал с кровати», помнишь? — он усмехнулся, после чего аккуратно притянул девушку к себе, поцеловав её в макушку. — То, что было с Дженис, это… Признаваться в своём прошлом — словно выкапывать могилу и перемывать чьи-то кости, настолько трудным и отвратительным это казалось для Келвина. Но если уж Доу подняла эту тему, значит, пора бы уже расставить все точки над i. — Я испугался и сбежал. Она — спасатель, для которой важны репутация, работа и чужие жизни… И ей уж точно не нужен был рядом кто-то вроде меня. «Так эта шутка про кровать — это было обещание?» — Дебби едва не рассмеялась, потому что, ну кто вообще так заявляет о серьезных вещах? Прижавшись ближе, девушка сложила обе замерзшие ладошки у него на колене. — Я видела, как ты сражаешься с полчищами гулей и горелых. Не знала, что ты вообще можешь чего-то испугаться, — вздохнула она, хотя прекрасно понимала, что дело в страхах совсем другого уровня. — Кел, не надо делать что-то, потому что ты это обещал, ладно? Только если ты действительно этого хочешь. Келвин заглянул в эти небесные глаза, и невольно улыбнулся, настолько честными они ему казались. Да, он все ещё чертовски боялся такой вещи, как ответственность, потому что доверь ему поливать куст тошки, и тот засохнет уже через час… Но ведь с Дебби не могло случиться ничего плохого в Уайтспринге, верно? Она была в безопасности, охраняемая лучшими врачами Аппалачии, довоенными роботами и белокаменным высоким забором. «Я хочу остаться с тобой, — говорила Дебора Доу в слезах, — У меня никогда и никого не было ближе, чем ты». — …Знаешь, чего я действительно хочу? — после долгого молчания и пребывания в попытках распутать огромный горящий клубок собственных мыслей и чувств, наконец, сказал Келвин, повернувшись к Дебби. Она слегка склонила голову и приподняла одну бровь, как бы поощряя его говорить, потому что он выглядел таким сбитым с толку, как если бы первоклассника посадили решать задачку для выпускников. Келвин притянул девушку к себе, и не скрывая довольной улыбки усадил её к себе на колени, аккуратно обняв за талию. Они вдруг оказались близко, настолько, что этот запах мыла и шампуня, смешавшийся с медицинским спиртом и лекарствами, стал очень отчётлив и будто манил. Не став сопротивляться соблазну, рейдер хитро фыркнул и поцеловал Доу в висок, после чего нежно потерся носом о её мягкую, слегка румяную щёку. — …Этого, — прошептал ей Кел на самое ухо. Каждую ночь они спали вместе, и каждую ночь оправдывали это тем, что так было теплее, но теперь можно перестать врать другим и себе, и взять девушку в свои объятия, как налётчик берёт то, что считает своим. Закрыть ото всех, будто дракон закрывает принцессу крыльями, спасая от суровых ветров и боли вокруг. Она захихикала от его горячего дыхания, щекотавшего ухо, и ткнулась своим лбом в его, запуская свои замерзшие руки под его шарф, чтобы согреть их теплом его шеи. На коленях было удобно и уютно, в крепких объятиях, которые, казалось бы, не расцепятся, даже если сам коготь смерть попытается вытянуть Дебби из них, она ощущала себя в полной безопасности. Когда он находился так близко, что от запаха его сигарет и хвои кружилась голова, девушка забывала все предупреждения — Дженис, его, свои собственные. Совершенно забывала об осторожности и доверяла ему всю себя без остатка. — Келвин Олдридж, ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным? — улыбнулась она и несмело поцеловала рейдера в губы. «Келвин Олдридж, ты хоть иногда думаешь своей головой?!» — от сурового голоса матери в голове по спине пробежали мурашки, настолько похожими были слова Дебби, пусть и сказанные совсем с другим тоном, как шутка. И прежде, чем парень успел даже вдохнуть, мягкие губы коснулись его, словно пластырь, наложенный на резко открывшуюся старую рану. Руки сами теснее прижали Доу ближе, так, что ощущалось её размеренное дыхание, тепло женского тела. «…Бывает», — мысленно ответил он то ли Деборе, то ли матери. Келвин не дал резидентке отстраниться, прикрыл глаза и затянул поцелуй, словно бы пытаясь показать, насколько серьёзен он был. Нет, в этот раз парень поклялся себе, что не бросит девушку, не уйдёт ночью через окно, не исчезнет из её жизни, пока она сама ему не скажет. Кел будет рядом, как она того хотела, и как хотел того он сам. Парень боялся давать обещания, боялся снова вредить тем, кем дорожил… Но он понимал, что теперь уже было поздно бежать и прятаться. Тросы моста давно обрублены, и пути назад нет. Может, пришло время стать немного смелее, стать тем, кого заслуживала Дебора Доу. Хотя бы попытаться.