Silver Lining

      Нещадно зевая до хруста нижней челюсти, Розмари поднималась по лестнице, еле переставляя ноги. Полноценный рассвет она встретила уже в лазарете, меняя повязки у больных. Она почти засыпала на ходу, не в силах держать веки открытыми, и шла к Рейнис скорее по памяти, чем опираясь на зрение. Замок был странно пустующим, отчего шаги разносились по проходам громким эхом. Роуз толкнула тяжелую дверь от себя и вошла в кабинет, оказавшийся пустым. Она слышала Мелеис, когда была в лазарете, — рев этой драконицы она ни с чьим не перепутает, — поэтому отсутствию Рейнис не особо удивилась.       Роуз подошла к невысокому комоду и, отодвинув ящики, заглянула в содержимое. Там ничего не привлекло ее внимания. Пока было время, она искала кусок пергамента, письмо или записку, хоть что-нибудь, проливающее свет на странное поведение Рейнис. Комната была удивительно стерильна в этом плане. Ничего, чего она не видела бы ранее. Не причастен ли Вейгон? Ведь это его работа — быть бдительным, знать все наперед и предупреждать утечку.       Сдавшись, Розмари упала в кресло и, сцепив руки на груди, опустила голову, прикрыв глаза.       В следующий момент ее плечо тормошили, и, встрепенувшись, она увидела перед собой улыбающееся лицо Бейлы, за которой стояла Рейнис со стаканом воды в руке, лукаво бросающая взгляд на эту сцену.       — Ну и сонное царство у тебя тут, Роуз, — сказала Бейла, когда увидела, что подруга проснулась.       — Боже, прикрыла глаза на секунду всего, — хрипло пробормотала Розмари, растирая глаза, чтобы сбросить с них пелену дремы.       — И где ты так устаешь, подруга? Ты знаешь, что необязательно торчать в лазарете с утра до ночи и можно брать выходные?       — Не поверишь, но иногда нельзя, потому что если я не пришла бы сегодня, то не пресекла попытку медсестры дать беременной женщине обезболивающую настойку, что крайне пагубно сказалось бы на плоде, — в голосе Розмари еще была тень недовольства этой ситуацией. Не заметить беременность женщины было возможно, но она сразу об этом рассказала, поэтому никак, кроме как халатностью, это назвать было невозможно.       — Ладно, ладно, — сдалась Бейла и чиркнула по носу подруги указательным пальцем. — После вашего чаепития пойдем прогуляемся вместе?       — С радостью приму твое приглашение, моя принцесса, — согласилась Роуз и потянулась в кресле, пока Бейла недовольно причитала из-за такого формального обращения, покидая комнату.       Оставшись вдвоем, Рейнис слегка напряглась в плечах, что от глаз Розмари не укрылось. Тетя выглядела и довольной, и уставшей одновременно. Полеты на драконах у Рейнис и Бейлы тоже вошли в своего рода традицию, но не так рано утром. Рейнис была одета в практичную форму наездницы, только перчатки успела снять; ее волосы спадали на спину, но часть из них была завязана в пучок, чтобы не сильно лезли в глаза во время полета. Вопрос, который задала Рейнис, стал полной неожиданностью для Розмари:       — Ты знаешь, как Визерис стал королем?       Розмари, не мигая, смотрела на тетю и не понимала — то ли она еще не отошла от сна, то ли утро становилось все страннее и страннее.       — Получил в наследство корону? — неуверенно спросила она. Ее совершенно не интересовали дела престолонаследия, что она легко могла объяснить своим иностранным происхождением. Но это было лукавством: на самом деле Роуз с трудом выносила все, что не касалось медицины, будь то сплетни на кухне или дела престола, кто в какой партии и у кого какая предыстория. Ее от таких разговоров всегда начинало клонить в сон. Вейгон вовремя это осознал и оставил Роуз в покое, предоставляя заниматься только мелкими поручениями по замку. Сейчас она думала, что он просто ее пощадил.       В Тироше не было королей, наследования и тому подобной чепухи. Концепция передачи власти между членами лишь одной семьи во всем королевстве казалось Розмари варварством. Логически было очевидным, что сильный король, правящий мирно, не всегда способен взрастить таких же сильных детей. Скорее дети растут расслабленно и, садясь на престол, думают, что мирное небо над головой — что-то само собой разумеющееся. И всегда оказываются неправы. Слабый король создает тяжелые времена, в результате которых на престол снова восходят сильные правители, и круг повторяется. Проблема лишь в том, что между этими циклами идут войны, люди гибнут, страдают от голода и пандемий. И это колесо, что едет по накатанной колее, со стороны казалось глупостью, хоть Розмари и понимала, что никто в своем уме не откажется от власти и богатства ради благополучия простых людей.       — Не совсем, — ответила Рейнис. — Его выбрали королем. Выбрали лорды Вестероса.       — В каком смысле? — уточнила Роуз и села в кресле поудобней.       — До Визериса королевством правил король Джейхейрис. Его прозвали Миротворцем. Он закончил восстание, которое тогда полыхало по всему Вестеросу, сел на престол и правил немногим меньше шестидесяти лет. За два года до своей смерти он созвал совет в Харренхоле, слышала о нем?       — Ты же знаешь, вся эта политика… — Роуз пожала плечами, оправдываясь. Рейнис лишь кивнула, а затем продолжила:       — Его назвали Великим Советом. Суть была в том, что оба старших сына Джейхейриса умерли, в разное время при разных обстоятельствах, но умерли. Я была дочерью старшего сына, Визерис был сыном младшего. Джейхейрис Миротворец, мой дед, был мудрым и дальновидным, поэтому перед смертью захотел уладить потенциальный конфликт за корону и созвал лордов, чтобы они решили, кого хотят видеть на престоле, — Рейнис говорила спокойно, так, как говорят на уже отболевшую тему давно минувших дней. Она отошла к окну и долго смотрела на море, которое сегодня было гладким и послушным.       — Визериса выбрали, несмотря на то что ветвь твоего отца была в очереди на престол первее? — помогла Роуз, продолжая разговор.       Девушка никогда не интересовалась подобными вещами еще и потому, что не рассчитывала когда-либо покинуть Дрифтмарк. Ее более чем устраивал маленький мир, установившийся на этом острове, и все кому надо приезжали сюда сами. Зачем ей знать о короле в далекой столице, если ее это почти никак не касается? Все донесения Вейгону она передавала, относясь как к сказкам о вымышленных существах. С таким же успехом она могла рассказывать о ведьмах, которые видят будущее в огне. Обе эти сущности — короли и огненные ведьмы — были равноудалены от ее жизни.       — Верно, — вздохнула Рейнис и опустилась в кресло напротив. — Я не держу на него зла, выбирал не он. Но отдаю себе отчет в том, что если бы я родилась мужчиной, то Великого Совета не было бы вообще.       Рейнис прервалась, чтобы налить себе из кувшина воду с лимоном и мятой, и, выпив целый стакан, повернулась к Розмари, смотря ей в глаза.       — Теперь, Вейгон научил тебя почти всему, что умеет сам. Я хочу твоего беспристрастного вывода. Что скажешь?       Розмари закусила щеку и только спустя секунду поняла, что это был жест Вейгона, когда он перебирал в голове много вариантов.       — Из очевидного — лорды Вестероса, если дать им выбор, никогда не выберут женщину королевой. Помимо этого, совет стал прецедентом на вопрос о том, как в будущем решать дела наследования.       Тетя явно была удовлетворена и кивнула головой, улыбаясь, но не от счастья, а, скорее, из гордости. Рейнис продолжила:       — Визерис в свою очередь совет не собирал. Он поставил лордов перед фактом, что наследницей станет его дочь, Рейнира. Все, конечно, присягнули ей на верность. Знаешь, что было дальше?       — У него родилось два законных сына.       — Почти. Три законных сына, — поправила Рейнис нестрого. — На самом деле это не важно, одного законного наследника мужского пола более чем достаточно, чтобы это стало проблемой.       Рейнис намеренно взяла паузу и выжидательно смотрела на Розмари. У девушки почти вся эта информация была в голове и до, но она никогда не собирала это в единый пазл. До этой секунды все это было лишь разрозненными кусками информации. Теперь картина выглядела слегка тревожно.       — Ты знаешь еще о чем-нибудь, что усугубляет ситуацию? — тяжеловесно намекнула Рейнис.       Роуз ужасно не хотелось продолжать разговор. Сам факт, что она вела его с Рейнис, а не с Вейгоном, был экстраординарным. Но если все, что было до, — история, то теперь они ступали на зыбкую почву личного, современного и касающегося ее напрямую.       — Джейс, — угрюмо выдохнула Роуз, закрыв глаза.       — Именно. Мало того, что Рейнира — женщина при потенциальных наследниках мужского пола, так еще ее собственные дети на Таргариенов похожи меньше тебя.       Вот теперь картина не предвещала ничего хорошего.       — Вейгон рассказал мне о твоем успехе в лазарете, Розмари. Вы долго к этому шли, это настоящий прорыв. Ты смогла сделать то, чего мейстеры Цитадели не могут сделать коллективно уже сколько лет. А ведь тебя даже внутрь Цитадели не пустили бы, — презрительно завершила свою речь Рейнис, но часть с похвалой почему-то в душе Роуз не откликнулось радостью.       — Спасибо. Я, правда, не понимаю, почему вы так не любите Цитадель.       — Во-первых, любое закрытое учреждение склонно к сговору; женщин туда не пускают, мальчиков отбирают по очень строгим правилам, но не таким, о которых можно было бы подумать. В них взращивают соблюдение правил и почитание традиций, очень консервативных, к слову. Честно говоря, Цитадель больше похожа на военный орден, чем на дом науки. Но самое главное — Цитадель находится на территории Хайтауэров, и связи с этой семьей очень крепки. Поскольку именно Хайтауэры сейчас представляют для нас наибольшую угрозу, нужно иметь в виду, кто сюзерен Цитадели, если так можно выразиться. На мейстеров нельзя положиться, а ведь мы вверяем им свое здоровье.       Розмари задумчиво заламывала пальцы, а Рейнис откинулась на спинку кресла и вытянула вперед ноги. С закрытыми глазами она сказала:       — Вейгон сообщил, что королю сделали операцию. Он считает, что это сильно не вовремя. Тучи сгущаются, Роуз, и у нас на пороге уже стоят перемены. Все, что было сказано ранее, собирается в очень неблагоприятный для нас узор на гобелене. Помимо этого… — Рейнис запнулась, обдумывая следующие слова. Что-то мешало ей быть откровенной, и Розмари сосредоточилась, чтобы не пропустить ничего из того, что собиралась сказать тетя. Рейнис медленно открыла рот, потом смутилась и, встряхнув головой, все-таки продолжила: — Рейнира совершила ошибку. Хоть она и наследница и мы, как и все остальные, принесли ей присягу, но я не могу избавиться от ощущения, что принцесса не воспринимает угрозы всерьез. Возможно, потому что у нее нет такого мудрого советника, как у меня, возможно, потому что она слишком самоуверенна. Но она добровольно сдала позиции в Королевской Гавани…       Лицо Рейнис, женщины, которая могла стать первой королевой Вестероса, окрасилось недовольным выражением, а взгляд стал жестким. Роуз сделала вывод, что между Рейнис и Рейнирой пробежала черная кошка, но не могла сказать, что именно было не так.       — Что ты имеешь в виду?       — Тот день, когда Корлис внес тебя в Высокий Прилив на своих руках, стал поворотным. Думаю, это был тот день, который потом в истории могут назвать переломным моментом, днем, когда все началось.       — Шум в замке той ночью я помню до сих пор, — добавила Розмари.       — Верно. Был день похорон моей дочери, — отстраненно произнесла Рейнис. — Ее дракон был самым большим и старым из всех. После ее смерти я ожидала, что ее дочь сядет на Вхагар.       — Но у Бейлы есть дракон, — вставила Роуз.       — Да, но у Рейны его не было и нет до сих пор. В тот день сын Визериса и Алисенты оседлал Вхагар, а ведь он был просто маленьким мальчиком. То, что случилось после, — катастрофа.       — Ему выкололи глаз? — она слышала эту историю от сыновей Рейниры, вернее сына. Но Джекейрис говорил об этом так неохотно, быстро закрывая тему, что Розмари не знала, что и думать.       — Люцерис выколол ему глаз. Случайно, конечно. Он был слишком мал, чтобы понимать, что происходит и какие у этого могут быть последствия.       Роуз закрыла лицо ладонями. Во-первых, теперь понятно, почему Джейк стыдливо сворачивал тему. Во-вторых…       — Что тебя так расстроило? — обеспокоено спросила Рейнис.       Розмари медленно дышала, успокаивая мысли и тело. Вернув себе самообладание, она произнесла:       — Значит, с их стороны это выглядит так: король любит старшую дочь от первого брака больше, чем остальных своих детей, и оставляет ей трон. Ее дети очевидно незаконнорожденные. Любой из этих фактов уже должен был лишить ее прав на престол, но Визерис этого не сделал. А потом один из ее сыновей калечит сына короля и ему за это ничего не делается. И теперь у них есть самый большой дракон из ныне живущих и бесконечная злость от несправедливости.       — Именно, а еще после этой ссоры Рейнира и ее дети больше не появлялись в столице.       — Что? — удивленно переспросила Роуз.       — Визерис решил во избежание будущих конфликтов, что будет лучше, если его дочь и его жена не будут жить в одном замке. Естественно, что вся власть теперь в их руках, потому что Визерис слишком болен, чтобы что-либо решать. Власть последние пять лет принадлежит Хайтауэрам.       В комнате повисла тишина. Розмари аккуратно, будто шла по крошкам стекла, нарушила тишину:       — А Рейнира вообще собирается быть королевой?       Фактически еще одно слово, и ее можно судить за измену. Но она говорила с Рейнис.       — Понятия не имею, — недовольно ответила Рейнис. И недовольство ее было направлено не на вопрос племянницы. — Нужно быть совершенно недальновидным человеком, чтобы не понимать, что чем дальше ты от трона, тем меньше у тебя власти. Хайтауэры наверняка вокруг себя уже собрали союзников, дали им места в Малом Совете. И ведь из-за поведения Рейниры им даже не нужно было стараться, наследница сама настроила против себя слишком многих. Я не удивлюсь, если у них есть план действий, расписанный по минутам после смерти Визериса.       — Почему ты в этом так уверена?       — Потому что у Алисенты есть отец, по совместительству десница короля. Его собственные внуки — более законные претенденты на престол, то есть он лично заинтересован в устранении Рейниры. Отто Хайтауэр очень опасный человек — расчетливый, продуманный и, когда надо, жестокий.       Роуз устало помассировала виски. Рейнис посмотрела на нее с любопытством, предлагая высказать мнение.       — Все слишком сложно, слишком много людей, которые могут представлять угрозу. Я могу задать тебе очень некорректный вопрос, который тянет на смертную казнь?       — Можешь, — ответила Рейнис и широко ухмыльнулась.       — Мы будем на стороне Рейниры?       — Честно говоря, я бы не хотела быть ни на одной стороне, — подумав, ответила Рейнис.       — О, ну тогда нам повезло! Мы ведь на острове, что они нам сделают…       — Прилетят на Вхагар и превратят Дрифтмарк в обугленные руины. Как Харренхолл. Из-за тесных родственных связей с Рейнирой и Деймоном, мы для Хайтауэров будем их врагами, даже если официально их не поддержим.       Роуз скривилась от этой перспективы. Но Рейнис добавила еще:       — Не забывай, что у них есть еще два больших дракона, один — Эйгона, второй — Хелейны. Итого три, один из которых самый большой в мире.       — Но у нас есть твоя Мелеис, есть дракон Бейлы, есть дракон Рейниры, дракон Деймона и дракон Джейка. Это только из выросших достаточно, чтобы на них летать и воевать. Еще у Люка есть, но, насколько помню, он кроха.       — Все это правда, — спокойно согласилась Рейнис. — Но в любом случае, если мы начнем воевать на драконах, это станет концом. Возможно, для всех нас. Подобная война не имеет победителей.       От количества людей, имен, потенциальных вариантов развития событий у Розмари начала звенеть голова. Она знала, что иногда мозгу нужно самому разобраться в информации, а телу дать заняться другими делами.       — Прости, но в меня больше не влезет ни единого нового имени, — сказала Розмари, поднимаясь с кресла.       Рейнис тихо засмеялась и с жалостью посмотрела на Розмари, пока та шагала к выходу.       — Роуз, — позвала она племянницу и, дождавшись, когда та обернется, произнесла: — Мне понадобится твоя помощь скоро, но я хочу, чтобы ты знала, что это не было моим решением, ладно?       В сердце Розмари что-то сделало кульбит, когда ей вспомнился такой же диалог восьмилетней давности. Ответ не изменился, лишь слегка подкорректировался.       — Конечно, для тебя — все, что угодно, — искренне согласилась Роуз и тихо захлопнула за собой дверь.

***

      Солнце едва пробивалась сквозь густые кроны, и в лесу стояла благодатная тень. Земля вся была устлана опавшей хвоей, которая под сапогами Розмари ломалась с хрустом на каждом шагу. Бейлу она нашла на ее обычном месте — утес нависал над скалой, образуя козырек, окутанный солнечными лучами и свежим морским воздухом. Любимым местом это было из-за естественной тишины и полной безлюдности. Под сидение девушки давно приспособили ствол сухого опавшего дерева. Тонкий силуэт Бейлы в удобном светлом платье выделялся на фоне уходящего в горизонт моря.       Ее подруга повернулась на звук шагов и, взмахнув рукой, улыбнулась. Роуз, улыбаясь в ответ, подошла к дереву и, держа подол платья, уселась сбоку.       — Хочу через пару часов пойти искупаться, — произнесла Бейла и посмотрела на Розмари.       — Ладно, я захвачу с собой книгу, как раз хотела кое-что посмотреть в травнике, — приняла невысказанное предложение Розмари.       — Вы какие-то смурные обе.       Роуз посмотрела на подругу с вопросом в глазах.       — Ну, я имею в виду, что ты, что Рейнис озабоченные в последнее время, — уточнила Бейла.       — Есть такое, — согласилась девушка, но уточнять не планировала.       Их уши уловили движение справа, и из подлеска материализовался черный комок шерсти с янтарными глазами. Розмари ужасно обрадовалась лису, но тут же вспомнила, что не подумала забежать на кухню перед выходом, а значит, не принесла ему мяса.       — Прости, друг, у меня совсем из головы вылетело. Надеюсь, ты поймал мышку или зайца какого-нибудь? — извиняясь, обратилась к лису Роуз и протянула руку, чтобы погладить. Хищник ей доверял, поэтому тут же подбежал и подставил холку под ее ладонь. В душе Роуз сразу улеглись тревоги последних месяцев, как только она запустила пальцы в его густую шерсть. Зверь принял ее извинения.       — Мне иногда кажется, что он действительно нас понимает, — Бейла произнесла это куда-то в воздух и задумчиво покосилась на лиса. Тот ответил ей внимательным взглядом, подтверждая ее сумасшедшую мысль.       — Я была бы счастлива, если бы это было правдой, — усмехнулась Розмари и погладила объект их обсуждений по спине, проводя пальцами по бугоркам позвоночника.       — О! Что бы ты ему сказала, если бы точно знала, что он поймет? — оживленно спросила Бейла.       Роуз задумалась, по-настоящему рассматривая эту странную фантазию у себя в голове.       — Что сильно его люблю. И что очень переживаю, когда он не появляется с утра у ворот замка. Что всегда буду о нем заботиться по мере своих сил. Но еще, что я бы хотела, чтобы он жил свою полноценную лисью жизнь, и если я ему в этом помешаю, то не стану настаивать на присутствии в его жизни.       Бейла, дослушав, хмыкнула.       — Так похоже на тебя. Что? — Розмари взглядом задала вопрос, когда услышала реплику подруги. — Ну, вот это твое «не хочу ему мешать, но сделаю для него все». Очень в твоем стиле.       Бейла положила руку на колени Роуз и улыбнулась. Им не всегда нужно было что-то обсуждать словами, чтобы понять друг друга.              — Почему ты так и не дала ему имени?       — Не думаю, что имею права давать дикому зверю имя, — ответила Роуз.       — Этот дикий зверь сейчас почти мурчит, пока ты гладишь ему между ушей, — скептично заметила Бейла.       — Он не может мурчать, Беллз. Это собака, а не кошка.       — Ну, не знаю, больше похож на кота.       Роуз не стала снова начинать это обсуждение. Oна уже как-то пыталась объяснить Бейле, что лисы так же далеки от кошек, как медведи и волки. Безуспешно. Аргумент о невтяжных когтях у псовых и обязательно втяжных у котов прошел мимо ушей подруги. Бейла пыталась перебить этот аргумент тем, что у собак круглый зрачок, а у лисов, как и у котов, узкий вертикальный. На это у Роуз контраргументов не нашлось, кроме того, что лисы больше охотятся поодиночке и в темноте, тогда как волки — стаей и днем, что только убедило Бейлу в правильности ее выводов. Несмотря на то, что это был несущественный вопрос, Роуз нравилось перекидываться с Бейлой аргументами, они почти всегда оставались при своем мнении, но сам процесс доставлял удовольствие.       Они втроем — две девушки и лис — грелись в лучах утреннего солнца, прикрывая глаза от тепла и неги, накативший на всех них. Лис присел рядом с сапогами Розмари, обернул свой пушистый хвост, спрятав лапы, и поднял нос к солнечному диску, закрыв глаза. Роуз почувствовала, как с каждым выдохом проваливается в сон, уплывая все дальше, качаясь будто на волнах. А спать было нельзя, нужно было еще многое успеть. Где-то за грудной клеткой у девушки свернулась змея, напоминавшая шипением о том, что ей поручил Вейгон. Она решила, что точно не будет следить и у кого-либо спрашивать. Может, это было глупо, но по-другому Роуз не смогла бы. Она решила положиться на бога, и если не суждено ей узнать о ночных походах Бейлы, то так тому и быть. Розмари выдохнула, досчитав про себя до трех, и резко встала. Бейла и лис посмотрели на нее удивленно сквозь прищуренные веки.       — Я сейчас засну, если тут останусь. Пойдем, я пока поищу кое-что, — вздохнула устало Роуз и развернулась в сторону леса.       Бейла с кряхтением поднялась за ней, жестом показывая лису, что они уходят в ту сторону.       — Что мы ищем хоть? — уточнила Бейла, высоко закидывая ногу, чтобы обойти очередное упавшее дерево.       — Мы ищем сиреневый цветок с тремя толстыми желтыми и тремя красными тонкими усиками. От него очень специфически пахнет, но ты это не заметишь, пока не подойдешь близко, — проинструктировала Роуз, оглядываясь по сторонам.       — Я нашла чернику! — завопила Бейла посреди дороги, и от ее крика в небо взвилась толпа воронов с недовольными криками. Лис немного пригнулся, внимательно провожая их зрачками.       Роуз легко рассмеялась. Бейла, по ее меркам, всегда была слишком эмоциональной, но девушка скорее восхищалась этим. Пока они сделали остановку, чтобы набить рот поспевшей черникой, лис обегал ближайшие поляны в лесу. Черника ему не особо нравилась, он неохотно взял одну ягоду из рук Бейлы, будто делая ей одолжение, а потом убежал. Продолжив поиски, девушки отошли друг от друга на порядочное расстояние и перекрикивались сквозь лесную чащу, чтобы не потеряться.       — Роуз! — крикнула Бейла откуда-то справа и, когда Розмари обернулась, помахала ей рукой, подзывая. Когда девушка подошла к подруге, то заметила довольного лиса, сидящего рядом с тем, что она искала.       — Кажется, твой друг нашел нам этот цветок, — сказала подруга и изобразила победный танец, дернув руками. — А зачем он вообще нам нужен? — уже более спокойно решила уточнить Бейла.       — Надо сделать желтые чернила. Еще заварить красные усики в воде, — перечислила Роуз, присаживаясь и стараясь аккуратно собрать улов. Если она их повредит, то придется искать еще. А искать их было исключительно трудно, хотя с лисом это было на удивление быстро. Роуз одной рукой погладила лиса между глаз, благодаря за помощь. Он чихнул, видимо, от сильного пряного запаха, и убежал, гордо виляя пушистым хвостом.       Девушки молчали, пока Роуз собирала эти ценные и редкие цветы. Корлис однажды показал ей их и рассказал, что именно благодаря им Веларионы стали так богаты. Редкие цветы, встречающиеся далеко не на каждом континенте, плохо растут, не всегда вовремя цветут, и из них получается очень вкусная специя. Именно эту специю можно продать за самую высокую цену, чем Корлис и занимался. Но Розмари эти цветы были нужны для другого. Из длинных приплюснутых усиков насыщенного алого цвета можно было сделать настойку. Примерно три усика на три литра горячей воды, иначе раствор получится слишком разбавленным и не возымеет эффекта. Последние три месяца каждый божий день Роуз цедила этот раствор для человека с незакрывающимися гнойниками. И только месяц назад впервые гнойник закрылся и больше не появлялся на том месте. Роуз сначала не поверила своим глазам. Она оглядывала его тело с головы до ног не меньше десяти раз, и каждый день, заходя в лазарет, она зажмуривалась, боясь подойти к нему и снова увидеть гнойник. Но тот так и не появился, будто сдался перед ее усилиями.       — Ты ведь всегда будешь моей подругой? — голос Бейлы сквозил тревогой. Розмари настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что вздрогнула от звука и медленно повернулась к принцессе.       — Что, прости?.. Конечно, Беллз, в чем вопрос? — теперь тревога застряла в связках Розмари.              — Кажется, я совершила ошибку, — протянула Бейла виновато. Она одиноко стояла на поляне и смотрела скорее себе под ноги, чем на Роуз.       — Так ошибки все совершают.       — Но не ты. Ты бы такого не сделала.       — Не сравнивай нас, Беллз. Ты Таргариен, по крови и статусу. В один прекрасный день станешь королевой. Тебе многое можно простить. Рейнире же прощают, — как только Розмари сказала это, то тут же пожалела. Это прозвучало уничижительно. Разговор с Рейнис снабдил ее мозг кучей информации, которую она теперь не могла игнорировать. Она давно не видела Рейниру, та не приезжала на Дрифтмарк часто, да и Роуз не была человеком, допущенным до разговоров ее тети и Рейниры. Обычно там были только Бейла и Рейна, которую Рейнира привозила вместе с собой, чтобы вторая сестра видела бабушку хоть время от времени. Занятно, что Бейла и Рейна, родившиеся в один день, были друг на друга похоже не больше, чем жаркий день похож на морозную ночь. Иногда девушка подозревала, что Вейгон следит за Рейнирой, потому что всегда знает детали их разговоров, которые Роуз урывками собирает от служанок, возбужденных приездом наследницы престола.       — Но не это.       Настойчивая убежденность Бейлы в собственной ошибке пугала Роуз, она все еще аккуратно складывала и заворачивала в ткань бутоны, но как только закончила — встала на ноги и подошла к подруге, положив руки ей на плечи.       — Послушай меня. Нет ничего, что нельзя исправить, пока ты жива. Ты ведь не собираешься умирать? — шутливо спросила Розмари, даже не рассматривая такой вариант.       Бейла сомневалась, кусая губы.       — Я… Иногда покидаю замок.       О. Вот оно.       — Надолго? — спросила Розмари, чтобы дать себе отсрочку. Немного потянуть время, дав опомниться от шока, который ударил ее под ребра сковородой. Но не из-за того, что она не знала, а из-за того, что даже не пыталась выяснить по-настоящему. Осталось еще немного, и, возможно, она узнает почему. И тогда станет понятно, куда Бейла сбегает. Роуз встряхнула головой, чтобы прекратить ход мыслей хоть ненадолго. Надо сосредоточиться на ответе. Бейла проигнорировала вопрос, но после минутной паузы произнесла:       — Я хочу, чтобы ты пошла со мной.       — За… Стоп, что? — запнулась девушка.       — Ты будешь удивлена или расстроена, не знаю, но я хочу, чтобы ты увидела своими глазами. Может, тогда ты оправдаешь меня в своих глазах сама, — с надеждой в голосе тихо произнесла Бейла. Она выглядела грустным покинутым щенком с опущенными ушами, который знал, что нашкодил, но рассчитывал, что милый взгляд оправдает содеянное в глазах человека.       — Зачем тебе мое оправдание?       — Надеюсь, это решит еще одну проблему.       — О чем ты? — уточнила Розмари, готовясь к еще одному удару. Об этом ударе она уже не знала ничего.       — Рейнира и Джейс приезжают на Дрифтмарк, — произнесла Бейла, пока у Роуз от удивления брови лезли на лоб. Как она могла пропустить эту информацию? Приезд наследницы всегда является причиной особой активности на кухне, усиленной стражи, просто на всякий случай. Но сейчас Роуз не заметила ни один из этих признаков, было даже наоборот. Намеренно ли? При возможности она спросит у Вейгона.       — Причем здесь Рейнира и Джейс вообще?! — не выдержав и окончательно запутавшись, воскликнула Розмари.       — Ты знаешь причем, — констатировала Бейла безапелляционно.       — Нет, Бейла, этого не будет.       — Будет.       — Бейла, нет, стоп, — недовольно прошипела Розмари и, как ошпаренная кипятком, отошла подальше, пытаясь успокоиться. Ладно, ей действительно давно пора отдохнуть, потому что нервы уже сдавали и Роуз не могла справиться с самыми простыми вызовами так, чтобы не дрожали пальцы.       Взяв себя в руки, Розмари продолжила:       — Мы обсуждали это уже раз сто, и я еще раз сто повторю: Джейс обручен с тобой с самого детства. После Рейниры он станет королем, ты его королевой. На этом обсуждение закончено, — она постаралась, чтобы голос не дрожал от эмоций, пока произносила слова, уже вяжущие на языке. Повторяла, как мантру, пытаясь убедить всех, и себя в том числе, что это правильно.       — Он не любит меня. И мы знаем, кого он любит на самом деле.       — Это была детская игра. Не больше. Я не хочу это обсуждать, Бейла. И с Джейсом я тоже говорить не стану.       — Тогда я запру тебя с ним в комнате.       — Я убегу в лес и буду жить тут весь их приезд. Если понадобится — месяц буду бегать по кочкам и есть чернику. Может, лис поймает мне пару крыс.       Бейла расхохоталась.       — Ты не сможешь так долго не присутствовать в лазарете. Найдем тебя там в крайнем случае.       — Ты! Это возмутительно, — уже спокойнее сказал Роуз, потому что понимала, что все это было лишь шуткой и к тому же Бейла была права. Она не сможет не быть в лазарете.       — Тогда решено? — спросила Бейла, вновь приблизившись к подруге и умоляюще глядя на нее.       После минутного колебания Роуз неохотно спросила:       — Когда пойдем?

***

      Розмари отчаянно делала вид, что ничего не изменилось. У нее было пару вариантов, куда Бейла могла ее отвезти. Вейгону она эту информацию пока не собиралась передавать, хотя он наверняка ожидал, что она оставит ему записку в своей комнате, если что-то узнает. Еще этот приезд Рейниры и Джейса… Зачем они тут, почему это не официальный визит? Выглядело так, будто состряпано в последний момент. Какой-то отчаянный шаг. Роуз встряхнула головой, но ее косы не разметались по плечам, потому что были спрятаны под накидкой медсестры.       Она вспомнила, как впервые пришла сюда. Вейгон порекомендовал ей скрыть волосы, чтобы не вызывать вопросов. Роуз и сейчас сомневалась, насколько это было нужно, ведь никто не обратит внимания на ее волосы, пока ему отрезают ногу. Или если жар такой сильный, что человек разговаривает со своей давно умершей женой. Но она понимала, что Вейгон просто пытался защитить всех их. Или просто прятал ее как оружие за пазухой. В последнее время девушку все чаще посещали параноидальные мысли о том, что Вейгон на все имел свой собственный план и Роуз лишь была его частью.       Она аккуратно перебинтовала руку с укусами белыми повязками, смоченными в отваре. Мальчик, не старше десяти лет, старался не хныкать, но у него не очень выходило, потому что он трясся всем телом. В лазарете было тихо, поэтому стук его зубов был отчетливо слышен.       — Ну, вот и все, — довольно произнесла Роуз, заталкивая край ткани под повязку. — Ты легко отделался. Царапины быстро заживут, синяки чуть позже, но недели через две ты даже не вспомнишь, куда именно тебя укусили.       — Спас-сибо, — пролепетал мальчик дрожащим голосом и заплакал.       — Ну-ну, все уже позади, — принялась успокаивать его Розмари, поглаживая по плечу. — Ты, наверное, сильно испугался?       — Да! Она напала на меня сзади! Я даже не знал, что там была собака, пока она не схватила меня за руку зубами, — дребезжащим от впечатлений голосом крикнул мальчишка.       — Что ты сделал потом?       — Крикнул на нее и медленно ушел.       — Ты умница, бежать было нельзя. Ты отлично справился.       — Она была этого мерзкого соседа! Он постоянно ссорится с моим отцом из-за кур. Он нас ненавидит! Поэтому натравил на нас пса своего!       Роуз поджала губы.       — Сомневаюсь, что можно так целенаправленно натравить собаку. Она, наверное, просто разозлилась или на тебе была одежда, которая ее спровоцировала.       Провожая ребенка к выходу, она пообещала себе выяснить, что это за сосед, и попросить его держать свою собаку в доме или на привязи. Не должно агрессивное животное иметь возможность напасть на кого бы то ни было.       Вернувшись к палатам, Роуз подошла к ширме и отодвинула ее, чтобы взглянуть на тело своего старого пациента. Молодой парень лет семнадцати, почти ее ровесник, лежал на постели с закрытыми глазами, весь в пятнах на коже. Уже два года он не может нормально двигаться. Когда его принесли, Роуз еще не знала ничего. У нее до сих пор не было названия этой болезни. Парень был оруженосцем и, видимо, заразился этой хворью от клинка или острия стрелы. Она так и не смогла выяснить. Старый гнойник так и не появился, но и новых тоже не было. Вся грудь, шея и передняя сторона бедер была в больших островках выеденной кожи с сочившейся жидкостью под компрессами. Роуз глубоко выдохнула и принесла тазик с отваром. Смочила бинты в красноватой воде и поменяла повязки на бедрах и шее. Все движения были медленными, она боялась причинить ему боль, хотя знала, что он все равно чувствует ее. Повязки на груди не требовали смены, а еще она опасалась зря тратить отвар, не зная, когда в следующий раз сможет найти те цветы. Закончив, она растолкала немного красных цветов в ступке, растерев их в пыль, залила горячей водой и подождала, пока мелкие черные точки всплывут на поверхность. Подув, наклонила над парнем и залила ему в горло. Он болезненно сглотнул, но через пару минут его дыхание стало редким и глубоким. Она надеялась, что ему полегчает.       — Сестра Бетелл, — издалека донесся голос. Роуз отодвинула ширму и направилась к кабинету главной медсестры. Женщина стояла, сомкнув руки в замок на животе, и сурово смотрела на девушку из-под очков. — Пойдемте ко мне.       Женщина указала на дверь, и Розмари зашла в кабинет. Вокруг была чистота и порядок, только мелкие пылинки взвились в воздухе и были видны в лучах солнца. Розмари повернулась к начальнице. Странная выходила ситуация, потому что та давно поняла, что Роуз не находится в ее юрисдикции, но не могла понять, в чей же тогда. Иногда девушка подозревала, что у старухи пухнет голова от догадок, откуда же она взялась и всему этому научилась и почему ее наказания не получают санкции. Было бы за что наказывать. Роуз едва слышно фыркнула от этой мысли, но быстро взяла себя в руки и напустила серьезный вид.       — На завтра я вас отпускаю, — грубовато произнесла женщина и поправила очки на лице.       — А… Почему?       — Вы мне скажите, — с вызовом произнесла женщина, подняв острую бровь.       Ясно, значит, это не ее инициатива. Может, Вейгон что-то узнал? Или она будет ему нужна завтра? Это связано с Рейнирой? Если нет, тогда что? В любом случае нужно делать вид, что все идет по плану, хотя Роуз поняла, что внутри рождается недовольство. Она чувствовала себя слепым котенком, которого подталкивают в определенном направлении, но она не знала в каком.       — Я вас поняла, завтра выходной, — кивнула Роуз и собралась уходить. Но ее остановил голос медсестры.       — Еще кое-что, сестра Бетелл, — медсестра развернулась и с недовольным лицом стянула со стола повязку. — Ваше изобретение?       Ткань была сложена вдвое и сшита вместе, внутри были очень пахучие травы. Роуз надевала такую в качестве эксперимента с особо больными пациентами, шанс заразиться от которых был чересчур высок. Когда она поняла, что так еще и легче переносить плохой запах, обычно сопровождавший больных, то сделала еще повязок и раздала другим сестрам. Если закрыть рот и нос, запах трав перебивал почти все что угодно.       — Мое.       — Что ж, оно помогает. Вынуждена поблагодарить вас, — скрипуче произнесла женщина, даже не посмотрев в глаза Роуз. Она готова была поспорить, что эти слова дались женщине ценой невероятных сознательных усилий. Ни тон голоса, ни формулировка не были комплиментарными на самом деле.       Она так не любила Роуз, потому что подозревала, что девушка — чья-то дочка, попавшая в медсестры по связям? Неужели ту пользу, которую она уже принесла лазарету, можно обесценить так легко? Или женщина просто считала это несправедливым и поэтому так недовольна? Розмари остановила свои мысли, поняв, что на самом деле ей плевать, почему к ней так недоброжелательно относится медсестра. Девушка лишь кивнула и медленно покинула лазарет, в последний раз оглянувшись на парня за ширмой. Он спал.       На пациента с проказой она так и не посмотрела и подойти к нему не решилась. Издалека по его силуэту она понимала лишь, что ему не стало хуже, что уже было достижением, но не тем, которым она гордилась. Одна жизнь в обмен на другую — нечестная сделка. И в глубине души она винила Вейгона за это, хоть и знала, что это глупость.

***

      Эймонд зашел в покои десницы, где царил сумрак и на удивление ничем не пахло. Странно для замка, где в каждом углу чем-то воняет. В камине лежали холодные угли, из окна дул сквозняк. Принц устало опустился на кресло напротив окна и стал ждать. Минут через десят он услышал отдаленный гул, переросший в напряженные шаги. Дверь распахнулась, и его дед сурово смерил парня взглядом, когда аккуратно закрывал за собой дверь. Отто всегда ходил в зеленом плаще с мехом, что в особенно жаркие дни вызывало у Эймонда недоумение. Может, старики по-другому чувствуют температуру, он не знал, но надеялся, что не станет таким же, когда ему стукнет сотню лет.       — Ты звал меня? — вместо приветствия произнес принц скучающим голосом, поднимаясь с кресла навстречу деснице.       — Точно, — будто и правда вспомнив только сейчас, ответил Отто.       Он широкими шагами подошел к столу, порылся в каких-то свитках и, найдя то, что искал, заложил свиток во внутренний карман плаща. Затем повернулся к Эймонду и недовольно посмотрел ему в глаза.       — Объясни мне, внук, почему, когда я перестаю контролировать каждый ваш шаг, вы сразу выкидываете какой-то сюрприз? Вы вообще с братом без присмотра себя в руках держать не умеете? — саркастично спросил десница и даже цокнул в конце речи. Он всегда говорил тихо, но это совершенно не лишало его голос властности. Возможно, стоит запомнить этот прием.       Эймонда жутко взбесил тон и сравнение с братом. Как будто они вместе шляются по портовым кабакам, трахают грязных шлюх, плодят бастардов, а потом нажираются до скотского состояния. Любой, кто был хоть немного с ними знаком, знал, что таким занимался только Эйгон.       — Уточни обвинения, будь добр, — приторно слащаво попросил Эймонд и прищурил здоровый глаз. Повязка на левом глазу в последнее время слишком сильно давила на бровь и скулу, отчего принц становился еще более раздражительным. Он попытался ее расслабить, но тогда повязка стала хлипко держаться. Надо попросить сделать новую, более удобную. Может, подобрать другую кожу.       — Позволь, я выражусь четко и ясно, — ответил Отто, скрестив руки на груди и нахмурившись. — Я запрещаю тебе участвовать в допросах Лариса Стронга. Никогда даже не приближайся к темницам, не трогай заключенных. Не свети своим лицом перед их глазами. Ясно?       — Будут какие-то причины, почему я должен слушать подобный выговор от тебя? — сдерживая эмоции, чтобы те не прорвались в голос, произнес Эймонд. — Я хотя бы что-то полезное делаю.       — Потому что я твой дед, твою мать! — басисто крикнул Отто, блеснув глазами. — Потому что я десница! Потому что я старше, потому что я дальновидней! Сколько еще тебе нужно аргументов?       Эймонд сжимал челюсти, пока не понял, что такими темпами реально сотрет себе зубы в порошок.       — Это все? — прошипел принц.       — Нет, не все. Все будет, когда я тебе скажу, — весомо заметил Отто и взял показательную паузу прежде, чем продолжить. — Второй момент — отстань ты уже от мейстеров, не смей к ним больше подходить со своими глупыми вопросами, не лезь в то, чего не понимаешь. Они работают, а ты им мешаешь. Вот теперь все, свободен.       Отто небрежно махнул ладонью в сторону двери и отвернулся к столу, сделав вид, что ужасно занят. Эймонд задержал гневный, полный ненависти взгляд на спине десницы, удивляясь, как в его плаще не осталось дырки от этого, и медленно направился к выходу, больше не оглянувшись. Но дверью все-таки хлопнул.       Ни один человек во всем гребаном замке не разделял его недоверие к мейстерам, и они были либо слепы, либо не заинтересованы. Почему на короля всем было плевать, он не мог взять в толк. Визерис был единственным рубежом, умирающим от боли и кряхтящим, который отделяет их всех от хаоса и ужаса дальнейших событий. Что это были за события, Эймонд имел представление лишь отдаленное, но точно не позитивное. Алисента наверняка питала надежды на перемирие с Рейнирой, потому что когда-то любила ее. Отто что-то планировал, но в планы свои, естественно, не посвящал, потому что… «глупые дети», понятно. Фраза в голове Эймонда, прозвучавшая голосом деда, чуть не вызвала новый припадок злости. Его бесило снисходительное отношение деда, но он понимал, что упрямый старик никогда не увидит в нем равного себе. Ларис Стронг занимался своими шпионскими делами, и Эймонд в них не лез, потому что если кому и доверял — то только тем, с кем делит кровь. Точно, кровь.       Он даже не заметил, как подошел к комнате, запутавшись в своих мыслях, но вспомнил, что, вообще-то, сюда ему и надо. Он толкнул дверь от себя и увидел голый женский силуэт, талию которого придерживают бледные широкие руки. Женщина поднималась и опускалась с громкими стонами, явно наигранными. Эймонд прикрыл глаза, собираясь с духом. Он хлопнул дверью, отчего женщина высоко взвизгнула и спрыгнула с члена, прикрываясь покрывалом. Эйгон обиженно посмотрел на брата и демонстративно цокнул, закатив глаза.       — Ты мешаешь моему досугу, брат, — как ни в чем ни бывало произнес Эйгон. Девочка была совсем юной, и лицо ее Эймонду показалось смутно знакомым. Служанка? У Эймонда невольно закатились глаза, но он воздержался от комментариев, пока она суматошно подбирала свои причиндалы. Заметив, что принц пристально за ней наблюдает, она остановилась, полусогнувшись, с вопросом в глазах. Эймонд чуть в голос не расхохотался: неужели она подумала, что он к ним присоединится?       — Свали на хуй отсюда, — бросил он ей и подождал, пока за ней захлопнется дверь с той стороны.       — Ты знаешь, как нужно общаться с женщинами, чтобы они тебе давали? — спросил Эйгон. — Давай дам подсказку. Точно не так, как ты сейчас.       Абсолютно бесполезный совет, ведь в его интересы не входило трахать служанок. А знатных женщин не надо соблазнять, они за одну фамилию готовы прыгнуть в постель. А если это еще и сулит брак с Таргариеном, так и подавно.       — Ты знаешь, что отцу стало хуже? — сразу перешел к делу Эймонд, зыркнув на брата. В его душе еще теплилась надежда, что не он один переживает. Но его надежда тут же разбилась вдребезги.       — А ему разве бывает лучше? — незаинтересованно уточнил старший брат.       Эймонд глубоко вздохнул, прикрыв глаза, и позволил себе пустить в голос яда. Может, хоть это приведет брата в тонус. Хотя у того не было никакого стыда, так что Эймонд чуть не фыркнул от наивности собственного предположения.       — Мы вроде единокровные братья, а такое чувство иногда, что бездомного подобрали на Шелковой улице и привели в замок под видом будущего короля.       — Да ладно, может, мы и не единокровные? Знаешь, какие слухи давно ходят по городу? — Эйгон нагло усмехнулся, не потрудившись прикрыть наготу, и раскинул руки, откинувшись на подоконник. — Оказывается, наша мать была когда-то в прекрасных отношениях с дядей Деймоном, поговаривают даже, что чересчур близких для жены короля и брата короля. И тут появляешься ты, когда никто не ждал. Наш отец тогда был очень болен и с матерью не встречался, если понимаешь, о чем я, — он карикатурно подвигал бедрами вверх-вниз, пока заговорщически произносил все эти грязные слова. Потом заржал во весь голос и, запрокинув голову на подоконник и ударившись о него, схватился за затылок рукой, недовольно изогнув губы.       Эймонд скривился, но упрямо продолжал смотреть в глаза брату. Затем резким движением кинул ему покрывало, которое служанка оставила на комоде у выхода.       — На, прикройся. И не смей говорить подобную чушь, даже в шутку, — он развернулся, направляясь к выходу.       Уже стоя в проеме двери вполоборота, он тихо произнес:        — Мать хочет поговорить с тобой. Bстань, приведи себя в порядок и хотя бы на эти пять минут перестань вести себя как ущербный, — в ледяном тоне проскользнула нотка презрения настолько явная, что даже Эйгон это услышал. Но, вместо того чтобы покраснеть, старший брат швырнул покрывало обратно в младшего с перекошенным лицом, однако промахнулся, так как Эймонд уже растворился в коридоре.       — Ты просто завидуешь мне! — но его крик услышал только Кристон Коль с той стороны двери, дежуривший сегодня у комнаты принца. Кристон на секунду встретился с Эймондом зрачками и незаметно кивнул.       — Что ж вы все такие беспомощные-то, господи... — яростно выплюнул Эймонд себе под нос. Костяшками пальцев он чиркал по каменной стене, которая слегка сдирала с них кожу, но парня это даже приятно освежало. Боль любит внимание к себе. Не выдержав, он все-таки ударил стену со всей силы.