Silver Lining

120 год от Завоевания Эйгона Тирош       Всюду был едкий дым. Порывы ветра разносили облака резкими мазками, раздувая трескучее пламя, охватившее весь город. Над крышами вились графитовые столбы. Корлис суматошно озирался по сторонам, выискивая ориентир. Наконец он увидел угол нужного дома, тихо перекатился по земле, взметнув облако пыли, прислонился к песочной стене спиной и тяжело задышал. Мужчина приложил рукав к носу и рту, чтобы хоть немного защитить легкие. Сбоку послышалась быстрая рысца. Корлис аккуратно повернул голову, но зрачки его так и оставались прикованы к углу двухэтажного особняка.       — Черт бы тебя побрал, Веймонд, — выдохнул Корлис и запрокинул голову к небу. Блядский город и блядская война. Корлис устал от всего этого дерьма, и еще в последний момент его брат решил преподнести ему сюрприз.       Он быстрым движением лезвия рассек шею подобравшегося слишком близко человека, и тот упал на колени, как марионетка, у которой подрезали веревки. Лужа бордовой жидкости начинала увеличиваться и подбираться к ботинкам Морского Змея. Он не был брезглив, но оставлять следы не хотел, поэтому слегка поменял положение, избегая испачкать подошвы сапог.       С другой стороны здания из своего укрытия вылезла голова его брата: он был весь перепачкан сажей, только белки глаз светились и помогали понять направление взгляда. Это было последнее место, где они станут искать. Всю прибрежную часть города эти двое уже обошли, для скорости разделившись, и осталось только самое очевидное место — ее особняк. Это же означало, что она не спаслась.       Тыльной стороной руки он вытер пот со лба, который уже начал скатываться по бровям. И несмотря на то, что брови для того и находились на лице, соленая жидкость все-таки попадала в глаза и заставляла с усилием моргать и без конца щуриться. Он просто хотел убраться отсюда на корабль и вернуться домой как можно скорее. Не заметив больше никакого движения на узких улочках под палящим солнцем, Корлис принял решение выходить из укрытия и поднял руку, подавая знак брату.       Они синхронно, будто репетировали, выбежали на полусогнутых ногах, петляя между пальм и раскаленных декоративных камней, и столкнулись только у входной двери. Вдалеке что-то треснуло и упало — видимо, разрушилось перекрытие из-за огня. Корлис сознательно пресек желание обернуться на небольшие песочного цвета здания, охваченные огнем. Потому что там была абсолютная тишина, и это пугало до чертиков. Куда пропали почти все люди, он не знал.       — Должны быть где-то здесь, — задыхаясь, прошептал Веймонд, остановившись на ступеньках перед высокой парадной дверью из вишневого дерева с дверным кольцом, висящим в когтях совы хмурого вида.       Корлис только поджал губы. У него было отвратительное предчувствие. А его чуйка была закалена в бесчисленных битвах, когда один неверный шаг — и у тебя слетит голова. Только наитие, как тонкая нить, ведет тебя к конечной цели верным путем. Если чему и учит война, то тому, что своей интуиции надо доверять беспрекословно.       Переглянувшись, братья продолжили движение, вторгаясь в дом. Светлые стены, просторные помещения, везде цветы. Этот дом любили и обустраивали для жизни, только выбитые ставни и крошки стекла на белом мраморном полу выдавали развернувшуюся трагедию. Корлис пересек зал и незаметно выглянул из разбитого окна на внутренний сад. Вверх по его затылку поползли мурашки. Он оглянулся на брата и тихонько позвал подойти. Посреди дорожки из мелких белых камней лежало на спине тело со вспоротым животом.       Корлис выбрался первым, задев бедро острым стеклом, но на порез не стал обращать внимания. Подкравшись к телу, он огляделся и заметил красный петляющий след, ведущий к выходу из сада. В журчащем фонтане неподалеку вода окрасилась в розовый. Взяв в руку камушек и повертев перед глазами, он заключил, что кровь была артериальной и это было плохим знаком. Веймонд догнал брата и начал двигаться по следу, аккуратно переставляя ступни, шаг за шагом отдаляясь от особняка и приближаясь к улице, на которой одно из зданий полностью обрушилось от пожара, но сейчас догорало углями и коптило небо над головой.       Из-под каменных обломков на углу виднелась чья-то изящная и бледная рука с перстнем, и что-то внутри Корлиса подсказывало, что их поиски закончены, несмотря на то, что эту женщину он никогда не видел. Веймонд смотрел туда же, окаменев.       Мужчина подошел к брату и положил ладонь ему на плечо, оглядываясь по сторонам. Им нужно было уходить, но Веймонд резко рухнул на колени и сдавленно прохрипел.              — Мелисса, — простонал в свои ладони Веймонд и затрясся всем телом. — Нет, нет, нет, нет…       — Веймонд, надо найти девочку, — вкрадчиво прошептал Корлис и пошел к завалу.       Он оттолкнул пару булыжников руками, освободив женщину под ними. Несомненно, она была красивой и изящной — до того, как на нее обрушилась стена. Но под камнями она была одна, никакого признака ребенка. На груди женщины был порез, из которого час назад еще текла кровь, пачкая кончики волос мягкого кремового цвета. Если бы не обвал, ей бы все равно осталось недолго. Корлис решил осмотреть здания поблизости и начал заглядывать в пустые ставни, исследуя углы, в которые мог забиться ребенок.       В одной из лачуг за углом от того места, где он оставил Веймонда, был полный беспорядок. Люди отсюда ушли в спешке, разбросав вещи по полу. Или это были солдаты, искавшие что-то примечательное, но, видно, ничего не нашли.       За его спиной что-то зашевелилось и хрустнув, затихло. Корлис, повернувшись на пятках, уткнулся в огромные испуганные глаза бледно-мятного цвета. На нездорово-белом детском лице так отчетливо читалась паника и страх, что единственным стремлением Корлиса было подбежать и обнять, закрыв ее спиной от окружающего мира, но он сдержался. Ее это только напугает.       — Тихо, малышка, — мужчина медленно поднял руки и показал, что они пусты. — Я не причиню тебе вреда.       Девочка зажмурилась и сильнее сжала колени руками. Ее волосы были такой очевидной меткой фамилии, что у Корлиса перехватило дыхание. Да, это не были отчетливо-серебристые, как у всех Веларионов — ее оттенок был промежуточным между кремовым ее матери и совсем белым Веймонда. Но спутать невозможно.       — Давай я заберу тебя к папе? — спросил он ее, медленно подходя и стараясь не делать резких движений. — Мы тебя защитим, увезем отсюда.       Уговоры, должно быть, подействовали, потому что ребенок открыл глаза и встал на ноги. Платье на девочке было явно дорогим, но грязным и пыльным, с несколькими лоскутами ткани у подола.       — Мама? — от интонации в ее голосе у Корлиса треснуло сердце.       — Мама… Не сможет поехать с нами. Но ты будешь в безопасности, потому что будешь со мной. Я твой дядя, — он подал ей широкую ладонь, и она положила свою крохотную бледную руку, внимательно оглядывая его волосы. Да, я такой же, как и ты.       Мужчина притянул девчонку к себе и подхватил на руки, чувствуя, как она вцепилась в его шею. Сколько же ей пришлось сегодня пережить?       — Мы сейчас выйдем на улицу, давай договоримся, что ты не будешь смотреть туда? Просто уткнись мне в шею и, что бы ни происходило, не открывай глаза. Хорошо?       — Хорошо, — шепотом ответила она и, послушавшись, опустила лоб ему на плечо.       Надежно прижимая ребенка к себе обеими руками, Корлис подошел к главной улице и выглянул из-за угла. Веймонд стоял коленями на камнях и склонился над Мелиссой, две чистые дорожки от слез виднелись на пыльном лице.       — Веймонд! — насколько возможно было тихо позвал он брата. — Веймонд, пора уходить, я нашел твою дочь.       Никакой реакции.       — Веймонд! — уже громче позвал Корлис. Его сердце глухо билось в грудной клетке, он опасался, что они не успеют выйти из города, до того как их заметят солдаты Триархии, а брат, как назло, совершенно не торопился.       Веймонд наконец оторвал взгляд от завала и с отчаяньем в глазах посмотрел на брата.       — Ее… Надо забрать. Я не оставлю ее тут. Она же… Она ведь, — захлебывался в слезах он, глотая слюни. Корлис никогда не видел его таким, но покачал головой. Девочка сильнее сжала его шею.       — У нас нет времени, надо идти. Пойдем, — Корлис прошел мимо брата и начал двигаться в сторону причала, зная, что идти еще долго. Только через десяток метров и пару поворотов улицы он услышал быстрые шаги брата и услышал, как тот достал меч из ножен.       С помощью Семерых они без проблем добрались до портовых улиц. Самая опасная часть дороги, потому что спрятаться больше будет негде. У самого уха он услышал сдавленный писк — девочка оглянулась и увидела гладь воды впереди.       — Не бойся, почти пришли, — попытался успокоить ее Морской Змей, погладив по спине.       Лодка, которую они оставили прямо за мысом, нервно плескалась на волнах; их корабль стоял вдалеке, укутанный знойной рябью, которая делала горизонт расплывчатым; его почти не было видно, лишь смутное очертание. Корлис заметил, что чем ближе они подходят к воде, тем беспокойней ерзал ребенок у него на руках. Выдохнув и сделав последний рывок до лодки, мужчина остановился и попытался расцепить руки девочки на шее, но она ухватилась крепче и замотала головой. Веймонд подбежал сзади и подтянул лодку ближе к берегу.       — Она боится воды, представляешь? — хмыкнул он.       Корлис уставился на брата.       — Что... Что? — переспросил он.       — Не знаю почему. Но когда я предлагал Мелиссе с ребенком приехать на Дрифтмарк, она покрутила у виска и сказала что-то вроде: "Ну да, отличная идея — привезти ребенка с панической атакой от водоемов на остров посреди моря".       — Ты издеваешься? Ты мог сказать об этом раньше?       — И что бы мы сделали? Оставили ее здесь? Никто ее не спрашивает, она либо останется и умрет, либо будет бояться, но плыть, — бесчувственно ответил Веймонд, скривив лицо.       Ну, конечно. Ребенок с боязнью глубоких водоемов для Велариона просто пустой звук, и даже любовь к ее матери никак не спасала.       — Ладно, помоги мне, — у Корлиса не осталось сил комментировать, он снова попытался отлепить от себя девочку.       Тишину разрезал детский крик. Девочка истошно завопила и начала брыкаться изо всех сил. От громкого звука двое мужчин даже пригнулись. Веймонд попытался рукой закрыть ей рот, но Корлис, быстро сориентировавшись, выбрал другую тактику: он поднял девчонку на уровень глаз и попытался привлечь внимание.       — Эй, кроха, послушай меня. Послушай, — вкрадчиво уговаривал Корлис, пока ребенок не посмотрел ему в глаза. — Я не дам тебя в обиду, до тебя даже капля воды не долетит, договорились? Буду рядом все время и от всего защищу, ладно?       Спустя несколько долгих секунд девочка кивнула и зажмурилась, но Корлис решил оставить ее на своих руках и аккуратно залез в лодку, обернувшись на Веймонда.       — Грести придется тебе, — сурово заметил Корлис, пока брат отталкивал судно от берега и с разбегу запрыгивал внутрь.       Сделать небольшую вылазку на Тирош, отвлечь немного войск со ступеней, навести хаоса в войсках Триархии сначала казалось хорошим планом, но чем дольше Корлис об этом думал, тем хуже рисовалась картина в его голове. На ступенях хотя бы сидят настоящие войска, а любой набег на мирных жителей претил Морскому Змею, но тогда это казалось тактически обоснованным. Держа в руках испуганную племянницу, он только убедился в правоте своих взглядов. Никогда не пачкать себя кровью гражданских, никогда больше не соглашаться на авантюры Деймона. Записать и запомнить.       Как только они оказались на корабле, Корлис унес девочку в каюту, захлопнул двери и посадил ее на кровать, пока Веймонд уходил в противоположную сторону, даже не обернувшись. Из-за пыли на ее лице остались полоски в местах, где кожа стягивалась, пока она жмурилась. Но нужно отдать ей должное, она не рыдала, и единственный звук, который издала, был на берегу. Морской Змей провел по ее плечам ладонями на предмет ушибов, синяков или каменных осколков. Мало ли.       — Ты ранена? — поинтересовался Корлис и посмотрел ей в глаза, выжидая. Она быстро покачала головой, трясясь всем телом от этого движения.       — Хорошо. Тогда, пожалуй, пора и познакомиться? — с усмешкой предположил он и протянул ей руку для пожатия. — Я — Корлис Веларион, также известный как Морской Змей. Брат твоего отца, муж Рейнис Таргариен, хозяин Дрифтмарка и лорд Приливов.       Девочка блеснула глазами и изящно подала свою маленькую руку, явно наученная, как это делать вежливо.       — Меня зовут Розмари Бетелл, дочь Мелиссы Бетелл. Внучка Нарциссы Бетелл, сестры архонта Тироша.       Мужчина и девочка пожали руки и улыбнулись друг другу.       Он нашел ей длинную мужскую рубашку — единственное, что у него было с собой, — и Розмари с любопытством оглядывала рукава, которые были раза в два длиннее ее рук и доходили почти до пола. После чего приготовил постель и уложил девочку, попросив ее постараться заснуть. Он боялся спугнуть ее, поэтому о морском путешествии ничего не говорил, даже про то, через сколько они должны приехать на Дрифтмарк. Он не знал, кому нужно будет в молитве отвесить благодарности за то, что у нее не было паники в каюте с занавешенным трюмом и закрытой дверью. Легкая качка на волнах, видимо, не сильно ее волновала.       Корлис вышел на палубу и опустил руки на фальшборт, сосредотачиваясь на корабле и приветствуя его; на ветру пару раз хлопнули паруса; впереди расстелилась морская гладь, как скатерть на столе, перекатывая легкие волны. Мужчина глубоко вдохнул свежий воздух через нос, наслаждаясь долгожданной прохладой. Всю жизнь у них с братом отношения были натянутые, но если с гонором Веймонда можно было мириться, то подобное пренебрежительное отношение к собственной дочери Корлис постичь не был способен.       Кровавая Башня, похожая на гигантский обелиск и разрезающая небо как копье, начинала бледнеть по мере удаления от Тироша. Морской Змей окинул этот город в последний раз, радуясь, что они смогли выбраться оттуда невредимыми. Передохнув и набравшись терпения, мужчина развернулся и уверенными шагами направился к каюте Веймонда. Грядет ссора, и, видел Воин, Корлис не хотел ее, но брат просто не оставил ему шанса. Морской Змей просто еще не знал, что ждет его дома.

***

      Что-то было не так.       Порт Дрифтмарка был полупустым, несмотря на то, что корабль хозяина острова был заметен на горизонте уже более двух часов. Матросы Корлиса переглядывались друг с другом без слов, усиливая напряженность капитана. День был облачным, солнце закрыло тучами, и со стороны Клешни явно шли грозовые облака. Не ровен час начнется ливень: воздух сгущался и становился удушающе стоячим.       — Палубной команде по местам швартовки стоять! — отдал приказ Корлис, не отрывая взгляд от Высокого Прилива с посеребренными крышами вытянутых башен. Если бы не гигантский опыт, то в его голос могли проскользнуть нотки беспокойства и плохого предчувствия, но он был Морским Змеем, поэтому приказ отдал безапелляционно, зная, что его тут же выполнят. Спайстаун выглядел вымершим. Город у подножья замка всегда был оживленным и гудящим от продавцов, обменивающих товары; от моряков, только вернувшихся из долгих плаваний и стремящихся вкусить все прелести жизни на земле за несколько дней, что у них были, перед тем как снова отправиться в море; от местных жителей, что моряков не жаловали, поскольку те не пеклись о безопасности и чистоте города — зачем, если моряк придет на два дня и не вернется еще много месяцев? И ничего этого в Спайстауне не наблюдалось в этот день, что закручивало в груди Корлиса спираль тревоги.       — Похоже, придется вымачивать якоря, — сомнительно протянул Веймонд, подойдя к брату из-за плеча.       — И что такого могло случиться? — Корлис контролировал свой голос, но сам вопрос прозвучал тихо, боясь спугнуть неизвестность, за которой, как за занавесом, хранился ответ, который его вряд ли порадует. Но может, если медленно его поднять, будет не так неожиданно.       Команда на корабле выполняла все почти молча, отчего атмосфера становилась еще более гнетущей. Пришвартовав корабль, все суетливо с судна сошли, оставив только нескольких человек для охраны и пересчета товаров, которые удалось выменять по хорошей цене на обратном пути из Тироша через Тартский пролив.       Корлис вернулся в каюту, где всю дорогу провела племянница, даже не выходя на палубу. Девочка сидела на кровати и качала ногами вперед-назад. Корлис бы предпочел, чтобы его жена не видела девчонку у него на руках, когда они придут в замок, но мысль о том, чтобы отдать Розмари на попечение Веймонда, вызвало искривление мимических мышц.       — Вот мы и приехали домой. Пойдем?       Розмари подняла на него глаза, и, когда до нее дошел смысл сказанного, она юрко соскочила с кровати, смешно топнув туфельками по дереву, и протянула к Морскому Змею руки. Этого мужчину боялись и уважали, весь город знал хозяина как грозного, но справедливого человека, а эта девочка так легко смогла растопить его сердце, что глупая улыбка расплылась на его лице, когда ребенок к нему потянулся без тени сомнения.       Им несказанно повезло, что они приехали прямо к отливу и Высокий Предел, который во время полной воды соединялся со Спайстауном только мостом, сейчас стоял окруженный рвом с влажной глинистой землей. Корлис сильно переживал за племянницу и пообещал себе поработать с ее боязнью глубоких водоемов, а пока просто крепко сжал ее, обнимая. Их процессия из трех человек дошла до высоких дубовых дверей замка, и солдат, открыв створку в двери, окинул их через узкое прямоугольное окошко обеспокоенным взглядом, который, впрочем, быстро сменился на удивленный, и молодой парень резко побелел.       Во внутреннем дворе тоже было неадекватно пусто, постовой, что впустил их внутрь, стоял, вытянувшись в стрелку, и смотрел в пустоту прямо перед собой. Корлис хотел было спросить его о случившемся, но решил повременить, чтобы узнать все от Рейнис.       А вот внутри замка было много служанок и солдат, снующих туда-сюда, и некоторые были явно не с Дрифтмарка. Корлис быстро заметил черно-красного дракона Таргариенов на униформе и свел брови к переносице. Войдя в Зал Девяти — темный зал с высокими потолками, гигантским камином и узкими парно-симметричными коридорами, идущими полукругом от зала, — Корлис увидел за Плавниковым троном свою жену, и у него немного отлегло от сердца. Ведь одним из предположений было, что что-то случилось с ней, а смерть Рейнис он бы не смог пережить. Рядом с его женой стоял кто-то еще, но из-за приглушенного света Корлис не мог понять, кто именно. Люди тихо переговаривались, и по одной только позе Рейнис Морской Змей понял, что она сдерживает эмоции. Его жена выглядела уставшей и совершенно сломленной, что пугало, ведь сильнее этой женщины он не знал ни одного человека на всем белом свете.       — Совершенно неприемлемо, — неизвестный женский голос звенел от ярости. — Мне с ними под одной крышей находиться — что в яму к змеям залезть. Семь преисподних раньше замерзнут, чем у нас с ней выйдет милый разговор.       — Вы одна семья, — холодно заметила Рейнис и медленно повернулась в сторону звука, который создал Корлис и Веймонд, ступая по холодным камням зала.       — Слава Семерым, ты в порядке, — облегченно воскликнула Рейнис и приложила руку к груди. Корлис видел, что она почти сорвалась с места, чтобы заключить мужа в объятия, но ее взгляд опустился на девочку в руках Корлиса, и на лицо с щелчком встала непроницаемая маска.       Морской Змей приблизился к женщинам и понял, что компанию жене составила будущая королева — Рейнира. Длинные белые волосы даже в оранжевом свете свечей не стали теплее ни на градус, впрочем, так же как и у его жены.       Веларионы, которые в свое время последовали за Таргариенами на другой континент, безусловно, были похожи внешне, но такого серебра волосах не наблюдалось. Их неестественно-прямые волосы будто горели своим собственным огнем, почти ослепляя. Иногда Корлису казалось, что из-за близости драконов магия действительно бежала по сосудам этой семьи, что напрочь отсутствовало в крови Веларионов, ведь чистокровный Веларион никогда не был драконьим наездником.       Из выживших Валирийских домов оставались еще Селтигары, но те засели на полуострове Клешня, и хоть до него было рукой подать, семья не славилась ни браками, ни особой общительностью. Только помогала флотом, прикрывая Морского Змея там, куда его флот дотянуться не мог без обнажения Дрифтмарка, и поддержала в свое время притязания Рейнис на престол в сто первом году, за что Корлис заочно Селтигаров уважал.       — Принцесса, — кивнул Корлис, и Веймонд вторил ему. — Что привело вас на Дрифтмарк? — Морской Змей приложил все силы, чтобы не выдать напряжение, циркулирующее в нем последний час.       — Как?! — принцесса округлила глаза и уставилась на лорда Приливов не мигая. — До вас не долетели вороны?       Корлис покачал головой и инстинктивно перевел взгляд на жену, но увидел такую гримасу нестерпимой боли, что у него чудом не подогнулись колени. Рейнис стояла с закрытыми глазами, и по ее лицу бесшумно потекла пара слез. Она сжала руки и, покачав головой, отвернулась, закрыв ладонью рот.       — Ваша дочь, Корлис, — Рейнира подошла к мужчине и положила руку ему на предплечье. — Уже неделя прошла, как ее не стало. Она погибла при родах. Мальчик не выжил, он даже не дышал.       Ему понадобилась вся выдержка и даже еще немного, чтобы не рухнуть на пол с Розмари на руках, и, пожалуй, только девочка не позволила ему показать, как эта новость ударила по нему. Она лишь крепче обняла его за шею и приложилась своей нежной щекой к его колючей.

***

      Лорд Дрифтмарка как тайфун циркулировал по замку в поисках Рейнис. Разговор с мейстером вымотал его больше обычного, Корлис попросил его осмотреть Розмари, которую он намеревался оставить в замке. Мейстер попытался рассказать, что его дочь, Лейну, спасти был не в силах никто, но Корлис поднял ладонь и пресек эту речь. Слушать было невыносимо.       Сейчас его заботила живая девочка, пережившая ужас набега армии солдат на город, пожар, смерть матери и один Семиликий знает что еще, ведь картина в голове лорда Приливов складывалась не очень радужной. Мелисса явно с кем-то дралась, убила того мужчину, которого они нашли у фонтана, и умерла под завалом, уже будучи смертельно раненной. И все же девочка выжила и дождалась их с Веймондом. И как после этого не верить в провидение? Кто, если не Матерь, уберег ребенка от смерти и провел их с Веймондом к ней так вовремя, что они не наткнулись ни на одного сраного воина Триархии? Корлис нахмурился и едва слышно фыркнул, не сдержавшись. Этих трýсов он презирал всей своей душой. Мерзкие слизняки, неспособные дать отпор с гордо поднятой головой, мыкающиеся в любую щель при малейшей опасности, как они поступили, забившись в пещеру в горе, когда Деймон на драконе кружил у Ступеней.       Рейнира с детьми прилетели с Драконьего Камня, находящегося так близко, что можно было сказать, что они соседи. Принцесса поддерживала Рейнис, была отзывчивой и подвижной молодой девушкой. Она имела право находиться в Высоком Приливе из-за того, что была женой Лейнора. Сын Корлиса, к сожалению для него, не проявлял никакого интереса к мореходству, но Рейнис вечно твердила, что кровь Таргариенов в их детях сильнее соли и воды, что ее бесконечно радовало — лучше пусть сын и дочь летают на драконах, чем уходят в море на месяцы. А Корлис так любил жену, что позволял ей поддевать его на тему слабой крови Веларионов. Но встретив Розмари, Корлис начал сомневаться по-настоящему. Как мог ребенок от его крови, крови его брата, бояться воды?       Единственное, что его успокаивало — что кровь Таргариенов тоже не всегда может выстоять против натиска кровосмешения. Он видел детей Рейниры. Все видели. Рейнира — чистокровная Таргариен, ее родители были родственниками друг другу. Лейнор — наполовину Таргариен, наполовину Веларион. Смешивая белое с белым, ты не ожидаешь получить каштановый, ведь так? Но дети Рейниры были удивительно обычными для Вестероса, что было необычно для их семей.       У Корлиса начало звенеть в голове от напряжения последних дней. Он надеялся, что никогда не придется ему решать наследственные дела с Рейнирой и ее тремя детьми. Парни были ладными и вежливыми, к ним, как к детям, у него претензий не было. Но то, что они были бастардами и к Лейнору не имели никакого отношения, было очевидным. И лорд Дрифтмарка не злился, он знал про сына все и понимал, почему так произошло.       Морской Змей приблизился к небольшому кабинету, который часто использовался его женой с утра для чая и чтения, и постучал, но, не дожидаясь ответа, оттолкнул дверь.       Рейнис провалилась в кресло и спрятала лицо в ладони, сама ее поза была трагичным криком о боли. У Корлиса сжалось сердце, наполнилось болью не только от потери ребенка, но и за жену и ее переживания. Он не выносил ее слез, потому что это значило, что она ломается, а Рейнис всю жизнь была его главной опорой. Столпом, который позволял исследовать окружающий мир без страха, потому что он знал, что его жена всегда будет его ждать и любить, и это придавало мужества. Иронично, ведь его мужество начиналось с женщины.       — Дорогая, — обратился Корлис к жене, но запнулся. Любая фраза сейчас была неуместна, не спросить же у нее, все ли в порядке? Ничего не было в порядке и уже никогда не будет.       — Корлис, — сдавленно прохрипела она и едва пошевелилась, прибитая горем, которое не имела права показывать на публике, несмотря на то, что именно она хоронила ребенка.              Похороны прошли нервно. Король со второй женой и тремя детьми приплыли из Королевской Гавани спустя несколько часов после Корлиса, что создало в порту Спайстауна небольшую суматоху. Прилетела принцесса и ее дети с Драконьего Камня. Эти две части одной семьи не ладили, но Корлис никогда не вдавался в детали — он просто загружал корабль и вел его курсом на ближайший богатый порт, в котором мог обменять товары, выкупить диковинки и продать пряности. Да, он редко был дома, но он делал все ради процветания своей семьи, и у него получалось превосходно. Веларионы были сейчас так же богаты, как и королевская семья, что уже о многом говорило. Сейчас он жалел о том, что так много пропустил, потому что прямо перед его носом происходили события, важность которых он чуял, но совершенно не понимал.              Король выглядел очень плохо, что пугало Корлиса. Визерис никогда не славился физической силой, он был замечательным и отзывчивым человеком, договороспособным и уважаемым, но в нем не было стали и огня. Его характер, слишком мягкий для трона, мог фатально сказаться на будущем этих двух семей, и лорд Дрифтмарка это понимал. Короля возили на специальном кресле, он выглядел как кукла, из которой вытянули стержень, от него дурно пахло и он разговаривал так тихо, что приходилось терпеть смрад, чтобы услышать, что он пытался сказать. Он гнил на глазах, и никто не знал, когда это сломит его окончательно.       — Ты был так нужен мне здесь, — тихо произнесла Рейнис с едкой обидой в голосе. Корлис лишь поджал губы: таких разговоров за совместную жизнь у них было уже пару сотен. Только обычно это продолжалось чем-то вроде «наша внучка в первый раз произнесла слово» или «король приезжал и предложил брак со своей наследницей нашему сыну». Сейчас все было иначе. Хотя бы потому, что ему в первый раз было действительно жаль.       Стояла тихая ночь, весь замок спал, готовясь к завтрашнему дню, который обещал быть знойным. В этом небольшом кабинете была уютная атмосфера, обычно утреннее солнце пробивалось через окна, и Рейнис в его свете напоминала кошку, которая свернулась на теплом местечке, сладко цедя чай, чтобы проснуться. В такие моменты Корлис вспоминал, как ему повезло с женой. Именно эта картина сподвигала его показывать свою любовь и привязанность через легкие поцелуи в шею, сжатую на талии руку и нежные неторопливые минуты, которые она ему дарила в кровати.       — Если бы ты знала, как мне жаль, — искренне сказал он и подошел к ее креслу, встав на колени перед ней и заглянув в лицо. Рейнис скривилась, как от горького лимона.       — Так убедительно, Корлис, — шепотом выплюнула она. Мужчина застыл в недоумении: он не мог понять, почему она так злилась на него. — Раньше ты хотя бы имел совесть держать своих бастардов подальше от замка.       Облегчение пронеслось по его лицу, что, видимо, еще сильнее разозлило Рейнис.       — Она не моя, милая. Она Веймонда, — быстро произнес он объяснение, желая сбросить с себя подозрения. Один единственный раз он ошибся по молодости. Но этого одного раза было достаточно, чтобы Рейнис несколько лет не могла ему доверять. В чьем-нибудь другом браке это было бы нормой — такие статусные люди, как они, не женились по любви, — но им двоим повезло. Визерис мог изменять своей жене, но не делал этого, что уже было странным и вызывало кривотолки, несмотря на то, что Корлис считал это естественным. Король любил свою первую жену всем своим сердцем, и все знали, что у него не было фавориток. Как и Эймма никогда ему не изменяла. Когда король женился во второй раз, сил на измены у него вряд ли осталось из-за прогрессирующей болезни. То, что он смог зачать еще четыре ребенка, вообще было чудом.       — Конечно, Корлис, не твоя. Веймонд же у нас известный семьянин и любитель женщин, да? — съязвила Рейнис.       — Послушай, она правда не мой ребенок. Я был удивлен так же, как и ты сейчас. Мы всегда думали, что Веймонд гей, потому что это хоть как-то объясняло, почему наш сын такой же. Одна семья, гены. Но ты не видела, что было с Веймондом, когда мы нашли мать девочки под завалом. Его любовь к одной женщине, находящейся так далеко, мы приняли за отсутствие интереса к женщинам вообще, и мы ошиблись. Он рыдал над ее телом, не способный отойти даже на сантиметр, пока я рыскал в поисках его дочери.       Рейнис, кажется, с искренним интересом следила за рассказом, остывая.       — Я совершил непростительный грех один раз, никогда до и никогда после. Но что сделано, то сделано, — Корлис правда сожалел и старался передать это своей жене через зрачки как мог. — Когда Веймонд выдал мне информацию о том, что нам нужно вернуться в город, потому что там его жена и дочка, я рассмеялся, приняв это за шутку. Но брат был серьезен и бледен, как смерть. Поверил я, только когда увидел своими глазами. Это так много объясняет, он часто уезжал в неизвестном направлении, никогда не рассказывая, куда едет. Отказывался от всех браков, которые мы ему пытались предложить. Не знаю, как мы не поняли раньше.       Корлис покачал головой, пока до Рейнис доходил смысл его слов. В конце концов она сжалилась над ним и тихо выдохнула, накрыв его руку своей.       — Я даже не знаю… Что нам теперь с ней делать?       — Когда она представилась, она упомянула, что брат ее бабушки — архонт Тироша. Хоть это избираемая должность всего на год, но эта семья явно не из последних в городе. Ее нельзя просто выбросить на улицу и уж точно нельзя отдать на попечение одному Веймонду. Он, похоже, не сильно о ней заботится. Он попросил меня вернуться в город ради Мелиссы, а не ради ребенка. У меня есть подозрение, что он ее не особо жалует. Наверное, хотел сына или ему претит ребенок, который не способен взглянуть на воду без паники.       У Рейнис округлились глаза, и она слегка склонила голову в вопросе.       — Да, не спрашивай, я сам ничего не знаю. Она прелестная девочка и, судя по всему, полная ровесница Джейса. Мне кажется, она тебе придется по душе. Но нужно ей найти какое-нибудь занятие. Не служанкой, конечно, но, может, отдать ее в ученики кому-нибудь. Кто нам нужен?       — Нам не помешал бы… — Рейнис встряхнула головой, оборвав саму себя. — Но, Корлис, насколько она подходит для замка?       — Она жила в доме, который меньше замка, но по богатству не уступает. Ты видела ее волосы? Там только что на лбу не написано, кто она. Говорю, она совсем не из обычной сем… — резкий стук прервал его на полуслове, и пара повернула голову в сторону звука.       Мальчик в сине-зеленой униформе служащего Высокого Прилива аккуратно приоткрыл дверь. Что Корлис, что Рейнис не скрывали удивления, ведь время было нетривиальное — пятый час утра. Парень неуверенно шагнул в комнату и остался у двери, очевидно не зная, с чего начать.       — Лорд, миледи, там… э-э-э… ситуация, — запнувшись, тихо произнес он.       — Что это должно значить, Якоб? — строго спросила Рейнис, искренне считая, что ничего не могло произойти такого, чтобы потревожить лордов в этот час.       — Принц Эймонд, кажется, оседлал Вхагар, — произнес он с сомнением в собственных словах. На лице Корлиса что-то замкнуло, а Рейнис наклонилась вперед и приложила руку к груди. Для нее это огромный удар. — И… как бы это сказать? Принц Люцерис, кажется, э-э-э… Выколол Эймонду глаз…       — Что?! — Рейнис и Корлис подскочили синхронно и понеслись в сторону Зала Девяти.       А в зале уже столпились все гости, но атмосфера была убийственной. Первое, что Корлис увидел — Эймонд, сидящий у камина с кровавым месивом на лице вместо левого глаза. Мейстер склонился над ним, но принц обращал на него внимания не больше, чем на досаждающего комара. Парень смотрел прямо перед собой и лишь иногда поднимал взгляд на мать. Алисента была в ярости, скорее даже безумии, потому что костяшки пальцев побелели, а глаза метали стрелы почти физически. Она сжимала кинжал, который совершенно точно не должен был оказаться в ее руке. Визерис остался за ее спиной, устало поддерживая голову рукой и хрипло дыша. Кристон Коль в сияющих доспехах и белом плаще замер в своей фирменной стойке — несмотря на строгость его обмундирования, мужчина выглядел расслабленно и даже как-то самодовольно. От этого человека у Корлиса пошли по спине мурашки, предупреждая об опасности.       С противоположной стороны находилась Рейнира с детьми. Она завела их за свою спину, защищая и пряча от гнева королевы. Но нужно было быть полным идиотом, чтобы подумать, что она не опасна, хоть в ее руке кинжала не наблюдалось. Деймон не спеша кружил по залу, оглядывая сложившуюся сцену, и посмеивался над какой-то шуткой у себя в голове. Корлис хорошо знал брата короля и знал, что его показная лень сменяется смертельным ударом так же быстро, как кобра впрыскивает яд. В этой комнате Деймон был самым опасным человеком, оттого что был совершенно непредсказуем.       — Успокойся и убери кинжал, — Рейнира выставила вперед две руки, предупреждая не подходить ближе.       — Мой сын теперь без глаза, и все из-за тебя! Ты не будешь говорить мне, что делать! — почти взревела Алисента и махнула рукой с лезвием.       — Зато я буду. Положи кинжал, — король смог собрать крупицы оставшейся силы и вложил их в этот хриплый приказ. Но он просчитался, потому что этим вызвал только новую волну ярости жены. Алисента обернулась на него с перекошенным лицом и выплюнула:       — Что ты за король такой, что не может защитить своего собственного сына?       — Моему сыну больше ничего не угрожает, твоя истерика совершенно неуместна, Алисента, — Визерис закашлялся и несколько раз натужно вздохнул. — Прекрати этот цирк, верни мой кинжал и забери детей спать.       — И ты оставишь это просто так? Без правосудия? Без наказания!? — прокричала она, задыхаясь от несправедливости и тыча кинжалом в сторону Рейниры.       — А что ты хочешь?! — тут уже король вышел из себя. — Чтобы я своему внуку позволил выколоть глаз? Чтобы у меня был не только одноглазый сын, но и внук?! Так выглядит твоя справедливость, Алисента? — под конец речи голос короля сдулся и притих. Он сурово смотрел на жену, но все его усилия ушли на крик, и взгляд начал понемногу тускнеть.       — Ну вот теперь мы все увидели ее настоящее лицо, да? — язвительно подала голос Рейнира с противоположного угла комнаты.       Возможно, она сказала это зря, ведь Алисента, как змея, сделала быстрый выпад в сторону испуганного сына принцессы. Рейнира, движимая материнским инстинктом, заслонила сына от угрозы и приняла удар на себя, подставив предплечье. Капля черной крови проложила дорожку по ладони и пальцам и упала на холодные камни, задержавшись на подушечке указательного пальца, прощаясь с хозяйкой. Алисента замерла, следя за этим зрачками, и осознание содеянного пронеслось по ее лицу.       Только пролившаяся кровь отрезвила Корлиса, и он заметил, что все это время стоял обездвиженный этим спектаклем. Деймон перестал наворачивать круги по комнате и стремительно подошел к Рейнире. Дядя и племянница переглянулись, говоря друг с другом без слов. Деймон накрыл порез на ее руке ладонью и посмотрел на Алисенту взглядом, который должен был вспороть ей горло, но Алисента и сама выглядела бледнее смерти.       Рейнис, стоящая за плечом мужа, сделала шаг вперед, но он ее остановил. Ему не хотелось, чтобы жена принимала какое-либо участие в этой сцене. Рейнис заглянула мужу в лицо и на границе звука пошевелила губами:       — Кажется, началось, да?       Корлис только и мог, что кивнуть, сжав ее руку сильнее.       — Сколько думаешь у нас времени до войны?       — Лет пять-десять. Не больше.       — Тоже так думаю. Кажется, я придумала, что делать с девочкой.       На лице Корлиса всколыхнулось удивление, но он доверял жене безусловно, поэтому просто кивнул, давая свое формальное разрешение.

***

      Розмари слышала какой-то нечленораздельный шум на нижних этажах замка, и звуки эти мешали ей спать. Она только начала проваливаться в сон, утопая в теплом одеяле, как дверь ее комнаты слегка скрипнула. Девочка распахнула глаза, но заставила себя лежать неподвижно.       Аккуратные шаги приближались к ее кровати, и незнакомец опустился на матрас, примяв его весом. Легкая и теплая рука легла на одеяло рядом с шеей Розмари. Девочка подняла голову и увидела силуэт женщины с блестящими серебристыми волосами. В естественном освещении невозможно было разобрать деталей, но Розмари заметила совсем легкие морщинки на ее лице у глаз, создающие впечатление, что женщина все время улыбается или хитро щурится.       — Привет, — тихо произнесла незнакомка.       — Привет, — так же тихо вторила ей Розмари.       — Мне жаль отрывать тебя ото сна.       — Я не спала, слишком много суеты снизу. Что-то случилось?       — Да, — женщина поджала тонкие губы и глубоко вздохнула, переведя взгляд на окно, где в лунном свете блестело море. Она взяла паузу и неосознанно погладила одеяло, под которым лежала девочка. Ее занимал вопрос — не судьба ли, что Розмари нашли ровно в тот день, когда умерла ее дочь? Как попытка вселенной уравновесить счет, откупиться за то, что забрала, возвращая в другом виде. Рейнис постаралась найти внутри спокойное биение сердца, но услышала только глухие стуки обессиленного насоса. Обескровленного потерей.       — Я вынуждена тебя попросить кое о чем, — сказала Рейнис и посмотрела на девочку, которая поднялась на локтях и внимательно слушала.       — Я понимаю. Правда, — девочка окончательно села в кровати, подтянув колени к груди. — Дядя спас мне жизнь, я сделаю что угодно для него.       Действительно, смышленая не по годам.       Рейнис мягко улыбнулась, но на сердце скребли кошки. Ей не хотелось обрекать ребенка, ни в чем не повинного, на жертву, но все же...       — Знаешь, абсолютно в каждом замке есть свой секрет. Тайна, которая хранится хозяевами и передается следующим хозяевам по наследству, если повезет. Некоторые секреты теряются в веках, но секрет Высокого Прилива не такой древний и хранится он только мной, — Рейнис многозначительно посмотрела на Розмари. — Видишь ту стену, где располагается камин?       Женщина встала с кровати, изящно поправив платье, и подошла к каменной кладке, положив на один из булыжников ладонь и кивнув головой, приглашая Розмари посмотреть тоже. Девочка опустила босые ноги на пол, зажмурившись от холода, и прыжками долетела до теплого ковра, согретого камином несколькими часами ранее. Розмари поправила бежевую сорочку с кружевами на рукавах и наклонилась к камню, на котором лежала рука Рейнис. Не заметив ничего необычного, она перевела вопросительный взгляд на женщину.       — В этом и смысл секрета — быть незаметным тому, кто его не знает, — ухмыльнулась Рейнис и положила ноготь в стык между камнями, надавив на поверхность. Что-то глухо щелкнуло, и перед Розмари со струйками пыли и скрежетом камня о камень открылся небольшой проход, освещенный тусклыми редкими свечами, которые, тем не менее, позволяли разглядеть темную лестницу вверх, идущую полукругом.       — Мне?.. — растерянно пролепетала Роуз, неспособная отвести глаз от пугающего проема, из которого сразу потянуло ледяным сквозняком.       — Да, — заключила Рейнис и положила жилистую ладонь девочке на плечо. — Может, ты не подойдешь, и тогда, я обещаю, ты просто будешь моей личной ученицей. Будем читать вместе, и я научу тебя, как правильно выращивать голубые розы. Идет? — в ее голосе действительно было много надежды, но сама Рейнис сильно сомневалась в своих словах.       — Идет, — согласилась девочка.       Розмари пальцами ног подтянула к себе теплые тапки, залезла в них и нерешительно сделала шаг вперед. И еще один. На третьей ступени она услышала щелчок и, испуганно обернувшись, увидела, как проход в комнату закрылся за ее спиной. Паника начала ползти вверх по горлу, мешая вдохнуть.       Пути назад не было.