Из чести рождается железо

      Лейтенант Николас Эйониос стоял над наводчиком БМП и через его плечо смотрел на экран когитатора наведения, на который выводилась информация с немногочисленных ауспексов машины. Через перекрестие прицела они наблюдали, как целые кварталы обращались в рокритовую пыль, частично сплавившуюся в эпицентре каждого нового взрыва. Канонасцы видели, как постепенно пространство между центром и космопортом превращалось в покрытую монструозными кратерами выжженную пустошь. На фоне адского зарева орбитальной бомбардировки, единичные десантные капсулы и "Тандерхоуки" совершенно терялись.       Валькирии спускались с небес и быстро сбрасывали свой десант. Вот одно звено аккуратно поставило на поверхность взвод "Леман Руссов", вот другое зависло над землёй и по тросам с него спустилась пехота. Эйониос наблюдал, как сосредотачивались силы врага. До ближайшей цели было почти пять километров на самой границе поражения ПТУР. Приказа стрелять не было, да и смысла в этом особого не было из-за невозможности попасть в цель. КР-7М и ФГ-7М2, которые имелись в боекомплекте, могли поражать цели на дистанции в пять с половиной километров. Но лейтенант Эйониос прекрасно понимал возможности своих людей. Три с половиной по движущейся и четыре с половиной по неподвижной цели — это были максимальные дистанции, на которых наводчики БМП из его взвода могли с высоким шансом поразить цель, всё что дальше — исключительно вопрос удачи. А в офицерской школе преподаватели учили Николаса на неё не полагаться.       Передовые силы Имперской Гвардии закрепились на плацдарме. Теперь спускались тяжёлые челноки. Именно в этот момент в небе показались первые разрывы кассетных ракет, устроивших над позициями лоялистов дождь из крак-суббоеприпасов. Заговорила корпусная и армейская артиллерия. Эйониос понимал, что вот-вот придёт приказ наступать и давить плацдарм.       — Рота! — послышался в наушниках голос капитана, — продвигаемся вперёд, — после этих слов лейтенант почувствовал, как БМП тронулась с места. — Огонь открывать на пределе эффективной дальности. В случае ответного отходим сразу же. Пусть с ними арта разбирается.       Боевой порядок, что взвода, что роты, что батальона представлял собой треугольник, повёрнутый основанием к противнику, на углах подразделения, уровнем ниже, а внутри командование и вспомогательное вооружение. В составе взвода Николаса было пять БМП, в трёх из них по пехотному отделению, по восемь человек в каждом, в четвёртой ехал он сам, вместе с заместителем и связистами, в пятой ехал расчёт станкового гранатомёта.              Дистанция постепенно сокращалась. Четыре километра, три. БМП остановились и из пусковых установок вылетели крак-ракеты. Имперская бронетехника, оказавшись под обстрелом, подалась вперёд, чтобы сократить расстояние. Из залпа в пять ракет взвода Эйониоса цели достигла лишь одна, зато как. Ракета ударилась об люк водителя, боеголовка сумела пробить броню, струя попала в боекомплект пушки, и он сдетонировал, разорвав "Леман Русс" изнутри. Канонасцы рассчитывали, что успеют дать ещё один залп, перезарядиться, ещё дважды выстрелить и уже после этого придётся сдавать назад под прикрытием артиллерии. Все планы порушили "Тандерхоуки" внезапно спланировавшие вниз, почти под нос наступающей бронетехнике СПО. Эйониос почувствовал мощный толчок, по их БМП вдарил один из транспортников из своей надфюзеляжной пушки, но, судя по тому, что мятежники остались живы, снаряд не смог пробить броню. Наводчики открыли огонь из автопушек. А челнокам плевать. Фраг-снаряды разбивались об броню снопами осколков, а толку нет. А пусковые пусты. Пилоты почувствовали безнаказанность и, вместо того, чтобы сбросить десант, решили повременить и принялись жечь бронетехнику, продолжая парить в метрах над землёй. Один из снарядов попал по БМП второго отделения, разворотив на правом борту всю ходовую, и БМП развернуло к противнику правым бортом. По броне забили болты и лазерные лучи, первые не могли пробиться, зато вторые прожигали в ней дыры. Опустилась аппарель из машины высыпался экипаж и десант, на которых сразу же перенесли внимание болтеров. Сержанта разорвала на клочки шальная очередь. Уцелевшая пехота попыталась спрятаться за подбитой машиной.       — Водитель! Стоп! — рявкнул Эйониос. Когда БМП остановилась, лейтенант, матерясь, открыл верхний люк в десантном отделении, взял тубус с крак-ракетой и высунулся на крышу, чтобы затолкать его в пусковую установку. Он рефлекторно дёргался, когда рядом свистели и ревели остатками топлива болты. Офицер нажал на рычаг и вытянул пустой тубус из пусковой, чтобы запихнуть на его место новый.       — Огонь! — поторопившись крикнул он.       Доверившись командиру, наводчик быстро навёл башню и нажал на пуск. Ракета вырвалась из трубы, обдав ракетной струёй не успевшего укрыться под бронёй офицера. Эффект был подобен удару, и лейтенант свалился на пол с оплавившимся шлемом. Николас попытался снять его, но расплавленная пласталь спеклась с подшлемником и, судя по адской боли, с кожей, из-за чего его пришлось отдирать. Левая сторона головы и частично шеи невыносимо сильно болела.       По "Тандерхоукам" вдарили пятидюймовые орудия танков. Однако уничтожить хотя бы один транспортник не удалось, максимум чего они смогли добиться, так это подбить два из них, но из-за небольшой высоты, падение не стало катастрофичным, аппарели опустились и на поле выбежали космодесантники. По отделению хеллбластеров и эрадикаторов и два отделения интерцессоров. Примарис вдарили по бронетехнике из мельта-винтовок и инсинераторов. В считанные мгновения вся бронетехника второй роты первого батальона двенадцатого пехотного полка превратилась в оплавленный мусор, как и танки двух взводов двенадцатого отдельного танкового батальона. К счастью, экипажи и десант пострадали при поражении своих машин крайне слабо. Благодаря переднему расположению двигателя и необитаемой башне у БМП, из-за чего взрыв боекомплекта в них не наносил какого-либо серьёзного ущерба. Танкистам повезло меньше, некоторые из сидевших в башне, получили осколочные ранения или тяжёлые ожоги, один командир танка погиб.       Последовавший за этим ударом обстрел из болтеров и инсенираторов ухудшил положение СПО, которым противопоставить этому было нечего. Затем Кровавые Праведники высадили ещё четыре отделения примарис и им в поддержку смешанную полуроту из "Виндикаторов" и "Предаторов" в Ваальской модификации, навязав пехотному батальону бой, от которого отклониться невозможно. Интерцессоры, пользуясь неуязвимостью против автоганов, рванули вперёд, чтобы вырезать мятежников, спрятавшихся за остовами. Некоторые из экипажей пытались унести автопушки, которые на станках были закреплены в башнях, и станки от ПТРК, через прицельные приспособления которых осуществлялось наведения ракет из пусковой установки БМП.       — Антониас! Александрос! — позвал наводчика и водителя оклемавшийся Николас, — помогите мне достать это! — лейтенант, видя, что его заместитель уже взял командование на себя, решил занять себя другим крайне важным делом.       Плоть под бинтами, которыми перевязал голову офицера санитар, ужасно болела. Эйониос схватился за один из двух рычагов, торчащих из двух квадратных люков в круглой плите на потолке, повернул их в сторону бортов и потянул за ручки рядом с ними. Как двери плиты открылись вниз, петлями вперёд. На толстых плитах были закреплено станки, на левой от ПТРК, на котором ничего, кроме прицела, на правой станок со смонтированной дюймовой автопушкой вместе со своим прицелом и боекомплектом. Они первым делом открепили автопушку и боекомплект.       — Прикройте второе отделение, — приказал лейтенант и взялся ПТРК.       Вдруг башня прекратила своё существование, расплавившись от попадания из мельта-винтовки, и Николас едва успел сбежать и не попал под поток расплавленной пластали.       Астартес наступали широким фронтом, неся минимальные потери, а техника Имперской Гвардии виднелась на горизонте и уже на всех порах двигалась на помощь Ангелам Смерти Императора. Пехота СПО пыталась отвечать Кровавым Праведникам огнём из автопушек и ПТРК. От крак-ракет космодесантники умудрялись банально уворачиваться, бронебойные снаряды автопушек оказались достаточно эффективными, но из-за этого их расчёты становились первостепенной целью, и безжалостно истреблялись из всего, что было у имперцев. "Вендикаторы" могуществом снарядов своих могучих орудий переворачивали многотонные БМП. Танковые башни при прямом попадании срывало с погона. Танковый и пехотный батальоны таяли на глазах. Командный танк комбата двенадцатого уже горел, подбитый из надфюзеляжной пушки одного из уцелевших "Тандерхоуков". Ваальские "Предаторы" ужасающим шквалом огня подавляли пехоту, не позволяя ей высунуться. На глазах Эйониоса расчёт его автопушки смело короткой очереди из полусотни снарядов. Оставшихся в живых посекло осколками снарядов и взорвавшегося боекомплекта. Николас корчился от боли во всём теле. Пытаясь перевернуться на живот, чтобы встать, он увидел, как интерцессоры уже добивали в упор его подчинённых из первого отделения. Лейтенант, кое-как поднялся на четвереньки, подполз к убитому вокс-оператору. Снял трубку и дрожащими пальцами настроился на чистоту артиллеристов. Он очень надеялся, что вокс-кастер всё ещё передаёт свои координаты.       — Говорит лейтенант Эйониос, — заговорил юноша в трубку. — Мы разгромлены, — доложил он. — Вызываю огонь на себя. Повторяю, — с каждым словом говорить становилось всё труднее и труднее, — вызываю огонь на себя.       — Принято, — послышался ответ. — Ожидайте. Спасибо за службу, лейтенант, — с печалью в голосе попрощался с ним человек по ту сторону вокса.       До Николаса запоздало дошла мысль, что он вряд ли когда-нибудь снова увидит свою сестру, родителей. На глаза навернулись слёзы, застаиваясь у век, из-за плотно надетых защитных очков. Эйониос обмяк, уткнувшись лицом в сырую от крови защитников землю.       — Прости, Тимо, — прошептал он и отключился.