Sora no Shinju – Жемчужина небес

      

Эпилог 3. Пригород Токио

      Особняк доктора по стилю, оформлению и роскоши очень напоминал Цузуки Замок Свечей, с той лишь разницей, что не был таким пугающим, и к его владельцу Асато испытывал не неловкость, когда не знаешь, чего ожидать в следующий момент, а вполне определённые чувства.       – Добрый вечер, Цузуки-сама, – произнёс Сакаки, открывая дверь перед Асато, вернувшимся из командировки.       А вот это шинигами смущало. Он не привык к подобному обращению, однако дворецкий был старой закалки и проигнорировал просьбу Цузуки не обращаться к нему так официально.       – Я сегодня познакомился с твоим шики, – сказал Мураки, которого Асато обнаружил в библиотеке за какими-то научными изысканиями.       Цузуки в очередной раз подивился своему любовнику: вроде бы недавно вернулся из больницы, после наверняка не самой простой смены, откуда только силы берутся на ещё какую-либо работу? Но, похоже, мозг Мураки требовал постоянной занятости чем-то, что его интересовало. Ну, или кем-то. Увидев Асато, доктор тут же отложил свои книги.       – Почувствовал всё-таки? – улыбнулся Асато.       – С самого начала, – как само собой разумеющееся произнёс Кадзутака. – Просто я не ощущал опасности. А сегодня мне стало любопытно. – Доктор поднялся из кресла и, приблизившись, завладел губами любовника. Каким-то непостижимым образом Мураки всегда знал, когда именно Асато больше всего была нужна его поддержка. Цузуки прижался к доктору, пряча голову у него на груди. – Что случилось, Асато? – мягкий завораживающий голос обволакивал. – Что тебе поручили?       Цузуки принялся, судорожно всхлипывая, сбивчиво и сумбурно рассказывать что-то о детях, разлучённых с матерями, которых он должен был забрать, а те не хотели уходить, а он ничего не мог с этим поделать, кроме того как пойти к Графу и попросить продлить срок жизни, чтобы те успели попрощаться и завершить все дела. Граф не возражал, но неизменно при этом говорил, что Асато ему теперь должен, а так как денег у Цузуки отродясь не водилось, предлагал «расплатиться телом», постоянно смущая и вгоняя шинигами в ступор.       – Я… я пошёл к нему сегодня, – успокоившись, но всё ещё всхлипывая, говорил Цузуки, – хотел поговорить. Мне нужны были гарантии твоей безопасности. Оказалось, что заключая с тобой контракт в таких формулировках, Граф тоже хотел обеспечить таким образом гарантии… Как бы это объяснить… – замялся Асато, виновато глядя на доктора, и этот взгляд Мураки не очень понравился: за ним стояло что-то ещё.       – Моей покорности? – охотно подсказал Кадзутака. Он догадывался, что причина может быть именно в этом. Однако между Цузуки и Графом явно произошло и что-то ещё. Глаза доктора опасно вспыхнули. Слухи об «особом» отношении владельца Замка Свечей дошли и до него, а после сегодняшнего рассказа Асато, стало ясно, что это не слухи. Однако до этого дня дело не заходило дальше домогательств на словах и редких объятий, когда Граф зажимал где-нибудь неожидающего этого Асато. Неужели невидимое существо решило пойти дальше? Что оно могло попросить у Цузуки в качестве платы? – Он что-то сделал тебе? – осведомился доктор, чувствуя, как его охватывает злость.       Цузуки, опустивший в тот миг глаза, не видел взгляда Мураки, а то бы, наверное, испугался. Кадзутака не был пока настоящим шинигами, да и бессмертен был лишь формально. К тому же заключил контракт именно с той сущностью, которую сейчас и подозревал во всех тяжких, но если она что-то сотворила или собиралась сотворить с Асато, доктор должен был придумать, как приструнить зарвавшуюся тварь!       Однако, к облегчению доктора, Цузуки покачал головой:       – Нет, он всего лишь пытался защитить меня. Видишь ли… – Асато снова замялся. И снова этот виноватый взгляд. – Видишь ли, он – мой отец.       А вот этого Кадзутака не ожидал. Оба глаза доктора сравнялись по размеру от удивления, а потом он выдал и вовсе замечательную фразу:       – Надеюсь, Дай-О-сама тебе не мать?       Оба на секунду уставились друг на друга, а потом расхохотались. Брошенная доктором фраза разрядила обстановку. Асато уселся на диван. На лице его была написана благодарность любовнику за поддержку, но и по-прежнему лёгкое недоумение и расстройство.       – А ты, оказывается, большая шишка в мире мёртвых, – полушутливо проговорил Мураки, устраиваясь рядом.       – Ага, – хмуро буркнул Цузуки, – ещё какая! Нет, я всё же не понимаю, как он мог?! – говорил Цузуки, утыкаясь в плечо сидящему рядом доктору. – Меня он заставлял чувствовать себя своим должником за мою мягкотелость, за мои приступы человеколюбия, а сам воспользовался своим служебным положением, чтобы взять меня сюда, сделать шинигами, чтобы быть рядом со мной?       – Он поступил так ради твоего блага, – поглаживая шинигами по волосам, произнёс Кадзутака расхожую фразу. Обычно родители готовы на многое ради своих детей. Обычно. По отношению к себе Мураки этого никогда не видел. Но был тот же Какёйн, который ради своей дочери убил другую девушку. Что же касается Графа, Мураки не стал этого озвучивать, но, скорее всего, тот прекрасно знал, что ожидает Асато после смерти, и не хотел, чтобы его сын отправился в Ад, а потому предпочёл сделать его богом смерти. Вот только стали ли от этого меньше его муки? – Он хотел добра тебе, Асато. – Мураки мягко коснулся губами щеки бога смерти. – Все родители обычно хотят.       Доктор говорил тихо, и Цузуки почувствовал в этом не укор, не зависть, а некую печаль. Сам-то Мураки был вынужден убить собственную мать. Асато только сейчас по-настоящему прочувствовал насколько это ужасно, и как, должно быть, ощущал себя доктор все эти годы, а тут ещё он со своими проблемами, которые не такие уж и проблемы, если сравнивать их с тем, как дела обстоят у других.       – Наверное, ты прав. – Цузуки успокоился немного, обнял доктора в ответ. У Мураки никогда не было нормальной семьи, и, может, это самонадеянно, но теперь он станет его семьёй. – Прости, я что-то раскис. Разговор с… м-м… Графом был не самым лёгким. – Называть его отцом Цузуки пока не мог.       А Кадзутака думал, что теперь его жизни, скорее всего, ничего не угрожает, по крайней мере, со стороны хозяина Замка Свечей, и раздумывал о том, как ещё можно повернуть эту информацию себе на пользу.       Доктор неспешно целовал лицо Асато, понимая, что безумно соскучился за эту неделю, что Цузуки пропадал в очередной командировке, да и у него самого было полно работы. И подумал, что надо бы выяснить, бывают ли у шинигами отпуска.       – Мы подождём вечера, или мне наброситься на тебя прямо сейчас? – лукаво улыбаясь, осведомился он вслух.       – А как же Сакаки-сан?       – Он не потревожит нас, – пообещал доктор.       Поднявшись, он запер дверь. Даже, если дворецкий придёт звать их к ужину, он всё правильно поймёт. Он вообще оказался весьма понимающим и не осуждал Кадзутаку за выбор спутника жизни, как это сделали бы родители доктора, будь они живы, и будь они нормальной семьёй. В этом случае ему бы пришлось разорвать с ними какие-либо отношения, если бы он хотел и дальше быть с Цузуки. А для этого ему бы понадобился соответствующий характер и дерзость, которых могло бы и не быть, имей он нормальную семью…       Цузуки откинулся на спинку дивана и наблюдал за доктором из-под полуприкрытых век. Мураки снял очки, положил их на круглый столик, подошёл ближе, скидывая пиджак и вешая его на спинку. Поставив одно колено между раздвинутых ног Асато, доктор склонился над шинигами. Цузуки протянул руку, решительно хватая доктора за локоть и притягивая того ближе. Кадзутака немного растерялся, передавая инициативу богу смерти. Тот, в свою очередь, принялся расстёгивать рубашку доктора.       – Знаешь, наверное, ты прав, говоря, что… хм… мой отец делал всё это ради моего блага. А значит, он вряд ли причинит тебе вред, – ладони Асато притронулись к груди Мураки, и доктору пришлось опереться руками о спинку дивана, потому что от этих властных и требовательных касаний у него подкашивались ноги. Кадзутака уже и не знал, чего он хочет больше: завалить Асато или позволить ему это проделать с собой. Впервые после профессора рядом с ним был мужчина, которому Кадзутака был бы не против отдаться. Это одновременно и пугало, и заводило. – Однако я… не собираюсь полагаться на случай, – говорил Цузуки, целуя грудь доктора, чья рубашка уже давно была отброшена куда-то на пол, а сам Кадзутака, прикрыв глаза, пытался выровнять дыхание, чтобы не показать, насколько он возбуждён. – Я не собираюсь… отдавать тебя смерти… и никому вообще не собираюсь отдавать!.. Я познакомлю тебя… со всеми своими шики… пусть присматривают за тобой.       – Думаешь, за мной надо присматривать? – с улыбкой произнёс доктор. Наклонившись, он поцеловал Асато в шею, плечо, а потом слегка прикусил кожу, чтобы сдержать стон – руки шинигами и его губы сводили доктора с ума. Оседлав бедра любовника, Кадзутака принялся раздевать и его.       – Разумеется, – ответил Асато на предыдущую реплику доктора. – Почувствовав слежку, что ты сделал первым делом? Стал искать встречи с преследователем, даже зная о своём шатком положении.       Мураки закусил губу и от досады (Цузуки был прав, привычка доктора полагаться на самого себя, всё так же была при нём), и чтобы не застонать от ласк бога смерти, чьи руки уже расстегнули брюки доктора и добрались до его члена.       – Ты прав, – вынужден был признать доктор, – я должен был сперва… это с тобой обсудить. Но я не… не чувствовал угрозы. – Кадзутака всё же застонал и нетерпеливо рванул рубашку Асато. Оставшиеся нерасстёгнутыми пуговицы посыпались в разные стороны, вырванные вместе с тканью. И плевать, он купит ему новую! – К тому же у меня есть и свой шики…       – Одна голова хорошо…       – …а три – это Цербер, – закончил доктор за него.       Оба заржали, соприкасаясь лбами, и даже перестали раздевать друг друга. По слухам то была любимая шутка Повелителя Ада – а ему, бесспорно, виднее.       – Асато, – чуть хриплым от возбуждения голосом произнёс Мураки, – если ты меня сейчас не трахнешь, я с ума сойду.       Улыбка Цузуки была настолько соблазнительно-развратной, что доктор ощутил новый прилив жара.       – В другой раз, – Цузуки выпутался из пиджака и остатков рубашки и, умастившись во всю длину на диване, увлёк за собой доктора. – В другой раз я непременно тебя трахну, – томно произнёс Цузуки, помогая доктору расправиться со своими брюками.       От слов Асато и от того, каким тоном они были произнесены, Мураки едва не кончил.       – Если ты будешь продолжать в том же роде, я тебя просто изнасилую! – с придыханием пообещал Кадзутака.       – Так разве кто-то возражает? – заманчиво улыбаясь, вопросил Асато.       Мураки застонал и, заткнув поцелуем этот развратный рот, приступил к исполнению обещанного.       

~ * ~