THE BEAST INSIDE: PART 2

      — … так что потом до меня дошло, что он делал это намеренно, уводил нас от дома, — говорил Юнги. — Зверь захватил меня, когда я представил, что они могли сделать с тобой, и я не мог обратиться сразу.       Чимин не слишком внимательно слушал его, рисуя картину произошедшего на основе собственных воспоминаний, о которых рассказывать не хотелось. В первые мгновения пробуждения ему показалось, что это был сон, но свет волчьих следов в ночной темноте отпечатался в сознании слишком глубоко для выдумки разума, и он понял, что это было на самом деле, что смог наконец-то запомнить то, что происходило по другую сторону. Двенадцать взрослых особей, одна из которых слишком очевидно выделялась среди других и не только цветом своего следа, полыхающим огнем. Он оставался в стороне и наблюдал с возвышенности, смотрел прямо на Чимина.       Это было так дерзко. «Энигма? Еще один?» — подумал он, но засомневался, вспоминая запах. Не слишком явный.       — … поэтому надо будет найти их и поговорить, — продолжал Юнги, убирая со стола тарелки после завтрака, но замолчал, когда вдруг Чимин вскочил и подбежал к нему.       Схватил его за руку, сильно сжав запястье, и внимательно посмотрел в глаза.       — Чимин? Что…       Удивление перехватило ему горло, когда Чимин прижался к нему, уткнулся носом в шею и вдохнул полной грудью. Запах, тепло, энергия энигмы были очевидными и яркими, как и всегда, он сравнил их с еще не стершимся воспоминанием и нашел ответ: очень сильный, но все же альфа. И это вселяло некоторые надежды.       — Объяснись пожалуйста, — попросил Юнги сдавленным голосом, — пока я не начал волноваться.       — Извини, — слабо улыбнулся Чимин и сделал шаг назад. — Просто хотел убедиться, что от тебя больше не пахнет псиной.       — Звучит немного обидно, — и все же Юнги усмехнулся.       Качнул головой и отвернулся обратно к посуде, хмурясь своим мыслям.       Вернувшись на прежнее место, Чимин почувствовал, как что-то переломилось в нем, открыв путь какой-то новой энергии, сделавшей его гораздо более живым, чем все эти дни после похорон, после приезда сюда в целом. Это не могло не радовать. Как будто свет в конце тоннеля стал таким ярким и близким, что сделай всего несколько шагов — и наконец-то окажешься на свободе. Ему очень понравилось это чувство, когда есть место назначения, мотаться в потемках и топтаться на одном месте выматывало гораздо сильнее и уже порядком надоело.       — Значит, — сказал Чимин, наблюдая за каждым движением хена, — вы с Донгоном будете обращаться в волков и искать их?       — Да, иначе они решат, что путь открыт, нарушение территории — это и без того серьезно, а так, как сделали они…       Юнги сжал только что вымытые палочки так сильно, что они затрещали, готовые вот-вот переломиться, и вздохнул, убирая их на сушилку.       — Это недопустимо.       — И как часто вы будете это делать? — спросил Чимин, подозревая ответ, который ему не понравится.       — Постоянно, по очереди, — ответил Юнги, подошел к нему со спины и обнял, положив подбородок на голову. — Не волнуйся, это не займет много времени.       — Я думал, тебе нельзя часто обращаться в волка, иначе он снова…       — Чимин-и, сейчас нет другого выхода, — он перебил его, и хотя лица Чимин не видел, вздох показался раздраженным. — Я же не могу оставить это все на Донгона.       — Почему нет?       Обернувшись на него, Чимин увидел на лице хена оскорбленное непонимание. «Что за фигню ты говоришь?» — спрашивал этот взгляд. Они снова сбивались с пути, и нужно было что-то сделать, ведь так недолго потеряться.       — Я за тебя переживаю, — честно признался Чимин и встал, подойдя вплотную. Не слышать, а говорить подобные вещи самому ему нравилось больше, и как хорошо, что ослабевший Юнги принял их без возражений. — И не представляю, что делать, если зверь заберет тебя у меня? Этой ночью ты уже с трудом вернулся. А если ничего однажды не поможет? Я сойду с ума.       Юнги хотел было ответить, но как открыл рот, так и закрыл, усмехаясь и вместо слов целуя его руки. Сначала прижал их к слегка румяным щекам, а потом завел за голову, крепко обнимая.       — Обещай, что ты будешь всегда возвращаться ко мне, — попросил Чимин, чувствуя биение его сердца.       Быстрее, тяжелее.       — Оставляй дверь незапертой, и каждое утро я буду возвращаться к тебе человеком, я обещаю.       — Подожди! — Чимин вдруг отпрянул и недовольно посмотрел на него. — Ты собираешься бросать меня каждую ночь?!       — Хорошо, — вздохнул Юнги и сжал его руку, — так уж и быть, возьму дневные смены.       Сдержать улыбки обоим оказалось невозможно, а Чимин закусил нижнюю губу, чтобы не засмеяться.       — Вот и отлично, — довольный, ответил он и наградил хена поцелуем.       При свете дня его обычными человеческими глазами будет гораздо проще искать их самому, и какая удача, что не придется объяснять все это Юнги и отвоевывать спорами свое право на месть тем, кто лезет в их жизнь настолько грубо и бесцеремонно. Он решил, что скажет ему позже, да, обязательно все объяснит, когда дело будет сделано, но не сейчас, сейчас еще рано.       — Я боялся, что тебе будет плохо после сегодняшней ночи, — сказал Юнги, когда они уже собирались, — но так посмотрю, тебе гораздо лучше, чем прежде.       — Это так заметно? — Чимин смутился и перестал улыбаться и строить наполеоновские планы в своей голове.       — Ты же помнишь, что я не только вижу, но и чувствую все?       — Да, точно…       — Что-то изменилось?       — Не знаю, — он пожал плечами и вышел из дома первым, — может, я просто наконец-то выспался?       — Ты снова был в том состоянии, как и раньше, ничего не помнишь?       Закрыв дом на замок, Юнги поравнялся с ним и заглянул в глаза с настойчивым любопытством. Как будто уже все знал и только ждал, когда Чимин признается. И врать ему было совсем непросто. Он ведь не хотел, и просто так никогда бы не стал лгать любимому человеку, но это ведь во благо. «Я просто не хочу, чтобы он волновался за меня».       — Не помню, — вздохнул Чимин и отвернулся, будто просто приглядываясь к лесу вокруг них. — Подожди, ты куда?       Они остановились в нескольких шагах друг от друга и снова встретились взглядами. Юнги собирался свернуть на другую тропу, ведущую в противоположную сторону от дома семьи Пак.       — Я думал, мы сходим проверить Эрика, — сказал Чимин, хмурясь, но в глубине души чувствуя облегчение от того, что получилось сменить тему.       — Пройдем через деревню, или ты спешишь к нему?       — Думаешь, они к нашему дому не ходили?       — Маловероятно.       Чимин бросил полный сомнения взгляд на волчью тропу и пошел к хену, пряча руки в карманах куртки.       — Почему?       — Они знали, где тебя искать. Эрик им точно не нужен. Идем?       Юнги протянул ему руку, мягко улыбнувшись уголком губ, но у него перехватило дыхание от того, что Чимин застыл на месте, смотря в пустоту перед собой. Лес расплылся в его глазах яркими разноцветными пятнами, смешанными с грязью. «Они знали, где меня искать, — повторил он про себя. — А как я оказался там?» С гораздо большей вероятностью в бессознательном состоянии сам Чимин пришел бы к дому Юнги, никак не к дому Намджуна. Захотелось вспомнить что-нибудь с того момента, как он пошел к реке, но там в памяти ничего не было, может быть, только звуки шуршащих шагов.       Чимин медленно поднял руку и дотронулся до затылка. Пальцы сразу нащупали корочку из свернувшейся крови.       — Идем, — кивнул он Юнги и взял его за руку. — Мой волк заботится обо всех жителях своей деревни, да?       — В данной ситуации я обязан это делать, — усмехнулся тот. — Невинные люди ведь не должны страдать.       — Но они всегда страдают, так или иначе.       От того, как он это произнес, Юнги взглянул на него с лисьим прищуром, похожим на подозрение. Чимин пожал плечами, мол, а что тут поделаешь, если так и есть? Но и ему самому свои слова не очень понравились, он не хотел их говорить, хотя бы не вслух. А холодный ветер тут же забрал их, чтобы разнести по всему свету, а потом однажды вернуть обратно. Больше Чимин особо ничего не говорил.       Быть в лесу ему стало неуютно, холодно, сыро, хотя сегодня ночью уже наступил декабрь.       — Скоро Рождество, — сказал он, кусая губы.       Они уже вышли к деревне, а на первом же доме мужчина развешивал гирлянду на покатых склонах крыши.       — Вы празднуете? — спросил Чимин и заметил тоскливый взгляд хена, который тот на мгновение бросил на этот дом, что скоро будет счастливо светиться в темноте, выделяясь среди белоснежной и темно-зеленой местной зимы.       — Праздновали, когда я был ребенком, — ответил Юнги и чуть сильнее сжал его руку.       — А потом?       — Потом ты уехал, и я сказал, что больше никакие праздники мне не нужны, — он усмехнулся, но совсем не весело.       — Даже день рождения? Помню, Донгон нам такое празднование устраивал, как будто за два сразу, — Чимин понял, только когда договорил, и прикусил губу.       — Ну да, за два дня рождения сразу, — Юнги улыбнулся. — За твой и мой.       — Боже… теперь все понятно…       Как-то раньше ему не приходилось задумываться об этом, сначала он был слишком мал, потом уехал и все, что происходило здесь, начало исчезать в бесчисленных лабиринтах памяти, да и казалось бы, такая мелочь. Только теперь в душу закралось чувство вины, что он ни разу не сказал Донгону «спасибо». Тот не был ему отцом в полной мере, и все же… старался делать то, что мог.       Чимину захотелось увидеться с ним, поговорить тет-а-тет. «Надо зайти к нему в книжный, когда буду в городе», — решил он, но только начал строить планы по времени, собираясь осуществить все задуманное в ближайшие дни, как высокий детский голос вдруг выбил все мысли из его головы.       — Братик со шрамом! — кричала Ами и бежала со двора своего дома им навстречу. — Ты слышал? Слышал?       Она так радовалась, что не смотрела под ноги и не увидела камень прямо посреди тропы. Маленькая ножка в большом резиновом сапоге запнулась об него, и девочка полетела вперед, широко раскинув руки. Чимин успел поймать ее в последнюю секунду. Пришлось упасть на колено, джинсы порвались о замерзшую жесткую землю, но он не заметил этого, как и содранной по касательной кожи, только Юнги издал тихое «ауч».       — Осторожнее, Ами, — вздохнул Чимин и поставил ее на ноги. — Что случилось?       — Ночью волки выли! Ты слышал? А если это тот же, который тебя…       Она чуть не скакала на месте от восторга, но как глянула Чимину за спину, так и притихла, нахмурившись.       — А это кто? — спросила Ами и указала пальцем на Юнги.       — Это мой друг, — ответил Чимин, обернувшись на него со смущенной улыбкой. — Его зовут Юнги.       Девочка внимательно рассмотрела незнакомца, прижимая завязки своего дождевика к груди. Юнги чуть улыбнулся ей и помахал рукой, но ее взгляд все также прожигал его недоверием, пока Чимин не придумал, чем задобрить ее.       — Он живет в лесу, — сказал он, приблизившись к ней и притворившись, будто выдает очень большую тайну. — На волчьей тропе.       От этих слов Ами ахнула и засветилась, как маленькое солнышко.       — Правда? — спросила она, смотря на Юнги удивленными глазами.       — Правда, — кивнул тот, — в самой чаще леса.       — И ты видел там волков? Много? А какие они? Большие? Страшные?       Казалось, про братика со шрамом она уже забыла, подскочив к Юнги и засыпав его вопросами. Большие, полные любопытства глаза смотрели на него теперь с восхищением.       — Видел, и не раз, — усмехнулся Юнги, растерявшись от такого количества вопросов и не зная, на какой надо ответить первым, — но к ним лучше не подходить.       — Почему? А ты подходил?       — Вон, посмотри на братика со шрамом, он подходил, ты ведь не хочешь также?       Ами оглянулась на Чимина и обиженно надула губы.       — Но я хочу посмотреть, — протянула она, снова посмотрев на Юнги, и уже начала строить глазки: — А ты можешь показать мне волка? Они же были тут ночью, я слышала вой! Ну покажите! Покажите!       И тут с крыльца дома послышался крик:       — Ами! — старушка Хансу скрестила руки на груди, но улыбалась. — Не приставай к людям, никто в лес тебя не пустит.       — Ну ба-а!       Девочку позвали жестом домой, и она послушно пошла, краснея от обиды, что ей слишком мало лет, чтобы пойти смотреть на настоящих диких волков.       — Вы уж извините ее, мальчики, — говорила Хансу и шла им навстречу. — Ами все никак не хочет верить, что волки опасны, тем более для маленьких девочек. Она вас задержала?       — Все в порядке, — улыбнулся Чимин, чуть поклонившись, — не волнуйтесь. Ей просто очень любопытно.       — Но лучше приглядывайте за ней, не стоит подходить к лесу слишком близко, — сказал Юнги.       От улыбки, которую он дарил ребенку, не осталось ничего.       — Конечно-конечно, но… Вы с отцом ведь разберетесь с этим? Сегодня ночью был вой и такой… рык.       — Простите, если это разбудило вас, — сказал Юнги и глубоко поклонился. — Мы позаботимся об этом, обещаю, но пока будьте осторожны.       — Ох, Юнги-я, — Хансу вздохнула, прижав руки к груди, а потом на секунду посмотрела на Чимина.       Тот поймал ее взгляд, но не понял, что за эмоция в нем была. То ли страх, то ли сожаление.       — Вам бы и самим быть поосторожнее, — совсем тихо произнесла она, качая головой и думая о чем-то явно плохом. — Передай отцу, что послезавтра будет собрание.       — Передам, спасибо.       Он кивнул и подошел к Чимину, слегка подтолкнув его. Хансу уже погрузилась в свои мысли, прокручивая пальцами крестик на своей груди. Из дома донесся звонкий заливистый смех Ами.       — Хорошего дня, Хонсу-ши, — сказал Чимин, но она не ответила, и ему показалось, что волна пугающих размышлений, увлекшая ее, зацепила и его тоже.       Снова в мыслях проскочило «что происходит?», и от этого стало физически больно. Возвращаться в середину октября ему совершенно не хотелось.       — Они в курсе, — пояснил Юнги.       Но Чимин не хотел этого слышать. Ему нужно было поскорее проверить дом и Эрика, а потом ехать в город, начать с фламинго, где он уже прижал одного из них, и разобраться с остальными. Все. Никакие ответы ему больше не нужны, только поставить точку и начать все заново.       Город уже назойливо мельтешил у него перед внутренним взором. Мысли цеплялись за его образ, как пиявки. Лес был территорией Юнги, и Чимин был уверен, что именно поэтому искать их там не имеет смысла. Не мог объяснить себе почему. Может быть, это слишком очевидно? Тем более им от него самого что-то нужно. И та встреча в клубе не была случайной.       — Чимин, — позвал Юнги, коснувшись его руки.       — Что? — прозвучало устало и немного раздраженно.       Он вспомнил того парня из фламинго и не заметил, как они уже вошли во двор, где будто прошелся ураган.       Машина стояла почти поперек подъездной дорожки, уткнувшись носом в сухие кусты, вокруг деревянные останки какой-то мебели. Парни прошли на задний двор, и картинка там им открылась еще хуже: кто-то разгромил и вытряхнул всю мастерскую, инструменты, банки и бутылки краски, лаков и прочего разметались по жухлой траве, где-то раскрасив ее в самые разные цвета, готовые мебельные детали, сломанные деревянные бруски.       Чимин не почувствовал запаха стаи, не увидел ни одного следа от лапы, но ему стало страшно. Такой разгром не вызывал ничего, кроме внутренней дрожи и жутких мыслей. В доме ситуация оказалась не лучше. Кто-то с таким остервенением пытался уничтожить все, что здесь находилось. Чимин судорожно осматривал гостиную, распинывая ногами вещи, мусор, бутылки из-под соджу, разбитую посуду, и не замечал этого. Юнги следовал за ним. Они оба не понимали, какого черта здесь произошло. И никакого чужого запаха.       Больше всего Чимина напугало отсутствие ружья на привычном месте, его нигде не было. Зато в кухне на столе лежала стопка документов и три связки ключей. Он лишь скользнул по ним взглядом и пошел проверять спальню, боясь увидеть там что-то крайне ужасное. Помогало только, что Юнги был с ним, и все равно руки затряслись, когда дверь открывалась, представляя взору не меньший разгром.       Увидев Эрика лежащего на полу у кровати, Чимин тут же захлопнул дверь и закрыл лицо рукой, оседая на пол со сдавленным стоном.       — Чимин, что там? — тихо спросил Юнги, подходя к нему бледный, как простыня.       — Не заходи, хен, не надо.       — Он в порядке? — Юнги прекрасно ощутил на себе эту вспышку страха и отчаяния и предположил худшее.       — Он нажрался в говно, — устало вздохнул Чимин и протянул руку, не поднимая головы. Юнги ее поймал и сжал. — Не надо тебе видеть его таким.       Чимин сидел на полу без сил и не двигался.       — Ты испугался?       Юнги не обязательно было спрашивать это, ведь он и сам все почувствовал.       — Конечно, блин, такой погром, я думал его тут на куски порвали, а он просто напился и обблевался. Господи…       Сказал он, а сам думал только о ружье. Оно валялось там под скомканным одеялом на полу рядом с Эриком.       — Я помогу тебе убраться.       — Спасибо… боже, как здесь ужасно пахнет.       Юнги потянул Чимина на себя и помог подняться, после чего тот сразу кинулся обратно на улицу. Свежий воздух, божественная благодать. Его тошнило, и не столько от запаха перегара и прочего, оглушивших его чувствительный нюх, сколько от всей ситуации. И ее причин. «Стаи здесь не было», — думал Чимин, это было хорошо, в отличие от того, что заставило Эрика сделать все это. Устроить погром своего дома и…       — Я открыл окна, чтобы проветрить, — сказал Юнги, выглянув на веранду, — не входи пока, если совсем плохо.       И сразу скрылся обратно, не дожидаясь ответа. Чимин растерянно оглядел двор и вздохнул, запустив руку в волосы. Они запутались, завязались узлами, и он чувствовал себя так же. Будто попал в чью-то сеть, где каждое движение делает только хуже. Пытаешься выбраться и запутываешься все сильнее.       Несмотря на волнение за Эрика, Чимин все-таки не решился снова пойти с нему, разбудить и помочь прийти в себя. Страх смешался с брезгливостью, как если бы тело оказалось все же мертво. И он прошелся по двору, собирая мусор и доски в одну кучу рядом с лежаками и кострищем, где, кажется целую вечность назад, они с Хоби отмечали его день рождения. Чья-то рука прочертила жирную линию и поделила жизнь пополам, но он никак не мог с этим смириться. Это раздражало. Кто посмел решить за него, каким будет его жизнь? Рука принадлежала судьбе, только он ее не признавал.       — Я уложил его в кровать, — сказал Юнги, вдруг оказавшийся рядом с полным мешком мусора в руке. — Думаю, будить не стоит пока, пусть отоспится. Похмелье будет ужасным.       — Спасибо, — вздохнул Чимин и посмотрел на него с таким болезненным сожалением, что хен нахмурился и двинул головой в попытке понять, что этот взгляд значит.       — Ты в порядке?       И тут Чимин тихо рассмеялся, не выдержал.       — Не особо, — качая головой, ответил он и наконец нашел в себе силы вернуться в дом.       Юнги остался стоять во дворе, наблюдая, как парень уходит, все еще нервно посмеиваясь. Клубившиеся в небе серые тучи темнели и вторили всем его подозрениям.       Войдя внутрь, Чимин с облегчением почувствовал, как дом проветрился и дышать здесь стало гораздо легче. Из спальни доносился натужный храп, и он продолжил уборку, начатую хеном. Пожалуй, в какой-то степени даже благодарный этому погрому, потому что ему было, чем заняться. Если бы не этот мусор и побитая посуда, он бы сел на диван и разве что пялился в стену пару часов, уходя мыслями в запретные дали, откуда, если не повезет, живым и не вернешься. Работа руками отнимала силу мыслей, Чимина это более чем устраивало.       Они начинали его пугать, те, что пытались увести подальше от реальности, и он сказал себе сопротивляться всеми возможными способами. Игнорировать, не замечать, будто и нет. Их и любые причины, которые могли дать им сил. Так он забыл о ружье и проскользнувшем мимо закономерном вопросе: «Для чего Эрик взял его с собой в комнату?» также пропустил мимо глаз те документы и ключи, что были аккуратно сложены на столе, когда они пришли, а теперь лежали в стороне на подоконнике. Стопка бумаг стала меньше, убирая рядом со стола бутылки соджу, Чимин мельком глянул на первый лист, увидел там слово «завещание» и чуть ниже прописанное рукой имя тетушки Мэй и забыл о них. Все понятно, конечно, она оставила завещание, Эрик занимается этими делами, нечего здесь больше думать.       Закончив на кухне, Чимин напоследок заглянул в холодильник и увидел идеальную причину улизнуть в город как можно быстрее — пустоту, лучше и быть не могло. Потом понес мешок с мусором на улицу и почувствовал себя полегчавшим на десяток килограмм.       Юнги стоял посреди двора, курил и говорил по телефону. Чимин не хотел вмешиваться и прерывать, поэтому на пару секунд замер перед дверью, держась за ручку и не открывая. Собирался выйти через главный вход, но не сразу двинулся с места, услышав приглушенный двойным стеклом раздраженный тон хена. В душу прокралось чужое недовольство и досада.       — …да, я уверен, это слишком очевидно…       «Нет, уходи», — сказал себе Чимин и усилием воли отошел от двери, чтобы ничего больше не слышать. Он вынес мусор к баку через главных вход и остановился на полпути обратно, посмотрев на машину. Так она раскорячилась, но хотя бы была цела, ни царапины, в отличие от его, которой судьба уготовила стать металлоломом. «Он пытался уехать пьяным?» — нахмурившись, думал Чимин. Видимо, это тоже семейное.       Ему бы стоило поговорить с человеком, которого он считал отцом двадцать лет, помочь ему, убедить в том, что алкоголь не выход, но ему было трудно представить, какие слова могли бы повлиять хоть на толику. Потому что во все, что он мог сказать, сам едва ли верил. Сын как отец. Даже если отец на самом деле дядя. Было бы лицемерно заваливать Эрика дежурными фразами, которые говорят все, поэтому Чимин решил, что не станет. Не сможет. Зато нашлись другие слова, которые он ему скажет, когда тот очнется: «Надо съездить в город, я возьму твою машину?» И Чимин знал, в какой момент нужно произнести их, чтобы получить согласие.       Манипуляция во благо — это не грех, верно?       Чимин вернулся в дом, и Юнги уже был там, по виду расстроенный и напополам злой.       — Прости, мне придется уйти раньше, — сразу сказал он, продолжая собирать остатки беспорядка, но больше растерянно, чем в спешке.       — Волком в лес?       Чимин знал ответ, но все равно уточнил, обнаружив в себе неподдельное сожаление. Да, ему было это на руку, но все же…       — Мгм, Донгон сегодня в городе и не может приехать, но кто-то сообщил ему о стае в соседнем районе.       — А что там?       — Нападение на скот.       — Понятно, — Чимин все стоял на пороге гостиной и наблюдал за хеном, не уверенный в том, что чувствует сейчас от этого разговора. — Тогда я сгоняю в город, пока тебя нет, куплю продуктов, холодильник пустой.       Юнги кинул последнюю бутылку в пакет и вздохнул, разогнувшись и посмотрев на него. Пока размышлял, глаза забегали, не видя ничего, потом он замер, будто зверь, услышавший опасность. Напрягся, прислушался, принюхался.       — Окей, — ответил он наконец и встретился взглядом. — Только не долго, и будь осторожен, ни с кем…       — Боже, хен, ну а как же, — усмехнулся Чимин, закатив глаза. — Туда и обратно, с чужими не разговаривать, я знаю.       — Я волнуюсь за тебя в любом случае.       — Как и я за тебя.       Они убедились в словах друг друга, увидев искренность во взглядах. И молчание отяжелело. Словно две волны нашли друг на друга. Чимину оказалось нелегко запрятать все свои мысли и мотивы поглубже, чтобы хен их не почувствовал.       — Все в порядке будет, — сказал он, слабо улыбнувшись.       Такие себе способности к убеждению. Но Юнги кивнул, соглашаясь.       — Давай мешки в машину закинем, я заодно вывезу к общему баку.       — Давай, — с усталым вздохом сказал Юнги.       Неприятные мысли уже захватили его разум, и Чимин увидел, как они отразились в сжатых губах и чуть сдвинутых бровях. Они сгрузили мешки в багажник машины Эрика и попрощались до вечера. Не то, чего им хотелось, они были вынуждены.       Конечно, больше всего Юнги хотел укрыться с ним в тепле и уюте, обнимать и просто быть счастливым от любви к истинному, а не обращаться в волка, в очередной раз причиняя ему боль, и оставлять одного, уходя в лес. Но пришлось. Конечно, Чимин мечтал, чтобы всего этого не происходило вовсе, чтобы из всех событий прошедшей осени остались лишь их встреча и чувства, одинаковые, одни на двоих, не хотел наблюдать, как сама судьба, позволившая вкусить счастье, отнимает его и разделяет их, разводя по разные стороны. Но пришлось.       — Извини за это, — сказал Юнги, уходя в сторону леса.       — Да ничего, — Чимин пожал плечами и улыбнулся, притворяясь изо всех сил. — Не так уж и больно.       Хен ему не поверил, но выбора не было. Впрочем, он сам к этому привык, и боль не длится долго, так что понемногу мирился и с мыслью, что теперь Чимину тоже придется к ней привыкнуть.       — Хен! — крикнул он вдогонку. — Ты ведь знаешь, что сбежать от драки — это не зазорно?       Юнги засмеялся, обернувшись.       — Энигма не сбегает ни от чего, — бросил он небрежно и прибавил шагу.       Чимин наблюдал, как его силуэт скрывается в лесном массиве, и ждал, когда станет больно. Готовился морально, как мог, но когда момент настал, понял, что это не имело смысла. Жар и боль настигли его внезапно и одинаково сильно, что сейчас, что в прошлый раз. Словно его переехал грузовик и тело тут же кинули в огонь. Чимин едва не задохнулся, упал на колени, держась за грудь так, будто его сердце вот-вот из нее вырвется. Не закричал, смог сдержаться, пусть и пришлось этим криком подавиться, а потом волна медленно отступила, и стало легче. «Это ничего, хен, — думал он, с трудом поднимаясь на ноги и хватая ртом воздух, — я привыкну, и потом, скоро не придется больше обращаться».       И возвращаясь в дом, Чимин мысленно дал обещание им обоим, что скоро закончит весь этот бред, что Новый год станет для них тем самым «жили они долго и счастливо». Хотя это было так глупо и наивно.       Он растолкал Эрика ровно настолько, чтобы тот смог услышать его и ответить.       — Надо купить еды, — по слову с расстановкой сказал Чимин. — Возьму машину.       — Да… машину, — бормотал дядя в бессмысленной попытке уловить его лицо поплывшим взглядом. — Можешь и себе купить новую.       А потом положил голову на подушку и уснул обратно. Чимин не понял последних слов, не рассчитывал, что Эрик вообще вспомнит этот маленький диалог, и его все устраивало. Формально спросил — да, формально предупредил, что уедет в город — вполне. Задача минимум, теперь с него все взятки гладки.       Уходя из комнаты, он наконец забрал ружье и машинально вернул его ровно в тот же угол, где оно и стояло раньше. Хотя ему это не нравилось, да и прикасаться к холодному металлу не хотелось вообще, поэтому об этой мелочи он забыл сразу, как вышел на улицу.       Сел в машину и осторожно вырулил на дорогу, удивляясь тому, что ничего не чувствует по поводу нахождения за рулем снова. Какое-то время ему думалось, что та авария оставит какой-нибудь шрам на его душе, и уже обрадовался, что прошла абсолютно бесследно.       На самом деле, след оставляло каждое событие за последние месяцы, но он просто перестал их видеть.       Слепые глаза вели по следу тех, кто вознамерился влезть и испортить его без того шаткую жизнь. И теперь для Чимина все остальное оказалось неважным.       Выехав на шоссе, он прибавил скорость.