THE BEAST INSIDE: PART 2

      Чимин сидел на нем, как наездник на лошади, и держался за шнурки его кофты, как за поводья. Все пытался сделать каждый идеально ровным, но потом сдался и просто завязал их бантиком. Юнги так не нравилось раньше, теперь это казалось милым, и он обнял его так нежно и самозабвенно, будто хотел уменьшить, чтобы положить в карман и забрать с собой. Этот отъезд — вынужденная мера, и ему тяжело не только оставлять любимого одного здесь, но и самому оказаться в мире, к которому он не привык, в мире, с которым они друг другу взаимно не нравились.       — Уверен, что мне не нужно поехать с тобой? — спросил Чимин, ерзая на нем и так и вынуждая отказаться от поездки вовсе.       — Я ненадолго, к ужину буду дома, — ответил Юнги, намеренно уходя от прямого ответа.       Ни слова о пункте назначения и причинах сказано не было, понятное дело, да и как, кроме всей правды, объяснишь поездку к пастору в другой город? К счастью, Чимин не стал выпытывать настоящие ответы, ни вчера, ни сегодня, понимая: что бы это ни было, это важно для Юнги, и если ему нужно сейчас оставить это при себе, пусть оставляет. Он ведь и сам не был правдорубом, так что… иногда у людей должны оставаться свои тайны. И свое время, чтобы кое-что сделать.       Сначала он думал об этом как о неопределенной перспективе, но раз уж обстоятельства сложились, решил, что снова поедет в город сегодня и попробует поискать по запаху того, кто ошивается вокруг их территории. Что делать, если у него это получится, Чимин пока не думал, глупо ведясь на обостренные ощущения. Эта яркая, как вспышка света, потребность найти владельцев всех этих странных чужих запахов начала завладевать им без его ведома. «Найти их, я должен найти их», — крутилось в его голове без всяких объяснений, даже когда он смотрел в полные любви к нему глаза Юнги, когда обнимал его и прощался на остановке.       Пока автобус отъезжал, медленно набирая скорость, Чимин отходил в сторону, будто собираясь возвращаться домой, но лишь зашел за остановку и посмотрел на время. До следующего рейса сорок минут, слишком много, чтобы стоять и ждать здесь, и слишком мало, чтобы побыть дома и поболтать с Эриком.       Ему хотелось к нему и одновременно нет. Как будто в этом доме сконцентрировалась вся боль потери, и он пытался избегать его, насколько возможно. Хотя идея и не плохая, в любом случае они делят одно горе на двоих, с одной лишь разницей в том, что у Чимина есть друзья и Юнги, недавно обнаруженный отец, а вот у Эрика не осталось никого, кроме племянника, отдалявшегося все дальше.       Чимин понимал все это, и сердце у него было самое живое из всех, поэтому, пораздумав, он все-таки пошел домой. Не знал, о чем им говорить, и боялся, что единственной темой останется Мэй. «Главное, не напиться вдвоем и не устроить парный суицид», — невесело усмехнулся про себя Чимин, проходя по главной деревенской улице и высматривая вдали родную крышу, усыпанную желтой листвой. А вокруг все также размеренно текла жизнь, которую он уже давно не замечал.       Местные заканчивали собирать поздний урожай, укрывали грядки и закрывали теплицы, кто-то уже успел уехать на зимовку в город, оставив запертыми остывшие дома, а у кого-то доцветали последние кусты, держась из последних сил. Все готовились к зиме, слыша ее голос в завываниях ветра в кронах опадающих деревьев, и чета Чон тоже была вся в заботах: сегодня они вдвоем прибирали от листвы и высохшей травы лужайку перед домом в последний раз в этом году, а рядом бегала и наблюдала за всем маленькая девочка в сиреневом дождевичке.       Пожалуй, из-за нее Чимин остановился бы, даже если бы его не окликнули по имени. Малышка заметила его и подбежала к забору, их взгляды встретились совершенно случайно и задержались. Большие внимательные карие глаза, острые уголки, они напомнили ему глаза Юнги.       — Ба! Это он, да? — крикнула она, не отводя от него взгляда. — Которого волк подрал?       — Ами, нельзя так говорить! — ответила Хансу и подошла к ним, улыбаясь Чимину. — Здравствуй, дорогой, как у вас дела?       — Нормально, — пожал тот плечами, выдав самый базовый ответ, будучи не способным на большее.       — Такой страшный шрам! — воскликнула девочка и пробралась через прутья ограды, чтобы подойти поближе. — Разве они так быстро становятся белыми? Я видела по телику, там были красные.       — Это где же ты такие программы смотришь? — спросил у нее Инсу, остановившись рядом с женой и переглянувшись с ней. Они подумали об одном и том же.       — Папа когда уснул, у него фильм был, — говорила девочка, обходя Чимина по кругу, словно рассматривая экспонат в музее. — Волков только не было, а человек со шрамом был, и он был злой, его хотели поймать.       — Надо сказать им, чтобы следили за ней получше, — вздохнула Хансу, тихо сетуя мужу.       — Любопытство — это не так уж и плохо, — отвечал тот.       — И как, — спросил у девочки Чимин, — в конце фильма его поймали?       — Конечно поймали! — с широкой улыбкой без двух зубов ответила девочка. — Ведь хорошие всегда побеждают плохих!       Чимин улыбнулся ей, умиляясь такой красивой детской невинности. Его совсем не обижало ее прямое любопытство увечьем на лице, казалось, она даже восхищается, пусть его выживание и было лишь удачей. И как ему хотелось верить в ее слова о хороших и плохих.       — Она еще и до конца досмотрела, — глухо рассмеялся Инсу и закашлялся, а жена нежно ударила его в плечо.       — Милочка, иди-ка ты в дом, погрейся, а то уже давно тут бегаешь, не лето все-таки, — настоятельно попросила она внучку.       Та собиралась возразить и надула губы, оборачиваясь, но бабушка посмотрела на нее достаточно строго и убедительно. Девочка знала такой взгляд, обычно он значил, что взрослые хотят поговорить о чем-то своем, взрослом и совсем не интересном, поэтому вздохнула и согласилась.       — Ладно, — протянула Ами, сделав недовольное лицо, хотя уже думала о конфетах, лежавших в вазочке на столе. — Пока, человек со шрамом!       Она помахала ему на ходу и убежала в дом разорять запасы сладкого своей бабушки, которая накупила их только ради нее. Оставшимся взрослым без нее стало заметно тяжелее, казалось, даже небо потемнело, собирая густые тучи над долиной.       — Мы очень соболезнуем тебе, Чимин-и, — тихо сказала Хансу, подойдя ближе. — Если вам с Эриком будет что-то нужно, вы приходите, мы всегда рады помочь.       — Да, спасибо, — ответил Чимин с поклоном.       — Передавай привет отцу, — добавил Инсу с грустной улыбкой.       — Передам.       Он неуверенно улыбнулся им и все никак не мог сдвинуться с места и отделаться от чувства, будто они хотят сказать ему что-то совершенно другое. Казалось бы, обмен любезностями закончен, прощайся и уходи, но Чимин стоял все там же и смотрел мимо них на лес, темневший за их домом.       Инсу не выдержал паузы и неспеша вернулся к делам, а вот его жена осталась рядом с Чимином.       — Ты часто ходишь туда, — сказала она, заметив его взгляд. — Уже выучил все тропы, наверное?       — Думаю, их там слишком много, чтобы запомнить каждую, — ответил он, не в силах отвести взгляд, ведь оттуда снова повеяло чужаками, совсем немного, но достаточно.       — Правда? Я думала, вам с этим проще, — Хансу растерянно огляделась, потирая гудящие болью руки.       — Нам?       — Вам с Юнги, — улыбнулась она в ожидании его взгляда, понимающего все ее слова.       Улыбка медленно сползла, когда Чимин наконец посмотрел на нее, но совсем не так, как она ожидала. Его глаза говорили о том, что он, безусловно, все понимает, но ему не нравится, что старушка произнесла все это вслух. Ведь ей не позволено, она помнит слова своего отца о покорности и осторожности, и о последствиях, когда злишь их и попадаешь в немилость.       — Я пойду, Хонсу-ши, — тихо сказал Чимин и медленно поклонился. — Отец ждет меня, хорошего дня.       — Хорошего дня, Чимин…       Он не понимал ее. Точнее, его сердце как будто все понимало, каждый намек, каждый взгляд, но разум это ввело в неприятное заблуждение. Чимин обдумывал секунду за секундой прошедшего разговора, пока не остановился у калитки их семейного дома и не понял: «Она знает». И кое-что это прояснило, пусть и не многое.       «Наверное, от Эрика, — думал он, заходя в дом, — а может, многие старожилы деревни обо всем знают, передают поколению за поколением. Все-таки легенды и сказки для детей откуда-то берутся». А внутри стояли тишина и пугающий холод. Котел не работал, дом уже начал промерзать, как будто здесь никого не было несколько дней, но машина Эрика стояла на подъездной дорожке, усыпанная листьями. Чимин напрягся и принюхался, боясь почуять одну единственную ноту, но к счастью, ее здесь не было. Только запах холода снаружи, испорченная еда, забытая на столе, алкоголь и задержавшийся сигаретный дым. Пройдя в гостиную, он увидел остатки одинокой попойки и виновника — Эрика, лежавшего прямо на полу около дивана. Чимин опустился на колени рядом с ним и с трудом перевернул, говоря:       — Эй, ты в порядке? — и похлопал по щеке, потому что слов оказалось недостаточно. — Эрик, очнись! Ну же…       Мужчина забухтел, закашлялся и кое-как открыл глаза. Первые секунды ему было вообще ничего не понятно: где он, кто перед ним, кто он сам вообще? Но благодаря холоду разум все же прояснился.       — А, Чимин-и, уже вернулся? — пробормотал Эрик и попытался подняться.       Чимин помог ему сесть на диван и вздохнул от душка перегара. «Боже, от меня что, так же воняет на утро?» — подумал он и оказался на грани истерического смеха.       — Ты себя как чувствуешь? Может, шипучку тебе сделать? — с сочувствием и едва сдерживаемой улыбкой спросил Чимин.       Эрик согласился, тут же погрузившись в тяжелое осознание собственной жизни, и, впрочем, был готов на что угодно, находясь разумом где-то совсем в другом месте. Чимин принес ему отшипевшую в теплой воде таблетку от похмелья, вручил стакан в трясущиеся руки и терпеливо проследил за тем, как дядя выпивает все до капли.       — Ох, староват я стал, — вздохнул он, мечтательно смотря на лес.       — Для чего? Для алкоголизма?       — И для него тоже…       Хриплый усталый смех прокатился по полу деревянным шариком. Эрик оставался спокойным, не выспавшийся, судя по мешкам под глазами, и не более. Но Чимин сидел рядом с ним весь в напряжении, и ему категорически не нравилось все это, хоть он и смотрел сейчас на собственное отражение, чувствуя во взгляде Эрика каждый оттенок боли, сожаления и тоски, которые он и сам испытывал в той же мере. С той самой ночи, когда ее не стало, и по сей день. Непрекращающийся поток горечи утраты, который — совсем немного — заглушает алкоголь. Смотря на дядю, Чимин понял, что эта таблетка не бесконечна.       — Не пей больше, — попросил он то ли его, то ли себя тоже.       — Да я и не собирался, просто как-то само вышло, — говорил Эрик с небрежной улыбкой, притворяясь, будто не придает всему этому большого значения и будто верит в это сам. — Ужин в одиночестве, дождь за окном, стопочка соджу… Ты знаешь. Одна за другой.       Да, как же прекрасно он знал, каково это, как знал и то, что во всем сказанном важно лишь одно слово: одиночество. И колючее чувство вины пробралось между ребер.       — Поужинаем сегодня вместе? Потом попьем чай, — предложил Чимин, не зная, как загладить вину хотя бы перед самим собой.       — Я не против, — вздохнул Эрик и кивнул, посмотрев на ружье.       Оно так и осталось стоять у двери в углу комнаты. Пугающее темное пятно, заряжено и готово к выстрелу.       — Схожу в душ пока, освежусь и что-нибудь к обеду придумаю, если ты никуда не собираешься сегодня.       — Да, никуда не собирался.       Чимин слабо улыбнулся и проводил его взглядом, пока волна разочарования прокатывалась в его душе с далеким гулом. Он не собирался менять свои планы насчет поездки в город, но как будто уже просто не мог ответить иначе и не притвориться, будто это было правдой с самого начала. Это правильное решение, безусловно, и все же не отменяло его расстройства и ощущения заточения. Даже не дома, в этом месте в целом, он здесь два месяца, а оно уже отбирает у него волю выбраться, запирая всеми возможными способами в своем маленьком замкнутом мире. И без того благодаря Юнги он уже пустил здесь крепкие корни, но все эти мелочи… они казались естественными, как шум леса и холодные ветра в ноябре, и одновременно такими нечестными.       Лучше было об этом не думать вовсе, поэтому Чимин попробовал занять себя, включив музыку на дядином радио и взявшись за уборку. Дому не хватало тепла, свежего воздуха и чистоты. Пустые бутылки, упаковки от закусок и остатки еды быстро отправились в мусорку, посуда — в раковину помокнуть перед мойкой. На терморегуляторе он выставил двадцать восемь градусов, чтобы побыстрее прогреть дом, и приоткрыл окна на проветривание. Больше всего хотелось убрать и спрятать подальше это чертово ружье, все время что-то шептавшее из своего угла, но вместо этого Чимин взялся за метлу и совок. Такие простые обыденные действия, и как будто даже легкий ветерок свистел в опустевшей голове, так что в ней оказалось предостаточно места для голоса диктора новостей по радио, прервавшего единый поток поп-музыки.       Сначала это была лишь какая-то мешанина из знакомых, но бессмысленных звуков, они просто вливались в уши и заполняли череп, чтобы тут же раствориться вместе с пеной средства для мытья посуды. Но Чимин спокойно намывал тарелки, и звуки начали складываться в слова, хотя лучше бы, черт возьми, они этого не делали.       — …продолжаются поиски пропавшего три дня назад двадцатилетнего молодого человека, в последний раз Ким Джехена видели в два часа ночи у бара «синий фламинго», он был одет в темно-синие джинсы, черную короткую куртку и серые кроссовки, рост около ста восьмидесяти двух сантиметров, короткие темные волосы и карие глаза. Если у вас есть какая-либо информация о пропавшем, пожалуйста, сообщите ее по единому номеру сто двенадцать…       Закончив с посудой, Чимин выключил воду, неспешно вытер руки и повернулся к радиоприемнику, стоявшему на подоконнике, с таким видом, будто собирался что-то ответить, и краем глаза заметил, что Эрик уже стоит на пороге кухни и точно так же внимательно на него смотрит.       — …также полиция продолжает расследование дела, сегодня утром квалифицированного как убийство. Напомним, что за день до пропажи Ким Джехена, тело другого молодого человека было обнаружено на берегу реки в национальном парке в третьем округе. Его личность все еще не установлена ввиду значительных повреждений лица и тела. По предварительным данным это было нападение дикого зверя, но после проведения первоначальных экспертиз, глава пресс-службы МВД сообщила, что это было именно убийство. Поиски преступника идут с удвоенной силой, а мы просим всех местных жителей быть осторожными с незнакомцами, родителям не рекомендуется отпускать детей одних из дома в вечернее время, а также…       Чимин с Эриком посмотрели друг на друга, и в целом, им ничего не нужно было говорить вслух, чтобы понять и друг друга, и то, что происходит и что это значит. У обоих так же одновременно появилось сильное желание позвонить одному из семьи Мин, чтобы спросить, что те знают об этом, с одной лишь разницей в том, как именно эти вопросы были бы заданы, осторожно или с напором. Однако никто за телефон браться не стал, и они остались стоять на своих местах, задумчиво прожигая взглядами радиоприемник, в котором голос диктора постепенно переходил от пугающих криминальных новостей к более обыденным, чтобы в итоге завершить передачу прогнозом погоды.       — Это далеко? — спросил Чимин и поежился.       Ветер снаружи переменился и теперь с большим усилием дул с севера, так что даже при работающем на полную нагревателе, в доме сохранялся холод, от которого мерзли не только руки и ноги. Чимину пришлось заставить себя сдвинуться с места, что прикрыть окна.       — Соседний округ, — ответил Эрик охрипшим голосом и вдруг, больше ничего не сказав, ушел в свою комнату.       Вернулся он с еще более недовольным и задумчивым лицом и ноутбуком в руках. Старичок, которого оживляли в лучшем случае раз в неделю, еле-еле загружал сначала систему, потом страницу поиска в браузере, и пока вентилятор в нем натужно шумел, Чимин успел сварить им с дядей кофе, молча и терпеливо ожидая результатов происходящего. Поначалу, правда, не совсем понимал, что и зачем, но увидев краем глаза результаты поиска по запросу «убийство в Кёнсан-Пукто», почувствовал, как в горле встал ком. Одновременно они пригубили кофе и вздохнули. Эрик пробежался по нескольким новостным страницам, выхватывая взглядом самую важную информацию, и повернул ноутбук к племяннику. На экране была открыта карта местности.       — Примерно здесь нашли, судя по описанию и фото, — пояснил дядя, указав пальцем в нижнюю часть, где небольшая река заворачивала, огибая пологий горный склон.       Машинально попивая кофе, Чимин всматривался в схему, пытаясь разобраться в ней и понять, где находится деревня и все места, которые ему уже знакомы. Их образы всплывали в голове и быстро сменялись, едва ли внося ясность, пока последний и самый важный не предстал перед внутренним взором, и кофе полился мимо рта прямо на кофту. К счастью, уже остыл, и он даже не сразу это заметил. Мысленно он уже был на том самом месте, на обрыве вверх по течению, откуда чуть не свалился сам несколько недель назад, и огонь в груди разгорался с каждой секундой все сильнее желанием, необходимостью пойти туда прямо сейчас и проверить.       У него не было фактов, результатов экспертиз и вообще понимания криминалистики, чтобы вычислить место убийства, но чуйка буквально выгоняла на улицу искать след, начиная именно оттуда. А еще он был уверен на сотню процентов, что это сделал кто-то из чужаков. «Черт возьми, сколько их?» — думал он, принюхиваясь, но ничего не слышал в доме с закрытыми окнами.       — Твоя кофта пить не хочет, — вздохнул Эрик, тронув его за плечо. — Чимин, очнись, ты облился кофе.       — Знаю, — пробормотал тот в ответ и встал, чтобы уйти.       Цепочка действий уже формировалась в его голове: сменить кофту, надеть теплые носки, шарф, шапку, зимнюю парку и идти по извилистой лесной тропе мимо дома Юнги к стене из плотных кустов, к обрыву, который почему-то казался местом преступления без всяких сомнений. Он знал наверняка, что найдет там что-то важное, и ждать не собирался.       — Эй, ты что задумал? — крикнул Эрик, наблюдая за его спешными сборами.       — Извини, я отойду ненадолго, скоро вернусь и пообедаем, ладно?       — Чимин, только не говори, что ты собрался туда, где нашли тело! Это же далеко, и тебе там делать нечего.       — Нет, не туда.       — А куда? И что за спешка?       — Просто проверю кое-что, не волнуйся, — Чимин уже завязывал шнурки трясущимися руками и думал только об одном.       — Если ты что-то знаешь об этом убийстве, сообщи полиции, а если нет, то и не лезь в чужую работу.       — Я ничего не знаю, просто надо посмотреть.       Ничего не замечая, он уже собрался уйти, потянул дверь на себя, но только запахи леса проскользнули внутрь, как она тут же закрылась с грохотом от сильной руки. Эрик преградил путь и строго посмотрел парню в глаза.       — Ты должен остаться дома и забыть об этом, это не твоя работа.       — Не говори мне, что я должен, — тихо, но твердо произнес Чимин.       Когда-то он зарекся не влиять своими силами на членов семьи, но теперь это осталось в прошлом. Его уверенный взгляд пробирался в самую глубину души Эрика, вытаскивая наружу каждую его слабость, каждое сомнение и страх, заставляя его самого смотреть на них. «Вот, кто ты на самом деле, кем ты стал». Эрик почти физически ощущал, как его душу разбирают на части, отбирая любую возможность к сопротивлению. Это было не то чтобы неприятно, сейчас для него это было губительно, и он опустил руку.       — Чимин, не надо, — никакого приказного тона, одна только тихая просьба. — Ты даже не знаешь, во что ввязываешься.       — А ты сам знаешь? — в ответ молчание. — Я ненадолго, все будет нормально.       Сказал он и ушел, не обернувшись. Эрик смотрел ему вслед, смутно осознавая, что только что произошло, и все думал о том, что ничего нормально больше не будет. И отец все-таки был прав: чужого волка не прогонишь — бед не оберешься.       Ему стоило сделать это еще давно, когда молодой, влюбленный по уши брат привел оборотня к ним домой для знакомства. А потом почти то же самое сделал его сын. «Это безнадежно», — со вздохом смирения подумал Эрик, закрывая дверь и оставаясь снова в тишине и одиночестве пустого дома. Сестра тоже была права, говоря «от судьбы не убежать», и все, что ему теперь осталось, самое сложное: смириться с тем, что судьба — это трагедия без начала и конца. Просто принять и забыть, что могло быть как-то по-другому. Эрик повторял это мысленно сам себе, убирая со стола кружки из-под кофе и доставая стопку для соджу. Больше ему ничего не хотелось, и он подумал: «Что ж, мальчик уже вырос, он не один, он справится со всем сам».       А Чимин шел по волчьей тропе и думал лишь о том, что найдет у обрыва. Воображал себя едва ли не героем, который найдет убийцу-чужака и разберется с ним, защитив свою территорию. Как сделал бы Юнги-хен, и Чимину даже жаль, что он сам не оборотень. Ему бы очень хотелось, но все же он и без того не самый обычный альфа, у него есть нюх, поэтому и отмененная поездка в город для поисков теперь уже не казалась такой обидной потерей. Когда бог закрывает одну дверь, он открывает другую, и за этой другой, считал Чимин, его ждет нечто гораздо большее.       Можно сказать, он чувствовал себя героем собственной жизни и честно радовался этому, пересекая лес, словно на крыльях. Наконец-то хоть что-то заставляло двигаться, дышать полной грудью, распаляло пламя в груди, и ему больше не казалось, что он тонет. Единственное, что оставалось, — это не потерять контроль. Держаться, бороться с искушением исчезнуть в другом мире и достигнуть максимального результата, которого он, безусловно, желал, но все же… в последнее время это начало происходить пугающе часто, совершенно ненормально, и Чимин понимал, на что это похоже и чем может закончиться, если не научиться это контролировать.       — Безумие какое-то, а не прогулка, — простонал Хоби, останавливаясь и обнимая ближайшую сосну. — Ты же сказал, «немного пройдемся», а не пересечем половину страны пешком по горам.       — Я могу понести на руках, если ты устал, — спокойно ответил Намджун, обернувшись.       — Нет, спасибо, — он нахмурился и закатил глаза, не веря, что хен это серьезно.       — Ты мог отказаться, когда я показал тебе маршрут на карте.       — На экране это не казалось таким долгим…       В детстве Хосок состоял в отряде скаутов и ходил в походы вместе со всеми, ни одного не пропускал, умело ставил палатки и варил суп на костре, но с последнего раза прошло уже почти десять лет, и он уже совершенно забыл, как ощущаются длительные прогулки по пересеченной лесной местности. Покажи Намджун ему этот маршрут тогда, Хоби сразу отказался бы и не только из-за расстояния, но и потому что он опасен: по большей части пролегает по самому краю обрыва, так что скорее даже горный, чем лесной, в двух пройденных местах прерывался, так что приходилось обходить и рисковать заблудиться в темнеющей чаще, плюс прогноз погоды не особо радовал и подходил для подобных мероприятий, ну и как вишенка на торте — сама цель этого похода, ее, по личному мнению Хоби, лучше было им все-таки не достигать вовсе.       Вчера он в очередной раз удивился способности хена быстро и в подробностях узнавать новости обо всем, что происходит вокруг него, но это и пугало одновременно. «Ну, по крайней мере, ему это не нравится», — думал Хоби, и это сильно успокаивало, потому что если бы Джун раскапывал информацию подобного рода с довольной азартной улыбкой на лице, впору было бы задуматься о том, чтобы бежать от него куда-нибудь подальше. Хотя чем дальше все заходило, тем меньше оставалось уверенности, что он бы смог просто взять и уйти.       — Мы уже в районе деревни, — сказал Джун, осматриваясь вокруг. Шум горной реки, спешившей в долину по дну обрыва, заглушал его голос. — Можем закончить на сегодня и вернуться домой.       — Уже обед, наверное?       От мысли о возвращении в тепло и уют Хоби приободрился и даже смог сделать вид, будто совсем ни капли не устал. Улыбнулся и поправил волосы.       — Десять минут пятого, — вздохнул Джун, даже сам удивился. — Скорее ужин.       — Лес украл у нас столько времени? И куда он его дел?       — Приберег на черный день, наверное, — хен невесело усмехнулся и жестом позвал Хоби за собой. — Ладно, здесь рядом начинается волчья тропа, по ней и вернемся.       Ему правда хотелось рассмеяться, но он тоже устал, хоть и не показывал этого, и к тому же разочарование выматывало не меньше подъемов на крутые склоны. Он был уверен, что тело скинули в реку в их районе, и, судя по фото, оно пробыло в воде не слишком долго, поэтому шансы найти что-то первее полиции были неплохими. На самом деле, стали бы стопроцентными, попроси он Чимина о помощи, но Намджун сразу запретил себе об этом даже думать.       «Он сегодня с отцом, вот пусть дома и остается, тем более, если я его заберу и потеряю, мне конец, и я сам помогу Юнги его организовать», — так он сказал себе прежде, чем позвать Хоби «гулять».       — Кстати, почему волчья? — спросил тот между делом. — Потому что к дому Юнги ведет?       — Не совсем. Она кончается в нескольких разных местах, но ее главная ветка уходит туда, — он указал на ту сторону обрыва и реки, где начинался горный хребет, — долгое время стая обитала там.       — Прям целая стая? — удивился Хоби и чуть не упал, запнувшись о крупную ветку. Хен машинально схватил его за руку и придержал. — И потом ушли в другое место, получается?       — Ну, как ушли… от этой стаи остался только Донгон.       Намджун поежился от порыва ветра, едва не сбившего с ног их обоих, и взглянул на парня с немой просьбой не задавать больше вопросов. С первой их встречи Хоби оказался на удивление восприимчивым и теперь, поймав взгляд, тихо вздохнул и больше ничего не сказал.       Только подумал, когда они остановились, что это чертовски грустно: как целый род может вот так взять и исчезнуть. Такой необычный тем более. О том, что им кто-то в этом помог, предполагать он уже не стал, побоявшись собственной фантазии, да и ни к чему гадать, ведь хен все равно потом расскажет. Хоби сразу понравилось слушать все эти истории, жаль только, что новых приходилось ждать достаточно долго, как будто у Джуна было какое-то расписание, которому он четко следовал, но на самом деле ему просто было нелегко рассказывать их не только кому-то другому, но еще и простому человеку. Он доверял ему, и все же оставалось что-то внутри, говорившее о том, что всю эту правду вообще стоит закопать поглубже и забыть навсегда.       Джун не мог этого сделать, как, впрочем, не мог оставить этот труп и еще одного пропавшего на плечах местной полиции, представляя, как долго они будут копаться совершенно не в том месте. Поэтому и пристально присматривался к земле, пока Хоби с тоской наблюдал за клубившимися темными тучами у самого горизонта.       — Дождь все-таки будет, — задумчиво произнес он. — Они идут прямо на нас. Ты меня слышишь?       Из-за полного молчания, ему показалось, что он остался один и говорит сам с собой, но хен был рядом, стоял на коленях на холодном камне и смотрел вниз с обрыва.       — Не упади только.       — Не упаду, — пробормотал Джун на автомате.       — Мы наконец-то что-то нашли? Скажи, что да.       Хоби заметил, как изменился его голос, как нахмурились брови и помутнел взгляд. Мысли в голове хена сейчас текли быстрее этой реки внизу.       — Да, доволен?       — Мне это вообще не надо было, ты сам доволен? Что там?       Он сел на корточки рядом и присмотрелся к камню под листом папоротника, который Джун приподнял для него. Бледная полоска засохшей крови.       — Думаешь, его тут сбросили в реку? — Хоби глянул вниз, вздрогнув, отполз подальше и только тогда поднялся. Упасть с такой высоты вообще не хотелось. — А может, это кровь животного?       — Может и животного, — вздохнул Джун, возвращаясь к нему на рыхлую землю, и протянул ему свою вторую находку. — Это было здесь, в траве.       Хосок взял браслет с его ладони и осмотрел со всех сторон. Тонкая косичка из кожаных полосок и небольшой оранжевый камень, похожий на янтарь.       — Интересно…       — Знаком?       — Может быть, — Хоби пожал плечами и вернул ему браслет. — Я не уверен, может, у кого-то видел похожий, но такие в сувенирных лавках много где продают.       Окинув взглядом округу, Джун еще раз глянул на браслет и убрал его во внутренний карман куртки.       — Ладно, пойдем домой.       Но они не пошли, потому что Хоби не двинулся с места, смотря вдаль на пологий склон с той стороны реки, где лес, прервавшись на обрыве, начинался заново. В надвигающихся сумерках зрение уже заметно подводило, но в том, что это черное пятно — человек, он убедился, когда оно медленно уплыло за деревья. Нервы сжали горло, и у него не сразу получилось вдохнуть.       — Жуткое место, — тихо сказал он, — даже если здесь никого не убивали, все равно.       Джун встал прямо перед ним, закрыв собой вид на леденящие душу просторы с высоты, и взял его лицо в свои теплые руки.       — Посмотри на меня, — спокойно попросил он и встретил его взгляд с нежностью, а не с тревогой. — Все в порядке?       Хоби замялся. Скрывать он не собирался, но ситуация ему не нравилась все больше и больше, так что слова встали комом в горле.       — Думаю, там внизу кто-то был, — почти шепотом, — и смотрел на нас.       Медленно опустив руки, Намджун обернулся, как бы праздно оглядываясь, и сделал пару шагов к краю. Но даже будь у него нюх хотя бы как у волка Юнги, он бы все равно не понял, кто скрывается за желто-оранжевой листвой, и ветер ему совершенно ничего не сказал, только влепил ледяную пощечину.       — Пойдем домой, хен, — донеслось усталое и взволнованное, и ему показалось, будто эти слова произнес кто-то другой.       Хоби взял его за руку, и Джун тут же бросил попытки разглядеть кого-то вдали, ведь человек рядом был важнее в любом случае, и охотно повел его домой. Он подтвердил свои шаткие догадки, выстроенные даже больше на интуиции, чем логике, и на сегодня этого было более чем достаточно.       — Может, турист или охотник, — сказал он с легкой улыбкой, приобняв Хоби за плечи, — не думай пока об этом.       — Ладно, — пожал тот плечами, на мгновение прижавшись чуть ближе, соглашаясь с этим слишком быстро и легко. — А этот парень, которого отсюда сбросили, что он вообще тут делал? И как Юнги это пропустил? Я имею в виду, разве он не следит за своей территорией, когда становится волком?       — Может, отвлекся на Чимина?       — Ты меня спрашиваешь?       — Да, потому что я не знаю, чем он занимается каждую минуту своей жизни.       Хоби разочаровано вздохнул, кинул на Джуна пустой от усталости взгляд и получил в ответ ставшее уже обычным тепло и призрак улыбки. Странно, что хен всегда смотрел на него так по-доброму и спокойно вне зависимости от темы их разговора, однажды они даже спорили, а взгляд оставался все тем же. Хоби понемногу привыкал к этому, но порой все же натыкался на непонимание в самом себе.       — Он зарекался не обращаться постоянно, как раньше, — продолжил Намджун в попытке внести столь желанную ясность в мысли Хосока. — Человек-Юнги не сильно отличается от обычного альфы, он может многое не замечать, тем более если рядом с ним его истинный, но…       — Он обращается снова.       — Да, к сожалению.       — И все равно каким-то образом пропустил тот момент, когда непонятно кто в нескольких километрах от его дома убил человека и сбросил в реку? Как такое возможно, у меня просто в голове не укладывается, после похорон он же не вылезал отсюда ни на час.       — Ты всегда задаешь правильные вопросы, дорогой, — Джун усмехнулся, качнув головой, — но на этот ответа у меня нет.       — Дорогой, — он передразнил совершенно ненамеренно, почти случайно, — тебя это не удивляет?       — Меня это разочаровывает.       Тут Джун вдруг остановился и достал фонарик. В глубине леса порядком стемнело, дождь должен был пойти в ближайший час, и тучи угрожающе затягивали небо. Осветив ярким лучом пространство вокруг, парень осмотрелся, и вид поломанного, опавшего догола куста калины ему не понравился. Но больше ничего не было, следы скрылись под слоем красных листьев, и они двинулись дальше. Вернуться домой, поесть горячей еды и выпить травяного чаю — под конец непростого дня ничего другого и не хотелось, ну, может быть, кроме одного, как последнего аккорда.       — Почему? — Хоби взял его под руку, чтобы не заступать за луч света ни на шаг.       Хен ответил не сразу.       — Раньше все было по-другому. Донгон называл его образцовым вожаком, в будущем, конечно, но так и было, Юнги знал буквально обо всем, что происходило в этом лесу, касалось это людей или животных, а потом вернулся Чимин, и… как-то он поплыл, что ли.       — По-моему, любовь всегда так действует, разве нет?       — А ты заметил за собой склонность к потере контроля и безрассудным поступкам?       — Ну, — подумав, ответил Хоби, — я пропускаю в два раза больше пар, чтобы приезжать к тебе, и не испытываю из-за этого чувства вины.       Он был вполне серьезен, но Джун рассмеялся.       — Мне кажется, по сравнению с Юнги это цветочки, причем даже не распустившиеся.       — Хочешь сказать, он вообще ничего больше не контролирует в своей жизни?       — К сожалению, я не могу залезть ему в голову, чтобы сказать точно, что там происходит, но в одном уверен — Чимин ему важен настолько, что все остальное постепенно теряет значение.       Хоби промолчал, задумавшись. Под хруст веток и листьев под ногами он пытался сопоставить в хронологическом порядке все свои встречи с Юнги и разрозненные слова друзей о нем, понемногу приходя к выводу, что Джун прав.       — На самом деле, звучит романтично, — вздохнул он, тут же думая ровно о том, что хен ответит ему после тяжелой паузы.       — Еще бы эта романтика закончилась чем-то хорошим…