THE BEAST INSIDE: PART 2

      Эрик приехал после обеда, и от Юнги в доме остался лишь запах, который, впрочем, простой человек и не мог учуять, хотя его пребывание здесь вовсе не было тайной. Он прекрасно понимал, что Чимину просто нельзя оставаться одному, и смирился с этим задолго до возвращения. В конце концов, несмотря на свои собственные убеждения, он делал для него все, что мог, тем более что теперь больше никого не осталось, только они двое. Когда-то большая семья так грустно обмельчала… Но он улыбался, обнимая Чимина, и тот притворялся так же, встречая его на крыльце. Дождь все еще шел и кончаться, видимо, не собирался, забирая себе дежурные «как доехал?», «как дела?» и «все в порядке?». Ответы на них были таким же бутафорскими, какой казалась Чимину вся окружавшая его теперь реальность.       — Ты хорошо питался, пока меня не было? — спросил Эрик, разбирая пакеты с продуктами, которые заодно прихватил в супермаркете в городе.       — Да, Юнги-хен очень вкусно готовит, у меня не было выбора не есть.       Он помогал с продуктами, и его вялые бессильные движения трудно было не заметить, чего уж говорить о потухшем взгляде без единой эмоции на лице. Эрик готовился увидеть, как мальчишке плохо, но все-таки надеялся, что будет, ну… не настолько. И где сила этой хваленой «великой любви»? Вспоминая, что там сестра говорила о ней, Эрик не заметил, как Чимин ушел, шаркая босыми ногами, и вернулся обратно уже переодевшись.       — …и почему она не помогает?       — Кто не помогает? — спросил Чимин, смотря сквозь него.       Эрик не хотел произносить этого вслух, старая привычка опять дала о себе знать, пока он жил в Сеуле в полном одиночестве.       — Не бери в голову, — слабо усмехнулся он, — я сам с собой. А ты куда-то собрался?       — Да, к Юнги, — просто и безэмоционально ответил Чимин.       От былого волнения за одобрение отца, конечно, ничего не осталось, да и отец оказался не отцом, поэтому ему было уже без разницы, каким будет ответ. Тем более Чимин выпил несколько таблеток успокоительного, которое вытащил у Юнги из куртки несколько дней назад, и мозг едва ли мог сейчас выдать хоть какую-то эмоциональную реакцию, заглушенный до крайности.       — Ладно, — Эрик пожал плечами и отвернулся, чтобы убрать мясо в холодильник. — Ужинать будешь здесь или у них?       Как же, черт возьми, странно и непривычно это все звучало! Так спокойно… Чимин нахмурился, хоть это и далось с трудом, потому что его лицо будто облепило застывшей глиной. «Что, вот так просто перестал его ненавидеть? — спросил он у самого себя. — Или так просто смирился?»       — Наверное, у них, — ответил он настолько неуверенно, что сам удивился, услышав эту нелепость, слетевшую с его губ.       Эрик на это только хмыкнул и кивнул, продолжив заниматься продуктами, как будто в целом ему тоже было без разницы, куда и как надолго уходит племянник, за двадцать лет действительно почти ставший настоящим сыном для него. Чимину оставалось только догадываться, насколько это было плохое решение с его стороны — оставлять Эрика одного именно сейчас, бросать его и даже не поужинать — но таблетки в неправильной дозировке не позволили ему подумать об этом сразу, так что он ушел и так ничего не понял.       Но хотя бы ветер и дождь заметил не через полчаса, всего-то через десять минут и накинул капюшон, пусть и успел промокнуть, пока шел до леса, где ледяные капли хоть как-то сдерживали пушистые плотные кроны сосен. Погода уже мало подходила для долгих променадов, зима со своим инеем на стеклах и снегом на крышах маячила на горизонте, в лесу начинало пахнуть колючим холодом вместо осенней отцветающей прохлады, и все же Чимин не спешил добраться до дома Юнги. Отчасти из-за таблеток, поставивших все его тело на скорость пять десятых, но в большей степени из-за того, что не хотел. Вроде бы времени быть наедине с самим собой у него было предостаточно, и все равно казалось мало, ему нужно еще. Даже при том, что он понимал, насколько это ухудшает его состояние, и при том, что одиночество, в лесу особенно, пугало до нервной непроизвольной дрожи.       Предчувствие какой-то странной встречи не отпускало, вцепилось мертвой хваткой без какого-либо обещания развязки. Поэтому он не мог контролировать себя и принюхивался так, будто кого-то искал и от этого зависела его жизнь. Брел по волчьей тропе целую вечность, словно во сне, еле передвигая ногами по кладбищу опавших листьев и шишек, смешанных с грязью, трясся от холода и потустороннего страха и жадно хватал носом и ртом режущий глотку воздух. Учуять что-то, хотя бы знакомые близкие запахи двух домов, между которых он затерялся, было непросто в дождливом глухом лесу, и все же ему удалось.       Чужой запах всегда появлялся внезапно и так близко, будто его обладатель стоял прямо за спиной. Сильный, странный, пугающий и одновременно доверительно зовущий к себе. Кто ты? Кто ты? И вдруг, сделав шаг, Чимин почувствовал такую сильную пронзающую боль, что не выдержал и, вскрикнув, упал на землю. Как будто ему в живот выпустили целую обойму, так скрутило и сжало все внутренности, и на несколько мгновений ему показалось, что он на самом деле сейчас умрет. Его бросило в жар и холодный пот, перед глазами потемнело. Он задыхался, сгребая руками грязную листву и корчась от боли.       Вспышка. Темнота. И яркий свет уличного светильника над входом ослепил его в первые секунды. Щурясь, Чимин прикрыл глаза рукой и с облегчением уловил родной запах. Юнги вышел из дома в одних штанах, футболке и резиновых тапочках на босу ногу и быстро соскочил по ступенькам крыльца.       — Эй, ты весь промок! Все нормально?       Он убрал его руки и поднял лицо, чтобы поймать растерянный грустный взгляд.       — Чимин-и, пойдем в дом.       Казалось, парень вообще ничего не понимал или не слышал, но спокойно пошел следом, когда Юнги повел его под руку. А войдя внутрь, будто очнулся и улыбнулся ему.       — Что-то я долго шел, да? — беспечно спросил он, снимая куртку и обувь.       — Сейчас пять, — ответил Юнги, помогая раздеться. — Ты не позвонил и не написал ничего, так что я думал, этот вечер вы проведете с Эриком.       — Наверное, стоило, но мне как-то…       Последние слова он так промямлил, что Юнги не смог их разобрать, и конечно не подал виду, узнав время. Уходил из дома он в час дня.       — Ладно, снимай мокрую одежду, я принесу тебе… — Юнги не договорил, увидев на свету следы грязи с ошметками листьев на его джинсах, и удивленно остановил его, осматривая сначала руки, потом голову. — Ты что, опять упал?       — Ничего страшного, — Чимин усмехнулся, — просто запнулся о ветку.       Юнги нахмурился и только покачал головой. Опять. Он уже начал свыкаться с мыслью, что у парня порой не ладится с удержанием равновесия даже на ровном месте, но сейчас он все-таки выглядел каким-то странным. Впрочем, Чимин и сам увидел это, когда, переодевшись в домашнюю одежду хена, пошел вымыть руки в ванной и взглянул на себя в зеркало. Широко раскрытые, словно в удивлении, глаза, взъерошенные волосы, мешки под глазами, и ко всему прочему свет здесь так плохо падает на лицо, что ярко очерчивает этот ужасный шрам, делая его темным и просто отвратительно огромным.       Но было что-то еще. Он наклонился и присмотрелся — капилляры на глазных яблоках обвивали радужку как паутина паука под альфа-пвп, а на шее в ямочке под челюстью розовела неровная царапина. «Боже, как же хреново я выгляжу», — с отвращением подумал он и, выходя из ванной, нацепил глупую улыбку, чтобы хоть как-то сгладить свой вид.       — Ты голодный? — спросил Юнги, включая чайник.       — Да, — кивнул Чимин, хотя есть совсем не хотел.       — Я как раз собирался готовить, пока ты не пришел, — Юнги слегка улыбался, начиная хлопотать на родной кухне. — Дай мне полчаса, и все будет.       А пока он готовил, Чимин устроился на диване в обратную сторону, свесив руки со спинки, чтобы наблюдать за каждым его шагом. Пожалуй, это было одно из немного, что могло успокоить его ненадолго. Спокойные ловкие движения рук под приятную приглушенную музыку, доносившуюся с мансарды, и вот уже вскоре дом наполнился такими вкусными запахами, что, несмотря на общее состояние, желудок Чимина откликнулся и напомнил о себе громким урчанием.       — Почти готово, — усмехнулся Юнги, ощутив не свой голод, но не успел выключить плиту, как зазвонил телефон. — Алло?       Можно было даже не напрягать слух, чтобы узнать голос друга, все еще звонкий, пусть и не такой веселый, как раньше.       — Да, он у меня, недавно пришел, — говорил Юнги, зажимая телефон плечом и накладывая лапшу в тарелки. — Не знаю, может, забыл опять… ну если он не против, то пожалуйста. Чимин-а, — он обернулся и посмотрел на него, — Хосок хочет прийти увидеть тебя.       — Пусть приходит, — подумав секунду, ответил Чимин совершенно безрадостно.       — Он не против, — передал Юнги, — только голодными не приходите, если не собираетесь завтра затарить мне холодильник.       Послышался родной смех, и у Чимина на душе стало чуточку теплее. По крайней мере, он надеялся, что из-за него, а не от того, что хен опять играется с его настроением. Хотя если и так, он был этому рад, потому что это позволило ему поесть, не запихивая в себя еду через силу, и даже как-то ею насладиться.       — Ты забыл телефон дома? — спросил Юнги между делом, ненавязчиво присматриваясь к нему. — Хосок сказал, что звонил тебе, но ты не брал трубку.       Подтвердив предположение, Чимин попытался сделать вид, будто это такая мелочь, что не стоит внимания, а сам не мог вспомнить, когда вообще в последний раз брал телефон в руки, и надеялся, что не потерял его где-то в лесу. А ведь мог, учитывая, что прецедент уже был, и он снова шорохался непонятно где, не помня себя. Один уже терял, затем второй, пусть он и нашелся, а потом вообще разбил машину настолько, что ей остался путь лишь на пункт приема металлолома. «Одни убытки от меня», — мрачно усмехнулся он в своих мыслях и вдруг вспомнил те слова из последнего сна.       Его прямо дернуло от неожиданности, когда в дверь громко постучали. Обычно Хоби можно было услышать за милю, но сегодня они с Намджуном подкрались совсем незаметно. Юнги пошел открывать, а у Чимина снова скрутило все в животе. Пламя боли поднялось к груди, но пропало бесследно, когда он подошел к Хосоку и с благодарностью принял его крепкие объятия.       — Ну и куда ты пропал? — тихо спросил друг, грустно улыбаясь, смотря на него.       — Извини…       Но объяснений он найти не смог и только пожал плечами. Как хорошо, что Хоби не обижался, понимая его состояние. Пожалуй, даже больше, чем сам Чимин, и они с Джуном многозначительно переглянулись. Все вместе они разместились за столом, пока Юнги готовил на всех чай.       — Это тимьян? — спросил Намджун, принюхиваясь, но ответил ему Чимин:       — Душица с ромашкой.       Он даже не успел задуматься о том, какой запах ощущает от сбора трав из коллекции Донгона, информация будто вспышкой возникла в его сознании и сама по себе сорвалась с языка.       — Да, оно и есть, — подтвердил Юнги, и все задумчиво обернулись на Чимина, смотревшего в окно так отрешенно, будто никого больше здесь не было.       — Вот это нюх, — удивленно вздохнул Хосок, — ты как-то тренируешься, что ли?       Чимин неопределенно повел плечами. Конечно, он не мог не замечать рост своих способностей, но в разговорах с самим собой как-то обходил стороной эту тему. Она порождала вопросы, ответы на которые он понятия не имел, где искать, а это уже порядком задолбало его за прошедший октябрь, начинать еще одни бесплодные поиски совершенно не хотелось.       — Скорее, из-за того, что он просто чаще стал им пользоваться, — предположил Намджун, хотя, впрочем, знал почти наверняка, и они с Хоби уже говорили об этом сегодня.       — Да вроде нет, — Чимин поджал губы и притворился, что задумался, вспоминая и ничего не находя об этом в памяти.       Он уже и без того почувствовал волнение Юнги и заметил его взгляд на себе, поэтому не хотел развивать тему дальше. Сильный запах чужака явно приближался едва ли не с каждым днем и буквально вынуждал его нюх работать. Разве что до сих пор везло, что в такие моменты никого рядом не оказывалось, но как долго удастся скрывать свои переключения, Чимин не знал, и это сильно напрягало его. Ничего, кроме волнения и тревоги за него, такая правда вызвать не могла, а ему меньше всего хотелось доставлять кому-то неудобства. Так он это все и видел.       — Кому добавить сахар? — спросил Юнги.       Настолько будничный тон, ответы ему слышались такими же, и Чимин вдруг ощутил себя лишним. Как будто ему место не здесь, в тепле и уюте, наполненном пряным запахом травяного чая и праздными спокойными разговорами, а снаружи, под холодным ливнем, в темноте среди пугающих и подозрительных шорохов. Но правда в том, что на самом деле он не знает, где должен быть и куда идти.       До приезда сюда какой-никакой план на жизнь был, и у него получалось ему следовать, а теперь? Ничего непонятно, и ко всему прочему, похоже, что неинтересно. Куда вообще делось желание жить и добиваться поставленных целей? Они разрушились, как карточный домик, а сам он обнаружил себя в глухом тупике, где со всех сторон доносятся странные звуки, что не сулят ничего хорошего. Самоуверенный альфа оказался не таким уж сильным и смелым, каким считал себя раньше. Или это жизнь сошла с ума вместе с реальностью, подменив былую действительность на один нескончаемый кошмарный сон?       — Чимин-а? — позвал его Хосок и потрепал за плечо, выдергивая из топи мыслей, которую каким-то ужасающий образом опять заполнили сплошные вопросы.       — А?       — Ты как вообще? Спишь по ночам хотя бы немного? А то выглядишь как будто нет.       — Ну, иногда получается, — ответил он с вымученной улыбкой.       — Кошмары? — спросил Джун, читая его как открытую книгу.       — Еще какие, — нервно усмехнулся Юнги, показывая на все еще заметные следы на своей щеке. — И по носу ударил, даром, что не сломал.       — Я же извинился, — Чимин театрально закатил глаза, а потом сдавленно рассмеялся, качая головой.       — Вот и правильно, — с улыбкой кивнул Намджун, — чудовищ во снах надо бить, а не убегать от них в слезах.       — Сразу видно, альфа, да, — недовольно закивал Хосок.       Над столом прокатился тихий нервный смех.       — И часто тебе такое снится?       — Каждую ночь.       Чимин бросил это без задней мысли и только потом подумал, что стоило преуменьшить масштаб проблемы.       — Может, какие-нибудь успокоительные попить? — Хосок смотрел на него с такой тоской, что Чимину стало неприятно от самого себя, но он улыбнулся так, будто не такая уж это и проблема. — А вообще я тебя понимаю, мне в последнее время тоже ничего хорошего не снится, либо бред, либо тревожная пустота. Вот сегодня, прикинь, был русалкой. Плавал себе в озере, на камне сидел, а потом до меня доебалась ворона. Орала как сумасшедшая, так, что я аж проснулся. И к чему это было?       Настолько серьезное лицо он сделал, рассказывая это, что Чимин не выдержал и громко рассмеялся. Сам от себя не ожидал, а смех все не кончался, заставил его согнуться пополам и упасть головой на стол, он превращался в истерику очень быстро.       — Нет, я серьезно, — Хосок посмеивался, еще не замечая ничего. — К чему снится орущая на меня ворона?       Но ему тут же стало не до смеха, когда Юнги вскочил и подбежал к Чимину, хватая его за плечи. Тот уже задыхался, нервно и сдавленно хватая ртом воздух, и выглядел растерянным. Все засуетились вокруг него, а он не понимал, что происходит.       — Тихо-тихо, смотри на меня, Чимин-и, смотри на меня, — Юнги взял его лицо и поднял, заставляя удерживать взгляд. — Давай, медленный вдох, потом выдох, повторяй за мной, вдох… выдох… вдох… вот, молодец, уже лучше.       Это был его первый раз, когда пришлось останавливать чужую паническую атаку, и пальцы, которыми он нежно поглаживал его лицо, безбожно дрожали, выдавая страх с потрохами. Не без труда, но Чимин смог вернуть собственное тело под контроль и устало обмяк, уронив руки на колени.       — Прошу прощения, — стало первым, что он смог произнести со слабой улыбкой.       — Не извиняйся, — спокойно сказал Джун и пододвинул к нему кружку, — лучше выпей чаю, большие медленные глотки. Юнги, есть что-то сладкое?       — Вроде было…       Он с неохотой отошел от Чимина, чтобы поискать в шкафу что-нибудь. К счастью, там нашлась плитка молочного шоколада.       — Съешь, — сказал Джун, заботливо отламывая ему два больших кусочка. — Сейчас получше станет.       Чимин безвольно послушался.       — Я больше не буду так классно шутить, — вздохнул Хосок, запустив руки в волосы и все еще неотрывно наблюдая за другом, напугавшим его до чертиков. — И что это было?       Чимин молчал, медленно жевал шоколад и вцепился в кружку с чаем так, словно неведомая сила вырывала ее из его рук. Тревожный разговор друзей проходил мимо него, влетал в одно ухо и вылетал через другое, не задерживаясь ни на секунду. Что это было? Видит бог, хотел бы он знать. «Какого черта?» — спрашивал Чимин сам себя и во взгляде Юнги видел тот же вопрос. А ответ один, и страшнее всего в этом именно то, что он не знает, почему с ним происходит весь этот ужас. Словно мозг вместе с телом просто отказываются подчиняться его воле и ломаются совершенно наугад. И что дальше? У него просто откажет какой-нибудь жизненно важный орган? Он полностью сойдет с ума и потеряет любую критику происходящего? Его бросало в дрожь от мысли, что так и будет.       Этот страх настолько парализовал, что Чимин пропустил около получаса разговора, машинально съел полплитки шоколада и очнулся, только когда друзья собрались уходить. К этому времени за окном стало совсем темно, и Юнги заставил их взять с собой фонарик.       — А чем телефон не подходит? — не понимал Хосок, рассматривая фонарик размером с его голову.       — Вот отойдете от дома и почувствуешь разницу, — сказал Юнги, невесело усмехаясь. — Только верните потом.       — Мы завтра в город утром, пройдем через тебя и закинем, — ответил Намджун, но смотрел только на Чимина.       — Если я не открою, оставь на крыльце.       Он был уверен на девяносто девять процентов, что не откроет, потому что Чимин останется на ночь. Юнги позвал его, безрезультатно, и подошел пробудить от мыслей, тронув за плечо. Не смог удержаться и не повлиять на его эмоциональный фон, поэтому Чимин обнимал Хоби на прощание с улыбкой.       — Слушай, если хочешь, — прошептал друг на ухо, — приезжай завтра в город, развлечемся.       — Завтра? А тебе не надо на учебу? — Чимин неосознанно понизил голос, хотя говорившие чуть поодаль Юнги с Намджуном все равно могли услышать каждое их слово.       — Дорогуша, завтра суббота, — усмехнулся Хосок и потрепал его за плечо. — Напиши мне, если надумаешь. Я скучаю по тебе.       — Я по тебе тоже…       Сказать это было больно. За три недели они всего один раз говорили по телефону, несколько раз недолго переписывались, и даже когда он приезжал сюда к Джуну, Чимин избегал встречи. Неуместное чувство вины не позволяло быть с другом в таком ужасном состоянии, хотя и с Юнги он оставался с большим трудом. В целом хотелось просто исчезнуть, не навсегда, на время, пока не станет лучше, правда никаких гарантий на это «лучше» он не находил в себе. Одни только проблемы и боль.       — Эй, хочешь посмотреть что-нибудь или спать? — спросил Юнги и, взяв за руку, потянул к себе.       Друзья ушли, а Чимин так и смотрел пустым взглядом на закрытую дверь, пока в одно мгновение не оказался в любящих объятиях. Вот, может быть, где ему могло стать лучше, и это оставалось единственным местом во всем мире, где он бы не чувствовал, что в следующую секунду его непременно сожрет огромный черный зверь из самых отвратительных кошмаров. Нежность, безусловная любовь, и так странно осознавать, что именно этот человек, обратившись в волка, оставил настолько ужасный шрам на его лице и едва не загрыз насмерть. Как будто что-то здесь не так, но Чимин прижимается к нему, и на душе становится гораздо легче. Хотя бы в этих спонтанных объятиях он может вздохнуть и перестать бояться собственной жизни.       — Слушай, хен, а ты не обращался сегодня? — спросил он, чуть отстраняясь и смотря на него с этой новой странностью во взгляде, к которой Юнги уже понемногу привыкал.       — Нет, честно говоря, я проспал полдня, потом немного поработал, а что?       — Подожди, — Чимин встрепенулся и нахмурился, — только не говори, что ты всю ночь караулил мой сон и не выспался!       — Это меньшее, что я могу для тебя сделать, Чимин-и. Тем более ты меня напугал, когда вдруг набросился.       — Я же извинился…       — Я тебя не осуждаю, — усмехнулся Юнги и чмокнул его в нос. — Тем более что тебе удалось поспать до утра.       — Ты постарался, но не делай так больше.       Чимин взял его руку и прижал ладонью к своей щеке. Ему были необходимы его тепло и запах, теперь постоянно.       — Почему?       — Я уже становлюсь зависимым от твоих фокусов, хочу справляться сам.       — Хорошо, — вздохнул Юнги, — как скажешь, больше никаких фокусов.       Несмотря на постоянное волнение, он все же не мог не восхищаться его силой и смелостью. Правда, даже не догадывался об истинных причинах его поступков, и думал, что Чимин согласился на фильм из-за того, что хотел его посмотреть, конечно, не из-за страха перед кошмарами, перед зверем, пытающимся убить его. Он думал о нем все два часа, упустив все, что только можно было из происходившего на экране, размышлял о себе и своей жизни, постоянно оставаясь в шаге от какого-то важного ответа на свои вопросы, способного объяснить и разрешить все проблемы до единой. Ответ маячил рядом и был жалкой иллюзией, миражом в пустыне, до которого можно идти всю жизнь и погибнуть, так и не достигнув. Чимин испугался, что именно в этот бессмысленный путь вскоре превратится все его существование.       — Знаешь, — сказал Юнги, когда фильм уже кончался, — я думаю, тебе все-таки не стоит ходить по волчьей тропе в одиночку.       — Почему? — спросил Чимин на автомате, еще не осознав сказанное в полной мере.       — Просто… в это время года темнеет все раньше, и в таком лесу еще проще заблудиться, чем летом.       — Разве?       — Может казаться, что без листвы видишь больше и дальше, но это иллюзия. Стволы деревьев в конце концов превращаются в одно и то же. Да и я просто волнуюсь за тебя.       В конце концов все эти слова оказались для Чимина пустыми и ненужными, кроме последних. Он посмотрел на хена и увидел все его чувства, как на ладони: забота, волнение, любовь, заполняющая сознание до краев и заставляющая сердце биться совершенно иначе.       — Хорошо, — прошептал Чимин и заплакал, зная, что это ложь, его обещание станет ею в любом случае, вне зависимости от того, хочет он сам этого или нет, а Юнги не заслуживает ее.       — Эй, ну ты чего? — он притянул его к себе и обнял, нежно поглаживая по голове.       — Просто, ты так сильно меня любишь… — прошептал Чимин ему в шею и зажмурился, силясь вернуть эмоции под контроль разума.       — И ты из-за этого плачешь? Ты ведь не считаешь себя недостойным такой любви, да?       Смутной тенью где-то рядом таилось ощущение, будто прямо сейчас Чимин вдруг может уйти, и он его никогда больше не увидит. Но парень лишь усмехнулся и отстранился, спешно вытирая столь неожиданные даже для себя слезы. Откуда они взялись вообще?       — Нет, дело не в этом, я… — он замолчал, забегав взглядом, пока Юнги непонимающе смотрел на него. — Неважно, не волнуйся, это просто благодарность больше, чем я думал, что могу испытывать.       Слабая улыбка на его дрожащих губах не вселяла никакой уверенности, что он действительно в порядке, и Юнги поверил ей, лишь потому что хотел, чтобы эти слова оказались правдой.       — Вроде уже поздно, — сказал Чимин, приободрившись, — можно и спать, пойду умоюсь.       И ушел в ванную быстрее, чем Юнги успел что-то ответить. Только на этот раз в зеркало он уже не смотрел, удерживал взгляд на руках, умываясь ледяной водой. Успокоительные, которые он принял днем, уже перестали давать эффект, чай по сравнению с ними был просто пустышкой, и тут в голову пришла мысль: «Что если они ослабляют мой контроль? То, что было сегодня — из-за седативных?» Пытаясь уснуть под успокаивающие звуки дождя, бьющегося о шиферную крышу, Чимин продолжал размышлять об этом, анализируя свои ощущения, и само собой все сводилось к выводу, что это похоже на иммунитет. Чем меньше сил у его организма, тем он слабее перед болезнью. Разуму нужна энергия, что бороться с этими переключениями.       Поэтому уже на следующее утро Чимин выпил две чашки кофе и плотно позавтракал. Путь до деревни по волчьей тропе мог и в этот раз стать испытанием, и он не собирался терять себя снова. В конце концов, надо быть достойным альфой для своего энигмы.       — Похоже, у тебя проснулся аппетит? — с приятным удивлением заметил Юнги, когда Чимин доел вторую порцию омлета.       — Вроде он и раньше был, — пожал тот плечами и отвел взгляд, закрыв лицо кружкой с кофе.       — Нет, сегодня ты хочешь есть… да и выглядишь пободрее. Ничего не снилось?       — Вроде нет, — и это была неправда. Впрочем, рассказывать все те отрывистые образы, заполонившие его спящее сознание этой ночью, не хотелось и казалось бесполезным.       — Ну и хорошо. Лучше ничего, чем кошмары.       — Поеду сегодня в город к Хоби, — вдруг выпалил Чимин и довольно улыбнулся.       С непривычки, Юнги растерялся и ничего не ответил.       — С тех пор как я здесь, жизнь сильно выбивает меня из колеи, и я как-то расклеился… думаю, вечер в городе среди нормальных людей пойдет мне на пользу.       — Да, окей… а то и вправду, здесь в глуши одни сумасшедшие, — Юнги усмехнулся, но и сам не понял, задели его слова Чимина или нет.       — Я не это имел в виду, хен, — протянул он и потянулся к нему, беря за руку с чувством вины.       — Да я понял, все нормально, — улыбка в подтверждение, однако Чимин не был уверен в ее искренности.       С одной стороны Юнги с самого начала понимал, что Чимин привык к совершенно другой жизни, повзрослел в городе и стал принадлежать ему, да и объективно в любом из них будет гораздо больше занятий и развлечений, чем в такой глухой деревне, где в основном живут одни старики, но с другой стороны… «Боже, а на что я вообще надеялся?» Парень и так безвылазно просидел здесь, и что это дало? Только чрезмерное погружение в себя и в свое горе, то есть ничего хорошего, как бы Юнги ни старался помочь. Пьянка в клубе с другом, вот что ему нужно, а не искусственно исправленные эмоции.       — Только будь осторожен, ладно?       — Конечно, да и что может случиться? Если там не окажется стаи волков, которые захотят меня сожрать, — Чимин улыбался, а Юнги его слова скорее напугали, чем рассмешили.       — Во сколько поедешь? — спросил он, решив проигнорировать шутку, почему-то звучавшую для него как пророчество.       — После обеда, наверное, думаю провести немного времени с Эриком, я его вчера так бросил…       — Напиши мне, когда будешь возвращаться обратно, я тебя встречу.       — Да-а… — он хотел сказать «нет, не стоит», но поймав взгляд Юнги, передумал. — Конечно напишу.       Иначе, пожалуй, он был не вправе ответить на любовь и заботу о себе, как бы ни хотелось вырваться из этих объятий хотя бы ненадолго. Вот только откуда это желание взялось? Будто Хоби пришел и разбудил его. «Они были такими непринужденными», — думал Чимин о них с Джуном, вспоминая их взгляды друг на друга, голоса, прикосновения.       — И о чем это ты думаешь, что так покраснел? — спросил Юнги.       Они уже выходили из дома, и Чимин споткнулся о фонарь, оставленный у двери.       — Ни о чем, — пробормотал он, выпрямляясь и делая вид, что ничего не было.       Юнги только усмехнулся и не стал настаивать, просто понадеялся, что это нечто, связанное с ним, настолько милый румянец тронул щеки Чимина. Хотя даже если нет, это все равно было хорошо, ведь он становился все более живым. Юнги не мог налюбоваться и почти весь путь до деревни не отводил от него взгляда. Смущаясь, Чимин смотрел куда угодно, только не на него, но держал его за руку, иногда сжимая сильнее.       По привычке остановились на краю леса перед увядающим клеверным полем и взглянули на дом. Его окружала какая-то пугающая тишина. Одновременно вздохнув, они переглянулись, и Чимин увидел в себе новое противоречие: желание остаться с Юнги навсегда и никогда не расставаться даже на пару часов и уехать от этого места подальше, забыв хотя бы на один вечер обо всем, что здесь было и есть до сих пор, но лучше на всю оставшуюся жизнь. В числе прочих оно оказалось таким же неприятным, как и остальные. Одна или другая крайность, никакого компромисса, он, наоборот, казался чем-то чужеродным и абсолютно нежеланным, как будто означал, что ему непременно придется порваться напополам.       — Я люблю тебя, Чимин-и, — сказал Юнги и обнял его.       — Я люблю тебя, — ответил Чимин, и это прозвучало еще более обреченно.       Они расстались с поцелуем, и нить, связывающая их души, сначала опасно натянулась, а потом незаметно и естественно ослабла. Юнги пошел обратно по волчьей тропе, привычно вглядываясь в землю вокруг и принюхиваясь, а Чимин вернулся в дом, родной лишь по далеким воспоминаниям, полный тишины и холодного одиночества.       Пройдя через гостиную, он даже сначала не заметил Эрика, уснувшего на стуле за кухонным столом, и подумал было, что его вовсе нет дома. Настолько дядя слился с окружением, Чимин вздрогнул, когда уловил краем глаза совершенно неожиданное шевеление у самой стены.       — Эй, все нормально? — спросил он негромко и тронул его за плечо.       Проснувшись, Эрик огляделся и сам удивился, увидев племянника.       — А, да, — пробормотал он и откашлялся, смотря на наручные часы. — Что-то меня сморило после завтрака, боже, а времени-то…       Спешно встал, будто заспешил по каким-то делам, которые чуть не проспал, зачем-то пошарил по карманам, сонно обвел взглядом комнату и застыл, остановившись им на парне. Тот выжидающе наблюдал за ним и не понимал, что происходит, но чувствовал, что нечто странное.       — Давно вернулся? — спросил Эрик, смотря на него так, словно только что увидел.       — Пару минут назад, — Чимин пожал плечами и отошел выпить воды, честно говоря, от атмосферы здесь у него знатно пересохло в горле.       — Понятно, — кивал мужчина, все еще растерянно стоя на месте и смотря в пустоту. — Обедать будешь или ты так, забежал переодеться?       В голосе так и слышалось смирение с ответом, который он ожидал услышать — «да, сейчас пойду…» Теперь, когда пелена обмана сорвана окончательно, когда их семья, и так едва державшаяся целой, развалилась на два потерянных осколка, Эрик думал, что больше у Чимина не будет причин оставаться здесь и пытаться поддерживать их теплые отношение, будто отца и сына. Тем более этот Юнги украл его мальчика, чего он боялся, и именно то и случилось. Хотя он прекрасно понимал, что однажды это обязательно произойдет, нет ничего удивительного, и все же больно. На душе тяжелым камнем замерло на самом дне чувство, что он не оправдал ничьи надежды. «У него должна быть настоящая семья», — говорил ему Томми, а Эрик так и не смог дать ее Чимину, пытался сделать все, что мог, и этого оказалось недостаточно.       — Я поеду в город к Хосоку ближе к вечеру, — сказал Чимин, поглядывая на дядю из-за плеча. — Пообедаю с тобой, если ты не против.       И улыбнулся одной из тех его милых улыбок родом из далекого детства, отчего у Эрика защемило сердце. «Как же быстро ты вырос…»       — Конечно не против! — усмехнулся он и сжал пальцами переносицу. — Как раз пора готовить, есть пожелания?       — Рис, мясо, что угодно, у тебя любая еда получается вкусная, — пожал Чимин плечами. — Я пока схожу в душ, а потом присоединюсь, окей?       — Конечно.       Да, для него лучшей все равно оставалась еда, приготовленная Юнги-хеном, но сказав это, он все же не соврал, тем более что так приятно оказалось увидеть смущенную улыбку на лице Эрика, которую он попытался спрятать и не смог. Наконец-то атмосфера в доме стала полегче, и у Чимина получилось расслабиться и ощутить тот дом, который когда-то здесь для него был. А потом после душа он вернулся на кухню, они вместе приготовили обед, и это совсем оказалось похожим на какую-то чужую жизнь, приятную, безусловно, но все же… Как будто все, что происходило в душе, никак не соответствовало окружающему, и ни на минуту его не отпускало жуткое предчувствие. Мозг протестовал и просто отказывался признавать, что все будет хорошо.       Так всего за пару месяцев от былого оптимизма ничего не осталось, а Чимин все еще не знал, как вообще ему жить в новых реалиях своей перестроенной поломанной личности. И как будто даже спросить не у кого. Совершенно один, потерян в океане событий, готовых вот-вот обрушиться на него волной и утащить течением в самую глубь.       — Эй, о чем думаешь? — спросил Эрик, тронув его руку.       Чимин поднял растерянный взгляд от тарелки на мгновение, возвращаясь к реальности, и только потом заметил, что она пустая. «Я же не ел воздух двадцать минут?»       — О том, что я потерялся, — ответил Чимин настолько честно, что удивился сам.       Он не был готов к разговорам по душам и тут же испугался, что Эрик зацепится за его слова и начнет вытягивать все самое сокровенное наружу, и этому окажется невозможным сопротивляться.       — Мгм… — задумчиво промычал дядя и вздохнул, сложив руки на груди. — Все пошло не по плану, да?       — Типа того.       Они помолчали, обдумывая ситуацию с кардинально разных сторон. Одному она казалась трудной, но более чем выполнимой задачей, на которую просто нужно время и терпение, а другому — пропастью, в которую он уже упал, с огромным зубастым чудовищем, поджидающим на дне.       — Ну, значит, надо составить новый, — заключил Эрик, и поначалу это показалось Чимину оскорбительно простым.       Такая большая трагедия для его сердца, столько плохих событий, столько страха и боли, которых он раньше никогда и не знал, все это сумасшествие его новой жизни решается вот этим коротким советом? Да как такое возможно?! К счастью, Чимин сдержался и в порыве эмоций не высказал вслух свое мнение, потом что буквально через минуту оно изменилось. Эрик смотрел на него так спокойно и уверенно, явно знал, что прав, и эта энергия даже не была похожа на человеческую. Промолчав, Чимин задумался над его словами, и вдруг они стали словно светом маяка в холодном бушующем штормом океане.       За время раздумий его лицо едва ли изменилось, но по глазам было многое видно.       — Получается, придется начинать все сначала? — спросил он и с тоской взглянул на бутылку соджу, стоящую на столешнице у холодильника. Кто из них ее достал?       — Да, — кивнул Эрик и вздохнул, а во взгляде — абсолютное смирение. — Неприятно, но бывает и так, что приходится начинать заново.       Он помолчал, но потом все же решился:       — Когда умер Томми, мне понадобилось немало времени и еще больше алкоголя, чтобы как-то свыкнуться с этим и продолжать жить. Я обещал отцу позаботиться о младших и не уберег его, так что… это было тяжело, я могу понять тебя сейчас. Мне тогда казалось, что я не справился буквально со всей своей жизнью, запутался, загонял себя сам в болото все дальше, пока до меня не дошло, что остались еще Мэй и ты, совсем еще крохотный ребенок. Поэтому я решил, что начну все заново. Пришлось, конечно, постараться, полностью менять жизнь в тридцать лет не так уж и просто, но…       Он хотел сказать, что «в итоге все получилось и все наладилось», но не смог, потому что это не было правдой на сто процентов, да и сам себя он уже не обманывал.       — У тебя уж точно получится, — закончил Эрик и мягко улыбнулся. — Нужно только принять решение.       Чимин ничего не ответил, снова погрузившись в свои мысли, скакавшие от одного к другому, как бешеные напуганные до смерти зайцы, но все же тропа, проложенная Эриком в его сознании, постепенно вела их в нужное место. За этим путешествием собственного разума, он ничего не замечал вокруг: как постепенно исчезли со стола тарелки, как появились два стакана и бутылка соджу, как комната опустела, а за окном закончился дождь.       Эрик вернулся обратно через несколько минут, пошуршав у себя в комнате, сел снова напротив, налил им обоим соджу и положил что-то на стол перед племянником. Тот заметил только после того, как ему в руку вложили стакан.       — Выпей со мной, — попросил Эрик.       Чимин согласился еще до того, как подумал хоть о чем-то, выпил, и только потом посмотрел вниз.       — Что это? — взял подарок и с интересом осмотрел. — Нож?       Со звонким щелчком, лезвие выскочило из стального корпуса и сверкнуло в свете теплой лампы.       — Стилет Томми, всегда носил его с собой, почти как оберег, с четырнадцати лет. Наш отец подарил его ему после первого… ну ты понял.       Чимин посмотрел на него с благодарностью, хотел поблагодарить, но рассмеялся, увидев, как Эрик смутился этой темы.       — Боже, пап, это гон, — сквозь смех сказал он и налил еще. — За столько лет ты так и не запомнил?       — Да все я помню, просто… для меня это странно, было и всегда будет, — пробормотал Эрик и опустил взгляд, чтобы Чимин не увидел блеска тонкой пелены вдруг подступивших слез.       Они выпили еще, осторожно чокнувшись стаканами, и оба мысленно сказали себе, что это последний, ведь иначе они вероятно просидят здесь до глубокой ночи.       — Спасибо, что выпил со мной, — с улыбкой сказал Эрик, — но думаю, тебе уже пора.       — А сколько времени?! — подскочил Чимин и резко обернулся, смотря на настенные часы.       — Ничего, у тебя осталось еще три автобуса, или тебя ждут ко времени? Ближайший через полчаса.       Стрелки, показывавшие четыре сорок, успокоили его, и он с облегчением вздохнул, поднимаясь из-за стола.       — Да, как раз на нем и собирался, — сказал Чимин, а сам только сейчас вспомнил, что не написал Хоби о своем приезде. — Спасибо за еду и соджу!       С улыбкой, он отвесил легкий символичный поклон.       — И за нож, пожалуй, тоже буду носить его с собой всегда, — и положил в карман джинсов.       — Надеюсь, не придется пользоваться по назначению, — усмехнулся Эрик, провожая его до двери.       И все бы ничего, если бы эти тихо сказанные слова не смешались с отголосками чужого запаха, проскользнувшими мимо, когда Чимин открыл дверь и сделал шаг за порог.       — Наверное, я останусь у Хосока на ночь, — предупредил он, машинально вглядываясь в ту сторону, откуда дул ветер. В сторону дубовой рощи.       — Как скажешь, только… будь осторожен, ладно?       Чимин обернулся и взглянул на него. Те же слова, да, и черт его побери, если не точно такое же выражение лица.       — Конечно, все будет нормально.