Метки
Описание
— Не лучшее знакомство, знаю. И ты, наверное, очень огорчён, ведь правительство обещало тебе свободу. Жаль, что ты им поверил. — Он с досадой покачал головой, а затем вновь улыбнулся. — Но тебе не о чем беспокоится, Генри, ведь у меня есть отличный план.
Примечания
Не хватает контента по полюбившейся АУшке? Сделай его сам!
Но да, Топпат!Чарльз глубоко запал мне в душу, не знаю даже почему (*кто-то на заднем плане кричит Вам, что она просто падка на злодеев*).
Ну да неважно.
Важно то, что я уже довольно долго ничего не писала не в стол, и скорей всего буду грешить графоманством и сюжетными дырами, которые, если замечу или мне укажут, буду зашивать белыми нитками из своих нервов. Потому что я больше не могу кидать задумку ещё в самом начале, даже если эта задумка - аушный слэш по нарисованным стимэнам, единственное различие между которыми, так это то, что каждый носит\не носит на голове.
В голове звучало лучше.
В голове всё звучит гораздо лучше.
3 часть, "Не веря больше голосам"
16 декабря 2020, 06:52
Пробуждение было сродни испытанию.
Генри не помнил, да и, в общем-то, не знал, могут ли возникать сновидения при таком «сне», но проснулся он с трепещущим чувством тревоги глубоко в груди, примерно на том месте, где разветвляется трахея. Вообще, у него в принципе болело всё, что выше диафрагмы: в горле стоял невыносимый вкус горечи, а голова будто раскалывалась, отчего каждый запах и звук чувствовались острее, отдаваясь тупой болью под черепной коробкой.
Где-то за стенами утробно гудел двигатель, будто огромный мурчащий кот.
Нос улавливал слабые запахи пороха, машинного масла и кофе. Странное сочетание.
Генри с трудом разлепил глаза и словно сквозь мутную призму увидел… Тёмно-серое ничто. Его голова была запрокинута и повёрнута к земле, потому перед глазами был лишь пол, на котором он, похоже, и лежал. Попытка рассмотреть место, в котором он оказался, не дала Генри много информации: взгляд напрочь отказывался фокусироваться, чтобы хоть что-то различить в полумраке перед ним. Всё, что он увидел, это небольшое окошко напротив, из которого лил слишком резкий свет. В какой-то момент в окне мелькнула чья-то тень, заставив свет моргнуть и с новой силой ударить по глазам. Генри зажмурился и едва слышно прошипел сквозь стиснутые зубы.
Что ж, если он не может видеть, придётся ориентироваться на ощупь. Хотя руки, впрочем, тоже не так охотно отзывались на команды, и по ощущениям они были совсем ватными.
Генри невольно потянулся к голове, чтобы проверить наличие передатчика и вполне ожидаемо не нашёл его ни в ухе, ни где-либо рядом, зато нащупал что-то наподобие подушки. Это была какая-то плотная ткань, набитая изнутри пухом или шерстью. Где-то даже выступал мех. Должно быть, какая-то куртка, только вот кому она могла принадлежать?..
Голову пронзила одна нехорошая догадка, но Генри пока не стал забивать ей голову, благо у него и без того была целая куча проблем. Он хотя бы убедился, что его руки и ноги не были связаны или как либо ещё скованы. Это могло расцениваться двояко - удерживающие его люди либо забыли об этом, либо капля гуманности в них всё же была. Либо, что более вероятно, это попросту значило «Даже со свободными руками чёрта с два от нас сбежишь».
Вспоминая, где он, вероятнее всего было третье.
Генри тяжело вздохнул и запоздало понял, что не смог сдержать тихого стона. Лишь бы никто не услышал, что он проснулся: ему не хотелось, чтобы кто-то увидел его в таком состоянии. Впрочем, он был бы не против, если бы его вообще оставили в покое. Ему нужно время, чтобы бы взять себя в руки и оценить своё положение.
Хотя зачем, если оно и так было очевидно.
Стикмин попал. Чёрт побери, как же он попал.
Нет, он и до этого переходил дорогу опасным группировкам. Когда работаешь вором-одиночкой, это неизбежно. Бывали моменты, когда он практически попадался кому-нибудь в руки, но Генри всегда невероятно везло и он успешно сбегал от них.
В этот раз, похоже, удача была не на его стороне.
Нарастающее с каждой минутой беспокойство мешало дышать и думать. Он не мог унять его, и это беспокоило ещё сильнее.
Через несколько минут, показавшиеся Генри вечностью, его глаза всё-таки смогли более-менее сфокусироваться, и он получше рассмотрел место, в котором оказался.
Это была маленькая абсолютно пустая железная камера без какой-либо мебели в ней. Здесь не было окна наружу, только то, что на красной двери, оно же и служило единственным источником света. Ни ламп, ни хотя бы какой-то захудалой лампочки в помещении не было, если только они не были скрыты куда-то в стены - Генри в любом случае не видел ничего такого, окно было слишком маленьким, чтобы хорошо освещать камеру, а потому внутри был полумрак. И не сказать, что Генри был удивлён полным отсутствием хотя бы самой простой скамьи. Должно быть, пленные попросту не задерживаются на корабле Топпат надолго.
Вот и очередной повод, чтобы заставить себя сделать хоть что-то, пока он не узнает всё наверняка.
Повернув голову, воришка обнаружил то, в чём так не хотел убеждаться: под его головой, лежал бомбер зелёного цвета, свёрнутый так, что с виду он теперь больше напоминал странную подушку. Куртка Чарльза. Это от неё шёл запах кофе и пороха, в камере не было ничего, что ещё могло бы так пахнуть.
Генри хотелось откинуть её в сторону, только он так и не смог перебороть себя и вытащить из-под головы столь удобную «подушку». Стикмин вздохнул, и в этом вздохе он постарался выразить всё то бессилие, что охватывало его.
К чёрту это, пускай отстаётся.
Через некоторое время Генри показалось, что ему всё же стало немного лучше. Не зря он через силу заставлял себя хоть как-то разминать затёкшие руки и шею, чтобы вернуть им чуть больше чувствительности. Судя по ощущению лёгкой тошноты, у него было сотрясение или что-то в этом вроде, но у него буквально не было возможности расслабиться и дать организму восстановиться в надлежащем покое. Он был в плену, и отсюда нужно было выбираться как можно скорее.
В конце концов Генри попытался встать, но лишь неловко завалился на бок и ударился локтем об металлический пол. Резкая боль судорогой прошлась по всему и без того ноющему телу и отчасти привела его в чувства, напомнив о произошедшем несколько часов назад.
***
Эта миссия не понравилась ему с самого начала. Он понятия не имел, кто были те двое в вертолёте. Он не очень хорошо разбирался в знаках отличия армии, но, судя погонам с двумя парами звёзд, тот, что говорил с ним, был как минимум полковником*, а молчаливый рыжий, больше смахивающий на ковбоя, чем на военного - кем-то со званием поменьше: на его погонах звёзд было всего три. И если первый хоть как-то пытался скрыть своё недоверие к Генри, то второй смотрел на него с неприкрытым пренебрежением. Должно быть, эти Топпат совсем отмороженные ребята, раз вместо проверенного агента правительство засылает к ним на корабль человека, в котором у него нет ни капли уверенности. Значит в лучшем случае его просто пристрелят на месте, даже не спрашивая, в худшем - начнут пытать. Тогда им в самом деле лучше отправить совсем не сведущего человека. Единственный, кто, похоже, не имел ничего против Генри, был пилот вертолёта, Чарльз. Удивительно дружелюбный для правительственного агента парень, слегка рассеянный, но явно своим делом увлечённый. Поначалу он выглядел таким же серьёзным, как и эти двое, однако стоило Генри столкнуться с ним взглядом, как он легко, будто тайком улыбнулся ему. Возможно, он попросту не хотел нарваться на выговор со стороны начальства. Как никак, Стикмин преступник, с такими преданные своей стране солдаты дружбу не водят. Потому Генри почувствовал укол облегчения, когда ему сказали, что в миссии ему будет помогать именно Чарльз. Конечно, прежде всего от того, что его отправляют на дирижабль не без поддержки, а затем уже потому что поддержка эта была весьма дружелюбной. У такой не стыдно попросить помощи в случае затруднительной ситуации. Вот только когда Чарльз протянул ему небольшой передатчик, Генри заметил, как в зелёных глазах пилота проблеснуло нечто посерьёзнее азарта. Он натыкался на людей с похожим взглядом, но в этот раз это казалось намного… тревожнее. «В тихом омуте…» — подумал Генри, но быстро отмахнулся от этой мысли и перешёл к делу. Потом ему, наверное, стоило бы попробовать поговорить с этим парнем в более спокойной обстановке. Миссия проходила на удивление легко. Конечно, Генри не смел расслабляться ни на минуту, но пока он вполне успешно обходил все преграды на пути к архивам. Пару раз ему всё же пришлось просить о помощи - вернее, стоило Генри встать напротив препятствия, размышляя, как ему, например, пробраться в люк незамеченным, как передатчик оживал и бодрым голосом пилота предлагал ему различные варианты решения проблемы. Должно быть, дело было в окнах, щедро расставленных даже там, где они особо не требовались (вот зачем им окно в зале с двигателем?). В любом случае, в некоторых местах без этой помощи Стикмину было бы куда труднее пройти дальше. В какой-то момент Чарльз отключился от него, Генри понял это по пропаже лёгкого статического шума в передатчике. Он попробовал постучать по нему в надежде привлечь внимание, однако никакой реакции не последовало. «Ладно, — решил Генри, — возможно, что-то просто немного неисправно». Так что он просто продолжил идти вперёд, не задавая лишних вопросов. В конце-концов, в этом и состояла его работа. Он успешно забрал папку с каким-то старым делом Топпат, вырубив ещё одного их товарища. Что конкретно там было написано Генри читать не стал, решив не тратить время впустую. Достаточно было услышать, как читавший это дело парень со шляпой накребень пробормотал «Если бы об этом кто-то узнал, у нас были бы большие проблемы». Что ж, Генри с радостью им их предоставит. Затем он вбежал, судя по воротам и многочисленным коробкам, в грузовой отсек и увидел, как вовнутрь корабля уже сел военный вертолёт. В голове возникло хорошо знакомое ему ощущение, что что-то здесь не так, но впервые Генри не стал прислушиваться к нему и спокойно спустился по рампе вниз. Должно быть, это просто часть плана, о котором его не предупредили, он зря так забеспокоился. Из вертолёта выскочил Чарльз, и ровно в ту секунду, как Генри собрался шагнуть ему навстречу, к пилоту подошёл один из Топпат и подал ему тёмно-фиолетовый цилиндр. Генри тут же всё понял, но сразу принять не смог. Его всё это время вели за нос? Ради чего? Зачем нужна была вся эта миссия?.. Где полковник? Где тот рыжий ковбой? Стикмин заметил, как из кабины вертолёта на пол вытекло несколько капель крови.***
Внезапно дверь камеры открылась, больно ударив по глазам большим потоком яркого света, отчего Генри зажмурился и невольно отвернул голову. Правда, её тут же пришлось возвращать на место, так как запах кофе усилился - он уткнулся носом прямо в бомбер под головой. — Как знал, что стоило поспешить. — Знакомый голос так и звенел от лучезарного дружелюбия, но при этом Генри вместо облегчения почувствовал, как тревога сильнее сжимает пальцы на его шее. Дверь с шумом закрылась обратно, вернув в камеру куда более приятный полумрак. — Давно очнулся? Генри через силу заставил себя открыть глаза и с вызовом посмотреть на вошедшего, пытаясь не выдать своего страха как в прошлый раз. Он отлично знал, кому принадлежит этот голос, и он бы сейчас многое отдал, лишь бы не видеть этого человека как можно дольше. Почти вся одежда на нём, включая шляпу, была тёмно-фиолетовых цветов, лишь на голове ярким пятном выделялись красные наушники. Слабо поблёскивали серебрянные пуговицы, запонки и буква "С" на шляпе. В руках у него был поднос с какой-то едой. Чарльз. Чёрт. Генри вновь попытался сесть, на этот раз куда более успешнее, однако встать на ноги он уже не решился. Он и без того чувствовал себя крайне уязвимым, если он опять завалится прямо на глазах у этого… — Похоже, пробуждение было не из лёгких. — «Этот» широко улыбался ему, излучая дружелюбие и даже некоторую теплоту, будто весеннее солнце. Генри невольно подумал о том, что с такой улыбкой Чарльзу совсем не подходила роль преступника из клана Топпат. Ему больше шёл мех на бомбере со звездой на плече и отсутствие шляпы. Генри опустил голову и уставился в пол, пытаясь выгнать непрошенную мысль из головы. Должно быть, военные очень доверяли улыбчивому пилоту, легко ведясь на его непосредственное дружелюбие. Вот Генри повёлся. Он низко опустил голову и уставился на свои руки, чувствуя, что ещё несколько секунд могут заставить его забыть, кто перед ним стоит и какую опасность он может представлять. Тошнота усилилась, путая и без того несобранные мысли. Ему хотелось, чтобы его просто оставили в покое. Однако Чарльза определённо не устроило, что пленник игнорирует его. Он вышел на середину камеры, и, судя по всему, немного наклонился, пытаясь заглянуть в глаза воришки. — Хей, Генри, не делай такое обиженное лицо. — В его бодром, почти что певучем голосе слышались ласковые нотки. Впрочем, эта иллюзия быстро растворялась, едва Стикмин напомнил себе о том, что он здесь лишь пленник. — Как я уже сказал, ты сам вынудил меня так поступить. Чарльз подошёл ближе, положил рядом с Генри поднос и вновь ушёл в центр камеры. Стикмин ощутил уже давно знакомое ему сочетание горечи в горле и ужасного чувства голода, но к еде даже не притронулся. Наоборот, он отодвинулся подальше в угол, чтобы запах какой-то каши и чая не так сильно дразнил голодный желудок. От всей этой ситуации ему кусок в горло не лез. — Тебе лучше поесть. — Прокомментировал это Чарльз с некоторым недовольством. Генри запоздало подумал о том, что, возможно, всё же не следовало злить Топпат, будучи его пленником, но отступать уже не собирался. Тем не менее, пилот обладал недюжим терпением, не вкладывая в голос ни грамма раздражения или угрозы: — с момента, как правительство схватило тебя, прошли практически сутки. — Генри невольно приподнял одну бровь, всё также не отрывая взгляд от пола. В самом деле сутки? Он, конечно, не знал, сколько он проспал, но ему казалось, что всего часов четыре-пять, может немного больше. Когда он очнулся в вертолёте, солнце было высоко в зените, а поймали его и вовсе где-то ранним утром. Неужели он действительно проспал больше десяти часов? Тем временем Чарльз подошёл ещё ближе, оставляя расстояние между ними в жалкие полуметра. Генри подобрал под себя ноги, не решаясь столкнуться с ним взглядом. — Ладно, тогда просто хотя бы посмотри на меня. — Будто прочтя его мысли попросил Чарльз с таким же приподнятым настроением. Однако Стикмин даже не двинулся, на что тот гораздо более елейным голосом повторил: — эй, не будь капризным ребёнком и посмотри на меня. И кто из них капризный ребёнок? Генри, сдавшись, поднял голову и с вызовом посмотрел на Чарльза. Убедившись, что на какое-то время захватил внимание пленника, тот вдруг начал показывать жесты, в которых Генри с большим изумлением узнал язык глухонемых. «У тебя проблемы с голосом?» — означали они. Стикмин впал в ступор. Он редко встречал людей, знающих язык жестов, и никто из них конечно же не догадывался использовать его первым, отчего Генри всё время было чертовски неловко спрашивать. Большинство принимало его молчаливость за прихоть или черту характера. И почему-то только до человека, схватившего его в плен, дошло, что Генри именно что вынужден молчать. Более того - он первый, кто сам предложил использовать язык глухонемых. Казалось, что судьба не может придумать лучшей шутки, чем выдать Чарльзу такую улыбку, но вот, новый рекорд. Сам же пилот, судя по задумчивому взгляду, уже заметил его удивление, которое можно было спокойно расценить как согласие. Но Генри всё-таки хотелось ответить, как полагается. Быть может, тот знал только одну фразу - у Чарльза не очень-то умело удавалось жестикулировать. Стикмин показал ладонь с широко расставленными пальцами и очертил ей круг: «Около того»*. Существовало множество причин, почему человек не смог бы говорить: дефекты связок, плохой слух, травма мозга в конце концов. Причина, которая была у Генри, заставляла его чувствовать себя непозволительно уязвимым. Будто бы молчание было выбором «замкнутого и трусливого Генри», а не селективным мутизмом, который поначалу остался незамеченным, а затем было уже сложно что-либо исправлять. Так или иначе, значение этого жеста Чарльз знал, потому спокойно кивнул и непринуждённо пожал плечами. — Окей, как-то так я и думал, когда заметил, что ты не очень-то разговорчив. Но это не большая для нас проблема, многие из Топпат понемногу знают язык жестов. Он довольно удобен. Генри сильнее нахмурился, не понимая, при чём здесь его немота, пока не вспомнил, что Чарльз вообще-то приглашал его вступить к ним. «Мне без разницы» — вяло отозвался Генри, не особо заботясь о чёткости жестов. Раз знает, то для него не должно стать большой проблемой расшифровывать «беглый язык». Чарльз устало вздохнул, убрав улыбку и прикрыв глаза. Генри напрягся: это мог быть шанс, он мог бы ударить Топпат по ногам, и пока он приходит в себя… Нахмуренные брови слегка вздрогнули, будто пилот вспомнил что-то неприятное. …вскочить на ноги, встать за спиной и обхватить горло… — Я не понимаю причин твоего отказа, Генри. — С неприкрытой досадой сообщил Чарльз, всё также не открывая глаз. …придушить до потери сознания, как он сделал с тем парнем у архивов, а затем найти путь на землю… — Даже если бы то обещание генерала не было ложью, ты серьёзно думаешь, что смог бы зажить спокойной жизнью законопослушного гражданина? Без преступлений и без работы, ведь кто станет нанимать печально известного вора? -…почему он медлит?!.. — Тебе некуда больше идти, и ты это знаешь. Но мы готовы тебя принять. — Чарльз открыл свои зелёные глаза и посмотрел на него в упор тяжёлым напряжённым взглядом. Тем не менее, в нём не было ни капли угрозы. Генри в одно мгновение понял, что не смог бы совершить свой план, и не только из-за своего паршивого состояния и упущенного момента. — Так зачем же сопротивляться? На пару секунд Стикмин забыл, почему вообще отказал. Горький опыт оперативно напомнил ему. Прежде всего потому что за солнечной улыбкой и дружелюбием определённо скрывался какой-то подвох. Чарльз прострелил тому рыжему обе ноги, а полковник вовсе не вышел из вертолёта, отчего оставалось только гадать, что с ним могло произойти. Они не были отличными людьми, но точно не заслуживали такого. И ведь наверняка перед тем, как сесть в вертолёт, пилот также приветливо улыбался им, не давая ни одного повода усомниться в преданности правительству. У Чарльза буквально не было ни одной причины искриться таким дружелюбием по отношению к какому-то случайному воришке, которого он видит, скорее всего, впервые в жизни. Наоборот, Генри уже даже успел навредить нескольким членам Топпат. Пусть ему в этом помогал пилот, но он вполне мог потом выдать Генри пострадавшим, чтобы те могли выместить свою злость на главном виновнике своих травм. Возможно, Чарльзу просто хотелось ещё раз понаблюдать, как Генри снова впадёт в это болезненное чувство на границе отчаяния и страха. Хотелось опять увидеть, как шок сменяется ужасающим осознанием, что его вновь предали, а ведь он только поверил, что всё наконец-то будет хорошо. Из всего этого следовало, что Стикмин должен быть идиотом, чтобы поверить в то, что его просто так за какие-то значимые достижения в воровстве пригласили в сильнейший в мире преступный клан. Не сказать, что Генри был совсем уж плох, даже скорее наоборот, вполне успешен и поэтому известен в узких кругах. Потому ему уже как-то предлагали присоединиться к одной группировке, но Стикмин отказал им. В итоге те люди отчего-то оскорбились и год преследовали его, надеясь заставить пожалеть о своём выборе, что у них, кстати, так и не вышло. Чем Топпат отличались от них? Разве что размахом. Другой причиной являлось то, что Генри не хотел убивать людей, чем явно не брезговали Топпат. Ну не резиновыми шариками же были набиты пистолеты тех парней, что скрутили его, верно? Стикмин же мог лишь случайно покалечить кого-то, возможно даже серьёзно, и возможно потому что не оставалось иного выбора, но он ни разу не бил кого-то из собственной прихоти. Однако причина «я пацифист» вряд ли убедит Чарльза отступить хотя бы на время. Потому, немного помедлив, Генри прожестикулировал: «Как будто есть гарантии, что ты не попытаешься использовать меня также, как правительство». — Справедливое замечание, особенно учитывая, в каком свете я уже выставил себя. — Топпат понимающе качнул головой и ненадолго отвёл взгляд в сторону, будто с чем-то сверяясь, а затем вновь посмотрел на Генри. — Но хей, я обещаю, что не предам тебя, ведь у нас с тобой много общего. — Он чуть поддался вперёд и прищурил глаза. — Больше, чем ты себе представляешь. Воришка едва не вздрогнул от такого заявления. Что за вздор! Единственное, что могло бы их объединять, так это то, что они оба были преступниками. В остальном они были совершенно разными: Генри никогда не стрелял в других людей, не предавал и не работал в огромной международной преступной организации. Да и актёр из него паршивый. Он слегка покачал головой, прекрасно понимая, что за отказом могут прийти последствия. Они всегда приходили, насколько бы мягко он не пытался отвертеться от предложений. — Что ж, хорошо. — Стикмин невольно сжал голову в плечи, ожидая, что вот-вот Чарльз вновь скинет маску дружелюбия и попросту расправится с упрямым пленником, как сделал это с теми военными. Тот одним шагом пересёк расстояние между ними, но вместо того, чтобы ударить или как-либо ещё причинить Генри вред, встал перед ним на одно колено и мягко поднял его подбородок (Стикмин едва не вздрогнул от такого контраста между ожиданием и реальностью), заставив снова посмотреть на себя. И в этот раз Генри снова подчинился. Глубоко в зелёных глазах опять искрилось что-то, что Генри успел уловить тогда, в вертолёте. Что-то очень опасное. Стикмин не боялся его, но вот внезапное желание рассмотреть это что-то поближе испугало его не на шутку и заставило дёрнуть головой, вырываясь из рук Топпат. Только сейчас он понял, насколько смущающе странным был этот контакт. Что было куда страннее, так это то, что на лице Чарльза не проскочило ни тени недовольства или хотя бы досады. Наоборот, он шире и хитрее улыбнулся ему, и улыбка эта не предвещала для Генри ничего хорошего. — Подумай ещё. Нам всё равно некуда торопиться. — После этих слов он выпрямился и направился к выходу из камеры. Генри будто в трансе смотрел ему вслед, даже не совсем осознавая дышит ли он сейчас. Вдруг Чарльз остановился на пороге и обернулся, снова посмотрев на Генри горящими от азарта глазами. — В конечном итоге, победа всё равно всегда будет на нашей стороне. — Сказал он напоследок, прежде чем дверь с шипением закрылась. Щёлкнул ключ в замке. Дело было дрянь. Нужно срочно выбираться отсюда. Генри попытался вскочить на ноги, чтобы посмотреть в окно и оценить окружение, но внезапно ударившая в голову боль и тошнота притянули его обратно на место. Стикмин зашипел, закрыв лицо руками и сжав зубы до тупой рези в челюсти. В таком состоянии у него даже не выходило придумать план побега, так как всё, что приходило ему в голову, вертелось вокруг стремления сохранить хотя бы остатки гордости и не дать желудку вывернуться наизнанку прямо в камере. Как бы ему не хотелось признавать это, но с побегом придётся повременить. Генри уронил голову обратно на свёрнутую куртку, вновь не сдержав стона от усталости и паршивых ощущений. К чёрту уже. Всё к чёрту. И правительство, втянувшее его в это и пропустившее в свои ряды предателя, и Топпат, спровоцировавшие правительство на такой тупой шаг, и Чарльза конкретно с его чёртовым слишком удобным бомбером, лучезарной улыбкой и красивыми глазами. Генри поморщился от того, что его вообще посещают такие мысли. Ну вот, измотанный разум уже с трудом считался с тем фактом, что пилот оказался отличным актёром. Стикмин в который раз проклял себя за свою доверчивость. Когда приступ головной боли немного спал, воришка всё же рискнул ещё раз осторожно сесть и прислониться спиной к холодной металлической стене. На удивление пол был несколько теплее. Должно быть, внизу как раз была часть двигателей. Генри проверил карманы - они вполне ожидаемо были пусты. Даже отмычка в щели подошвы кроссовка отсутствовала. Генри был удивлён, что её вообще нашли: ему показалось, что это отличный маленький тайник на случай экстренных ситуаций, ведь никто же не станет проверять обувь. Скорей всего, его обыскали с металлоискателем или что-то в этом вроде, ведь естественно клан преступников допускал мысль, что у воришки могут быть всевозможные потайные карманы. Впрочем, после вот таких движений Чарльза, Генри уже ни в чём не был уверен. В голове невольно вспомнилось ощущение пальцев на его подбородке: рука в перчатке мягко, но настойчиво давила и требовала поднять голову выше. А выше его ждал взгляд глубоких зелёных глаз, переманивающих полностью всё внимание на себя. Генри мысленно в очередной раз проклял себя за то, что вообще думает об этом. Потому что то, что Чарльз попросту играл со своим пленником, было просто очевидно. А своим отказом этот самый пленник, похоже, сделал всё только интереснее. Пилоту придётся очень хорошо постараться, чтобы вернуть доверие воришки к себе и выйграть в «Обмани и разбей», и Генри не собирался ему поддаваться. Он прикрыл глаза и ещё раз попробовал придумать хоть что-то, но в голову в упор ничего хотя бы более-менее возможного не приходило. Желудок услужливо напомнил о себе, развернувшись на все сто восемьдесят. Пришлось открыть глаза и всё же посмотреть на оставленный поднос. Каша, должно быть, уже остыла, но для Генри это никогда не было проблемой. Прилагая все усилия, чтобы подавить приступы тошноты, он притянул поднос к себе и заставил себя съесть хотя бы половину принесённого. Еда, к счастью, даже будучи остывшей оказалась куда вкуснее той, что подавали в Западной Мезе или какой он питался почти всё время с момента побега оттуда. Что ж, видимо, отсутствие мебели в камере Топпат возмещали нормальным пропитанием, и это, пожалуй, было единственной хорошей новостью за последние сутки-двое. Боже, он уже столько времени не был в своём убежище, где остались его инструменты, записки и, самое главное, добыча с ограблений. Он очень хорошо постарался, скрывая их от глаз посторонних людей, но беспокойство за сохранность драгоценностей и крайне ценных приборов всё равно царапало дно лёгких. Генри запрокинул голову и слегка ударился затылком об стену, уставившись в пустой серый потолок. Глаза, так и не зацепившись хоть за что-то более менее приметное, невольно закрылись. В любом случае, пока он здесь, он ничего не сможет сделать, чтобы избавится от тревоги. Оставалось только надеяться, что он вновь уснёт, но в этот раз уже сам, и по пробуждению будет чувствовать себя куда лучше и здоровее. Ему как никогда нужен ясный ум, способный придумать пару хотя бы самых захудалых планов побега. Долго ждать тягучей, будто мёд, сонливости не пришлось. Очень скоро Генри сморило, и тот опять лёг на пол, на этот раз всё же вытянув из-под головы бомбер и откинув его в сторону. Как там в сказке было, ладонь под головой мягче царской перины?..***
Адреналин в крови просто зашкаливал то ли от страха, то ли от азарта погони. Скорее всего первое, учитывая, что Стикмин не сам охотник, а его жертва. Его лёгкие горели ледяным огнём, пока он что есть силы мчался по лесу, среди ветвистых старых деревьев и невысоких кустов, которые то и дело норовили зацепиться за его одежду или вовсе оцарапать. Хоть Генри и был достаточно ловким, чтобы уворачиваться от особо цепких и острых ветвей, его лицо и руки уже были покрыты мелкими жгучими царапинами. Где-то позади него - он уже не слышал ни хруста веток, ни яростных выкриков, но не желал терять ни секунды на то, чтобы проверить куда они делись - был один из печально известной банды Данкана. Они очень хотели знать, где Генри припрятал Тунисский Алмаз, выкранный им около месяца назад. Стикмин со всем пониманием своей ситуации отказал им в этом удовольствии. Понятное дело, что если раньше он как-то мог пойти по пути полегче, то теперь за сопротивление и попытку бегства Данкан вряд ли стал бы церемониться с ним, в лучшем случае оставив его калекой на всю жизнь. Внезапно, практически перепрыгнув вставший на пути куст ежевики, Генри почувствовал, как из-под ног ушла земля и он с сдавленным охом скатился в какой-то овражек, оцарапав ещё и ноги. Через боль в ноющих костях Стикмин встал и, не отряхиваясь, огляделся. Рядом с ним из земли торчали голые корни старого дуба, который как раз-таки и оброс колючими кустами, скрывающими край оврага. Вдруг оказалось, что за корнями есть полость - должно быть, какой-то зверь вырыл себе нору в этом месте, а затем получившуюся полость сильно размыло водой. Генри встал перед выбором. Он мог бы затаиться в этой полости, или же он мог двигаться дальше в лес, в надежде, что из них двоих первым устанет преследователь. Стикмин молил высшие силы о том, чтобы ему хватило выдержки дождаться этого, он не хотел сегодня умирать. Но как долго он на самом деле может бежать? Он уже чувствовал, как кружится голова и от убытка сил путаются ноги. Спрятаться было бы логичнее. Был высокий шанс того, что преследователь куда лучше натренирован, чем сам Генри. Пусть жизнь вора заставила того самого поддерживать более-менее сильное тело, чтобы иметь возможность быстро скрыться от полиции. Да и вряд ли тот человек видел, как Генри свалился сюда - воришка всё же смог немного оторваться от него. Возможно, он решит, что его цель побежала дальше, и Стикмину опять повезёт. «Ты думаешь, что твою одежду примут за полянку незабудок?» — о, Генри ждал этот саркастичный голос в голове. Он появлялся всякий раз, когда воришка вставал перед выбором между как минимум двумя планами. Мысленно Стикмин прозвал его «битый компас» за капризную стрелку, указывающую на не самые очевидные и логичные выборы, однако не ему жаловаться - до сих пор удача чаще всего была на стороне преступника. Единственное, чем он расплачивался, так это из раза в раз уязвлённой очередной колкостью самооценкой - «компас» не стеснялся тыкать Генри в его же ошибки. И этот раз не стал исключением: в самом деле, на нём были сине-серая толстовка и тёмные джинсы. Это была слишком яркая одежда для того, кто хочет спрятаться среди сырой земли и голых корней. Даже то самое углубление мало спасёт, если смотреть в овраг дольше тридцати секунд. Будет очень глупо и обидно, если он попадётся на такой мелочи, а значит оставалось только бежать дальше. И Генри побежал. Небольшая передышка всё же пошла ему на пользу - Стикмину показалось, что он смог нагнать упущенную дистанцию между ним и преследователем и даже более того - немного её увеличить. Однако, петляя между деревьями, он всё ещё переживал о силе своей выдержки. Очень скоро он снова начнёт задыхаться, а уставшие ноги попросту откажутся нести его дальше, и что тогда? Ответ пришёл к нему сам, вернее, Стикмин к нему прибежал. Он выбежал на довольно широкую поляну, на краю которой была небольшая отвесная скала с кучей крупных камней у подножья. Вокруг них росли большие плотные кусты, а поверхность то и дело покрывал мягкий зелёный мох. Генри невольно остановился, задумавшись. Обычно, когда на пути его появлялось что-то новое, оно давало ему новые возможности. Значит, и здесь должно быть что-то, что поможет воришке сбежать от преследования. Вот только что? Генри замотал головой, пытаясь понять, что можно было бы использовать, как вдруг среди наваленных друг на друга камней он приметил трещину в скале, довольно хорошо срытую за кустами и мхом. Подойдя ближе, Стикмин обнаружил, что она была достаточно большой, чтобы в неё спокойно протиснулся человек. Вполне возможно, что она даже глубже, чем кажется. У него снова был выбор бежать или прятаться, и пока что ему нравилась идея всё же попробовать обхитрить преследователя. «Хорошая мысль» — впервые за сегодняшний день прокомментировал «компас» без тени сарказма. Генри даже слегка удивился этому, настолько голос редко указывал сразу на лучший вариант без траты времени на рассмотрение других. Значит, нужно поспешить, раз даже голос не хочет терять больше ни минуты. Стикмин вытянулся всем телом и торопливо протиснулся вовнутрь трещины, притянув за собой ветви кустов, тем самым прикрыв её ещё больше. Едва он сделал это, как в эту же секунду интуиция дала команду замереть на месте. Привыкший доверять своему чутью Генри подчинился, стараясь делать короткие поверхностные вдохи и не смея даже пошевелится чтобы ненароком не уронить какой-нибудь камешек в трещине. Однако это давалось нелегко, из-за бега его сердце продолжало будто специально слишком громко биться. Стикмину пришлось усиленно напоминать себе, что никто кроме него самого этот бешеный стук не услышит, особенно если он успокоится и перестанет ёрзать. Вскоре он убедился, что «компас» снова не подвёл, а его собственная интуиция в который раз оказалась права. Он отчётливо услышал, как где-то очень близко зашаркали по гравию ботинки. Кто-то проходил совсем рядом, и он явно искал его. Из-за ветвей кустарников Генри не мог увидеть, кто это был, и, как он всем сердцем надеялся, его самого также нельзя было разглядеть за зелёной листвой. Чёрт. Чёртчёртчёрт Лишь бы он не заметил трещину. Генри только сейчас осознал, что сам же себя загнал в тупик, и если его найдут, то у него нет иных путей отступления, кроме как бежать напролом и надеется на свою удачу. Хотя ему уже точно не могло настолько повезти. Прошла минута. Полторы. Две. Спустя чёртову бесконечность преследователь недовольно цокнул и, судя по звукам, побежал дальше в лес. Генри с облегчением выдохнул и наконец-то унял бешенный ритм сердца, а затем с удивлением обнаружив, что дальше шла весьма большая полость. Каковы были шансы напороться на скалу с пещерой, в которую ведёт хорошо скрытая удобная трещина? Такие же, как выкрасть Тунисский алмаз, попавшись на глаза лишь двум неудачливым охранникам. У Генри были странные отношения с удачей, но пока всё было более чем в порядке, так что он не против. Пещера оказалась довольно низкой и немного влажной. Ещё несколько совсем небольших трещин в потолке, ведущих наружу создавали освещение чуть ярче синеватого полумрака. Внутри стоял сырой воздух, в углу была даже небольшая расщелина с водой. Это было хорошим местом для укрытия и, скорей всего, это было бы отличной берлогой для какого-нибудь зверя. Кстати, а не является ли оно таковым, и не вернётся ли сейчас хозяин? Генри осмотрелся и приметил у расщелины что-то наподобие подстилки из веток и сухой травы. Значит, точно берлога, однако теперь навряд ли занятая - на каменной стене выше подстилки Генри приметил несколько взвинченных в камень пуль. Кто бы здесь не жил, он больше сюда не вернётся. «Что ж, на одну проблему меньше» — решил Генри и прошёл дальше в пещеру, к воде. Она выглядела довольно чистой, и хоть Стикмин не собирался её пить даже несмотря на ужасную жажду, лицо ей вполне можно было помыть от грязи и пыли. Однако едва Генри наклонился к ней, интуиция закричала об опасности. Он замер, услышав шорох у входа в пещеру, а затем резко обернулся. В тишине щелчок затвора прозвучал необычайно звонко. Генри успел рассмотреть лишь силуэт прицелившегося в него из винтовки мужчины, как его плечо пронзила острая точечная боль, будто в него вонзилась игла. Он резко сжал зубы и зажмурился, не позволив себе хотя бы зашипеть. Впрочем, это не было так уж сложно. Стикмин ожидал, что будет гораздо, гораздо больнее. В него уже стреляли, пару раз даже попадали и оба раза были чертовски болезненными, до хриплого стона и слёз из глаз. Но в этот раз всё было иначе и даже более того - Генри стал быстро привыкать к ней. Видимо, это было настолько больно, что мозг закрылся от неё состоянием аффекта. Тот самый мужчина с винтовкой выпрямился, расслабив плечи и положив одну руку на бедро. Для человека, только что пристрелившего его, он был очень спокоен. Будто ждал чего-то. Возможно, когда Стикмин уже наконец упадёт. Генри опустил голову, чтобы посмотреть на рану, но вместо медленно расширяющегося алого пятна с удивлением обнаружил, что на толстовке не было никакого пулевого отверстия. В его плечо воткнулся ярко-красный дротик. Его вовсе не хотели убить или хотя бы серьёзно ранить, а просто… …просто решили обездвижить, будто какое-то дикое животное. — Сопротивляться бессмысленно, тебя всё равно вырубит. — Усталым голосом подтвердил его мысли мужчина, закрепив винтовку за спиной и посмотрев на него в упор. — Лучше сиди дальше, встанешь - упадёшь и разобьёшь голову. Это не был тот, от кого Генри уносил ноги. Головорез Данкана был одет в чёрную куртку и такие же чёрные джинсы, у него были короткостриженые волосы и злые маленькие глаза. У того, кто выстрелил в него, были тёмно-зелёные штаны и рубашка цвета хаки, а чёрные волосы были собраны в кроткий хвост. По самой середине головы белой полосой проходила седая прядь. Даже на секунду стало интересно: он сам так специально покрасился или это просто природа проявила фантазию?.. Внезапный прилив ярости взбудоражил успокоившуюся было кровь, выгнав лишние мысли прочь из головы. Он пока не чувствовал сонливости, а значит, вполне мог сделать хоть что-то. Даже не так - он должен, и как можно быстрее! У Генри был выбор: сдаться и послушаться этого человека, или сопротивляться до конца. Он мог прямо сейчас вскочить и… «Всё же надо было тебе в детстве ходить на борьбу» — фыркнул «компас» в его голове прежде, чем Стикмин успел продумать план. В итоге тому пришлось с ним согласится, ведь если он побежит прямо сейчас, то скорее всего проиграет, так как в самом деле далеко не силён в драке. Значит, надо действовать хитрее. Мужчина снял с ремня небольшой складную гарнитуру, нацепил её на ухо и, не отрывая глаз от Генри, вынул из вещмешка за спиной моток верёвки. — Это Полночь. Цель схвачена, каковы координаты передачи? — Вероятнее всего какой-то наёмник или охотник за головами - ни на одежде, ни на гарнитуре Генри не увидел никакого опознавательного знака. Кому именно воришка понадобился в целостности и сохранности было непонятно, все в основном были не против причинения ему небольшого урона. В любом случае, это не отменяло того факта, что он не хочет попадаться никому в руки, особенно тем, кого ещё не знал и желанием узнать не горел. Генри всё ещё мог вырубить Полночь, тогда у него был бы шанс выиграть немного времени. Пускай охотник всё также не переставал внимательно следить за каждым его движением, его бдительность ещё можно было усыпить, притворившись, будто снотворное действует быстрее, чем на самом деле. Генри никогда так не делал, но всё ведь в этой жизни бывает в первый раз? — Принял, буду там через три-четыре часа. — Тем временем уже размотавший верёвку Полночь кивнул невидимому собеседнику и убрал гарнитуру обратно на ремень. Генри в ответ на это клюнул носом, изо всех сил изображая борьбу со сном, хотя внутри всё горело от переживания. Вдруг ему не поверят и для верности всё же переждут пару минут, не сбавляя бдительности? Стикмин буквально не мог заставить себя расслабить плечи даже несмотря на то, что снотворное и вправду начало действовать - его руки и ноги заметно потяжелели, будто кто-то каждую секунду заливает в них по капле свинца. — Смирись уже. — Судя по всему, наёмник всё же повёлся на небольшой спектакль Генри. Воришка сквозь полуприкрытые веки посмотрел тому в лицо и с неприятной тревогой заметил, что оно оставалось всё таким же непроницаемо спокойным - на нём не проскочило ни тени довольства или какого-либо иного чувства, хотя Генри казалось, что он слышит в голосе охотника сочувствие. С чего бы вдруг? — Если будешь делать то, что прикажут, то с тобой ничего не случится. Это понятно? Генри фыркнул, но кивнул, сонно прикрыв глаза. Чёрт, он в самом деле стал чувствовать, как снотворное потихоньку проникает в каждую клеточку его организма, замедляя и затуманивая разум. Сейчас он мог пойти двумя путями - подсечь ноги охотника и попытаться вырубить его руками, или же ударить того головой. «Это совсем не то, что имеется под фразой «использовать голову», Генри!» — вздохнул голос, проигнорировав первый план. Значит, он, скорее всего, считал его более удачным, хотя Генри казалось иначе. Ослабевшими ногами он вряд ли сможет заставить Полночь упасть, а вот ударом головы он вполне мог заставить его врасплох. Значит, второй вариант. Он буквально почувствовал, как возмутился «компас», но сейчас ему было плевать на это. Должен же он порой ошибаться? Полночь тем временем присел рядом с ним и протянул верёвку к рукам Генри, чтобы связать их вместе. «Пошёл к чёрту от меня!» — мысленно прокричал Генри и подпрыгнул с места, будто выстрелившая пружина, ударив затылком в подбородок Полночи. Тот зашипел от боли, но довольно быстро пришёл в себя и вновь попытался схватить Генри за руку, однако Стикмин ударил его локтём по плечу и выхватил винтовку. Охотник успел крепко взяться обратно за дуло и отвести в сторону, хотя Генри и не планировал стрелять. Он вывернул оружие и со всей силы ударил прикладом Полночь по челюсти, вырубив его. Тот успел бросить странный взгляд на Генри, прежде чем упасть на него. Стикмин тяжело выдохнул, чувствуя, как плечи от этого будто наоборот стали в два раза тяжелее. Что ж, по крайней мере, теперь у него было куда больше шансов вернутся сегодня домой. Уложив бессознательное тело на пол пещеры, Генри проверил вещмешок охотника и нашёл там несколько полезных инструментов, которые могли бы помочь ему в каком-нибудь ограблении. Несмотря на начавшие путаться пальцы и слипающиеся веки, Стикмину удалось крепко связать Полночь по рукам и ногам. После этого он практически отполз к противоположной стене, теряя сознание от снотворного. По крайне мере, не его одного сегодня ждали одни сплошные сюрпризы. Впрочем, это он погорячился. Засыпая, Генри вдруг почувствовал, как его интуиция испуганной птицей ударилась об рёбра и закричала о приближении какой-то опасности, выбив из него всё дыхание разом. Что-то было совсем близко, он должен был бежать, он должен был…***
…В камеру с шипением ворвалось больше света, ударив Генри по глазам и заставив в испуге подняться на руки, сквозь головокружение и тошноту отскочить в сторону и сгруппироваться, вновь напрягшись, будто пружина. - Воу-воу, спокойнее. - На пороге камеры оказалась девушка с каштановыми волосами, завязанными в тугой низкий пучок. Генри, всё ещё под влиянием паники, попытался взглядом найти хотя бы намёк, что она прятала какое-нибудь оружие, однако та лишь подняла руки. - Я просто забрать посуду. - И в самом деле, на ней была простая белая блузка с коротким рукавом, чёрная жилетка без карманов и такие же чёрные классические брюки. Ни кобуры, ни ножен, ни чего-либо то ещё, где можно было бы хранить оружие. Говоря о главном отличии членов клана Топпат, то шляпа девушки была вполне оптимистичной: светло-коричневая с широкой жёлтой лентой и прикреплённой к ней небольшой позолоченной брошкой в виде солнца. Эта девушка была абсолютно не опасна и не скрывала никакого оружия. Не скрывала же, так? Девушка осторожно подошла ближе, стараясь не отводить взгляда от Генри. Вдруг до него дошло, что она сама опасалась пленного, словно он мог в любую секунду напасть на неё. Это осознание немного отрезвило Стикмина, заставив его глубоко вдохнуть и приложить больше усилий, чтобы успокоиться. Сейчас ему пока что ничто не угрожает. Ну, кроме того, что он был в плену и сейчас его жизнь была в руках преступного клана. Да, конкретно это напрягало его не на шутку. Генри повторил жест девушки, также выставив перед собой руки и, прикрыв глаза, покачал головой. Всё в порядке, всё хорошо, он спокоен и не собирается нападать. Топпат ничего не сказала, но заметно расслабилась, кивнув в ответ. Потом её взгляд упал на откинутый чуть ли не в противоположный угол бомбер, про который Генри уже и думать забыл. Девушка слегка нахмурила тонкие брови и в задумчивости подошла ближе к воришке. У неё на лице возник вполне справедливый вопрос “откуда это тут?”, но спрашивать что-либо она так и не решилась. Вместо этого она наконец забрала поднос с нетронутым чаем и недоеденной кашей, и, всё ещё периодически поглядывая то на Генри, то на бомбер, постучала по двери. В ответ на это шлюз снова поднялся вверх, показав ещё одного члена клана, стоявшего прямо у порога камеры. Это был молодой парень с короткими светлыми волосами и большими карими глазами. Генри мельком оглядел и его на наличие оружия, и на этот раз всё же нашёл - на ремне был закреплён небольшой электрошокер. Такие обычно носят охранники, и, в принципе, парня можно было принять за такового: его одежда больше напоминала рабочую форму, чем привычный для Топпатов официальный костюм. Но сам обладатель шокера не казался тем, кто без колебаний применит его на практике. Скорее наоборот - он будто сам был не уверен, что вообще находится на своём месте. Внезапно Генри показалось, что он уже видел его где-то, но никак не мог вспомнить. Судя по тому, как вытянулось лицо Топпат, едва он взглянул на пленника, лицо Стикмина было ему очень даже знакомо. К тому же их последняя встреча вряд ли была приятной: парень даже слегка вздрогнул и перевёл изумлённый взгляд на девушку. Он явно хотел что-то спросить, но не решался сделать это пока камера открыта и пленник всё слышит. Впрочем, едва девушка вышла за порог, дверь тут же закрылась обратно, вновь оставив Генри в компании тишины, полумрака и одиночества. Теперь он мог окончательно успокоить расшатанные дурным сном нервы и всё как следует обдумать. И прежде всего это касалось его дара, шального, но точного “компаса”. Этот голос впервые прозвучал в голове Генри когда тому было около шестнадцати. Он хорошо помнил это пугающее ощущение того, что голос не принадлежал ни его “второму я”, ни его подсознанию, ни ещё чему бы то ни было - он именно что звучал будто извне, и это ощущалось также, как если бы он звучал в наушниках. Конечно же Генри тогда решил, что он попросту сходит с ума. Его жизнь в принципе не походила на сказку, но тогда всё было гораздо хуже и поехать крышей было бы вполне ожидаемо. Голос, к тому же, оказался на редкость избирательным - он звучал исключительно в моменты выбора, и чаще всего довольно едко критиковал плохие идеи, не всегда руководствуясь логикой или здравым смыслом. Игнорировать его стало невозможно уже сразу после того, как Генри убедился в его правоте - собственная шиза безошибочно определяла, с каким планом Генри гарантированно ждёт провал. Делать с этим он ничего не стал – чего ещё доброго отправят в психушку. К тому же голос пока что лишь помогал ему отметать заранее провальные планы и не советовал кого-либо убивать. Генри был вполне готов его терпеть в обмен на ощутимо увеличенные шансы успеха. Помимо голоса появилась ещё одна странность - сны. Очень часто после богатых на выборы путей дней Генри был вынужден во сне переживать некоторые напряжённые моменты снова, лишь с одной поправкой - в конце сна он совершал какой-то иной выбор, перечащий совету “компаса” и в итоге в действительности терпел провал. Он уже и не помнил, сколько раз его ловили, калечили и даже убивали во сне всего лишь из-за того, что он вместо одного бредового варианта выбрал, как казалось, более логичный. Поначалу Стикмин старался относиться к этому как к фокусам больного подсознания - если он в самом деле сошёл с ума, то голоса в голове вряд ли были бы единственной его проблемой. Хотя доля мистики в этом была - это напоминало какой-то странный метод предсказания ближайшего будущего. В итоге забив и не став в этом копаться дольше необходимого для сохранения хоть какого-то рассудка, Генри оставил этот вопрос открытым до одного определённого случая. Однажды Стикмин грабил небольшой банк, и как один из вариантов отступления он мог выбрать вентиляцию, ведущую на первый этаж. Он не знал, куда она ведёт, но “компас” саркастично заявил, что с таким весом он только поможет полиции поймать себя. В итоге Генри пришлось послушаться и чуть ли не выбрасываться в окно, удачно приземлившись в грузовик с фруктами. Уже во сне он убедился, почему вентиляция была плохой идеей, когда выпал из неё прямо в одну из камер полицейского отделения на первом этаже и разбил нос. А затем так уж вышло, что уже на следующей неделе он попался в руки к одному офицеру - его поймали за карманной кражей. Когда воришку привели в то самое отделение полиции под банком, ему показалось, что он вновь попал в тот сон: те же голые уродливо-серые стены, та же старая деревянная мебель в кабинетах и коридорах, те же лица офицеров и те же крепкие толстые прутья уже знакомой камеры. Генри не сразу смог смирится с мыслью, что он сейчас наяву, а не в том сновидении. К счастью, уже более менее зная систему вентиляции, Генри смог вполне успешно сбежать, по пути снова ограбив тот же самый банк. Ух, это было весело. В тот день он решил, что “компас” на самом деле не сумасшествие, а дар. Какая-то сверхъестественная сила подсказывала Генри верные варианты, даря, по сути, целый вагон вторых шансов. Платой за это, видимо, были изрешеченная колкими комментариями самооценка, нелепые совпадения и ночные кошмары. Вот только порой у Генри всё же возникала мысль “А может это вовсе не дар, а проклятие?”. Ведь вчера, выходит, голос указал ему на вариант, который привёл Генри к большим проблемам, причём уже давно не в первый раз. Ладно с ограблением Западного Банка, когда Генри даже не рассматривал вариант отказа от этой идеи, ладно когда он не совсем верно понимал смысл сказанных “компасом” слов и выбирал неверный план, ладно когда между смертью и проблемами Стикмин останавливался на последнем. Но вчера его мог ждать вполне успешный побег. От головореза Данкана он спрятался, наёмника вырубил, и что, чёрт возьми, могло значить это “совсем не то, что имеется под «использовать голову””?! “Голос” вполне чётко сказал ему, что у Генри ничего не выйдет и нужно было пробовать вариант послабее. И Стикмин его послушал, естественно не сумев сбить с ног того наёмника, за что ему едва не вывернули руки. В итоге он попал сюда, в плен, из которого пока понятия не имел, как выбраться, а ему самому не посчастливилось стать интересной игрушкой для одного пилота-притворщика. В принципе, Чарльзу не обязательно было стараться, чтобы Генри испытал тягучее и разъедающее чувство отчаяния, медленно, но верно затягивающее его куда-то на самое дно. Ему хотелось надеяться, что это была только его ошибка и иного пути всё равно не было, но сон указывал обратное: голос обманул его и завёл в ловушку. *** От Автора: Уф, это было довольно долго, не так ли? Вообще, глава должна была получиться в два раза короче, но потом мы решили немного дополнить её, в дело включилось моё графоманство и-и... Вышло это. Вот уж не знаю, как. *свистит* Обещать, что четвёртая выйдет до НГ не могу, поскольку буду довольно занята экзаменами, так что заранее хочу поздравить всех с Наступающим! И да сгинет весь трындец, навеянный 2020, оставив только самое хорошее и приятное~ И я ещё раз хочу поблагодарить вас всех за вашу поддержку и отзывы! Серьёзно, вы заставляете моё сердечко радостно биться и подгонять меня писать продолжение. Кроме этого постарался и редактор, да. Без него эта глава вообще выглядела бы куда скучнее и кривее, этот замечательный человек очень помог мне как в редактировании этой части, так и в продумывании следующих (сколько мы всего напридумывали-и...). Я всё ещё люблю комментарии к главе, и, думаю, это хорошо видно по тому, как я пишу сюда всё больше и больше ерунды)