May we meet again | Второй шанс на жизнь

      Перед тем, как навестить Элисон, я решила прогуляться в Косой переулок и заскочить в аптеку. Алексу было нужно пару редких ингредиентов для опытов, а заказать их с совой было нельзя, слишком ценные. Ему повезло, что когда я поднялась к Дамблдору, тот был углублен в чтение и не заметил, что я назвала адрес вовсе не министерства.       Прогуливаясь по Косому переулку, я пыталась отыскать флакон с болеутоляющим в сумке (голова всё ещё болела, особенно после почти бессонной ночи). Оно никак не находилось, я начала злиться, вывернула всю сумку и не заметила, как ускорила шаг. Резкий толчок заставил оторваться меня от поиска заветного флакончика.       — Извините, — пробормотала я и запнулась на полуслове. — Конор?       Высокий темноглазый брюнет возвышался надо мной, его лицо украсили удивленное выражение и радостная улыбка.       — Малышка Уайт!       Меня подхватили на руки и закружили. Громкий смех был слышен по всему переулку.       — Мерлинова борода, сколько времени мы не виделись?! — воскликнул Конор, когда опустил меня на землю.       Осеннее солнце слепило глаза, и я прищурилась, задрав голову. Конор, на удивление, после школы стал ещё выше и шире в плечах. Определенно пропала подростковая угловатость и россыпь прыщей на лбу, а ещё он сбрил тоненький усики, которые делали его смешным. Конор стал взрослым.       — Конор Браун, — улыбаясь, произнесла я. — Наш Паддлмирец. Как ты?       — Зайдем в кафе? Может «Фортескью»?       Я скривилась.       — Куда угодно, но не туда. К Хэллоуину у них почти все мороженое с тыквой.       — О-о-о, твоя ненависть к тыкве так и не прошла? До сих пор помню, как ты в каждый перерыв улетала блевать, потому что на столе были только блюда с тыквой.       Я засмеялась, вспоминая тот неприятный раз.       — Третий курс, Хэллоуинская игра…       — У моего сокомандника недалеко от сюда у мамы небольшая кофейня. Там не должна быть только тыква.       Мы направились на другой конец Косого переулка. Наши разговоры по пути были не столько информативными, сколько ностальгическим. Мы вспоминали наши прошлые игры, Хогвартс и всё, что с ним связано.       — Как там Логан и Бост? Все ещё пытаются переделать любую метлу, какую видят? — я резко закивала и тут же пожалела. Лекарство так и не было найдено, вероятно, я забыла его в Хогвартсе. — Помнится, ты нравилась Логану. Надеюсь, у него это прошло.       Я удивленно посмотрела на Конора. Его слова удивили меня и слегка обидели. Я обиженно спросила, почему же он надеется, что это прошло у Логана. Наверное, я бы не придралась к словам Конора раньше, но сейчас мне просто нравилось, как он пытается оправдаться каждый раз, когда говорит какую-нибудь глупость. Во времена Хогвартса у него была странная привычка говорить всё в лицо и даже не краснеть, говоря это. Его невозможно было заставить поверить, что он не прав. Многие утверждали, что это черта всех учеников Рейвенкло, однако я так не думаю. Сейчас же Конор стал менее упрямым. И это не могло не радовать.       — Я не это имел в виду. Просто ты и Логан… Ну сама понимаешь, — отмахнулся Конор, надеясь на то, что я переведу тему, однако мне уже стало интересно. — Ну… Он такой тихий и застенчивый, а ты… грубая и шумная. — Я закатила глаза, и Конор тихо выругался. — Ой ладно. Отстань, лучше расскажи что… О, мы пришли. Вот и кафе миссис Ли.       Вывеска перед нами и правда гласила, что это чайная мадам Ли. Она так и называлась: «Чайная церемония мадам Ли». Небольшая приписка под названием утверждала, что это единственное место, в котором доступны все виды чаев, которые можно встретить в британских чайных.       — А миссис Ли — очень скромная женщина, как я посмотрю.       Мы зашли внутрь, и интерьер приятно удивил меня. Если бы когда-нибудь захотела бы представить себе чайную (чего делать мне никогда не хотелось), она бы выглядела именно так. Много низких столиков с подушками, миниатюрные чайнички, ветки сакуры и другие странные растения, а в углу стоял даже какой-то цветок, который — я в этом уверена — съел пролетающую мимо муху. Это было слишком быстро, чтобы заметил кто-то, кроме меня, но я это увидела. Видела, как это ужасное растение захлопнуло свою пасть и чуть ли не облизнулось.       При выборе места я повела Конора в противоположный угол, где стояли уже высокие столики, видимо, не для гномов. (И нет, я прекрасно знаю о традициях Китая, но понять эти маленькие столики так и не смогла). Конор перевел взгляд с меня на плотоядный цветок и хмыкнул — он, как капитан команды, стал жертвой моих ужасных отношений с магическими растениями ещё несколько лет назад, когда после урока Травологии я пришла на тренировку на третьем курсе. Помнится, он клялся, что выгонит меня из команды и не даст шанса вернутся обратно.       Когда мы сели и заказали — я доверилась выбору Конора, — мы вновь начали разговор о самом Коноре.       — Я вообще-то перешел к Гарпиям. — Я удивленно раскрыла рот, не веря смотря на Конора. Все время, что мы вместе с ним играли в квиддич, он всем прожужжал уши, что Паддлмир Юнайтед — лучшая в мире команда, что мне казалось, что просто невозможно, что Конор может сменить её. Я до сих пор помню, как он, чуть ли не прыгая, бегал по гостиной, размахивая письмом, где говорилось, что его приняли в команду. Письма от других команд он даже не открывал. — У них оказались ужасные условия и дедовщина, я полгода просидел на скамейке запасных, в итоге перешел к Соколом в основной состав, а оттуда меня недавно перекупили Гарпии. Я почти всегда играю в основном у них. Если игры очень важные, на мое место ставят Тину из запасных, она уже старый игрок, ей тридцать пять, считается, что ей пора на пенсию. Она и собирается уйти тренировать детей в Ильверморни, но капитан её пока не отпускает. Говорит, сначала надо хороший запас найти.       Мы ещё долго говорили про его новую команду, про другие команды. Конор говорил очень увлеченно, будто это и есть вся его жизнь. Хотя он и в Хогвартсе был таким же — квиддич всегда значил для него намного больше, чем просто хобби. Может поэтому он и пробрался в профессиональный спорт, заурядных игроков там не держат, нужны только самые увлеченные.       Пока мы разговаривали, нам принесли чай и небольшие пирожные в виде цветков лотоса. Сначала мне показалось, что это странная белая тыква, о чём тут же сообщила Конору, он лишь посмеялся. Чай, который нам принесли был темно-коричневым и смутно напоминал мне магловский напиток, который называется «кофе». Нам его несколько раз давали в приюте, а ещё я пила его у Василисы, однако этот напиток лишь смутно напоминал его. В целом, чай мне не понравился, Конор сказал, что я не понимаю изысканных вкусов, а потом сам подозвал молоденькую рыжую официантку и попросил принести обычный сок, но только не тыквенный. Пробовать другой чай в этом заведении мы больше не решились.       — А как твое капитанство? — спросил Конор, поедая пирожное. Оно оказалось весьма вкусным, мне очень понравилось, и я решила взять заведение на заметку. Чаи здесь должны понравится Алексу, он тоже часто заваривает всякие мутные отвары, от которых потом галлюцинации. Думаю, он подружился бы с миссис Ли.       — Пару дней назад была игра, — мрачно буркнула я, отложив ложку. Разговор об этом отбил аппетит, и мне не захотелось доедать последний лепесток. — Мы проиграли Хаффлпаффу. Кейт считает, что это из-за дерьмового капитана.       — Вы поссорились с ней?       — Нет, вовсе нет. Она права. Знаешь… Я… Так много свалилось на меня в последнее время, что мне кажется, что я не справлюсь. Я забывала про тренировки, почти ничего не знаю о новых игроках. Я взяла их в команду и жаловалось, что они ничего не могут, однако забыла, что это я должна была их учить. — Я глубоко выдохнула. — Кейт права. Я дерьмовый капитан.       — На тебя много свалилось, ты права. К тому же ты слишком строга к себе, раньше такого не было. Будто ты была свободнее.       — Мне… — я задумалась, стоит ли мне говорить то, о чем я уже давно думаю. — Мне часто говорят, что я похожа на маму, но это не так. Она была смелой, у неё было много друзей, она всегда была лучшая. Первая женщина глава аврората, совмещавшая семью и работу, героиня войны…       — Ты пытаешься ей соответствовать, — грустно заключил Конор и отложил уже свою ложку. — Раньше твое прошлое имя давало покой от мнения других, их оценки, а сейчас… Газеты, они рассказали про твои смены имени, — добавил он, когда я удивленно посмотрела на него.       — Послушай… Не бывает дерьмовых капитанов, бывают те, кто попал не на свое место. Та девчонка, что вышла на поле с температурой, лишь бы не оставить команду без вратаря, хотела быть капитаном, она не зависела от мнения других. Её я капитаном и сделал, но я не знаю, чего хочет девочка, ищущая одобрения других. Девочка, окруженная проблемами и своими мыслями. Знаешь, что я понял за несколько лет капитанства? Вдохновлять других на то, чтобы они играли, — невозможно, можно просто играть самому так, чтобы за тобой шли. Ни одна стратегия, ни одна самая лучшая метла не принесет победы, если нет того, на кого смотрит команда.       — Они не слушают меня, — покачала я головой.       — А тебе это нужно? Спроси себя, чего хочешь ты сама.

***

      — Снейп, — прошипел хриплый незнакомый голос, — ты решил дать заднюю? Огневиски нахлебался перед встречей?       На фоне кто-то закашлял и что-то невнятно прошептал.              — Лестрейндж… — тихий, слегка подавленный голос разрезал гвал шепота. — Мне плевать на то, что ты думаешь. Я сказал, что мне нужно время. Если не хотите потерять единственного зельевара, который умеет варить что-то сложнее кровевосполняющего, то дайте мне время.       Кто-то зарычал ругательства, на него шикнули.       — Твой срок до семнадцатилетия, Снейп, ясно? Не захочешь стать его врагом, примешь правильное решение.       — Удивительная вещь, — прошептала Элисон, держа в руках небольшой засохший бутон. Она крутила его и с немым восторгом ребенка рассматривала каждый символ, вырисованный с ювелирным усердием Алексом на его тонких и хрупких лепестках. — Твой друг настоящий гений, весь в бабушку.       Я изобразила удивление на лице, стараясь не выдать своего знания. От нервов пальцы сами собой схватили перстень и перевернули его руной вниз, чтобы Элисон не заметила. Впрочем, подвластная удивлению от изобретения Алекса она ничего не замечала вокруг.       — Так вот… — Элисон все же отложила бутон в сторону, присела на свое кресло и откинулась. — Ужасно выглядишь, кстати.       Вид у меня действительно был весьма не презентабельный. Голова до сих пор болела, я ели уговорила Помфри отпустить меня из лазарета, на руке все ещё был синяк, а прошедшая ночь принесла мне лишь пару часов сна, так что мое лицо явно было не самым свежим. Разговор с Конором добавил мне мыслей для размышления, так что Элисон была права — я выглядела просто отвратно.       — Матч по квиддичу? — задала вопрос Элисон, на который, впрочем, она не требовала ответа. — Несколько дней можешь не посещать тренировки, но потом начнем работать над твоей анимагией. Я нашла пару книг, так что уроки должны быть скучным, прямо как ты любишь.       Я неопределенно повела плечом. Анимагия не была моим коньком, превращаться я старалась в основном только во время полнолуния, да и то было весьма вынужденной мерой. Тая это просто обожала, чувствовала себя как русалка под водой, а вот Алекс относился к этому с присущей ему прагматичностью, обращаясь каждый раз, как ему была нужна маскировка. Лиса может быть весьма незаметной, если научиться управлять её телом.       Мои глаза наткнулись на бутон, лежащий на столе. Он был небольшой, грязно-розовый и очень очень тонкий. Неся его к Элисон, я старалась не нажать на него сильнее, дабы он не развалился. И хоть Алекс утверждал, что укрепил его чарам, у меня оставался весьма рациональный страх. В паре дюймов от цветка стоял флакончик с воспоминаниями Алекса, которые нам пришлось подредактировать, удалив пошлые и постыдные разговоры Мародеров на фоне и картинки блокнота Алекса, где он опять над чем-то работал. Чтобы сделать это, нам пришлось отыскать Омут памяти, который был только в двух местах Хогвартса — кабинете Дамблдора и личных покоя Слизнорта, куда мы с Алексом и забрались прошлой ночью, что и стало причиной моего недосыпа.       — Ты думаешь о реакции Сержа на твои результаты?       Нет, это было не так, но я кивнула, дабы Элисон не начала допытываться к моим мыслям. Я знала реакцию Сержа — он будет недоволен, как всегда. Он недоволен всем, что я делаю. Пару раз ему приходилось заглядывать на наши тренировки. И Богиня, столько замечаний я не получала ни от кого за всю свою недолгую жизнь, сколько получила от него за те пару минут, что он был на тренировке.       — Ему понравится. Ты смогла этого склизкого Снейпа заставить передумать. Ты неплоха. — Я удивленно вскинула бровь. — Но я этого не говорила. Серж такого не скажет. И не думай, что это хороший результат, ты могла лучше.       — Я могу идти?       — Возьми ту стопку книг и иди, — кивнула мне на камин Элисон, достав тонкую желтую сигарету из верхнего ящика своего стола. — Я курю иногда, не смотри так. Дела идут паршиво, так и не получается найти того, кто орудует в полнолуние, так ещё и… Неважно, иди.       Элисон махнула рукой на камин и опустила голову, незаметно протерев глаза рукой. Она мало спала, это было видно.       — Доброго дня, — тихо попрощалась я и направилась к стопке книг. Они стояли на краю стола, сверху лежал толстый красный том с черной жирной надписью: «Криминалистика». Я перестала чему-либо удивляться, поэтому просто обхватила стопку одной рукой и направилась в камину.

      ***

      Камин в очередной раз заставил перекрутиться внутренности и чуть не отдать полу завтрак. Как можно быстрее я вышла на холодный камень кабинета Дамблдора. Надежды на то, что его нет — оправдались, но лучше бы он был. На резном мягком кресле перед директорским столом сидела невысокая коренастая женщина с длинными волосами, собранными в пучок, на ней было серое платье до пола со множеством маленьких пуговиц до самого подбородка и рукавами-манжетами. Наша новая преподавательница Защиты от темных искусств. Неприятная женщина, которая ведет свои уроки так, будто мы, как минимум, живем в камерах Азкабана за убийство парочки маглов, а, как максимум, будто мы убили её собственных детей. Она накинулась на Алекса за неправильно повязанный галстук, вычла со Слизерина пятьдесят баллов за юбку Таи, которая была на пол дюйма меньше нормы, прописанной в правилах Хогвартса. На это не обращала внимание даже МакГонагалл. Но ладно это, а вот то, что с её уроков хотя бы один — и это в лучшем случае — ученик уходил с травмами и попадал в лазарет, было уже более серьезно. Она заставляла нас практиковать самые сложные заклинания, не входящие в программу. Многие не могли запомнить даже слов заклинания, что уж говорить про движения и другие элементы колдовства.       — Мисс Поттер? — на весьма не миловидном лице отразилась гримаса удивления. — Вы же должны быть в лазарете. И что вы, скажите пожалуйста, делали неизвестно где в учебное время?       Профессор Джейн Хартвелл была единственная, кто называл меня «мисс Поттер». Все остальные профессора давно смирились с тем, что моя новое имя неизвестно и просто продолжили называть меня по моей «шпионской» — как её называла Тая — фамилии.       — Я… У меня были семейные дела, профессор Хартвелл.       — Да? Сколько вам лет, мисс, чтобы так говорить? Семейные дела должны решать взрослые люди, а не вы. И что это за книги?       — Для учебы, мэм. Я забрала их из дома.       Хартвелл встала с места и направилась ко мне, она явно хотела узнать, что же за книги я принесла. Попытки спрятать от неё название книг не увенчались бы успехом, однако мне не пришлось пытаться — зашел Дамблдор. Я выдохнула.       — Мисс Хартвелл, что вы здесь делаете?       Дамблдора был одет в голубую мантию с половинками лун, а на его бороде были цветные повязки, однако его голос прозвучал грозно.       — Я ожидала вас, директор, — не стушевавшись, ответила профессор.       — Неужели, мисс Хартвелл? И с какой целью, позвольте поинтересоваться?       Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, напряженно поглядывая на дверь. Плана отхода не было, а на меня не обращали внимания. Дамблдор смотрел на Хартвелл, она смотрела на него, они будто пытались переглядеть друг друга.       — Мне необходимо сообщить о том, что Марлин МакКиннон с пятого курса Гриффиндора пренебрегает моими замечаниями и продолжает ходить в своей ужасной магловской одежде, совершенно наплевав на штрафы.       Хартвелл говорила медленно, сложив руки в замок и пытаясь задрать подбородок как можно выше, стараясь показать свое превосходство. Со стороны это выглядело весьма комично, но кажется, она так не считала.       — И вы сообщаете мне об этом в четвертый раз, мисс Хартвелл. Мое мнение не изменилось с прошлого раза, обращайтесь по этим вопросам к декану факультета Гриффиндор — мадам МакГонагалл.       Хартвелл задрала подбородок ещё выше, хотя казалось, что выше некуда. Её глаза сузились, а губы скривились, будто она подумала о чём-то весьма неприятном.       — А это тема моей второй докладной, директор. Декан Гриффиндора, выше названная Минерва МакГонагалл, не справляется со своими обязанностями и не может установить дисциплину в вверенном ей факультете.       Мне показалось, что Дамблдор закатил глаза. Он незаметно повернулся в мою сторону и подмигнул, я понятия не имела, зачем он это сделал.       — Может вам стоит обратить внимание на ваших учеников. Кажется, успеваемость по Защите снизилась почти у всех. Может мне стоит подыскать новую кандидатуру на пост преподавателя ЗОТИ? — Дамблдор сел на свое кресло, откинувшись на спинку и сложив руки на груди.       Хартвелл открыла рот, чтобы что-то возразить, но в последний момент закрыла его, возмущенно скривившись. Она резко развернулась и направилась в сторону винтовой лестнице, цокая маленькими каблучками на старомодных туфлях.       — И да, мисс Хартвелл, — Хартвелл повернулась, — не смейте больше отчитывать учеников в моем кабинете. Я здесь директор. Не забывайтесь.       Возмущенное цоканье было слышно ещё полминуты, пока профессор наконец-то не ушла как можно дальше. Я выдохнула.       — Я пойду?       — Задержись ненадолго, Элианор. Присядь, — Дамблдор махнул рукой на кресло, на котором прежде сидела Хартвелл. Я почувствовала что-то неладное, но промолчала и села, поставив стопку книг рядом с собой. — Как твои дела? Как чувствуешь себя после… матча?       Отвечать коротко я не любила, но сейчас пришлось. Я чувствовала некоторую напряженность в разговоре и хотела поскорее его закончить. Сейчас было не так, как в детстве, когда я по несколько часов сидела в кабинете директора, поедая лимонные пироги и яблочное варенье с печеньям, запивая всё это вкусным травяным чаем. Дамблдор рассказывал мне истории из своей жизни и из жизни Хогвартса, частенько вспоминая курьезные ситуации профессоров. Вроде той, где Слизнорт перепутал лосьон для блеска волос с краской и пару недель ходил с красными волосами, или той, где МакГонагалл в очередной раз приносила к Дамблдору конфеты с валерьянкой — попытки пошутить банальных шутников. Но это было давно, последний год или даже больше я почти не заходила к Дамблдору, а в этом учебном году мне слишком много приходилось скрывать, чтобы сидеть и непринужденно беседовать.       — Хорошо, что тебе стало лучше. Так как там твои тренировки по программе «юный аврор»? — Дамблдор произнес это с явной насмешкой, и я смутилась.       — Неплохо, думаю…       — Не хочешь мне ничего рассказать, Элианор? — я помахала головой. — Ну и чудесно. Знаешь, что я ценил в Дореи, твоей маме? — я вновь покачала головой. Дамблдор встал с кресла и прошёлся по кабинету, из дальнего шкафа он вытащил небольшую стопку фото, одну фотографию он протянул мне. — Это 1927 год.       На небольшом черно-белом фото было несколько человек. Горбящийся молодой человек с застенчивой улыбкой, невысокая короткостриженная девушка, ещё несколько мужчин, один полный, а другой был похож не первого. В углу стоял равнодушный смуглый мужчина. Поодаль стояла пара, смутно знакомая мне.       — Это мама и папа? — тихо спросила я, зная ответ. — Они так молоды.       На лице мамы ещё не было ни одного шрама, а отец непринужденно улыбался, обнимая одной рукой жену, а другой перекручивая палочку. Черные, как крыло ворона, волосы мамы были собраны не в тугой пучок, как я привыкла, а в свободную косу, лежащую на плече.       — Где-то там посерединке стою и я, тоже молодой, — тихо произнес Дамблдор. — Ах молодость, как же быстро она прошла. Но быть стариком мне нравится больше, в автобусе уступают место, не люблю стоять, меня укачивает, знаешь ли. Слабый вестибулярный аппарат — так бы сказали маглы.       Я улыбнулась, продолжая рассматривать фотографию. Она была уже потертой, люди на ней казались нереальными.       Дамблдор присел на стол и сложил руки на груди, пронзительно смотря мне в глаза.       — Знаешь, что я сказал им в тот день? Если память меня не подводит, я сказал: «Если вы со мной, то вам придется доверяться мне, даже когда инстинкты требуют обратного». Это требовалось для того, чтобы победить Грин-де-Вальда. И знаешь, что в ответ сказала Дорея?       Я пожала плечами.       — «Они и так говорят, что не стоит вам доверять»? Что-то подобное?       — Поразительно, — всплеснул руками Дамблдор. — Я помню её слова лучше своих. «Мои инстинкты кричат, что вы подонок, Альбус, с первой нашей встречи, однако я здесь, а моя палочка не направлена на вас». Мерлинова борода, это было очаровательно. Позже, пару лет спустя, она добавила, что ещё её инстинкты кричат, что Грин-де-Вальд ещё больший подонок. И клянусь своей бородой, это был лучший комплимент, что я слышал в своей жизни.       — Так к чему вы клоните, директор? Я знаю, какой была моя мама. Может я многое не знаю о ней, но уж точно прекрасно помню её характер.       Дамблдор вздохнул, поправил разноцветные повязки на длинной седой бороде и улыбнулся.       — Я хочу сказать, Элианор, что твои родители всегда были на моей стороне, но не всегда верили мне. Они были почти также опытны, как и я, а их сила была удивительно мощной. И я готов отдать свою любимую мантию со звездами тому, кто докажет, что Дорея Блэк, умирая, не проклинала мое имя. — Дамблдор слегка засмеялся, а в глазах пробежали искры воспоминаний. — Уверен, что то, что происходит с тобой, устроила она, запретив говорить мне. Она всегда хотела обезопасить своего ребенка, свою чудо-дочь. — Я непонимающе качнула головой. — Она родила тебя почти в шестьдесят, даже для волшебников ребенок в таком возрасте — чудо. И ты правда, выросла настоящим чудом, которое идет по стопам матери. Ведь нет никакой программы «юный аврор», верно? Просто Дорея попросила подготовить тебя ко взрослой жизни, верно?       Я не стала ничего отвечать. Дамблдор всегда знал, когда я вру, однако я не могла сказать, правда это или нет. Мама просила Сержа присмотреть за мной, но больше я не знаю. Как уже было сказано, Дорея Блэк была восхитительной, скрытной и опасной женщиной. Вряд ли был такой человек, кто знал и понимал её всю.       Наш разговор почти зашел в тупик, ещё пара брошенных фраз, которые ничего не значили, вопросы про учебу и самочувствие. Всё как обычно. Когда я уже собиралась уходить, Дамблдор позвал меня.       — Элианор, девочка моя, не ссорься с мисс Хартвелл.       — Вы нашли её на улице или у вас вовсе закончились кандидаты?       — Она хороший специалист, прекрасный заклинатель. Однако, как мне кажется, всё же ужасный педагог, но это не повод, чтобы портить с ней отношения. Особенно сейчас, когда твоя успеваемость портится, профессор Флитвик со дня на день собирается поговорить с тобой по этому поводу.       Я чуть было не выругалась. По правде говоря, в последнее время, мои оценки действительно стали менее хорошими чем раньше. И причин было много, но ни об одной из них мне нельзя рассказать декану, в конце концов он не Дамблдор, который всегда и всё про всех знает.       — Если мисс Хартвелл ещё раз спросит про то, что увидела сегодня, отправь её ко мне. — Я кивнула и, взяв стопку книг, пошла в сторону лестницу, куда около получаса назад ушла Хартвелл. — И да, Элианор, — я обернулась, — помни, что близкие люди — наша самая главная сила.       На столь странной ноте я спустилась к горгульям. На улице уже стемнело, луна была высоко в небе, полнолуние было не так давно. Обхватив книги покрепче, я направилась в сторону рейвенкловской башни.

***

             По возвращении в гостиную Рейвенкло я устало плюхнулась на диванчик около камина и глубоко выдохнула. Последние сутки были напряженными. А разговор с Дамблдором только отшлифовал это все.       Началось всё, несомненно, с прихода в лазарет Мародеров. Признаться, я никогда не видела их такими доброжелательными, однако зная их образ жизни, держала ухо во остро. Но в этот раз все обошлось, мы неплохо поговорили и даже почти не поссорились. Ну не считать же за ссору ту несчастную перепалку по поводу лучшей команды по квиддичу. Все знают, что это «Тутшильские Торнадос».

***

      — Твои «Торнадос» даже в полуфинал в прошлом году выйти не смогли. Вы видели их вратаря? Безмозглый слизень и то лучше бы поймал мяч, чем ваш Женьер. Напыщенный петух, — рассыпался оскорблениями Джеймс, ненароком пару раз плюнув в меня.       Пока я, Джеймс, Сириус спорили на тему лучшей команды сезона, Тая, которая вначале пыталась писать нам на пергаменте негодующие комментарии, но после просто-напросто сдалась, поняв, что это бесполезно, сейчас ушла на другую кровать, где о чём-то тихо беседовала с Ремусом. Питер сидел около Джеймса и временами поддакивал ему, а Алекс, абстрагировавшись от наших криков, выводил какие-то линии в своём уже порядком замученном блокноте. Он вновь перешёл на чернила, по видимому, забыв привезенный мной карандаш.       — Да. А «Катапульты Кэрфилли», несомненно, лучшие, — съязвила я, превысив голос и сморщившись. Голова все ещё болела. — Сноп искр мне под мантию, если это так. Разве не на матче с ними Родерик Пламптон поймал снитч на третьей секунде игры? Да, кажется, это были именно они. Раз Женьер напыщенный петух, тогда кто такой твой Линч? Безмозглый амбал, который только и может, что головой биться о мяч?       Где-то на фоне громко раздался лающий смех Сириуса, он тоже не особо жаловал «Катапульт», так что моя реплика пришлась ему по душе. Он болел совершенно за другую команду, поэтому в наших спорах не участвовал так активно, как это делали мы с Джеймсом.       Попытки Джеймса дискредитировать мою любимую команду — были весьма тщетны. Я любила «Торнадос» ещё с детства, когда читала про самого известного вратаря этой команды — Мервина Фринвика. Насколько он был замечательным вратарем, настолько же он был ужасным человеком, сорвавшим несколько игр из-за приступа нарколепсии. Однако именно из-за него я захотела быть вратарем, а не каким-нибудь ловцом, например.       «Катапульты» Джеймса не были особо примечательными, они брали кубок Европы в последний раз в двадцать первом году, так что никогда не понимала фанатизма по ним. Хотя стоит признать, в детстве Джеймс болел, как и большинство мальчишек, за «Паддлмир Юнайтед», его вкусы изменились не так давно.       — Гипогрифьего дерьма мне в ботинки, если я признаю, что твои голубые игроки лучше «Катапульт», которые выигрывали в Лиги восемнадцать раз!       Сириус закатил глаза, видимо, Джеймс не в первый раз начинал говорить об этом.

***

      Наши разговоры о командах закончились, когда Помфри зашла в лазарет и пригрозила Мародерам, что расскажет МакГонагалл о том, что эти идиоты вынесли из её кабинета три флакона свежего бадьяна. И как бы Джеймс и Сириус не пытались доказать, что это было не так, Помфри не верила им и гнала из лазарета так, будто они мешали её личным делам.       — Сорванцы, — пробубнила себе под нос Помфри. — Это же надо умудриться… Три флакона, Филча на них нет.       Так и продолжая размышлять вслух, Помфри ушла в свой кабинет, оставив нас с Таей и Алексом наедине. Алекс под шум и хаос Мародеров затаился между нами и его не выгнали.       — Они не такие плохие, — пожала плечами Тая, убирая пергамент, на котором они с Ремусом переписывались.       — У меня болит голова после них, — пожаловалась я и упала на спасительную подушку. Казалось, в лазарете было не семь, а семьдесят волшебников пубертатного периода. — Алекс, ты просидел с ними несколько часов в «Кабаньей голове»? Признайся, ты выпил пару флаконов успокоительного?       Алекс пожал плечами.       — Они не были такими шумными. Блэк оказывается неплохо разбирается в Чарах. Помнишь, Флитвик дал мне дополнительное задание?       Я нахмурилась.       — Ты про ту шкатулку Дьявола?       «Шкатулкой Дьявола» у нас называли небольшую коробку, на которой было несколько десятков заклинаний. Она была в перечне предметов для практической сдачи Чар. Никто, даже самые заядлые любители этого предмета, не хотели бы, чтобы она попалась на экзамене. Никому ещё не удавалось расчаровать её за данное на экзамене время.       — Ага. Блэк неплохо помог мне в работе над ней. Пару заклинаний мы точно с ним сняли. Я думал, он глупее.       — Странное утверждение. Я могу считать Блэка идиотом, но точно не глупым. Блэки всегда дают своим детям достойное воспитание. Все сестры Блэк были отличницами, хотя Беллатриса была ещё более непоседливой, чем Сириус.       Алекс не знал, что ответить. Обычно он не ошибался в людях. Он всегда был прав и обычно мне рассказывал о том, кто что представляет из себя. Но именно Блэк — Сириус — был особым источником неприязни Алекса, не смотря на то, что к остальной части как Мародеров, так и Гриффиндора он относился весьма нейтрально. Поэтому сейчас было весьма удивительно слышать о том, что он признает Сириуса неглупым.       После этого разговора я вспомнила про записку, и мы стали думать про то, как нам изменить воспоминания Алекса, чтобы они были похожи на мои. Или хотя бы, чтобы в этом серебристом флаконе не было ничего лишнего. План был придуман быстро. Слизнорт частенько хвастался, что ему удалось недорого купить у давнего знакомого из Дании Омут памяти, который сейчас стоит у него в покоях. Пока Тая в лазарете отвлекала Слизнорта, мы пробрались к нему и воспользовались Омутом. Однако и я, и Алекс прекрасно понимали, что даже такой ужасный маг, как Эван Розье понял бы, что в покоях кто-то был. Защитные чары восстановить обратно просто-напросто было невозможно. Поэтому мы подбросили пару навозных бомб в шкаф Слизнорта и взяли несколько не особо ценных ингредиентов, оставив записку с подписью Слуг, о которых мы начали подзабывать. Несомненно, делать это было весьма опасно, о нас знали Мародеры и Дамблдор, но мы понадеялись на их совесть, вернее её отсутствие.

      ***

      Золотистые искры огня взлетали над горящими поленьями и освещали весь камин, тихий звон старых часов, из которых раз в час вылетала лупоглазая серо-голубая сова, успокаивал, а приглушенный свет почти прогоревших свечей, которые ещё не заменили домовики, заставлял забыть о проблемах. Головная боль немного приглушилась, глаза сами собой закрылись, а дыхание стало более равномерным, ночь без сна давала о себе знать. Однако пытаться отдохнуть в гостиной — плохая идея, даже если это гостиная Рейвенкло.       Топот шагов на лестнице прервал уединение. Глухие медленные шаги предоставляли возможность угадать, кто это. Логан Руфард. Широкоплечий и высокий семикурсник.       — Кейт сказала, что ты можешь быть здесь, — тихо сказал он, подходя ближе. Я не сдвинулась с места, это казалось таким тяжелым сейчас.       — Что она делает на вашей половине? — лениво и без особо интереса спросила я, заранее зная ответ.       Кейт, хотя и была увлечена квиддичем и попытками управлять всем, что попадет под её внимание, всё же была весьма популярной девушкой в школе. Ей частенько говорили, что Рейвенкло не её факультет, однако никто не знал, как после многочисленного общения она сидела молча в нашей комнате, уткнувшись в стену или бессмысленно прячась за большим фолиантом — она не читала, просто смотрела в первую попавшуюся страницу. Общение с людьми с других факультетов приносило ей дискомфорт, и знали об этом немногие. Рейвенкло именно тот факультет, где никто не будет лезть, если ты этого не хочешь. Именно это его главное преимущество.       Прекратить общение с большим количеством людей Кейт не могла, по крайней мере, потому что это приносило немалую выгоду — она знала всё и обо всех. К тому же идеей фикс Кейт Уорлок был поиск любящего и понимающего парня, из-за чего она частенько проводило время на мужской половине, общаясь с очередным мистером икс — я, Алекс и Тая прозвали так ухажеров Кейт, которые менялись чаще, чем мантии у Дамблдора. О Кейт не ходили неприятные слухи, а она сама не делала это специально, но её весьма требовательный характер мало, кто мог выдержать, а тот, кто все же выдерживал — падал под гнетов соперника — квиддича. Со временем Кейт привыкла к многочисленным неудачам — поиск парня она начала ещё лет в четырнадцать, а может раньше, сначала это были просто прогулки, со временем которые переросли в большее — и перестала так на этом зацикливаться. Последнюю неделю она активно общается с Деймоном Гордоном — пятикурсником. Странный очкастый паренек, но говорят, что он неплохо разбирается в трансфигурации, Кейт нравится этот предмет, может на этом они и сдружились.       Услышав ответ, который и ждала, я повернулась к Логану.       — Что-то хотел?       — Мне жаль, что нам не удалось сходить в Хогсмид. И я рад, что тебя отпустила Помфри. Мы думали, ты проведешь в лазарете больше времени.       Конор говорил, что Логан — застенчив. Да, это так, но в тоже время он прямолинейный парень, умеющий в любой момент сказать то, что думает. Делал он это редко. Отчасти потому что был застенчив, отчасти потому что не замечал большинство того, что происходит вокруг него. Умение отвлекаться от действительности — было удивительно чертой братьев Руфард.       — Может на следующие выходные? — неуклюже улыбнувшись, спросил Логан. Я кивнула.       — Если никто больше не пробьет мне голову бладжером, то с радостью. — Логан продолжал стоять рядом молча, она не знал, что сказать, я не знала, что ответить. — Послушай, Лог, я была бы рада поговорить в любое другое время. Расспросила бы тебя про новую модель метлы, которую вы совершенствуете с Бо, но я так сегодня устала. Голова после лазарета ещё не прошла.       — Где ты была? — нахмурился Логан. — Не хочешь — не говори, конечно. Просто я с утра заходил в лазарет, тебя уже не было и…       Потерев переносицу, я скинула очки на тумбочку и вздохнула.       — Нужно было решить дела семьи. Документы и все такое, министерство требовало моего присутствия. А ещё я заскочила в Косой переулок, встретила там Конора. Передал всем привет.       — Да ты что. Как он?       — Играет за гарпии. Да, я тоже была удивлена. Говорит, Паддлмир — полное дерьмо. Как и все популярное, как мне кажется.       — Не ожидал.       Я кивнула. Мы вновь замолчали, и через пару минут Логан, попрощавшись, ушёл. Шумный выдох вырвался у меня из груди, и я закрыла глаза. Идти в комнату было лень. А в голову лезли неприятные воспоминания разговора с Дамблдором, с Элисон, с Конором. Каждый из них вызывал в голове бурю мыслей и эмоций. День был невыносимо сложный, как впрочем и последние пару месяцев.       Я не поняла и половины того, что до меня хотел донести Дамблдор, однако я поняла, что он знает о нашем маленьком обмане. И гиппогрифьего дерьма мне в туфли, если он не знает о Двадцатке, вопрос был в другом — знал ли он о моей причастности к ней или просто думал, что мамины друзья из министерства тренируют меня по её просьбе.       Слова Конора, однако, многое для меня прояснили, а слова Дамблдора про Флитвика вызвали у меня в голове идею. Не знаю, была ли она хорошей, но определенно могла помочь с моей небольшой проблемой с деканом.

***

      После выхода из лазарета и разговоры с Дамблдором дни понеслись своим чередом. Отсутствие приглашения от Элисон и ночных вылазок дали мне возможность окунуться в учебу и школьную жизнь. Постепенно всё начало возвращаться в привычное русло, по которому мы шли, пока не случилась трагедия с родителями.       Мне наконец-то удалось поговорить с Регулусом, который в этом году ходил ещё более смурной, чем я. Несомненно, выяснить причину его душевных страдания я не смогла, однако не думаю, что это было что-то иное, чем обычно — Вальбурга, Сириус и проблемы чистокровных. Он рассказал мне о том, что Снейп переругался со всеми своими друзьями после прошлых выходных и пытался вновь начать общение с Лили. Они, конечно, всё ещё были друзьями, но так много ссор не может выдержать ни одна даже самая крепкая дружба. Ещё Регулус поведал о предстоящем слете Блэков по поводу официальной свадьбы Нарциссы и Люциуса. Не знаю, что они так долго тянули, учитывая, что они были помолвлены ещё в школе. Регулус предположил. что свадьба связана с болезнью старшего Малфоя, что в принципе было не новостью. Все газеты трубили о начале эпидемии драконьей оспы, которая ранее бушевала в других странах. В начала века был масштабный очаг в США, где как раз и умерло большинство оставшихся членов маминой семьи.       Драконья оспа — это заболевание, которое для молодых волшебников не опасно, однако пожилые редко переносят его и часто погибают. Целители так и не смогли придумать достойного лечения до сих пор, отчего и страдают большинство чистокровных семей, которые процентов на семьдесят состоят из стариков.       Продолжение учебы сопровождалось с началом подготовки к Хэллоуину, который я просто не могла терпеть из-за обилия тыкв по всему замку. Хагрид таскал их целыми сотнями, расставляя по всеми замку и поставляя на кухню, что значило только одно — скоро половина — и это в лучшем случае — блюд будет с тыквой.       Наблюдая за тем, как первокурсники вырезают заклинанием рожицы у тыкв под присмотром Флитвика, я шла по школе. Изначально я держала путь в библиотеку, но оттуда меня прогнала мадам Пинс, обвинившая меня в порче книг. По её словам, кто-то вырвал страницу из книги, она даже показала мне книгу — это был старый фолиант о запирающих чарах, — мне это не было нужно, о чём я и рассказала Пинс, но она естественно меня не послушала. Мне пришлось покинуть библиотеку в весьма расстроенных чувствах. Отчасти это была обида на то, что меня считают дурой. Неужели я на шестом курсе так и не смогла бы выучить копировальные чары. Просто абсурд.       Так и не получив нужной мне книги в библиотеке, я направилась к МакГонагалл, у неё должен был быть этот фолиант о чарах элементов, нам задали на Рунологии эссе по этой теме. По дороге я задумалась и не заметила, как забрела в заброшенный коридор. Я уже хотела развернуться, однако всхлипы меня остановили, я пошла на звук и наткнулась на спину Эвана Розье и Эдварда Гринграсса, оба были семикурсниками.       Понятия не имею, что они делали, однако Мэри МакДональд — гриффиндорка с моего курса, плакала, сидя на полу. Она не была маглорожденной, лишь дружила с Лили.       — Эй, вы опять нарываетесь?       Эван и Эдвард повернулись ко мне, я вздохнула, пытаясь найти палочку. Однако её не оказалось, видимо, я забыла её в комнате, когда убирала пятно от пролитых духов.       — Черт, — выругалась я.       — Что-то не так, детка? — облизнулся Эван и меня затошнило. Грингрисс держался подальше и старался молчать, зато Розье за него обильно пытался привлечь внимание. — Ты мне ещё за разбитый нос не ответила, детка.       Дальше все было очень быстро и, как мне кажется, не продлилось и дольше минуты. Розье кинул в меня какое-то заклинание, но я увернулась, к нему присоединился Гринграсс, от него я увернуться уже не смогла. Мантия была испорчена режущим заклинанием, я выругалась. Слизеринцы стали сыпать по мне проклятиям, Розье к тому же сопровождал каждое свое действие идиотскими комментариями. Он бил особо сильно, видимо, нос в прошлый раз было больно сращивать.       Думаю, всё бы закончилось плохо, если бы Мэри не встала и не ударила их обоих в спину. Это были простые замораживающие чары, однако сработали они хорошо. Слизеринцы лежали на полу, пока Мэри вытирала размазывавшуюся тушь рукавом мантии.       Из-за угла вышел кто-то невысокий. Тихий слегка писклявый голос заставил меня вздрогнуть и вновь выругаться про себя.       — Мисс Уайт, мисс МакДональд? Что здесь происходит, позвольте узнать?       — Профессор Флитвик, — обернулась я.       Порезанная мантия висела на мне клочьями, рядом лежали парализованные слизеринцы, а Мэри всё ещё пыталась оттереть тушь от щек.       — Я пытался докричаться до вас и догнать вас, мисс Уайт, но вы упорно не хотели меня услышать. Так что же здесь произошло?       Мэри решила рассказать сама. Оказалось, что она вступилась за каких-то первокурсников и опозорила Розье перед его же друзьями, он отловил её в коридоре после занятий и вместе с Гринграссом загнал в заброшенный коридор. Мне пришлось доказывать, что палочки у меня не было и что я просто защищалась.       — Минус пятьдесят очков со Слизерина, это недостойное семикурсников поведение. Мисс МакДональд, можете быть свободны, мисс Уайт, со мной в кабинет. А что до вас, — Флитвик подошел ближе к двух недвижущимся телам, которые только и могли что вертеть головой, — я сообщу об инциденте вашему декану и вы будете строго наказаны. А сейчас оставайтесь здесь и дожидайтесь профессора Слизнорта.       Мы с Мэри переглянулись и тихо засмеялись.       — Так им и надо, — прошептала она и торжествующе засияла.       В кабинете Флитвика я была одна. Пока он ходил к Слизнорту, мне удалось съесть пару кексов на его столе, он всегда держал их для студентов, которые приходили к нему поговорить. Его кабинет был небольшой, полный книг и различных магических артефактов. Когда я впервые попала сюда на первом курсе, мне казалось, что я оказалась в сказке, но потом мне пришлось посетить кабинет Дамблдора, с которым мало что могло сравниться.       Когда Флитвик наконец-то пришел, я дожевывала последний нетыквенный кекс и заглядывалась на свечу молчания, стоящую около окна на самой верхней полке.       — Замечательный артефакт, не правда ли? — улыбаясь, спросил Флитвик и сел на свой высокий стул. — Мне подарили её на позапрошлый день рождения коллеги. Кажется, это была идея Минервы, а может Горация… Ну, впрочем, не суть. Прекрасно работает. Пробовал на первокурсниках, да простит меня Дамблдор.       Флитвик прокашлялся.       — Ну так что, мисс Уайт. Думаю, вы догадываетесь, зачем я вас позвал. — Я кивнула, хоть и не понимала всей причины полностью. — Конечно, вы заметили, что ваши оценки заметно ухудшились. Мы с уважаемыми профессорами делали вам различные послабления, пытаясь войти в ваше положение, однако прошло уже почти два месяца, а ваши результаты ни на кроху не улучшились, мисс.       — Но, профессор, сэр, я сдала все экзамены, у меня нет долгов…       — Да-да, это так. Но у вас раньше самой низкой оценкой было Выше Ожидаемого, а что же сейчас. Удовлетворительно по Травологии, по предмету, который нужен вам для школы авроров, если вы, конечно, не передумали. — Я покачала головой. — Ну вот. Профессор Слизнорт ставит вам Выше Ожидаемого только за старые заслуги, а профессор МакГонагалл и вовсе собирается отправить вас на пересдачу всех тестов. Ужасно. Просто отвратительно. И это лучшая ученица курса, капитан команды, пример для младших курсов. Мисс Уайт, дорогая, поймите, что мы входили в положении, сколько могли, но дальше так продолжаться не может…       Флитвик говорил быстро. Тому, кто его не знает, могло бы показаться, что он зол, но это не так. Флитвик злится очень редко, а когда он говорит быстро, он волнуется. За себя, за учеников или ещё за кого, не важно.       — А что про вас говорит профессор Хартвелл. Вы хамите ей, не выполняете её требования… Так не далеко и до отчисления с расширенного курса. — Я подавилась воздухов, стараясь понять слова декана. Отчисления с расширенного курса для меня было тоже самое, что закрытие доступа к школе авроров. — Мисс Уайт, пожалуйста, объясните, что с вами. Неужели вы до сих пор не можете отойти от смерти ваших родителей? — Я промолчала. — Не думаю, что они хотели бы, — воздуха перестало хватать, — чтобы их дочь вот так вот просто плевала на свое будущее. Они так никогда не делали.       Мне хотелось закричать, чтобы он замолчал. Разговоры о родителях сегодня мне знатно надоели. В носу засвербело, глаза будто стали слезиться, я отвернулась, чтобы не показать это Флитвику. Начала протирать очки рукавом разорванной мантии.       — Я делаю вам единственное и последнее предупреждение, если за следующие несколько недель, вы не исправитесь, мисс Уайт, нам придется запретить вам играть в команде по квиддичу…       Забыв о мокрых глазах, я резко развернулась к декану, удивленно смотря на него. Он сложил руки на столе и рассматривал узоры на чашке из-под чая, стоящей перед ним. В его глазах была видна грусть.       — Я… Профессор Флитвик, у меня другой вариант. Я… Я отказываюсь от значка капитана в пользу Кейт Уорлок, — выпалила я.       Флитвик посмотрел на меня, в его глазах читалось непонимание.       — Вы неправильно поняли, никто не собирается запрещать вам играть… Сейчас по крайней мере. Если все будет так же плохо, то возможно, но не сейчас. Мисс Уайт, зачем такие поспешные реше…       Я прервала Флитвика:       — Это мое решение. Я думала о нём ещё до нашего разговора. Дело в том, что я просто-напросто не справляюсь со своей задачей. У Кейт это получается лучше, её слушают. А мне это больше не нужно. Как сказал один мой хороший знакомый, я должна понять, чего хочу сама. Я поняла. Квиддич будет небольшой ценой за свободное время и за снятие ответственности.       — Вы уверены? — вздохнул Флитвик.       — Да. Пусть капитаном станет Кейт, не я.       Мы проговорили ещё некоторое время, и вскоре я покинула кабинет декана. Решение отдать значок — далось мне нелегко, я хотела этого все четыре года учебы, все пятнадцать лет жизни, но потом… Сейчас есть дела поважнее, пусть Кейт будет той, кем у неё получается быть.

      ***

      31 октября 1976 года я проснулась с ненавистью ко всему миру, потому что тыквой пахло даже у нас с Кейт в комнате. Её собственно уже не было в постели, а на моей тумбочке лежал запечатанный конверт. Я удивленно посмотрела на него, уже хотела взять и распечатать, как увидела время. Я опаздывала на завтрак. Сборы прошли в ужасно быстром темпе, письмо было брошено в сумку вместе с расческой и всеми попавшимися на глаза учебниками и пергаментами.       На выходе из комнаты я наткнулась на Кейт, она увидела меня и тут же затолкала обратно за дверь, не пуская к выходу.       — Какого черта, Уорлок, ты время видела? — зло выпалила я, взглянув на часы.       — Нет. Это я должна спросить — какого мордреда, Уайт? — я непонимающе нахмурилась. — Почему Флитвик отлавливает меня и говорит о том, что я теперь капитан?       Кейт выглядела весьма рассерженный. Её волосы растрепались, а глаза смотрели прямо не меня, почти не моргая.       — Я должна была сделать это раньше, — медленно проговорила я. — Ты была права, капитан я дерьмовый, а ты… Тебя слушает и знает команда, ты будешь лучше. К тому же я не ухожу из команды, я просто отдаю значок тебе. Кстати, он валяется где-то в одной из кучек, — я повернулась в сторону своей кровати, на краях которой было по несколько небольших горок вещей.       — Мне плевать на значок. То, что я наорала на тебя — не значит, что ты должна была бежать и отказываться от роли капитана. Ты же Дорея Уайт, ты мечтала об этом все то время, что я тебя знаю.       Я выдохнула и поудобнее перехватила сумку с книгами. время нещадно убегало от меня.       — Это была не моя мечта. Поступить на Гриффиндор, стать самой популярной, играть в квиддич, стать капитаном и взять кубок — это не мои мечты. Так мечтала маленькая Элианор, желая быть ближе к брату, но все пошло не так, когда Дорея поступила на Рейвенкло. Квиддич для меня лишь хобби, способ почувствовать себя свободной. Для тебя это нечто большее. К тому же Флитвик пригрозил мне, что если я не исправлю учебу, меня вовсе исключат из команды, так что… Ты не виновата. Дерьмовый я капитан, не потому что ты так сказала. И не смотри на меня так, нам пора на завтрак. Хотя я и уверена, что на девяносто процентов там все состоит из тыквы, всё же стоит постараться урвать хотя бы корку тоста.       Кейт улыбнулась, и мы вместе направилась к лестнице.       В гостиной было немного людей. Пару девчонок с третьего курса, несколько пятикурсников и стайка щебечущих семикурсниц. Как только мы вышли, по гостиной прошелся шепоток и все взгляды устремились на меня. Это было удивительно. Пожав плечами, я направилась в Большой зал. Дорога до него оказалась такой же удивительной. Сначала, пытаясь причесать порядком отросшие волосы, я не замечала косых взглядом и смешков, но как только мы зашла в Большой зал и увидели, что все взгляды за исключением парочки были устремлены на меня, я икнула от удивления.       — Какого мордреда, Уайт? Почему все смотрят на тебя? — тихо спросила Кейт. Я пожала плечами, мы направилась к столу, за которым я нашла кислого Алекса, который даже отложил свой блокнот. Я удивленно спросила, что случилось.       — Открой письмо, которое нашла на тумбочке.       Я нахмурилась. Уверенность в том, что это письмо от Элисон улетала на глазах. Конверт был чисто белый, без каких-любо подписей. Я распечатала его и пробежалась глазами.       — Что за чертовщина? — громко спросила Тая, махая письмом и стоя у меня за спиной. Алекс пожал плечами и кивнул на свое. Я махнула своим. Взгляды и смешки были устремлены на нас троих и ещё на нескольких обладателей счастливых писем.       — У нас появились преемники, — прошептал Алекс.