May we meet again | Второй шанс на жизнь

      Меня, можно сказать, принесли в Выручай-комнату. Я не могла идти самостоятельно, хоть и передвигала ногами. Мой разум до сих пор находился в воспоминаниях того дня, когда я впервые познакомилась с представителем семьи Розье.              — Садись, — Алекс подвел меня к креслу, великодушно представленному Выручай-комнатой.              Я тяжело села и подняла взгляд на друзей.              — Пожалуй, тебе стоит научиться контролировать себя, — подметила Тая. — В следующей раз это закончится более серьезно, нежели отработка. Ты понимаешь, что сломала нос Розье, и он чуть не получил сотрясение? — Тая глубоко выдохнула.              Она стояла, сложив руки на груди, и строго на меня смотрела. Вся её поза показывала недовольство мной.              Тая вообще очень малоэмоциональный человек. Она не просто так попала на Слизерин. Она очень скрытна от всех, кроме меня и Алекса. Мы стали для нее очень близкими людьми. Но другие не знают про нее ничего. С курса, эдак, четвертого, её стали считать стервой. И у тех, кто так думал, даже были причины на это.              Тая не похожа на меня. Я использую силу и знания, чтобы расправиться с обидчиком, а она хитрость и ум. Девочки, с которыми она живет в одной комнате, не просто так перестали её доставать. Я думала, что им просто надоело издеваться над ней, но потом узнала, что это не так. Тая из тех людей, что живут по принципу: месть — это блюдо, которое подается холодным. Её соседки лишились волос и ходили в париках три с лишним месяца. Они пытались отомстить Тае, но в ответ лишь получили папку с компроматом на них, как уже говорила Тая — быть Слугой иногда очень полезно.              Преподаватели так и не смогли доказать её причастность к случаю с потерей волос, да и не особо хотели, зная по какой причине Тая частенько ночевала у меня. Вот только вся школа знала о том, кто это сделал. С тех пор Таю стали бояться. Она была неплохим боевиком, показывая успехи на ЗоТИ, но не выставляла их на показ. Она очень умна и умеет холодно оценивать ситуацию. Поэтому сейчас стоит и смотрит на меня так, будто я враг земли.              — Прости, — прошептала я.              Я чувствовала, что по лицу течет кровь. Кажется, разбита губа. Точно, он же ударил меня. Да и после тренировки тело до сих пор болело.              — Причем здесь я? — прошипела Тая. Я удивленно на нее посмотрела. — Это твои проблемы. Мне надоело тебя выгораживать.              Руки Таи опустились и сжались в кулаки, губы были сжаты в две тонкие полоски, а в глазах была видна злость.              — Все, что происходит, связано с Дореей Уайт, будто никого больше нет, кроме нее, — Тая говорила тихо, но четко. Каждое её слово отпечатывалось в моей голове и действовало на меня, как пощечина. — Мир не крутится вокруг тебя, Дорея.              Алекс, сидящий до этого рядом и копающийся в коробке с зельям, поднял голову на Таю и хотел что-то сказать. Я положила руку на плечо, призывая его молчать. Сама же встала с кресла, перетерпев боль, возникшую в боку.              — Что ты имеешь в виду? — спросила я, смотря в глаза подруге.              Она стояла прямо напротив меня, высоко подняв голову.              «Как всегда безупречна», — усмехнулась про себя я.              Школьная юбка не портила её, а только подчеркивала длинные и красивые ноги. Рубашка с укороченными рукавами и идеально завязанный галстук. Сверху надет пиджак, который она никогда не застегивает, а поверх накинута мантия. Губы подведены алой помадой так, что сейчас заостряли мое внимание на том, что она говорит.              — Что я имею в виду? — усмехнулась Тая. Она слегка наклонила голову и изучающе посмотрела на меня. — Ты действительно не понимаешь?              Я отрицательно качнула головой. Что случилось, что подруга, с который мы знакомы шесть лет, сейчас на меня ополчилась?!              — Мы всегда говорим о тебе, будто у нас с Алексом и не бывает проблем, — твердым голосом начала Тая. — Я удивлена, что ты на Рейвенкло. Ведь только Гриффиндор любит так сильно привлекать к себе внимание, как это делаешь ты. Сама того не замечая, ты становишься все больше похожей на своего мерзкого братца. — Тая шагнула ко мне. — Мы поддерживаем тебя, а ты ничего нам не говоришь. Скрываешь все, что только можно. Сейчас, например, что за чушь ты несла про Поттера?              Я вспомнила свои слова…              — Прости, но я не…              — Не можешь нам рассказать, — громко засмеялась Тая. Вот только в голосе ни капли веселья. — Как всегда, впрочем. Так каждый раз. Вокруг тебя крутятся все, будто ты центр этого мира. Дорея — капитан, лучший игрок, лучшая ученица… ну почти лучшая. Все сидят часами за учебниками, а тебе стоит просто показаться, и все тебя хвалят.              Алекс сидел позади и смотрел на Таю. По его лицу было видно, что он хочет что-то сказать, но не может. Я просила молчать. Не вмешиваться, потому что… потому что она права.              — Ты ведь даже не знаешь, что происходит со мной и Алексом. Постоянно где-то пропадаешь, даже не интересуешься, как мы живем. — В глазах Таи плескалась злость. — Мы писали тебе летом, а ты даже не ответила, даже не спросила, как мы… Ты ведь не знаешь, что бабушка Алекса лежит в Мунго; что Министерство начало подозревать моих родителей в помощи группировке Пожирателей. Потому что они оборотни. Ты… тебе плевать на нас.              Алекс резко встал и подошел ко мне. Он тоже начал злиться, хотя обычно всегда спокоен.              — Достаточно, — громко произнес он. — Ты слишком много наговорила. — Тая хотела что-то возразить, но взгляд Алекса её остановил. — У моей бабушки лучшая палата в Мунго, лечение, которое разорило бы нас, назначено и оплачено. Некой Поттер. Элианор. Это ты считаешь, что она ничего не делает, но на счет Мунго поступили деньги первого сентября, когда она вернулась из анимагической формы.              В тех письмах, что мне дал Докс, было написано о проблемах Гриннов и Фредерики. Я немедленно оплатила лечение бабушки Алекса из денег Поттеров. А Таины родители…              — Я написала тому нотариусу, что читал завещание мамы и папы. Он много мямлит, но прекрасный юрист по магическому праву. Он разобрался в ситуации и писал жалобы в Министерство. Если ты не знаешь, то это не значит, что я ничего не делаю. — Я выдохнула. — Мне было нужно оправиться после смерти родителей. Для вас прошло почти четыре месяца, а для меня неделя. И ты прекрасно знаешь, почему я не могу рассказать вам, куда я пропадаю.              Тая поменялась в лице. Кулаки разжались, плечи опустились. Взгляд стал растерянным. Она резко развернулась и быстрым шагом покинула Выручай-комнату.              — Что это было? — повернулась я к Алексу.              — Не знаю, — выдохнул он.              Неожиданно он сорвался с места и что-то подобрал на полу.              — Это выпало из кармана Таи, когда она уходила, — объяснил он. — Это… письмо от родителей… Мерлин, — прошептал он.              — Что? — подошла я нему.              — В доме Гриннов происходил обыск, им угрожали арестом… Поэтому Тая такая злая была…              Я медленно подошла обратно к креслу. Села на него и, запрокинув голову, закрыла глаза.              — Боги, неужели она не могла рассказать…              Нужно будет написать им и узнать подробности, может, я чем-то могу помочь.              Алекс сел на подлокотник кресла и положил руку мне на плечо.              — Она остынет, — прошептал он. — Ей просто нужно время, поверь мне.              Я часто закивала головой.              — Дай, я обработаю разбитую губу, — сказал Алекс и взял из коробки с зельями вату и какую-то жидкость. — Что за синяки?              Я осмотрела свое тело и отметила, что на нем масса синяков. Да уж…              — Не можешь сказать? — понимающе кивнул он. — Двадцатка она такая…              Я произвольно дернулась, и Алекс заехал ватой мне по носу.              — Что ты сказал? — тихо произнесла я.              На лице Алекса появилась усмешка, я же была растеряна.              — Что слышала… Ты же не думала, что единственная, кто о ней знает? — на лице Алекса играла улыбка, которая не выражала ничего хорошего… для меня.              Он продолжил обрабатывать мне рану, будто не из его уст секунду назад вырвалось слово… слово, которое он не должен знать. Какого черта?              — И когда ты собирался мне об этом сказать? — произнесла я минуту молчания спустя.              Алекс непоколебимо продолжил обрабатывать мою губу, несмотря на то, что я пыталась вырваться. Когда он закончил, то отошел от меня и медленно начал убирать склянки обратно в свою заветную коробочку.              — Сейчас же сказал, — наконец сказал он. — Моя бабушка была в Двадцатке…              Я ахнула. Не может быть. Такого просто не может быть. Мне послышалось.              — Успокойся, — подошел он ко мне. — И, кстати, твоя клятва не заберет твою магию, потому что я знаю о Двадцатке.              Я сглотнула вязкую слюну, повернула голову в сторону Алекса и увидела виноватую моську. Черт. Алекс! Зачем так делать? Я же хотела покричать, пар выпустить.              Я встала с кресла.              — Садись, — кивнула я Алексу.              Он удивленно на меня посмотрел, но сесть все-таки решился. Я развалилась поперек кресла, устроившись на коленях Алекса, и голову положила на подлокотник, свесив ноги с другой стороны.              — Я больная и изувеченная, мне можно, — хохотнула я, смотря на недовольное лицо Алекса. — Давай, рассказывай. Как? Зачем? И почему?              — Думаю, что все я рассказать тебе не могу, да и многого не знаю. Все тебе расскажет моя бабушка, когда вы с ней встретитесь. Только вот бы ещё из Хогвартса выбраться, чтобы попасть к ней.              — А Дамблдора попросить? Или, хочешь, я сама попрошу?              — Не вариант, — вздохнул он. — Я уже ходил. Этот старик сказал мне, что бабушке нужен покой и мне лучше туда не соваться… Старый пе…              Думаю, не стоит уточнять, какими эпитетами Алекс покрыл нашего глубокоуважаемого директора.              — Он считает, что мне не нужно видеть её такой, — зло прошипел Алекс.              — Мы что-нибудь придумаем, обещаю… — прошептала я.              — Ага, если у тебя появится свободное время, — грустно вздохнул он. — Ты так редко появляешься… То тренировки в Двадцатке, то квиддич, то учеба. Не помню, когда мы просто так собирались втроем.              Черт, он прав. Я закрыла глаза и откинула голову назад. Если бы это все зависело от меня. Мне кажется, что я потеряла себя. Погрязла в чертовой рутине ежедневных тренировок.              — Ты представляешь, я почти восемь фунтов скинула, — недовольно сказала я, чтобы перевести тему. Алекс рассмеялся.              — Правда? Это что же, ты станешь такой же бесформенной, как и все в этой чертовой школе?              — Не дай Мерлин, — шутливо скривилась я.              Алекс… Он не такой, как многие мои знакомые. И правда, как сказал Малфой, я собрала изгоев школы. Стерва Слизерина и чудик школы.              Да, для многих Алекс был чудиком, но не для нас с Таей. Он настолько сильно любит заниматься экспериментами и опытами, что может погрязнуть в них настолько, что забывает про занятия. С ним всегда можно поговорить, если тебе плохо. Он был теми мозгами нашей троицы, что всегда вносили здравый смысл в компанию. Я придумывала план, Тая делала так, чтобы мы могли его исполнить, а Алекс… Он все контролировал. Он всегда может уладить любой конфликт, сложно спорить в его присутствии. Каждая капля здравомыслия принадлежит ему. Только он может поспорить со мной и утихомирить Таю.              Я всегда сомневалась, а правильно ли меня распределила шляпа? Думала такое даже про Таю, но только не про Алекса. Вот он — истинный ученик Ровены. Между тем, чтобы сдаться и пойти в бой, он выберет тот вариант, где победят все. Или проиграют. Он никогда не смотрел на кого-то с пренебрежением или высокомерием. Никогда.              А ещё он чертов пацифист. Затянуть в драку его очень трудно. Это сложно представить, ведь наша дружба началась с общей драки против Малфоя. Он ненавидит ЗоТИ, потому что там учат убивать. А в каждом его слове слышно желание жить. Он обожает изучать животных и растения. Травология для него — отдых.              Чудиком его считают, потому что он действительно выглядит странно со стороны. Его одежду нужно видеть. Как-то раз он пришел на урок в домашних мягких тапочках и на все возражения отвечал, что в правилах ничего не написано насчет обуви. Галстук для него — средство пыток. Он может повязать его на голову, на руку и даже на ногу, но только не на шею. Однажды он сказал МакГонагалл, что если соберется повеситься, то обязательно обвяжет это орудие пыток вокруг своей шеи, а пока не нужно приставать к нему с этим.              Как только я узнала, что его бабушка заболела, то немедля перевела деньги на счет Мунго. Нет, Фоксы не бедны, но и не богаты. Они живут в небольшом уютном домике, с огромным садом и несколькими теплицами. Рядом с их домом находиться лес, куда его бабушка постоянно ходит, чтобы набрать растений. Алекс очень похож на Фредерику, что бы кто не говорил.              А ещё Алекс несколько раз общался с кентаврами. Когда мы гуляли по Запретному лесу в анимагических формах, то встретили стадо кентавров. И только у Алекса получилось с ними заговорить. Они даже научили его каким-то приемам из Прорицания. Я в эту чушь не верю, но Алексу понравилось. Может, поэтому меня и Таю они даже на расстояние десяти метров не подпустили к себе. И погрозили, что если ещё раз увидят нас в человеческом обличии, то все расскажут Дамблдору. Не думаю, что он не знает о наших вылазках, но все-таки угроза весомая. Опять ведь на кухню пошлет работать, а оно нам надо?              — Расскажи, как у вас дела, — попросила я тихо Алекса. — Тая права. Я слишком мало времени провожу с вами и ничего не знаю о том, что с вами происходит в последнее время.              — Ну… То, что Тая опять поссорилась с Мародерами для тебя не удивительно, — я качнула головой.              Черт. Вражда между нами и Мародерами. Её и враждой сложно назвать. И нам, и им приносят кайф постоянные перепалки. У нас не так, как у них со Снейпом. Вот там настоящие баталии, которые иногда и преподаватели остановить не могут. Но из нас троих только у Таи такие плохие отношения с Мародерами. Она столько раз жаловалась мне на них, что трудно посчитать. То они разыграли её, то из-за них её факультет потерял баллы (а это было постоянно), то ещё что-то. И, если честно, то её можно понять. Трудно иметь нейтральные отношения с теми, кто лютой ненавистью ненавидит твой факультет и всеми силами пытается докучать.              Слизерин очень много натерпелся от Мародеров. А именно от Поттера и Блэка. Только они настолько ненавидят этот факультет, что однажды подсыпали всем (!) слабительное в еду. Вот только это не сошло им с рук. Каждый, кто хоть что-то мог им противопоставить, отомстил.              Тая, например, месяц спустя, когда все об этом уже забыли, накидала в их сумки спящих червей (каких не скажу, потому что в УЗМС также, как и в Травологии, я ничего не смыслю). Они проснулись на уроке Трансфигурации, выползли и сумок и заполнили весь класс. (Ну, ту часть, где был Гриффиндор, конечно). Все почему-то подумали именно на Мародеров, и Тае все сошло с рук.              Снейп, кстати, долго ждать не стал тогда, и подсыпал рвотное в конфеты, которые подкинул в комнату Джеймса и его друзей от лица поклонниц. Сделал он это уже на следующий день, что не очень-то понравилось Мародерам.       Кстати, после мести всего факультета они немного поутихли, но не надолго. Уже через два месяца слизеринцы щеголяли в розовой форме, где вместо змеи был радужный единорог.              — Ты, кстати, знала, что Тая хочет в будущем работать с оборотнями? — я нахмурилась и качнула головой. — Ты же знаешь, что у новообращённых немного вариантов. Либо они попадают в стаю, где сейчас к власти пришел Фенрир Сивый… Знаешь, кто это? — я неопределённо качнула головой. Слышала. — Потом расскажу, — отмахнулся Алекс. — Мерзкий тип, в общем. Либо их находит министерство и регистрирует, что тоже не очень хорошо. Есть, конечно, вариант скрываться, как Люпин, например, но это сложно и, как правило, долго они так не могут жить. Тая хочет стать что-то вроде охотницей на оборотней, только в другом смысле. Правда, ей придется оканчивать академию при Мунго, потому что взаимодействовать с оборотнями в нашей стране могут лишь лекари и авроры.              — Тая и Мунго? — воскликнула я. — Невозможно. Да какой из неё лекарь?              Алекс пожал плечами. Он недовольно поерзал. Видимо, моя не самая легкая тушка уже отдавила ему что-то.              — А ты пока ничего не решил?              Алекс переменился в лице. Легкая беззаботная улыбка исчезла, появилось лишь напряжение.              Для него это всегда было больной темой. Его бабушка хотела, чтобы он пошел по её стопам, но этого не хотел он. Стать Мастером Трав не для него, так считает он сам. Ему нравится исследовать, придумывать что-то новое, а не сушить траву. Хотя эта профессия заключается не в этом, но именно так он её характеризует.              Он мог бы стать прекрасным зельеваром, но память о матери не дает это ему сделать. Его мать была Мастером Зелий. Однажды при попытки создать какое-то новое зелье она надышалась его парами и через несколько дней мучительно умерла. Фредерика боится, что с энтузиазмом Алекса он повторит судьбу матери.              — Пока думаю, — легко отмахнулся он. — В конце концов, сейчас война. Лекари всегда будут нужны, — грустно усмехнулся он.              Да, у него прекрасно получалось лечить, но это не вызывало у него трепета, как, например, когда он работал над кровью метаморфа. Для него быть лекарем слишком скучно.              — Тебе хорошо, ты определилась давно. Ты родилась, чтобы стать аврором, — улыбнулся он.              Слишком пренебрежительно он относился к Аврорату. Для него это не самое лучшее место. Нет, по его мнению, сам Аврорат нужен, но не в той форме, в которой он существует сейчас.              — Никто не рождается, чтобы воевать, — горько усмехнулась я.              — Да ну. Ты, кажется, всегда умела сражаться; всегда хотела стать аврором, или скажешь, не так?              Я резко поднялась с кресла, пододвинула к себе стул и села прямо напротив Алекса, чтобы видеть его глаза. Он непонимающе на меня смотрел.              — Скажу. Я не всегда была Дореей. Та Элианор, которую знал Джеймс, мама, папа и другие… Она была другой. Она мечтала поступить на Гриффиндор вместе с братом, играть в квиддич вместе с ним, иметь много-много друзей и стать лекарем. — Я усмехнулась. Слишком много лекарей на один квадратный метр. — Или кем-то другим, кто будет помогать людям. Вот Джеймс, он всегда хотел быть аврором. Хотел сражаться в бравых битвах и прославиться храбрецом на всю Британию. Ну или, на крайний случай, стать успешным игроком в квиддич. Он никогда не боялся мечтать. Нам было шесть, нам было положено мечтать.       Когда мы начали скитаться с родителями, то единственное, что я искренне хотела — это спокойное детство. Детство без ежедневных смен мест жительства, без палаток, без сна на холодной земле и без страха за жизнь себя и близких.       Я не хотела быть аврором, меня к этому пути привела жизнь. Стать одной из Двадцатки я тоже не хотела, но стала, как бы не прискорбно это звучало. Двадцатка убивает меня морально, но чувство мести сильнее.              Алекс грустно смотрел на меня и молчал. В его глазах блестело сожаление о сказанных ранее словах. Он никогда не понимал моей тяги к сражениям, а я понимала, но никому не говорила. Пусть они лучше думают, что я лишь глупый подросток, который романтизирует эту чертову профессию, унесшую десятки тысяч жизней.

***

      «Визгопёрка — волшебное растение, которое умеет не только визжать и пищать, но даже ёрзать, когда ему что-то не нравится. Совсем как капризный малыш…»       — Чертова пародия на мандрагору, — проворчала я, идя по Большому Залу с кипой листов, в которых рассказывалось о таком прекрасном растении, как Визгоперка. — Риимус, — прокричала я на весь Зал, — скажи, что ты сделал эту… хрень…       Да, кстати, я заставила Римуса Люпина работать со мной на Травологии. Он был не против… наверное… его никто не спрашивал. Я просто за шкирку скинула Питера, который сидел с Римусом, с кресла и села сама. Да, пожалуй, я погорячилась.       — Не ори на весь Хогвартс, Уайт, — проворчал Блэк, сидящий рядом с Римусом. Его голова лежала на руках, будто у безвольной куклы.       Какой-то у Блэка помятый вид… Ай, ладно. Мне на него как-то плевать.       — Не с тобой разговариваю, — в унисон Блэку бросила я и перевела взгляд на Римуса.       Тот недовольно на меня посмотрел, перевел взгляд на свертки в моих руках, потом на мою улыбку (которая, как правило, не выражала ничего хорошего) и… застонал.       — Дорея, что сложного в том, чтобы описать реакцию растения на раздражители? — проворчал тот, выпивая чужой кофе (это кофе Блэка, поэтому ладно). — И что с твоей работой? Почему она…       Брезгливо сморщась, я двумя пальцами схватила за край листка и вытащила сырой пергамент.       — Сырая? — уточнила я. — Ну как тебе сказать…       — Дорея Уайт, — позвал меня тихий голос позади, а потом раздался мерзкий и до боли в ушах знакомый визг.       — Инсендио, — рефлекторно крикнула я, направив палочку на раздражитель.       — Уайт! Дорея! — раздались крики с разных сторон.       Я не понимающе уставилась на тех, кто издал сей возглас.       — Напугала пацана, — удрученно произнес Алекс, который неизвестно откуда появился.       Я осторожно повернулась назад, начиная понимать, что произошло и что я сделала. Позади меня стоял второкурсник с Хаффлпаффа, в руках он держал опаленный горшок и останки Визгоперки, видимо. Лицо мальчишки было в саже и копоти, ну и сам он был обалдевший.       — Это ведь было твое растение для задания по Травологии? — глухо простонал Римус.       Я виновато улыбнулась. Тот в ответ молча кинул в меня своим аккуратным свертком с домашней работой.       — Спасибо, Римус, век должна буду, — улыбнулась я и села напротив Блэка, чтобы переписать. — Винсон, спасибо, что принес мое домашнее задание, — кивнула я мальчику с Хаффлпаффа, — извини.       — Уайт, — хотел что-то сказать Блэк, но потом махнул рукой и улегся лицом на стол, закрыв глаза. — На тебя, кстати, Стебль смотрит…       — А то она не знает, что я списываю у Римуса, — усмехнулась я, увидев осуждающий взгляд Стебль. Ей я тоже виновато улыбнулась.       — Почему ты не отказалась от Травологии, ты же хотела? — спросил Алекс, который остался, чтобы помочь мальчику, которого я чуть не поджарила.       Да простит Винсон меня, но Мерлин и его панталоны точно знают, что я не специально. Все дело в том, что пока я выполняла чертово задание с этой Визгоперкой, мой мозг возненавидел все, что связано с визгом и писком. Это была защитная реакция. Честно — честно. И я не забыла про домашнюю работу, и не устроила спектакль, чтобы Люпин дал мне списать.       — Ага, хотела, — буркнула я, переписывая наблюдения Римуса. — «Вы выбрали этот предмет, мисс Уайт, и пока не проучитесь на нем хотя бы семестр, то отказаться не можете. Нужно было действовать по уму», — стараясь изобразить голос Флитвика передала я его слова.       Вокруг раздались смешки. То ли я так хорошо показала, что всем смешно от ситуации; то ли я так плохо показала, что всем смешно от меня.       — Ну, удачи тебе, — хохотнул Алекс и повёл Винсона в его гостиную, наверное.       Я опять принялась за упорную работу, а именно за списывание. Римус старался не смотреть на меня, Блэк спал, а Джеймса и Петтигрю что-то не было. За столом Грифиндора, конечно, были и другие люди, но они сидели далеко, и я даже не обращала на них внимание.       Мне, в принципе, было здесь некомфортно. За столом Грифиндора слишком шумно, у нас обычно тише, но идти за свой стол — занимать время, а его не так много до начала занятий.       От «работы» меня отвлекла записка, которая упала прямо перед моим лицом.       Я аккуратно развернула и увидела не очень аккуратный почерк Джеймса. Он писал, что родители приглашают меня на Хэллоуинские выходные на семейный ужин.       — Придурок, мог бы и сам сказать, — крикнула я перед тем, как закинула записку в сумку и опять уткнулась в свиток.       Это прекрасный вариант, чтобы выбраться из Хогвартса одному из моих друзей. Думаю, что добрый дедушка Дамблдор отпустит его со мной. А там и до Мунго не далеко.       Вот только, к любимым родственникам я идти не хочу, тем более, одна. Я повернула голову и увидела Таю, которая смурная сидела и ковырялась в завтраке. Мне определённо придётся переступить через гордость, чтобы не идти к Поттерам одной.