Айсберг

Ижевск. Весна, 1990 год.

Теплое майское солнце проглядывало сквозь шелестящую листву. В воздухе застыло ощущение счастья, так инородно, но в то же время идеально смешавшееся со страхом. Страхом перед будущим. Он подступил со спины, совсем нечестно, и теперь сидел где-то внутри. Тоненькими ноготками страх царапал по ребрам. Из-за него дрожали худые девичьи коленки. Но выпускники были еще слишком молоды, чтобы принять, что это страх. Молодые ничего не боятся, так что этот страх было решено называть волнением. Последний звонок. Детство вот-вот останется позади. Надо ли было говорить, что девочки ждали этого с нетерпением. Хотелось стать взрослыми, выбраться из-под опеки. Но сначала нужно было расстаться со школой. Даша с Машей стояли в парадной форме, белые фартучки едва не сверкали на солнце. Девочки позировали у крыльца школы для памятной фотографии. Красивые. Юные. Полные надежд. — Улыбайтесь! Сейчас вылетит птичка, — Светлана Аркадьевна в кой-то веки превратилась из директора в маму. Она не то улыбалась, не то плакала, держа фотоаппарат в чуть дрожащих руках. Играла торжественная музыка. Выпускники и родители толпились повсюду. Обнимались, плакали, делали фотографии и держались за руки. Яркие ленточки, цветы, шарики. Голоса сливались с музыкой и смехом, в этом обилии звуков утонули быстрые, но тяжелые шаги: с двумя букетами ирисов в руках к толпе несся Игорь. — Разойдитесь! Разойдитесь, говорю! Ёмоё, ну и толпа, — затормозив рядом с девчонками он, однако, поздоровался сначала со Светланой Аркадьевной. — Здравствуйте, — он ей почтительно кивнул. Раздолбая в нем, однако, выдавали кудри, торчащие во все стороны, и опоздание. — Здравствуй, Игорь, — Светлана Аркадьевна сегодня была настроена ко всем положительно и даже ему улыбнулась. Не каждый год дочь заканчивает школу, все-таки! Светлану Аркадьевну отвлекли подошедшие вдруг родители. Михайлов едва заметно выдохнул с облегчением, тяжелый взгляд Дашиной мамы его до сих пор заставлял чувствовать себя неловко. — Сестра! С праздником, — он расплылся в улыбке. — Опоздал! На мой последний звонок! Обалдуй! — она ткнула его в грудь кулачком, хотя глаза ее улыбались. Игорь все равно сгреб ее в охапку, обнимая. — Цветы покупал вообще-то! Знаешь, какую очередь отстоял? Чтобы тебе, чеберистой, фоткаться. — Вранье. Конечно, сам Игорь в очереди не стоял, но скорлупа клялась и божилась, что вперед мамаш было не прорваться. — И че, брать не будешь? Маша хихикнула и чмокнула братца в щеку, отбирая у него ирисы. — Щас же. Игорь был доволен. Он повернулся к Даше, что наблюдала за ними с улыбкой на лице. Парень неосознанно поправил волосы, пройдясь пятерней по кудрям, но только сильнее взъерошил их. — Дашка! И тебя тоже поздравляю, — он, улыбаясь во все тридцать два, протянул ей букет. — Спасибо, — на секунду руки их соприкоснулись, и у Михайлова они оказались ледяные. А вот Дашины — мягкие, теплые. Он отчего-то совсем неловко её приобнял, касаясь кончиком носа русых волос. — Ты духи что ли купила? — цветочный аромат перебивал запах ее кожи. Игорю это показалось непривычно. Нет, не просто непривычно. Инородно. Совсем не к месту. — Ага, на окончание школы, — соврала она, чтобы не говорить «подарили». Игорь точно догадается, кто. Хорошо, что Михайлов в парфюмах не разбирался, иначе сообразил бы, что духи дорогие, французские. На такие у Соколовых денег не было. — Сладкие… Она просияла. — Мне тоже нравятся! Он не решился сказать, что ему — нет. Вместо этого Игорян нацепил на лицо самую широкую свою улыбку и потер ладошки в предвкушении. — Ну что? Куда сегодня идем зависать? — А ты причем? — Маша приподняла светлые брови. — Не твой же праздник. — Здрасьте. У меня сестра школу закончила, как это не мой? В парк Горького двинем? — конечно, он знал, куда сегодня пойдут все выпускники, а главное, выпускницы. Традиционно на дискотеку. Маша ответить не успела, мимо них, оставляя после себя шлейф резкого, совсем не по возрасту парфюма (тут Игорь отдал Дашкиным духам должное), прошла Кристина, их одноклассница. Все трое, девочки и Михайлов, проводили ее долгим взглядом. Маша с Дашей многозначительно переглянулись. Игорь не смог скрыть похоти в глазах и сестра пихнула его локтем в бок. — Кристинка-то все. Ждать больше не может, из юбки прямо тут готова выпрыгнуть, — шепнула Маша. Даша только покачала головой неодобрительно. Казалось, форма у одноклассницы стала резко короче, подшила в ночь перед праздником, что ли? Кристина вычурно цокала каблуками и то и дело поправляла завитые распущенные волосы. Даша посмотрела на Игоря осуждающе. Неужели ему такие нравятся? — Ну, так что? — прокашлявшись, спросил он и нарочито расправил плечи. Игорь отчаянно делал вид, что ни на кого не смотрел. — Парк Горького? — С Кристинкой вон иди. Она рада будет, — фыркнула Маша презрительно. — Дети, — Светлана Аркадьевна вновь появилась с фотоаппаратом. — Давайте, я вас сфотографирую. Втроем, — жестом она приказала им скучковаться. Игорь, довольный, что получилось сменить тему, приобнял девчонок, прижав их к себе. — Ну, не кукситесь, — он щипнул обеих под ребрами. Девочки невольно засмеялись. — Поднимите букеты. Чтобы было лучше видно. Вот так, молодцы. Улыбочку! — продолжала командовать мама Даши. Все трое послушно улыбнулись. Щелкнула вспышка. Такими они и застыли навечно. Красивые, довольные и юные.

***

Маша все-таки улизнула на дискотеку в тайне от брата. Игорь после торжественной линейки уехал по делам, но взял с Машки обещание, что вечером она его дождется. Михайлова пообещала, конечно, но за спиной скрестила пальцы, а это, как известно, аннулировало ответственность за несдержанные клятвы. Они с Дашей встретились на углу дома и пошли в парк Горького в обход, чтобы ненароком не нарваться на возвращающегося Игоря. Девушки спустились по улице Ломоносова до Советской и побрели вдоль пыльной дороги. В воздухе пахло вечером и весной. Самый сладкий майский аромат. Цвели яблони и сирень. У подъездов только-только выкрасили скамейки. Ветер ласково трепал девичьи волосы и играл с подолами юбок. — Мама мне шампанского налила, прикинь, — хихикнула Даша, взяв Машу под руку. — И на дискотеку до двенадцати отпустила. — Да ну? — Михайлова аж присвистнула. — Плохой знак. Апокалипсис будет, — на Машиной памяти такого ни разу не было. Хотя, Даше уже исполнилось семнадцать и, возможно, Светлана Аркадьевна приняла, наконец, что дочь выросла. — Сплюнь, дуреха. Маша сплюнула через левое и постучала себе по голове. — А у нас вот ничего горячительного, Игорь дома вообще алкоголь не держит. Но Витя обещал вино на дискотеку принести. — Главное от брата твоего спрятаться. — Ой, это вряд ли. Мне кажется, они вместе приедут. — Ты ему так и не сказала? Что вы с Пчёлкиным… — Нет, конечно, — Маша трусливо обернулась. На улице они были совершенно одни. Девочки прошли мимо украшенной шариками школы, перебежали через дорогу и пошли дальше в сторону центра в тени деревьев, что широко раскинули свои тяжелые ветви. — Витя мне подробно объяснять не стал, но вроде как нам нежелательно с москвичами встречаться, — она заметно сбавила голос. Даша нахмурилась. Что-то неприятно щелкнуло у нее в груди. Она вспомнила их с Игорем разговор зимой. Москвичи — не твоя компания. Не дай бог, наши тебя с ними увидят на улице, всем пизда. — Что значит нежелательно? — Да не кричи ты. — Не кричу, — Даша тоже перешла на шепот. — Витя не сказал прямо, но я поняла, что это просто надо держать в секрете. Не смотри так. По мне, так даже лучше. Чем меньше Игорян знает, тем спокойней. Мне с ним проблемы не нужны. Витя бы никогда Маше такого не сказал, но ему такая схема их отношений была не просто удобна, она была для него идеальна. Проблем со старшими нет, это раз. Проблем с другими женщинам нет, это два. Проблем с Игорем нет, это три. Проблем с Машей нет, ведь она не знает, с кем он еще гуляет, потому что это тоже держится в секрете, четыре. Пчёлкин развлекался, как только мог. Он собирался надолго запомнить это приключение на Урале. Он гордился их с пацанами схемой по поставкам оружия. И чертовски полюбил местных девчонок. Такие милые. Такие безотказные. Одно скажи — москвич. И все. Даже обещать с собой в столицу забрать не приходилось. — Нет, Витя же должен был как-то аргументировать! Это глупо. Что за шпионские игры? — Не глупо, а романтично. Как у Ромео и Джульетты. — И чем там все закончилось? — напомнила Даша, иронично изогнув брови. — Сплюнь! — ноль реакции. — Сплюнь, я сказала. — Сплюну, когда скажешь слово в слово, что Витя сказал. — Вот привязалась, — Маша дернула ее за руку. Даша шла с таким видом, что Михайловой стало понятно, переубедить ее не получится. — Ну, — блондинка прикусила губу, ей так лучше думалось. — Я так поняла: москвичей приютили старшие Игоря. Они вроде как с ними заодно, но все равно чужаки на этой земле. А мы все под защитой центровских, значит, москвичам к нам лучше не соваться. Не ко всем девчонкам, правда. Но вот к нам с тобой точно. — Потому что ты сестра Игоря? — Маша кивнула. — Они людей делят, как асфальт, — Соколова совсем помрачнела. От отличного настроения ничего не осталось, на душе поднималась тревога. Маша пожала плечами. — Зато нас никто чужой не трогает. И не тронет. — Не нравится мне все это. То, во что Игорь ввязался. И Саша с Витей. Страшно как-то. Опасно. — Даш, — Михайлова выдохнула. — Это другим опасно. Я слышу иногда, о чем Игорь по телефону говорит, мурашки по коже. Девочкам иногда худо приходится, особенно тем, кто ни с кем не ходит и не гуляет. Если приглянутся кому, разрешения у них никто не спрашивает, знаешь ли. А пока мы под крылом моего брата, все хорошо будет. А то, что с Сашей за ручку гулять нельзя, уж переживешь. — Мы гуляем. — Ну и мы. Видишь? Ты не заметила даже, что что-то не так. А теперь сплюнь. Ты обещала. Даша обещание выполнила.