Айсберг

Ижевск. Зима, 1989 год.

Все выходные Даша, как и было велено, оставалась дома. Периодически она грустно выглядывала в окно, но не позволяла себе делать это слишком часто. Отчего-то ей казалось, маме это доставит огромное удовольствие, а она этого совсем не хотела. От скуки спасали книги и скрипка, в субботу под вечер, когда мама набрала себе ванну, ей удалось позвонить Маше. — Ну! Игорь ничего не узнал? — шепотом спросила Даша, прижимая телефон к уху близко-близко. — Не-а, — так же шепотом проговорила Михайлова. — Все спокойно. Приехал утром, отсыпается. А у тебя как? Наказали? — Ага. До второго января. — Ёмоё… И в новый год гулять не отпустит? — Ты же ее знаешь. Не отпустит. — Жалко… А то Саша про тебя спрашивал. — Что спрашивал? — при упоминании его имени Даша невольно задохнулась, голос ее дрогнул. Девчонка даже забыла, что говорить нужно тихо. Маша хихикнула. — Не смейся, — шикнула Соколова. Голубые глаза Саши, вернее, воспоминания о них заставляли тепло растекаться по ее грудной клетке. — Не смеюсь. Спрашивал телефон твой. Я не дала. — Правильно. Мама бы убила, если бы москвич позвонил. — Вот и я так подумала. Но он парень предприимчивый, найдет способ связаться. Приглянулась ты ему. Витя так сказал. — Витя твой больно много знает, — только договорив фразу до конца, Даша поняла, что едва ли не до скрипа пластмассы сжимает телефонную трубку в руке. Она чуть расслабила пальцы, в них отдалась немеющая боль. — Не говори с ними обо мне, пожалуйста. — Почему? — Они мне не нравятся. — Видела я вчера, как Белый тебе не нравится. — Не нравится, — повторила она упрямо, но все внутри нее этому протестовало, хотя не влюбляться в него, Даша знала точно, было правильнее всего. В воскресенье мама отправила Дашу в магазин. — Туда и обратно, Дарья, — она называла ее полным именем только когда злилась или делала вид, что злилась. Сейчас было скорее второе. — Время я засекла. Соколова была рада вырваться из заточения хоть на полчасика, поэтому шла медленно, прогуливаясь. Девчонка вертела головой по сторонам в поисках кого-то знакомого, но сквер был пуст. Она прошла мимо школы, по-прежнему никого не встретив, а вот в продуктовом магазине, напротив, был ажиотаж. Люди закупались к празднику, толкаясь в очередях между прилавками. Соколова поглазела на красную икру, одну баночку переложили в тарелку и даже давали попробовать, чтобы лучше продавалась. От пробы она отказалась, икра, уже обветрившаяся, выглядела не слишком аппетитно. Затем посмотрела игрушки, куклы в больших коробках и сейчас приковывали взгляд, хотя Даша в них уже давно не играла. У прилавка с фруктами и овощами особенно вкусно пахло мандаринами и праздником. Она старалась не думать, что новый год пройдет в этом году скучно. Даша глянула на наручные часы. Пора было заняться покупками. Она быстро купила все по списку, на удивление удачно обойдя все заторы. Маме она непременно скажет, что очень долго стояла в очередях, а сама пойдет в обход. Соколова вышла на улицу ровно в полдень. Морозец щипал ей щеки, снег хрустел под ногами, и эту прогулку не могла испортить даже тяжелая авоська, которую она несла то в одной руке, то в другой. — Даша! — она обернулась прежде, чем успела подумать. Сердце часто-часто забилось в груди, а лицо залилось краской. Благо из-за холода этого было не заметить. К ней на всех парах летел Саша Белов. — Привет! — Привет, — она опустила свои красивые глазки. Соколова выглядела совсем иначе без боевого раскраса и модных шмоток. Закутанная в шаль, румяная от мороза, с этой смешной авоськой. Саше такой она нравилась даже больше. — Давай-ка, — молодой человек ловко взял ее тяжелую сумку. — Я тебя провожу. Она замялась и осторожно огляделась по сторонам. Знакомых нигде не было, весь район и правда толпился сейчас в магазинах. — У тебя дела, наверное. — Никаких дел. Ты куда пропала? Я тебя вчера весь день во дворе ждал, ноги отморозил. Она удивленно распахнула глаза. — Ждал? — переспросила девушка на выдохе. — Ну, да, — как ни в чем не бывало ответил Белов, и молодые люди медленно двинулись в сторону дома. Сопротивляться ему у нее больше не было сил, да и желания тоже. Он ее ждал… Это было даже лучше, чем сон, который ей так и не приснился, Даша была уверена, это потому что она вычеркнула ту запись из дневника. Это ведь непременно так и работало. — Так куда ты делась? Прям как Золушка настоящая. Она усмехнулась. — Меня мама наказала. — Сильно влетело? — Да нет, она про дискотеку-то не узнала. Но теперь до второго января мой маршрут дом-школа-музыкалка-дом. Белов невесело присвистнул. — И в новый год выйти не разрешит? — Даша отрицательно покачала головой, тоска напала на нее с новой силой. В самую волшебную ночь в году им с Сашей не увидеться. — Хочешь, я тебя украду? — она взглянула на него с укором в серых глазах. — Чего? — хохотнул он. Такая юная, Даша уже умела пригвоздить к месту одним взглядом. Это его забавляло. — Не шути так. — Это еще почему? — Потому что. — Так, — он обогнал ее на пару шагов и остановился, Даше пришлось притормозить. Теперь они стояли друг напротив друга, и она могла как и вчера ощущать его волнующий запах. И почти — тепло его кожи под легкой курткой. — Что не так? — он не то нервно, не то дерзко дернул подбородком. Даша не могла на него смотреть, ей пришлось снова изучать глазами сугроб и их обувь. Саша, не обладающий терпением от слова совсем, сделал над собой усилие и подождал немного, но ответа не последовало. Он мягко приподнял ее голову, взяв девчонку за подбородок двумя пальцами. — Даш. Подними глаза, — она послушно смотрела теперь на него, ощущая, что тонет. — Ну? — Я не хочу тебе этого говорить. — Нет уж. Скажи, — голубые глаза, казалось, видели ее насквозь. Было ощущение, что он и так все уже знает, но просто проверяет ее. Хочет понять, насколько она смелая и честная. Даша снова огляделась вокруг, вдохнула поглубже и, уже на выдохе, произнесла скороговоркой: — Мынедолжныобщаться. Саше понадобилось несколько мгновений, чтобы расшифровать ее слова. Она, что-то еще пробурчав себе под нос, нервно вздохнула, обогнула его и ускорила шаг. Белов, все еще с ее сумкой наперевес, быстро догнал девчонку. — Это почему это? — его слова остались без ответа. — Нет, постой, — он взял ее за руку и снова остановил, осторожно развернув к себе лицом. — Детский сад, Даш. Хватит убегать. Объясни по-человечески. Почему мы не можем общаться? В груди, словно спичка, вспыхнула злость. Она ненавидела, когда ей что-то говорили о возрасте. Мама была та еще любительница упрекнуть Дашу в том, что она еще чего-то не понимает. То, что Белов назвал ее детским садом, звучало даже обиднее маминых слов. Танцевать на дискотеке она маленькая не была. Что же, хочет объяснений — пожалуйста. — Потому что ты плохой парень, Саша. Вот почему, — не разозли он ее, никогда бы не стала грубить. Сам виноват. Он иронично приподнял брови. Даша пожала плечами, это выглядело слишком равнодушно. Саша ей не поверил. Соколова на самом деле так не думала, ей кто-то это внушил. Вероятнее всего, ее строгая мамадиректоршколы. — А тебе, значит, хорошие нравятся? — он продолжал над ней подтрунивать. — Да. Все верно. — Так я и есть хороший. Честное слово. Она закатила глаза. — Ну вот с чего ты взяла, что я плохой? — у нее было примерно сто аргументов, включая отсутствия у них прошлого, странную, непонятно откуда взявшуюся вдруг машину, какие-то секретные дела с Игорем… Перечислять все это Даша не хотела. — Сам знаешь. — Нет. — Люди говорят. — Что говорят? Соколова не сдержалась и рыкнула от негодования. Белов улыбался, глядя на нее. Она покачала головой и вновь зашагала по неубранному снегу, он — за ней. — Так что говорят? — он приложил ладошку к уху, издеваясь. Сейчас Даша выдаст что-то нелепое, чем напичкала ее мама, сама наслушавшись сплетен от соседей. В конце концов, даже несмотря на то, что парни уже подключились к местному движению, не желая сидеть без дела, к нему это не имело никакого отношения. Он все еще оставался в стороне. Он все еще ничего не решил. Наблюдал. Взвешивал. На этот раз Даша остановилась сама. Она бросила на него полный злости взгляд и выдала вдруг, сама от себя не ожидая: — Говорят, что ты, Саша, убил кого-то в Москве. А тут просто прячешься от милиции. Врут? Он в миг стал серьезным. Сердце, бившееся с пятницы с давно забытой радостью, благодаря Даше, затарахтело, как старый мотор. Теперь каждый удар снова давался слишком тяжело. Грудную клетку неприятно сдавило. Значит, слухи докатились и до Ижевска. Но как? Сука… Как? — Врут. Я никого не убивал. — И почему я должна верить? — Потому что я расскажу тебе правду, — выдохнул Саша вместе с паром изо рта. Она удивленно хлопнула глазами. Признаться, Даша была уверена, он сейчас бросит сумку в снег и уйдет прочь. Если бы ее обвинили в убийстве, она бы так и сделала. И никогда бы больше с собой не общалась. — Я сбежал из Москвы, это правда. Но не потому что кого-то убил. Меня подставили. Но невиновность доказали. Мне просто нужно побыть здесь, чтобы все улеглось. Они стояли и смотрели друг на друга еще несколько мгновений, ошарашенные честностью Саши. Он сам от себя такого не ожидал, Соколова его просто вынудила, вгрызлась в душу зубами и заставила вывернуть наизнанку. И ему бы попросить ее никому не говорить, но это вроде само собой разумелось. Белов не хотел ее терять. Удивительно, но только благодаря этой сероглазой девчонке в последние дни ему было не так мерзко на душе. Когда он думал о ней, не думал об Оле. Когда слышал ее голос, это странное местное оканье не казалось ему таким уж неприятным, а эти бесконечные снега — такими холодными. Даша, как волшебная пилюля, подслащала эту ссылку в никуда. — Почему тебя подставили? Он пожал плечами. — Понятия не имею. Перешел кому-то дорогу, может. Даша нервно сглотнула. — И потом ты вернешься в Москву? — Не знаю. Наверное. Эти слова отозвались тоской в ее груди. Она снова опустила глаза. И это, как и то, что Саша просто не мог никого убить, она тоже знала с самого начала. Просто не хотела думать об этом. Конечно, они все вернутся в Москву. Между столицей и их глухоманью выбор был очевиден. — Ну, ты чего? — он усмехнулся и снова, теперь уже более привычным движением, это по крайней мере не вовлекло ее в ступор, приподнял ее голову за подбородок. — Расстроилась? — Даша не ответила. — Хочешь, я тебя с собой заберу? — вопрос вырвался как-то сам собой, Белов не хотел этого говорить. Она прищурилась. — Не обещай того, что не выполнишь. Он покачал головой. — Ты со мной слишком сурова. Она поджала губы и вздохнула, словно была готова сбросить со своих плеч эту тяжелую для нее самой суровость. — Мне жаль, что тебя подставили. Ты, наверное, в институт теперь не поступишь? Он улыбнулся и кивнул головой в сторону дома. Они медленно зашагали дальше, плечом к плечу. — Не знаю. Решу, как вернусь домой. А ты куда поступаешь? В консерваторию? — Нет. Я врачом буду. Даша в белом халате представлялась ему довольно приятным зрелищем. — А музыка тогда зачем? — он нахмурился. — Для самодисциплины, — повторила она мамины слова. — Я с музыкой не хочу на всю жизнь связываться. Неблагодарное это дело. — А жаль. А то выступала бы в столичных театрах, — приходить слушать Дашину игру он обещать не стал. Наслушался уже одну. Хватило. — Ты еще даже не знаешь, как я играю. Может, ужасно? Белов отрицательно покачал головой и улыбнулся ей, прищурив глаза. — Не верю, что есть хоть одна вещь, которую Даша Соколова делает ужасно. Она закатила глаза. Это был, очевидно, ее любимый способ выразить свое недоверие к его словам. — Нет. Правда. Вот, например, я уверен, ты просто прекрасно смотришь кино. Пойдем со мной? После второго января, конечно же, — предполагая, что Даша сошлется на наказание, которое, Белов знал прекрасно, она схлопотала из-за него. Признаться честно, ни капли вины он за это не чувствовал. — Это вряд ли. — Почему? Она тяжело вздохнула. — Меня мама с тобой ни за что не отпустит. И все-таки без мамы не обошлось! — А ты ей не говори. Скажи, с Машкой пошла. Даша звонко расхохоталась. Было приятно слышать ее смех после того, как они почти всю дорогу выясняли отношения и разбирались с несовершенными убийствами и прочим. Однако причины такого веселья Белов не понял. — Чего смеешься? — Давай сюда, — все еще хихикая, сказала она. Они остановились на углу дома, очевидно, дальше Соколова решила идти одна, чтобы мама ненароком не увидела их вдвоем. — А смеюсь потому, что хороший парень бы никогда не предложил скрыть прогулку от мамы. Подумай об этом, Саша Белов, — с этими словами она легонько ткнула его в плечо и пошла по двору одна. — Спасибо, что проводил! — крикнула она, не оборачиваясь. Белый покачал головой. — Скоро увидимся! — прокричал он в ответ. — Обязательно! Саша знал, Даша улыбалась. Потому что он тоже.