Айсберг

Москва. Лето, 1994 год.

Витя вышел из машины, Соня не шелохнулась, смело заглядывая в его внимательные, пронзительные глаза, изучающие её, словно художественный критик изучает произведение искусства, стараясь докопаться до самой сути. И перед ним стояла девушка, которую он, казалось, знал очень хорошо, почти досконально, но несмотря на то, что зрачки её были нормального размера, а привычная ирония в голосе даже ласкала слух, Пчёлкин чувствовал — что-то не так. — Дима где? — в голосе её было неожиданно много гонора. — Мне Регина звонила, он на связь не выходит. — В земле, — губы Сони дрогнули, и она чуть отшатнулась назад, резко побледнев. Бодров был сволочью, конечно, но от мысли, что Пчёлкин убил его из-за нее, у нее внутри все онемело. — Да шучу я, не падай. Отправил его подальше от Москвы, — Витя усмехнулся, чуть придержав ее за запястье. — Куда? — хрипло спросила она, игнорируя белый шум в ушах и отголоски въевшегося в плоть страха, что скручивал желудок. — В Ижевск. — Куда?! — переспросила Сурикова, нахмурив брови. — Нет такого слова! — было ощущение, что оно выдуманное, уж больно некрасиво и грубо звучало. — Географию бы тебе подучить. Мы с пацанами там больше года кисли в 90-ом, связи остались. Там он полезнее будет. И от тебя подальше, — Пчёла, если совсем честно, хотел убить Бодрова, но знал, что Соня ему этой жестокости не простит. Отправить его как можно дальше от нее оказалось единственно верным решением. — Я тебе не верю, — проговорила Соня, а он развел руками в стороны, мол не хочешь — не верь. — А трубки почему не берет? — брови её поползли вверх. — А там цивилизации нет. Зато девчонки — огонь. Но об этом он умолчал. Как и Белый будет молчать о своем уральском курортном романе.