HEADS OR TAILS

***

20 ноября. 2004 год. До Рождества чуть больше месяца, игры в разгаре, сезон почти кончен, а зимний банкет через пару недель. Вороны сидят в общей комнате, слыша в коридоре крики. Рико и Агнес спорят, вопят друг на друга, пока в головах пташек всего одна фраза.

«Веснински снова неизвестно где»

Стюарт и его люди нашли Стивена Доу, лежащего в собственной крови, рвоте и с закатанными глазами с пеной у губ. Передоз. В его руках шприц, а весь дом не то что обжитым не выглядит, тут будто снимали апокалипсис, двадцать лет спустя. Разве что телевизор работал и вода была. Всё. Парик Натаниэля лежал в углу комнаты, растоптанный, помятый. Здесь больше никого не было, хотя должны были быть ещё человека два.

***

Глаза открываются шире, чувствуя подступающий рвотный ком. Высокая трава шуршит, а желчь выходит наружу, заставляя мурашки забегать по телу. Руки в крови, костяшки сбиты, а конечности то и дело подрагивают. Холодным вечером на парне только футболка с кровавыми и грязными пятнами, да спортивные штаны. Язык проходится по сухим губам, пока мозг продолжает делать вид, будто всё окей. Хочется спать, но заснуть в таком виде, значит умереть. Натаниэль даже не пытается понять, как вышел из того дома, как взял на парковке мотеля машину дяди, скрывая ключи от неё прямо у щиколотки под широкими штанами. Возможно, тело лежит где-то на руле дымящейся дорогущей тачки, истекая кровью. Возможно, он умер ещё раньше, где-то под кайфом возле Стива, не сумев воткнуть иглу в него. Возможно.. Всё возможно.. Медленно, ранним утром, в самом раннем зареве из возможных, когда серые облака скрывают голубое небо и солнце лишь по определению должно быть за этой дымкой, Мерседес въезжает на парковку места, где нужно отключить связь, нужно позабыть о происходящем. На парковке за воротами, которые приходится открывать с электронного замка, а не кнопочки пульта в бардачке, находятся два спорткара. Натаниэль шатается, его снова рвёт у самого входа и парень скручивается в кусты, вставая спустя минут 10 и дрожащей рукой дёргает дверь. По телу прокатываются волны мурашек, а голова пульсирует. Что-то внутри не утихает, но Натаниэль отлично знает, какое имя носит этот рой мух под кожей, чего хотят эти насекомые, что засели внутри, словно в закупоренный банке. Тишина. Ноги сами собой плетутся в свою комнату, тут никого. Оно и понятно. Большая кровать со скомканным одеялом проседает и будто выдыхает, принимая своего непутёвого птенца, что прямо в ботинках, штанах и крови, ложиться в кокон большого одеяла, укрывая себя с головой и только сейчас позволяя себе закрыть глаза. Когда глаза открываются вновь, стоит глухой вечер. Возможно того же дня, а возможно нет. Нат поднимается на локтях, видя бинты на костяшках, чистую кофту с рукавами, штаны. На тумбе стоит бутылка воды и руки хватают её, засовывая с половину полутралитровой баклажки в тело. Хочется есть. Вот только эту мысль сразу перекрывает желание вытолкать из себя всё, что только возможно. Натаниэль выходит из комнаты, моментально оказываясь в ванной, где его снова рвёт. Желчь выходит наружу, обжигая язык. Вены вздуваются, а насекомые оживают, вновь требуя своего законного пропитания, которое казалось, давно исчезло из бренной жизни. Рот глотает ледяную воду из раковины, сплёвывает часть, снова припадает губами прямо к носику стальной трубы. Глаза жмурятся, а жидкость периодически попадает не в то горло, вызывая удушье и бег обратно к унитазу. Голова отказывается соображать, а зубы то и дело натыкаются на полопавшуюся кожу губ, будто пытаясь сожрать их. Живот предательски ноет и завывает, словно забывая о потугах, всего минуту назад, вытолкнуть самого себя наружу. Ноги дрожат, но рука всё же тянется к ручке двери, совершая движения в сторону первого этажа. Какие-то разговоры и смешки, но они не стихают. Веснински смотрит на Рико, что приготовил балоньезе, смотрит на Кевина, что рассказывает о каком-то конверте, что лежит в Гнезде. Жан чуть отодвигает стул рядом с собой, хлопая по сидению и Нат медленно приземляется, тут же получая тарелку. — Выспался? — С лёгкой улыбкой прошептал Рико, смотря на нападающего, что начал засовывать макароны в рот. Веснински кивнул, понял, как вкусно, снова кивнул, снова насладился вкусом и.. — Эй, ты чего? — Прошептал Кевин, вставая с места и обвивая руками плечи Ната, — Что-то болит? Жан отложил вилку, тоже подходя к Веснински. — Нати, что стряслось? — Эй, Рыжик, ну ты чего? Рико гладил рыжие кудри, слушая с остальными тяжёлые всхлипы и попытки проглотить уже эти макароны. Спустя пару минут это увенчалось успехом, но к еде уже вернуться было невозможно. Натаниэль просто не видел ничего за пеленой слёз, пока парни просто обнимали, просто дышали и просто не смели никуда отойти. Ужин закончился гораздо раньше необходимого. На большую кровать Ната скинули одеяла и подушки, принесли чипсы и снеки, воду и газировку, просто устраиваясь на лежбище тюленей, где по центру лежали Нат и Кевин, а по бокам Жан и Рико. Свите не обязательно было разговаривать, чтобы понимать друг друга. Не обязательно было связываться с внешним миром, чтобы знать, что свет за окнами не чья-то проезжающая машина, что сбилась с пути, что ворота открываются не от воров, а входная дверь уж точно открыта тяжёлой рукой. Натаниэль сжимает в руке футболку Жана, чувствуя объятия, что не позволят себя забрать. Кевин чуть садится, бросая взгляд на Рико, что мысленно готовится даже оборонятся. Вся комната похожа на скорую локацию боя, куда приходит игрок уже зная события. Сидит на кресле, слушая о жизни и видя, как она пролетает перед глазами, а затем двери открываются и .. — Как он? Голос тренера Морияма совсем не то, что ожидает услышать каждый из четвёрки. Дядя запыхавшийся, явно чуть напуганный, но он оборачивается в коридор. — Там стой! Это мои игроки! — Тренер вцепляется рукой в дверь, будто всегда тут и был, а в коридор вышел что-то проверить. — Богом клянусь! Подойдёшь сейчас сюда, я тебе в челюсть пропишу и запрещу твоим подельникам даже входить в Гнездо! Дверь закрывается и тренер выдыхает, подходя ближе к кровати и с позволения игроков, садится в изножье, смотря в испуганные и заплаканные голубые глаза. — Как себя чувствуешь? Натаниэль поджимает губы, пока на глазах вновь наворачиваются слёзы. Все так за него переживают, дают делать что вздумается и.. прощают? Может не говорят, может припомнят, но.. они не кричат. — Простите, дядя.. У Тэцудзи сжимается сердце. Он не может смотреть на это. Не может смотреть на своих игроков в таком состоянии. Когда умерла Келли, Кевин остался на его попечении, а без Рико, Натаниэля и Жана, справится с собственной тоской не выходило. Тэцудзи может и «тренер Морияма», для всех он «тренер Морияма». Но вот ещё одно отличие свиты, они могут позволить себе, назвать тренера дядей и расчитывать на поддержку, что будет вне рамок тренировок и спорта. — Особенного мне ничего не рассказали. — Сглотнул Тэцудзи, слегка поджимая губы, — Знаю лишь, что Стюарт облажался, а ты неизвестно как доехал досюда. Натаниэль молчал, не зная, что вообще говорят в таких случаях. — Кто решает? — Прошептал Жан, видя чуть нахмуренные брови. — Кто решает, что с ним будет дальше? Морияма медленно, с ужасающим молчанием, повернул голову в сторону двери. Натан стоял на первом этаже дома, рассматривая гостиную. На кухне остался ужин, а белый диван, что повидал не мало, будто только привезён в новый дом. Натан не знал, что будет в ближайшее время. Стоило ли приезжать? Насколько сильно напуган Натаниэль? Напуган ли? В голове то и дело мелькали картинки и события. Весёлые звонки Стюарта, где маленький Натаниэль только научился говорить, видео и фото маленького пухлого мальчика. Затем первый ужин, где маленький ребёнок почти трясётся, не зная, что сказать. Первые месяцы в школе, где каждый раз Лола берёт трубку, выслушивая, какой мальчишка непоседливый. Поначалу Натан лишь принимает это. Натаниэль ребёнок, он должен быть активным, но затем приходит осознание, что дома он почти всегда в своей комнате. Его почти не видно. Средняя школа. Экси и Келли, что теперь забирают само существование Натаниэля дома. Ужин раз в неделю, где Натан всё же порывается спросить, как прошёл день, что интересного, получая в ответ короткое: «ничего». Стюарт же тем же вечером присылал фотографии, которые делал Нат с Келли, фотографии на которых они с мадам Дэй дурачились, готовили и играли. Натан будто наблюдал за чужим ребёнком, пока Кейли не стало. А стоило начаться старшей школе, как всех спортсменов поселили в их небольшое школьное общежитие. Связь совсем пропала. Тогда в голове вспыхнули дневники, вспыхнула Мэри. Женщина, что до самого конца не призналась, что хотела гораздо большего, того, что просто не озвучивала. Страх, что Натан снова останется в неведении, снова будет лишь наблюдать до и после, пересилил. В редкие приезды сына, мужчина старался говорить с ним, обсуждать что-нибудь, но вряд ли можно построить диалог на ответах, по типу: «Да, нет, нормально». Когда же в окнах коридоров стадиона замолкал знакомый силуэт, Натан хотел лишь поговорить, снова попытать удачу, напарываясь на ту же картину, что и почти два десятка лет назад. В душе вспыхнул лишь гнев. Возможно, тогда была пройдена очередная точка невозврата. Кто знает? Где эта летопись или расписанные этапы жизни с пометками Бога о влиянии решений? Где можно хоть взглянуть на то, к чему приведёт всё это? Хотя.. насколько надо быть идеалистом, чтобы лишь увидев неприятный конец, повернуть настолько заранее? Конкретно в данном вопросе. Дверь на втором этаже скрипит, когда мужчина сидит на диване, утыкаясь лбом в замок рук. Шаги очень медленные, слегка тежёлые, а значит не Тэцудзи. Голубые глаза смотрят на голову. Взъерошенная чёлка скрывает похожие радужки, а вся походка, всё тело выдают полное смирение. Будь что будет, так говорится? Натаниэль босой спускается по прозрачной лестнице вниз и медленно идёт, не поднимая головы, когда диван скрипит этим свойственным ему звуком. Руки почти безвольно висят. Разница в росте почти в целую голову, если даже не больше. Молчание затягивается, но впервые Натан чувствует, что его сын продолжит стоять напротив, сколько бы минут или часов не прошло в тишине. Грудная клетка расходится, позволяя воздуху проникнуть глубоко в лёгкие, собраться с мыслями, придумать хоть что-то. — Ты напугал Стюарта. Возможно, это не то, что ожидается услышать, но это самое логичное. Это Стюарт ухаживал за маленьким ребёнком, это Хэтфорд почти растил Натаниэля, это британец мог вести с Натаниэлем хоть какой-то вразумительный диалог без криков. — Я.. — Натан чуть качнул головой, не слыша ничего в ответ и понимая, что снова всё заходит в тупик. — Я не знаю, что ещё сказать. Чтобы я не спросил, ты не скажешь. Что бы я не предложил, ты не воспримешь. — Ты ведь злишься. Голос надломленный, но без вопроса. Это утверждение, которое Натан впервые готов попытаться оспорить, но не выходит. — А ты бы как себя вёл? — Выдохнул отец. Юноша осторожно взял рукой себя за предплечье, продолжая смотреть в низ. — Что бы ты делал на моём месте? Как мне реагировать? С одной стороны, тебе было запрещено принимать наркотики, что судя по донесению всё же произошло. С другой стороны, вся информация, что нам доступна, говорит о том, что бывший мертвец всё же мёртв от передозировки, а у вас либо была драка за дозу, либо драка за что-то иное.. Зачем вообще ты пошёл с ним разговаривать? Зачем идти к дилеру если не за дозой? Натаниэль поджал губы, судя по изменениям в видимых чертах лица, но стоило приподнять голову и поджатые губы смёл лёгкий и будто вымученный оскал. — Он обещал рассказать, сколько я потратил на то, на что он меня подсадил. Обещал сделать всё, чтобы каждая собака узнала, скорее всего, даже поднагодную причины. — Слова шли с хрипотцой, а мысли будто вытягивались из клубка, на ходу преобразовываясь в текст, — Для него, я обычный подросток. Не мальчик из богатой семьи или с обложки журнала. Я обычный человек, что совершает тупые поступки в пьяном угаре, а потом жалеет до желания сдохнуть.. А именно такие готовы на всё, даже на минутный кайф, если в нём всё хорошо, если там нет ничего, что напоминало бы о проблемах, о последствиях.. — О чём речь? — Чуть перебил Натан. — Что ты мог сделать? Ты убил кого-то? — Натан даже плечами дёрнул для большей абсурдности, — Ты буквально золотой мальчик с кучей друзей и людьми, которые готовы решать твои проблемы. Стив всплыл в голове, сверкая улыбкой в дымовой завесе. Чеширский кот, что исчезает, оставляя напоследок свою улыбку. — Я оказался не в том месте не в то время. Мотель прощается своей искристой вывеской, а у закутка парковки стоит юноша и будто невзначай начинает диалог. Он настолько отличен от Шона, настолько нужен для разговора без имён, что эта авантюра срабатывает. Да так хорошо, что старый пикап наполняется дурманящим и крышесносным кайфом, волной, что смывает на берег какого-то пляжа с музыкой, где открываются чертоги странного ритма. Где нет никого, кроме Стива, что читает с пабликов тупые анекдоты и вызывает настоящий смех. Перепады настроения? Просто всегда находился «Стив», стоило произойти «Шону». Голубые глаза Натана будто убирают с предплечий сына растянутые рукава кофты, показывая посиневшие пятна с тёмно-бурыми точками в центре. Хочется задрать рукава, проверить самостоятельно, но в последнее время мужчина даже показаться сыну боится. Всё же мозг решил принять, что эти нервные постукивания пальцами, копошения языком по нёбу и желание поскорее уйти куда-нибудь, простой страх. — Поговори со мной. — Достаточно твёрдо говорит Натан, — Я облажался с твоей мамой, может не достаточно настаивал на ответах, но я не могу смотреть на это вновь и сидеть. Скажи хоть слово. Не хочешь, чтобы помогали физически, дай хотя бы помочь морально. Мысли вертятся и кружатся, а ответа нет. Даже будь в кармане монета, вопросов к ней не придумать. Нет ничего. Что рассказывать? Сменить тему? — Мама правда была знакома с руководителем Макларена в 80х? Натан чуть опешил, решая в этот раз сыграть по таким правилам. — Да. Я был удивлён, когда на нашу свадьбу пришёл Рон Деннис. — Чуть усмехнулся Натан, — Мы отмечали в Великобритании, пригласили просто невозможное количество гостей.. — Натан чуть улыбнулся вспоминая, как радовалась Мэри, снимая поздно ночью каблуки и наконец-то уходя от шума происходящего. Пауза лёгкости вновь вернула привычное полунапряжение на не изолированных проводах. — Нат, — Веснински-старший присел на корточки, поднимая глаза в бегающие зрачки сына. — Я хочу, чтобы 26 декабря ты приехал домой. До этого момента за тебя отвечают Тэцудзи и Голд. Натаниэль чуть кивнул, хотя не понятно, правда ли он так легко соглашается на всё это. — И ещё кое-что.. — Мужчина поднялся на ноги, возвращая в голос какую-то сталь. — Шон Гарнер связан со Стивеном Доу через детский дом. Миньярд имеет к этому отношени.. — Не трогай Эндрю. — Поднял глаза на отца Натаниэль. — Он вообще не причастен. Натан совсем слегка выгнул бровь, в итоге кивая. — На зимний банкет ты не едешь, до Рождества ты можешь находится в Гнезде и Гнёздышке, но на этом всё. Поездки в любые другие города должны быть согласованы. — Что это значит? — Натаниэль начинал злится. Внутри медленно разгоралось потухшее пламя. — Это значит, — Отчеканил Натан, — Что доверие к тебе равно доверию к первому встречному. И ты сам в этом виноват. Выздоравливай. Натан ушёл, чуть сильнее хлопая дверью, но впервые выдыхая от того, что частично разговор состоялся. Тэцудзи нашёл Натаниэля на всё том же диване, сидящего и смотрящего в чёрный экран плазмы над искусственным камином. Морияма сел рядом, тяжело выдыхая. — Нога-то не болит? Веснински выдохнул, бросая взгляд на свою конечность. — Разве это сейчас важно? Тэцудзи осторожно приобнял нападающего, слыша тяжёлый вздох. — Завтра утром со свитой приедете к началу тренировки. После похода к Голду, либо Дорис, либо Артур тебя отвезёт сюда. Натаниэль отодвинулся, раскрывая глаза. — Вы выгоняете меня из Гнезда? Тренер покачал головой, складывая руки на коленях. — Не заслужил такого счастья. — Фыркнул Морияма, чуть улыбаясь нервному игроку, — Просто не стоит пока тебя светить, в предверии зимнего банкета. Для всех, ты получил травму, а так же приболел, поэтому находишься в Гнезде, но лишь.. — Лишь для общественности.. — Прошептал Нат, слегка кивая. — Значит учёба тоже онлайн? Тренер поднялся, криво усмехаясь. — Как миленький, на пары ездить будешь, ишь что придумал. — Потрепал Тэцудзи по голове Натаниэля, — Просто отдыхай, тренируйся на заднем дворе и очень тебя прошу, — Вздохнул дядя, смотря своим искренним взглядом родственника, хоть и не кровного, — Ни во что не лезь.