Терновый венок и венок из виноградной лозы

— Андрюх, чего встал? Пойдём, — одногруппницы толкали его из аудитории, пока он молча смотрел перед собой в экран ноутбука, наполненный лишь тремя предложениями — куцый отголосок прошедшей лекции. Он ловил слова и реакции, но был будто не в силах их осознать, а поэтому оставлял их без ответа. Ему не хотелось быть в этих аудиториях, в душной пропахшей луком столовой. Ему не хотелось быть нигде и вообще быть. Он бы с радостью ушел в искусственную кому и проснулся лишь от звонка Марка, чтобы тот сообщил бы ему, что всё в порядке. Или даже не в порядке. Лишь бы это закончилось. Не было ничего, что могло бы облегчить его состояние: ни еда, ни разговоры, ни шутки. Андрей даже пристроился к малознакомым однокурсникам, курившим на крыльце, и стрельнул сигарету. Дым, как и раньше, оказался мерзким на вкус и едким на запах, но всё же на несколько минут задурманил голову. Через пять минут удавка снова начала затягиваться. Он бездумно доехал до дома, часы показывали половину шестого вечера. Телефон молчал, и он одергивал себя каждый раз, когда рука тянулась набрать телефон, который даже не был записан в телефонной книжке. «Не звони, я сам тебе позвоню.» — очень серьезный и сиплый голос Марка. — Конечно, он знает, что делает. Марк же бывший полицейский, а это народец ушлый — всегда найдет способ добиться своего. — Но ведь Марка выперли из полиции через несколько лет работы, потому что он лез на рожон? — Он ведь сам ушёл. Он уже взрослый человек. — Разве он выглядит, как взрослый человек, который знает, что делает? — Конечно, он знает, что делает… На третьем круге этого зацикленного монолога, он всё же вцепился в телефон и спешно напечатал: «Скажи, что у тебя всё в порядке». Отправлено. Не доставлено. Андрей в отчаянье бросил телефон в подушки кровати и вперил взгляд в зеркало — нелюбимый элемент интерьера его комнаты. Несмотря на то, что еда обычно спасала его, сейчас его тошнило от одной мысли о еде. Грешным делом, он даже подумал, что такая нервотрепка может помочь ему похудеть. Интересно, что бы тогда сделал Марк? Похвалил бы его или наоборот? Шутка ли? Зато мать точно была бы в восторге. Внезапно Андрея осенило: он точно знал, что могло бы заставить его мозг замолкнуть, а чувства притупиться. Конечно же, алкоголь. Отчего-то в их семействе быть застуканным с бокалом вина было куда более безопасно, чем с пачкой чипсов. Андрей почти бегом, насколько позволяла его физическая подготовка, спустился в подвал, где был обустроен винный погреб. Он задержался на минуту перед стеллажами — брать следовало только то, что стоило меньше его стипендии. В итоге он вытащил бутылку с завинчивающейся крышкой. Шардоне из ЮАР — на сколько дорогим оно может быть? Первые три глотка не принесли никакого облегчения, но уже через пару минут алкоголь начал согревать пустой желудок, а щеки запылали румянцем. Андрей тут же налил еще один бокал. На улице начало темнеть, а кухня освещалась лишь софитами над забытой всеми плитой. Кажется, на ней не готовили последние года три. Очень скоро бутылка была скорее на половину пустая, чем полная. «Прекрасно, мало того, что толстый, так еще и алкаш» — подумал Андрей, но продолжить самобичевание не успел, так как раздался громкий звук раздвигающихся ворот. В дом вернулась мать. Самым верным решением было бы захватить бутылку и, оббивая углы, подняться наверх в свою комнату. Но алкоголь уже успел отключить часть чувств, о чем так мечтал Андрей. Увы, в первую очередь он отключил инстинкт самосохранения, а поэтому Андрей как ни в чём ни бывало остался на кухне с бокалом наперевес. Он тоже будет взрослым и сильным, а значит… — Сынок, ты тут? Его взрослость тут же сжалась до минимума, и Андрей моментально почувствовал себя неловким девятиклассником, которого застукали с пачкой сухариков в кровати. Он промолчал, но сделал еще один глоток в надежде, что именно он вернет столь желанное чувство уверенности. — Что-то празднуешь? Слова безобидные, но тон — нет. Она сняла туфли (на шпильках, конечно) и водрузила свою неизменную Биркин на положенное ей в коридоре место. Андрей почти мгновенно был готов встать на предложенные матерью рельсы и убедительно рассказать что-нибудь про зачет автоматом по истории экономических учений, но вовремя себя одернул. — Увы, праздновать нечего, — ответил он, удивив даже себя спокойным и взвешенным голосом. Мать, кажется, удивилась не меньше. Она приподняла бровь и прошла на кухню, оценивая обстановку. Полутьма, вино, угрюмый Андрей. Не ясно, что удивило её больше: отсутствие еды или наличие вина. — Ты ужинал? Вопрос-ловушка. Как бы ты не ответил, ты будешь виноват. Скажешь «да», тебе прочитают лекцию о пользе домашнего питания и вреде фастфуда. Скажешь «нет»… — Нет. Мать вздохнула, снимая с себя сережки и осматривая Андрея. «Поехали» — Сын, — и почему она так редко называет его по имени? — Ты же знаешь, что если ты хочешь похудеть, то питаться надо регулярно, но правильно? Андрей почувствовал, как комфортное тепло внутри его тела начинает опасным образом переходить в стадию горения. — А что если я вовсе и не хочу похудеть? — Андрей непроизвольно подался вперед к столу, который разделял его и мать. Она хмыкнула, но без злобы. Андрей знал, что её это возмущает, но она очень хорошо умеет себя контролировать. Он — не очень. — Это объяснило бы, почему ты разожрался до таких размеров, — почти без эмоций, но точно в цель, — Рада, что ты решил сказать об этом откровенно. Не рада, это её бесит. Андрей прожил всю жизнь с двойными сигналами, но теперь они на него уже не действуют. Почти не действуют. Андрей хмыкнул, — так же, как она, — и сделал большой глоток. Идём ва-банк. — Раз уж ты приветствуешь откровенность, — начал он, чувствуя, как от волнения его подташнивает. Или это от третьего бокала вина? — не хочешь ли ты мне рассказать, зачем ты наняла за мной слежку? Лицо матери передернулось, как если бы его ударило током. Андрей впервые почувствовал, что он контролирует то, как с ним беседуют. Чувство, которое было сложно с чем-то спутать. — О чём ты? — сказала она, вернув «лицо». И всё же скрыла взгляд, делая вид, что борется с замком миниатюрных и очень дорогих часов. — Ты знаешь, о чём я. Зачем это тебе?! — Андрей начал закипать, а это грозило потерей контроля над ситуацией. Впрочем, зря он пил, что ли? — У меня точно такой же вопрос, — ответила мать. Голос холодный и жесткий, стальной. Смотрит в глаза, — Ты не хочешь мне рассказать, что с тобой происходит? Где ты пропадаешь? Что вот это вот такое? — возмущенно проговорила мать, указав ладонью на Андрея. Казалось, последние слова прозвучали вполне откровенно, с долей нескрываемой брезгливости. «Что вот это такое», очевидно, относилось к самому Андрею. — «Вот это», — Андрей перешел на крик, бокал он поставил на столешницу от греха подальше, — это твой сын! Твой сын — толстый, просто смирись с этим! Он толстый, и его это устраивает, почему ты не можешь это принять?! Он толстый и нравится другим людям, просто знай это, даже если это тебе чуждо! Неужели он не достоин твоей любви только из-за своего веса? Андрей чуть не подавился этими словами, но вовремя затормозил. Они не найдут ответа. Он вспомнил Марка в его блядской черной водолазке, который объяснял ему, как идиоту: говори только часть правды. Ту, что она сможет переварить. Мать лишь смотрела на него в ожидании, скрестив руки на груди. — Позволь сэкономить тебе пару тысяч долларов, — начал Андрей и почти тут же сбился, — Ты просто могла бы спросить! Чем я занимаюсь?! — он вскинул руки чересчур театрально, затем поперхнулся, снова смолк. Контроль был утерян, нужно было взять себя в руки и отыграть положенную роль. Его сердце угомонилось, внутри будто что-то погасло и умерло. — Я снимаю квартиру у своего однокурсника, там я встречаюсь с разными мужчинами, — наконец выговорил Андрей ровно и почти бесстрастно. Наблюдающая за дерганным поведением Андрея мать, едва нахмурилась, но больше будто от того, что не хотела слушать дальше и так очевидные слова. — И почему? — всё же спросила она. — Потому что мне, — Андрей предательски взглотнул, — нравятся мужчины. Выход. — А я нравлюсь им, — добавил он. Мать едва сдержала смешок и закатила глаза. Она делала так тогда, когда не верила чему-то. Андрей едва сдержался, чтобы не треснуть рукой по столу, который их разделял. — Андрюша, милый, мужики готовы трахать что угодно. То, что ты не нашёл девушку, которая готова с тобой лечь в постель, не значит, что ты гей. Я тебя уверяю, что на любое извращение найдется с десяток девушек, которым это понравится, так что нужно только поискать. Андрей молчал, не в силах найти слова. Он не моргал, пытаясь разглядеть хоть что-то в матери, что могло бы его сблизить с ней. «Трахать что угодно». «На любое извращение». Андрей почувствовал, что на глазах выступают слёзы, но ни за что в жизни не позволил бы матери увидеть их. В глупом и юношеском порыве ярости он швырнул бокал на пол, под непроизвольный возглас матери, и бегом поспешил в свою комнату. Закрыв дверь, он позволил себе беззвучно заплакать, зажимая рот рукой. Ещё никогда он не чувствовал себя столь ничтожным. Было лишь одно, что удерживало его от импульсивного взмаха лезвием бритвы по коже. Он бросился к кровати, где одиноко лежал телефон. Новых сообщений нет. Последнее сообщение не доставлено. Андрей всерьез заволновался. Он нажал на вызов. Недоступен. На часах было половина одиннадцатого. Ему нужно было знать, что с ним всё хорошо. Ему нужно было услышать голос Марка. «Всё хорошо, иди спать, завтра увидимся.» Этого было бы достаточно, чтобы забыть всё, что сказала ему мать. «Марк, пожалуйста» Отправлено. Не доставлено. Телефон молчал. А Марк, возможно, уже валялся где-то в под забором с проломленным черепом. «Если ты не ответишь через час, я вызову полицию» Глупая угроза, учитывая, что телефон недоступен. Андрей позвонил ещё раз. Кишки как будто бы скрутились в узел. Что же делать? «Я не вызову полицию, а пойду к Дмитрию Сергеевичу» Андрей закружил по комнате, готовый выйти. Для этого нужно будет пройти через мать, а та точно увяжется за ним. Не сделает ли он хуже, если на ночь глядя заявится к дяде Диме с таким заявлением? Андрей плюхнулся обратно в кровать, сжав голову руками и до боли сцепив челюсть. Какой же он трус. Найти идеального мужчину, который готов был принимать его таким, какой он есть, и уже через несколько дней использовать его как разменную монету для решения своей проблемы. «Какой же я урод, почему я позволил тебе в это впутаться?!» Отправлено. Не доставлено. Андрей снова закрыл лицо руками. В ушах пчелиным роем перемешивались слова матери, Марка и Германа. «Ты безумно красивый» «…на любое извращение найдется с десяток девушек» «Ты же знаешь, я тебя бы никогда не обидел. И ты меня, Андрюша, не обижай.» Слёзы катились уже сами собой, и Андрей никак не мог их контролировать. Его сотрясали беззвучные всхлипы. — Прости меня, — бездумно повторял он раз за разом, слегка покачиваясь на кровати. «Если с тобой что-то случиться, я сойду с ума. Пожалуйста, позвони» Отправлено. Конечно, не доставлено. Андрей больше не мог терпеть это давящее чувство в грудной клетке, лишь усугублявшееся с каждым всхлипом, который он должен был сдерживать. Он почти на автомате встал и направился в ванную, которая была отделена лишь дверью от его комнаты. Он включил свет и внимательно посмотрел на себя в отражении. Опухшее лицо, красные белки глаз, на фоне которых еще ярче кажутся его голубые глаза. Голова его к этому моменту, как всегда, была уже почти пуста. Он привычным движением ножниц выковырял из бритвенного станка одно лезвие. Помыл его тщательно с мылом и повертел в руках, прикидывая, где тонкая красная линия от острия будет наименее заметка. Пожалуй, бедро. Ноги у него толстые, места много. Андрей на секунду задумался, взвешивая все «за» и «против», на случай, если эту ссадину увидит Марк. Он устроит ему совершенно справедливую головомойку. Но это потом, а сейчас ему просто очень надо, чтобы его мозг успокоился. Чтобы мозг успокоился на нервных окончаниях, которые будут подавать сигналы — здесь больно. Не в солнечном сплетении, а тут, на толстой ляхе. Он закрыл глаза и собрался с силами, чтобы сделать задуманное. Из кровати раздался слабый звон. Показалось? Андрей открыл глаза и замер. Еще несколько секунд и снова короткий звон. Андрей отшвырнул лезвие, в два шага добежав до кровати, рухнул в неё. «Всё в порядке.» Андрей глупо улыбнулся. Конечно, с ним всё в порядке. «Завтра в восемь утра у метро Университет, как договаривались? С меня кофе.» Андрей в голос рассмеялся и вытер снова выступившие слёзы. «Ты можешь меня не узнать, я буду очень плохо выглядеть». Отправлено. Доставлено. Прочитано. На экране — три мигающие точки. А Андрей всё безвольно улыбается. «Я тоже.» И ещё: «Не бойся, я тебя ни с кем не перепутаю».