Терновый венок и венок из виноградной лозы

Андрей примчался на машине к своему дому. Точнее, дому матери, который располагался в элитном поселке из 30 таунхаусов на северо-западе города. Последний год он старался здесь только ночевать, чтобы поменьше попадать в поле зрения матери, однако сейчас Андрей чувствовал, что лучше находиться рядом. Через три дома по улице жил «дядя Дима» Клюев, а еще ниже по улице пара топ-менеджеров отечественных компаний. Весь посёлок был пропитан духом благополучия и богатства, и Андрей как никогда почувствовал себя не на своём месте. «Марк Баскаков. Марк. Баскаков. Баскаков или Басманов? Черт» Он поспешно прошел из гаража на второй этаж, в свою комнату, сдерживаясь, чтобы не начать бежать. Он не заметил, как после лестницы у него перехватило дыхание, но чувствовал, как от сердцебиения содрогается всё тело. Он почти запрыгнул в кресло в самом углу комнаты, где косая крыша едва касалась потолком его макушки, и распахнул ноутбук. Застучали клавиши, с опечатками вбивая в поисковик имя. Страница браузера на пару секунд задумалась, будто специально заставляя сердце Андрея пропустить удар, а затем выплюнула тысячи результатов. Футболисты, личные страницы каких-то студентов, исторические статьи. Андрей тупо смотрел в экран, будто компьютер должен был выдать ему огромную фотографию Макса-Марка с биографией на википедии. В сумке завибрировал телефон, не его, а тот самый для Германа. Парень будто совсем забыл о нём и о своём плане. Было чуть больше семи вечера, и Андрей должен был выплатить дань этому ублюдку за свою бесконечную тупость. Сейчас ему было не до этого, и Андрей решил тянуть время. Он обязательно разберется с ним, но не сейчас. Андрей написал какую-то чушь про внеурочные занятия, наставил грустных смайликов и слезно попросил подождать, обещая всячески искупить такой проступок. В другой момент Андрея бы стошнило от такого сообщения, но сейчас ему стало словно всё равно. Андрей смотрел на себя со стороны, как на персонажа фильма или книги. Иначе воспринимать свою реальность было невозможно. Сначала в его жизнь вторгается Герман, затем в ней появляется удивительный и мрачный полицейский под прикрытием. Всё это было похоже на сюжет дешёвого детектива авторства Дарьи Донцовой, которые любила читать его матушка на заре 2000-х, когда они еще жили в многоэтажном муравейнике. Только история эта была вовсе не смешная, а главным героем была не прыткая деваха, а он — гей с кучей проблем и «лишним» весом. Так что счастливый конец был не гарантирован. Андрей отбросил телефон, когда понял, что уловка сработала, и уже медленно и с вниманием напечатал в поисковике рядом с именем «полицейский». На экране появились какие-то новые ссылки, но Андрей увидел перед собой лишь фотографию. Его лицо. Лицо Макса. Его глаза смотрели в камеру, прямо на Андрея. Это совершенно точно был Максим, но выражение лица у него было другое. Человек на фотографии выглядел так, будто абсолютно точно знает, что делает, и уверен в каждом своем шаге. Несмотря на молодость, человек на фото излучал железобетонную уверенность и даже легкую надменность и холодность. Ничего этого Андрей не увидел в Максиме, то есть в Марке, и не понимал, как это можно изобразить. На Марке была фуражка, голубая рубашка и куртка с погонами, нашивками и прочими опознавательными знаками. Переведя взгляд на две фотографии в том же ряду, что и фото Марка, Андрей увидел уже знакомое ему здание МВД, в котором он сегодня был, и строгий портрет дяди Димы за массивным столом, за спиной у которого глядел на зрителя портрет президента. Если еще 10 минут назад, Андрей мог списать всё на помутнение рассудка, то теперь не было никаких сомнений — он вменяем, а дела, возможно, хуже, чем он мог себе представить. Андрей прокрутил страницу поисковика чуть ниже, где первая строчка гласила «Полицейский отомстил за смерть сослуживца». Андрей щелкнул по ссылке, ожидая увидеть фотографию Марка с окровавленными руками и безумным лицом. Глаза его бегали по статье. «Вчера, 16 сентября Медалью МВД России «За доблесть в службе» были награждены пять сотрудников органов внутренних дел за высокие результаты в оперативно-служебной деятельности.» На фотографии пять мужчин в форме с серьезными лицами демонстрировали медали. Лицо Марка, стоявшего слева от всех, было в тени, и было видно лишь сжатые губы. «Особая благодарность была высказана капитану М.Д. Баскакову, который отличился в поисковой операции и задержании лидеров преступной группировки, промышлявшей сбытом наркотиков в городе. Марк Баскаков не стал давать комментариев корреспонденту однако поблагодарил руководство и следователей, работавших над поимкой преступников.» «Корреспонденту нашего издания стало известно, что ранее в ходе операции по задержанию одного из наркоторговцев на службе был смертельно ранен и погиб сослуживец Баскакова, майор Виктор Яковлев.» Андрей судорожно закрывал и открывал короткие статьи и заметки, забывая моргать, будто готовился к экзамену в последний момент. От мелькания шрифтов и заголовков, начали слезиться глаза. «Закончивший с красным дипломом Академию МВД, Баскаков прослужил в отделении чуть больше двух лет, однако уже проявил себя, как один из наиболее эффективных оперуполномоченных сотрудников. Основная зона деятельности капитана — борьба с наркотиками.» «Не все разделяют восторг от деятельности и методов работы капитана. «Эффективность не должна ставиться выше существующих норм. У Марка [Баскакова] не было никаких полномочий для осуществления данных операций по задержанию, его действия обосновывали уже постфактум» — считает один из коллег молодого капитана, пожелавший остаться неназванным.» «По данным источника из УВД района ***, готовится проверка деятельности капитана М.Д. Баскакова, который несколько месяцев назад получил медаль «За доблесть в службе». В пресс-службе УВД не смогли не подтвердить, ни опровергнуть данную информацию. Начальник ОВД полковник Д.С. Клюев отказался от комментариев. Капитан М.Д. Баскаков отказался от комментариев.» Заглотнув эту информацию, Андрей почувствовал, что ему стало дурно. Он встал открыть окно, но его всё равно мутило. Убийства, задержания, полицейские — при чём тут он? Стоит ли ему бояться? На улице уже смеркалось, и в посёлке загорелись фонари. Андрей почувствовал, как у него скрутило желудок то ли от голода, то ли от страха. Что, если Марк опасен? Нет, дядя Дима не дал бы его в обиду, верно? Они ведь знакомы с детства. Впрочем, он ведь ничего не знает о дяде Диме, кроме того, что «на нём держится полиция». Брошенный на пол телефон завибрировал, оповещая о сообщении от Германа. Тот мог спокойно слить всем на обозрение его разнузданные фотографии. И тогда бы помогать ему, Андрею, вряд ли кто-то будет с охотой. «Ты знаешь, что активная умственная деятельность требует большого количества энергии?» — вылезло сообщение на экране. И спустя несколько минут: «Нет ничего полезнее для учебы, чем пара бургеров» — Твою мать… — прошипел Андрей. Он чувствовал голод, это было почти инстинктивное чувство при любом стрессе, но он не хотел делиться своей радостью от еды с ним. Андрей подумал, что даже это у него отняли. Он спустился на первый этаж и заглянул в холодильник. Ему было фактически не важно, что есть — лишь бы избавится от чувства голода и смс на телефоне. В холодильнике почти ничего не было, кроме открытого белого вина, яиц и баночки обезжиренного йогурта с яблоком. Йогурт стоял прямо на уровне глаз Андрея, и он точно знал, что мать поставила йогурт с яблоком специально для него — еды дома она не хранила за исключением припасов для гостей. Андрей почувствовал дикую ярость при виде баночки с йогуртом, ему захотелось швырнуть её в стену. Что за блестящий способ заставить своего сына почувствовать себя ничтожеством, обернув это в упаковку из «заботы о здоровье» чада? Браво. Он захлопнул холодильник. Немного подумав, он снова открыл холодильник, и налил себе полный бокал вина и осушил его. Через 15 минут курьер из Макдональдса уже вёз к его дому пакет с едой. Андрею было плохо и хорошо одновременно. Его мутило от количества проглоченной быстро еды, от фотографий, отправленных Герману, но зато все его проблемы были сосредоточенны вокруг плотно упакованного едой желудка, который ныл при каждом неловком движении. Андрея не волновали ни история с Марком, ни с Германом, все его усилия были сконцентрированы на том, чтобы немного облегчить боль в животе. Вино немного притупило эмоции, и он просто лежал в своей кровати, обхватив руки вокруг живота. Где-то на задворках сознания, всё его существо кричало о том, что это неправильно, что Андрею это даже не приносит удовольствия, но у парня не было сил, чтобы развивать или обуздать эти мысли. Чувство вины всегда приходило чуть позже. Он пролежал так минут тридцать или час, игнорируя сообщения Германа, прежде, чем ему стало легче. Именно в этот момент послышался хлопок закрывающейся двери и лязг ключей. В полудреме Андрей не заметил, как машина матери въехала в гараж дома. — Сынок, ты дома? — раздался ласковый крик, и Андрей вскочил с кровати. Ему всё еще было тяжело двигаться, но он как можно быстрее накинул на себя самую свободную из толстовок и сел в кресло, положив на колени подушку и ноутбук, прежде, чем ответил матери. Она поднялась к нему, всё еще одетая в строгую рабочую одежду — юбка карандаш, рубашка и платок на шее — и идеально уложенными волосами. — Что делаешь? — спросила она, улыбнувшись. Надо было отдать ей должное — она старалась, как могла, не показывать, что вид Андрея её раздражает. — Готовлюсь к семинару, — отозвался Андрей. Мать окинула его взглядом. — Хочешь, пойдем прогуляемся? Ты, наверное, устал сидеть весь день, — всё еще ласковый голос слегка дрогнул. Хватало её ненадолго. Андрей почувствовал дикую усталость от всего вокруг. Он знал, что если откажет матери — она разозлится, не важно, какую причину он приведет. Так бывало всегда. Он не хотел с ней никуда идти, потому что ему было плохо, и он знал, что все их разговоры сведутся к тому, как ему лучше похудеть и заняться спортом. — Мне много домашней работы надо делать. Давай завтра? — тихо сказал парень. Мать скрестила руки на груди, а губы её сжались до тонкой линии. — Если ты ничего не предпримешь, то к 30-ти годам ты не сможешь без помощи подняться с кровати. Я это говорю не для того, чтобы тебя обидеть. — Очень странно, потому что именно это у тебя и получается делать лучше всего, — отозвался Андрей. — Возможно, я слишком много с тобой сюсюкалась, что ты не можешь себе ни в чем отказать. В чем проблема? — спросила она. Андрей на секунду задумался. Может, рассказать ей? Про свою ориентацию, про США, про Германа и Марка? Он на секунду вспомнил, как она жалела его, когда во втором классе какой-то охламон ударил его табуреткой по спине, и поставила на уши всю школу. Он поднял на неё глаза в надежде, что она сама как-то поймёт и сжалится, окутает его своими объятиями и не даст в обиду, как в детстве. Но она не поняла. — Ладно, занимайся. Надеюсь, ты хорошо закончишь университет и найдешь хорошую работу, потому что бариатрические операции я оплачивать не собираюсь. Она сказала что-то ещё, а затем вышла. Андрей смотрел ей вслед, и в горле у него встал ком. Хорошо, что он ничего не сказал, потому что это был бы прямой путь в психушку. Дорогую, вылизанную частную психиатрическую больницу. Почему-то он услышал в голове ласковый голос матери: «Не переживай, сынок, тебя там вылечат, о тебе позаботятся. Может, даже похудеешь. Говорят, там очень хорошее меню.» Андрею очень хотелось заплакать, но почему-то он не мог. Он представил, как жалко и мерзко будет выглядеть с заплаканным лицом и красными толстыми щеками. Ему хотелось выскочить из своего тела, треснуться головой о стену или распороть себе брюхо. Что угодно, лишь бы ему стало легче. Он вошел в ванную комнату рядом со своей спальней и, не глядя в зеркало, выхватил бритву из стакана у раковины. Он пару раз полоснул по предплечью рядом с локтем, но кожу лишь слегка защипало. Из глаз полились слёзы, и он провел бритвой еще раз сильнее, будто из интереса. На более слабых порезах выступили маленькие и круглые, как ягодки, капли крови. Последний порез налился кровью целиком, и вместе с этим Андрей с облегчением выдохнул. Порезы щипали довольно больно, но не слишком, ровно настолько, чтобы ему стало легче. Он посмотрел на умолкнувший телефон, погасший ноутбук и прислушался к тишине дома. Никому не было дела.