Терновый венок и венок из виноградной лозы

Выходные Марка прошли мучительно. Во-первых, та часть чизбургера, что он слопал у подъезда осела в животе и как-то неприятно напоминала о себе ещё несколько часов, изводя Марка самыми идиотскими терзаниями. Во-вторых, он все ещё был страшно голодный. В-третьих, он чувствовал нервное возбуждение, подобное тому, как испытывает человек, который вот-вот скатится с высокой горки на аттракционе. Вместо того, чтобы проверить записи в камере и записать основные наблюдения, как он всегда делал, Марк, попав в свою однушку, начал наворачивать круги по комнате, а затем кухне. В голове его вертелись отрывочные образы, будоражащие подкорку мозга. Он хлопнул ладонью себе по щеке. — Успокойся. Ненадолго это подействовало. Окей, подумай, что это всё значит. Он сел на единственный стул на кухне и уставился на плиту. — Сосредоточься. Что ты увидел? Окей, парень был расстроен. Да, у него болела спина. Болела ли? Марк задумался. Возможно, Андрей сделал это специально, чтобы привлечь внимание Марка к чему-то? Марк постучал пальцами по столу. Кухня была в запустении. Там никто ничего не готовит, но это и понятно, учитывая доставку из фастфуда. И всё же, так много? Чизбургер в его желудке всё ещё мучительно занимал место, и Марк скривил губы. Было понятно, что парень жрёт это всё сам или же скармливает кому-то в комнате с зашторенными окнами. Если там кто-то и был, то он не подавал ни звука. Окей, если «жертвы» нет, то это значит, что парень съедает каждый день всю эту еду сам или же выкидывает её. Во втором варианте не было никакой логики, и Марк сосредоточился на первом. Допустим, Андрей действительно ест тоннами вредную еду, а затем жалуется курьеру на то, что ему не удаются нормативы. В поддержку этой мысли в голове Марка возник образ сонного и разнузданного Андрея с выпяченным животом во время внезапного появления Марка в его квартире. Возможно, он курит траву? Эта мысль вдруг осенила Марка, и он даже улыбнулся. Это бы всё объясняло. Паренёк испытывает стресс в университете, пытается снять его травкой на какой-то съемной квартире, а как следствие много ест, не совсем осознавая, как много он поглощает. Это объясняет и скрытность, и изменение поведения. И никаких «жертв». Деньги отработаны, Марк свободен от непостижимых переживаний. Было одно «но». В квартире не пахло травой, когда Марк в неё зашёл. А этот запах он ни с чем не перепутал бы. Марк отправился на балкон курить. В понедельник он попробует всё же проникнуть хотя бы в одну комнату. Как это сделать? У него было ещё два дня, чтобы придумать план действий. Решимость и определённость в голове Марка позволили ему обрести видимость покоя. Выкурив ещё одну сигарету, он почистил зубы и отправился ко сну. Он всё ещё чувствовал во рту вязкий, как замазка, сыр. Марк стоял в темном коридоре. Где-то в отдалении играло радио. Или телепередача, он не мог разобрать. Марк оглянулся — сзади была кухня, впереди — дверь. С кухни доносился запах. Дурманящий и легкий, он проникал через ноздри прямо в мозг. Ноги его сами повели его на кухню, которая была слабо освещена лампочкой Ильича. За газовой плитой стояла бабушка. Седые волосы убраны в пучок, цветастое платье, фартук и тапочки. Это точно была она. Марк почувствовал, как к горлу подступают слёзы. — Баб? — начал он, протягивая руку к её плечу. Бабушка обернулась, одарив его ласковой улыбкой. — Милый, наконец ты пришёл, — сказала она, обнимая его тёплыми руками, — Садись скорее. Голодный? Марк был голодный. Он сел за стол с хлопковой скатёркой, на котором стояли солонка, перечница, корзинка для хлеба и массивная хрустальная вазочка. Марк уставился на неё, чувствуя тревогу. — Как школа? — поинтересовалась бабушка. Она открыла духовку и оттуда ринулся по всей кухоньке дух свежей выпечки. Марк взглотнул. — Баб, я уже закончил школу. И академию МВД. Бабушка на секунду задумалась, сдвинув седые редкие брови, будто раздумывая над словами Марка. Она махнула вафельным полотенцем, снимая его с плеча. — Старая я стала, не обращай внимания. Она достала противень из духовки. То был пополнен аккуратными и румяными пирожками. Марк отчего-то знал, что эти — с мясом. — Давай, ешь, пока горячие. А то дед придёт и всё съест, — начала ворковать бабушка, выкладывая пироги на тарелку перед Марком. Выглядели они изумительно, пахли ещё лучше. Марк погладил пальцем румяную корочку пирога. — А где дед? — спросил он, буравя взглядом еду. — В магазин пошёл, хотел тебе мяч новый купить да что-то пропал. Небось, опять решил помочь кому-то, — бабушка звонко рассмеялась. Она казалась счастливой, — Ты ешь давай. — Баб, — Марк взял в руки пирог и покрутил его в жилистых пальцах. — Чего, милый? — бабушка продолжала суетиться вокруг плиты, но всё же обернулась на Марка. — Ты не обижайся, я не буду. Мама говорит, что не надо. Может суп там или гречку? Бабушка окончательно развернулась, одарив Марка серьёзным взглядом. Она отряхнула руки и сурово окинула взглядом стол и внука. — Мало того, что она сама этому набралась, так теперь и ты! Ты посмотри на себя… — воскликнула она с горечью, но не злостью. Наконец, она с печальной лаской окинула Марка взглядом и сказала. — Иди, милый, поиграй в комнате. Я тебе наварю гречки. Марк ещё раз посмотрел на пироги, тёплые и вкусные, но все же встал из-за стола. Он ещё раз окинул взглядом спину бабушки, хотев её обнять, будто он её больше не увидит, но только лишь положил ей руку на плечо и вышел в темный и длинный коридор. Марк почувствовал, как его обволакивает тьма. Почему он здесь? Ах да, поиграть в комнате. Обычно он играл с дедом в шахматы или лото. Марк медленно шагал по коридору. Так ведь дед умер давно. Какое лото? Он смиренно вздохнул. Теплая кухня теперь казалась очень далеко, и поэтому он пошёл дальше. Вместо двери в комнату он увидел прихожую с рядами курток и старой обувью. В прихожей висело зеркало, и Марк, проверив, никто ли не смотрит, подошёл к нему. Он взглянул в зеркало, заранее изобразив на лице помесь равнодушия и смирения. В отражении на него смотрел мужчина средних лет с короткой стрижкой, небольшой тёмной щетиной, темными глазами и острыми скулами. Марк склонил голову, чтобы удостовериться что это он и есть. Он провёл руками по чёрному джемперу, который свободно облегал его тело. Затем он развернулся в профиль и задрал джемпер, вверх с интересом разглядывая своё тело. Он рефлекторно втянул живот, который теперь совсем не выступал относительно груди, и Марк с облегчением вздохнул. Он делал так с 12-13 лет, и от вида в зеркале зависело его настроение на день. С возрастом переживания на этот счёт размылись, но привычка осталась. Марк выдохнул. Пофигу, расслабься. Он ещё раз взглянул в глаза отражению, и то ответило ему серьёзным и тяжелым взглядом. Марк отвёл глаза и увидел две закрытые двери справа по коридору. Из дальней комнаты раздался стон. Марк почувствовал, как волосы его на затылке встали дыбом, а руки сжались в кулаки. Он медленно, но уверенно двинулся к дальней двери, откуда он услышал звуки. Выставив руку вперёд, он слегка толкнул дверь, которая оказалась приоткрыта. В комнате почти не было света и лишь отголоски лампочки в прихожей обозначали присутствие в комнате человека. Он тихо, но тяжело дышал и слегка постанывал. — Эй, — сказал Марк, — Меня зовут Марк, и я помогу тебе, подай голос. Вместо этого человек затих, будто испугавшись. Марк пробирался наощупь, спотыкаясь о мебель и раскиданные вещи, по стене, где между окном и шкафом кто-то был. Наконец, он наткнулся на тёплую кожу какого-то человека, который всё так же не подавал звука, но встрепенулся, почувствовав на себе пальцы Марка. Марк присел, пытаясь понять, кто перед ним. — Максим? — голос разорвал тишину, и Марк готов был отодвинуться назад, если бы рука человека в темноте не легла ему тёплым грузом на шею. Голос был мужской и знакомый. Однако несмотря на это внутри Марка всё будто заиграло новыми красками, перехватывая дыхание и буйно расцветая где-то в животе. — Что с тобой случилось? — спросил Марк, испытывая серьезное желание прильнуть щекой к руке, которая водрузилась по своей собственной воле ему на шею. — Меня взяли в заложники, — сообщил голос весьма спокойно для заложника, и очень близко к уху Марка. Человек в темноте взял Марка за руку и положил его ладонь на что-то тёплое, мягкое и манящее. Марк не знал что сказать и сделать, но и не был в состоянии убрать руку с мягкой кожи загадочного заложника. Марк сжал пальцы на мякоти, предоставленной ему её владельцем, чувствуя, как кровь его приливает к голове и дурманит разум. «Что мне сделать?» — хотел сказать Марк, но язык его прилип к десне, а руки сами беспардонно начали оглаживать мягкие и большие участки кожи, которые, казались то ли боками, то ли спиной. — Всё хорошо теперь, когда ты здесь, — ответил парень на незаданный вопрос и Марк почувствовал тёплое дыхание у себя на шее. — Макс… — начал было голос поблизости, отчего у Марка скрутило внутренности живота от возбуждения. — Милый! — прокричал кто-то издалека, — Гречка готова! Иди скорей! Марк проснулся. Утро его встречало невиданным стояком, тяжелыми воспоминаниями и чувством стыда.