Вернуть все.

На следующее утро меня разбудило громкое дребезжание. Застонав, я моргнула и бросила взгляд на мобильный. Десятый час. Уткнувшись лицом в подушку, я попыталась снова заснуть. Домой я вернулась лишь в шесть часов, и сил хватило только натянуть легинсы и футболку, а спустя пару минут я уже полумертвая упала в постель. По моим ощущениям была еще глубокая ночь. Парни явно считали иначе. Снова раздался громкий лязг, а затем – такой же громкий шум голосов. Отчаявшись, я оставила попытки опять провалиться в сон и откинула одеяло. В общем и целом вчера все прошло хорошо. Когда я вышла из туалета, Алекс , конечно, прочитал небольшую лекцию, потому что мужчины, которые так унизительно отзывались о Иккинге, на меня нажаловались. Однако он очень любезно и великодушно не стал на этом зацикливаться и дал мне еще один шанс. После этого я начала трудиться еще усерднее, чтобы доказать ему, как серьезно отношусь к работе. Когда мы прощались, Алекс сказал, что на следующем мероприятии официально представит своему шефу, если я захочу… что мне, естественно, идеально подходило. Меня внесут в список, из которого выбирают обслуживающий персонал, и свяжутся, когда им потребуется сотрудник. Не самый надежный вариант, но все же лучше, чем торчать на кампусе в царапающемся костюме пиццы. Кроме того, мы получили кучу чаевых, которые разделили между всеми, кто работал на этом приеме. Я отложила эти деньги и убрала объявление о продаже планшета. В полусне я встала с кровати и поплелась в гостиную. Кэм и Иккинг развалились на диване и резались в приставку, в то время как брат и Майк сидели за столом и завтракали. – Доброе утро, – прохрипела я. Полночи мне приходилось выкрикивать заказы, потому что музыка играла все громче и громче, из-за чего мы еле друг друга понимали, а теперь последствия четко прослеживались в отсутствие голоса. Остальные пробормотали приветствия, и я побрела к кофеварке. Нажала на большую кнопку и наслаждалась ароматом кофе, который медленно полился в чашку. Майк подошел ко мне и указал на сковородку на плите, в которой еще осталась большая порция омлета: – Можешь доесть, если понравится. – О, ты лучший, – простонала я и переложила омлет на пустую тарелку. Вооружившись тарелкой и кружкой, я направилась к обеденному столу и села рядом с братом. Потом набралась смелости бросить быстрый взгляд на Иккинга, погруженного в дуэль с Кэмом. Оба были в спортивных штанах, но без футболок. Именно в эту секунду Иккинг, похоже, победил Кэма и торжествующе вскинул руку вверх. – Получай, громила! – Вау. Ты реально меня отделал. – А то. Выражение лица Иккинга невозможно было описать. Интересно, ему действительно лучше или это спектакль? Раньше он казался открытой книгой. По нему всегда было видно, что он чувствовал – а если нет, то максимум через пять минут он сам рассказывал, в чем дело. – Эй, скажи-ка, а что это за майка? – вдруг спросил Майк , когда уселся напротив меня. Глядя на мою футболку, он сделал большой глоток апельсинового сока. Я опустила глаза вниз… и оцепенела. На мне была баскетбольная футболка старшей школы «Блю-Риверс». Футболка, которую я стащила из шкафа Иккинга и увезла с собой в Лос-Анджелес. Футболка, которую я сегодня ночью, видимо, выудила в полудреме из чемодана и надела. Черт. Я почувствовала, как щеки загорелись огнем, и сползла вниз на стуле. Впрочем, было уже слишком поздно – глаза всех присутствующих обратились ко мне. Взглянув на Иккинга, который нахмурился и покосился на меня, я увидела тот самый момент, когда он понял. У него в глазах что-то вспыхнуло. – Это моя? – спросил брат с полным ртом. – Я… эм-м… мне надо на минутку… – промямлила я и вскочила. Спиной к стене, чтобы Майк, Кэм и Иккинг не заметили номер, я сбежала в коридор. Если прежде эта футболка всегда словно обнимала меня и дарила утешение и ощущение безопасности, то сейчас казалось, что цифра одиннадцать просто насмехалась надо мной. Я бросилась в свою комнату – ну, если можно так назвать то, как я пробиралась по коридору, прижавшись спиной к стене, – и переоделась в джинсы и водолазку. И раз уж оказалась здесь, сразу поднялась наверх в ванную и полностью привела себя в порядок. Лишь когда от щек отхлынул жар, я рискнула вновь спуститься. К тому времени брат и Майк больше не сидели за столом. Там стояли только мои тарелка и кружка, хотя и омлет, и кофе уже наверняка остыли. Наплевать. Я села и изо всех сил игнорировала Иккинга и Кэма, которые запустили новый матч. Торопливо глотая холодный омлет и кофе, я параллельно просматривала на планшете объявления о сдающихся квартирах. Конечно, мне еще понадобится время, чтобы накопить на залог, но иметь представление о предложениях определенно не повредит. – Ха! – раздался победный возглас Кэма, а Иккинг издал стон. – Месть сладка. – С этими словами он кинул контроллер на журнальный столик и вытянул руки над головой. – А теперь нам пора. Иккинг что-то проворчал. – Не натвори глупостей, – по-отечески сказал Кэм. – И не делай того, чего не сделал бы я. Иккинг показал ему средний палец. Кэм широко мне улыбнулся, прежде чем выйти из гостиной, и с громким топотом скрылся на втором этаже. Воцарилась тишина. Я продолжала прокручивать объявления, даже не обращая внимания, укладываюсь ли вообще в свой бюджет. А чуть позже услышала, что ребята снова спускаются вниз. В коридоре показался Коллин, который быстро махнул рукой: – До скорого. Кэм захлопнул дверь, и тогда мы с Иккингом остались одни. Факт, который я пыталась игнорировать, пока поспешно доедала свой завтрак. Закончив, встала и отнесла посуду на кухню. Иккинг все еще сидел на диване. Он держал в руке контроллер, но новую игру не начинал. На журнальном столике стояло несколько стаканов и тарелок, а когда я перевела взгляд дальше, обнаружила кучу одежды, наполовину торчащую из-под дивана. В ней я узнала пиджак, рубашку и брюки Иккинга с прошлого вечера и наморщила лоб. Потом вновь посмотрела на него. Тот как раз поднимал ногу повыше, лицо его при этом скривилось. Я взглянула на его колено, под которое он подсунул подушку, и опять наморщила лоб. – Ты спал тут? Иккинг застыл и явно старался принять как можно более равнодушный вид. – С чего ты взяла? Я наклонила голову набок: – Посуда на столе, которую ты не отнес на кухню, хотя обычно внимательно за этим следишь. Скомканная одежда под диваном, которую ты спрятал не лучшим образом. И плюс ко всему измученное выражение лица, когда ты сейчас поднимал ногу на диван. Он выгнул бровь. Затем откинулся назад и скрестил руки на груди: – А еще я мог просто настроиться на выходные и полениться убрать посуду. Одежда может валяться здесь, потому что я недавно вернулся домой. А мое выражение лица… в нем может быть виновата судорога. Я нутром чуяла, что Иккинг несет чушь. Он делал слишком долгие паузы между словами. – Или вчера ночью ты не смог подняться по лестнице. – Потому что слишком много выпил. Я подумала о прошлом вечере. О моменте, когда он вышел из себя и ударил травмированной ногой по мусорному баку. Меня охватило плохое предчувствие. – Или потому, что не можешь ходить от боли. Я шагнула к нему и хотела взглянуть на колено, но Иккинг накрыл его второй подушкой, чтобы мне ничего не было видно. Не обращая внимания на его протест, я схватила ее и убрала в сторону. Его коленка распухла раза в два, и, судя по всему, он вообще больше не мог ее согнуть. – Вот дерьмо – в панике выругалась я. – Ее должен осмотреть врач. – Знаю. Я подняла глаза на него. Выражение его лица до сих пор казалось замкнутым, он раздраженно выдохнул. – Почему ты ничего не сказал? Ребята бы тут же поехали вместе с тобой. – Надеялся, что само пройдет. Теперь настала моя очередь выгибать бровь. – Я, конечно, не знаю, как она выглядела раньше, но не думаю, что такой отек – это нормально. – Вчера он еще ходил. А теперь даже по лестнице не сумел подняться. – Очень сильно болит? Иккинг дернул плечами. Однако напряженное выражение лица и скованная поза и так были весомыми доказательствами. Я лихорадочно соображала, а потом вспомнила, о чем вчера думала во время нашего разговора. Возможно, это мой шанс. Возможно, так я покажу ему, что все еще хочу быть рядом. Что бы ни случилось между нами. – Я поеду с тобой к доктору, – решительно заявила я. Иккинг вскинул голову: – Что? – С таким коленом тебе нужно на обследование. Я съезжу с тобой. А если не хочешь, то могу позвонить Хедер и спросить, есть ли у нее время… – Сделаешь это, и я тебя убью, – процедил он сквозь сжатые зубы. Я удивленно уставилась на него. Он обеими руками потер лицо: – Сейчас мне просто нужно, чтобы меня оставили в покое – С мрачным взглядом Иккинг помотал головой. – Пожалуйста, не поступай так со мной. – Ладно. Тогда я сейчас сбегаю наверх и принесу тебе что-нибудь, чтобы ты переоделся. – Я произнесла предложение с вопросительной интонацией и ждала ответ. Еще пару секунд он колебался. Как будто не знал, то ли ему злиться на меня, то ли быть благодарным за то, что сейчас он не один. В конце концов Иккинг смирился с судьбой и шумно выдохнул: – Окей. Кивнув, я сразу развернулась, чтобы отправиться на второй этаж. Несмотря на то что у меня было официальное разрешение зайти в комнату, когда я переступила ее порог, это все равно показалось мне вторжением. В прошлый раз я сфокусировалась только на Иккинге и почти не воспринимала окружающую обстановку. Теперь же, наоборот, мой взгляд мгновенно скользнул к стене за его кроватью, единственной выкрашенной в серый цвет, на которой висела парочка фотографий в рамочках. Хотя я не планировала задерживаться тут дольше, чем необходимо, ничего не смогла с собой поделать и шагнула к ней, чтобы рассмотреть их поближе. Один кадр запечатлел его с мамой, которая гордо улыбалась в камеру. На следующем он стоял вместе с несколькими залитыми по́том товарищами по команде. Они так ослепительно улыбались, что не возникало сомнений: снимок сделан после матча. Третье фото показывало Иккинга, Хедер и какого-то светловолосого молодого человека, которого я не знала. А на последнем снимке… были изображены брат, Иккинг и я. Это довольно старая фотография, мне на ней примерно тринадцать лет. Мы находились у нас в саду, на заднем плане виднелись расплывчатые силуэты моей мамы и мамы Иккинга. Я стояла между мальчиками, и мы широко улыбались в объектив. Уже тогда они обгоняли меня в росте на пару сантиметров. Поверить не могу, что он повесил это здесь. Снимки отражали все этапы его жизни. Я спросила себя, не знак ли это, что он, возможно, не совсем вычеркнул меня из своей жизни. С колотящимся сердцем я подошла к его шкафу и открыла дверцу. Все пахло им. Аромат, который ни с чем не спутать, – бергамота и чего-то еще, что напоминало мне о доме, – коснулся носа. Стоило больших усилий не остаться здесь, чтобы все обнюхать и разнюхать – в прямом и переносном смысле. Вместо этого я сосредоточилась на самом главном и вытащила с полки темно-серые спортивные штаны, футболку и пушистый черный свитер, который с удовольствием надела бы сама. Оглянувшись в поисках костылей, я нашла их в левом углу возле шкафа. Я взяла их, подхватила еще зимнее пальто и пошла обратно вниз. В гостиной я подала Иккингу сначала штаны: – Держи. – Спасибо, – буркнул он. У меня руки чесались, так сильно хотелось протянуть их и помочь ему, но он двигался с таким ожесточением, что я была уверена: он ни за что не согласится. Иккингу понадобилось некоторое время, но в конце концов он справился и натянул на штанину ортез. Затем встал и вытянул руку. Всего на один краткий миг я отвлеклась на вид его голого живота, а потом быстро вручила ему футболку и свитер. Он надел их и взял костыли. После этого еще раз глубоко вздохнул и направился через гостиную в сторону прихожей. Сама я торопливо оделась, пока он возился с обувью, и мы вместе вышли из дома. Мы медленно шагали к его машине. Раньше я часто сидела в черной Toyota Tacoma. Иккинг получил ее в семнадцать лет. Воспоминания о том дне, когда он привез его домой от продавца, промелькнули перед глазами. Со скрещенными на груди руками Иккинг прислонился к водительской двери, приехав забрать меня после школы. У меня тряслись пальцы, когда я протянула руку. Он отдал ключи, но все же не без секундного колебания. – Поезжай аккуратно. Я закатила глаза. Водить машину меня когда-то научил отец – а он, наверное, самый аккуратный водитель в мире. Если и есть что-то, что я умела, так это управлять автомобилем. Так что, проигнорировав фразу, я забрала связку ключей из его ладони. У Иккинга ушло много времени на то, чтобы сесть и установить пассажирское сиденье максимально комфортно для ноги. Затем я осторожно вывела автомобиль с подъездной дорожки и ненадолго притормозила. Прежде чем отправиться в путь, я искоса бросила на него еще один взгляд. Лицо напряжено, на нем отражалось то же мрачное выражение, что я видела у Иккинга прошлой ночью. Он откинул голову на подголовник и смотрел вперед, как будто мы направлялись на его казнь. – Эй. Он лишь чуть-чуть повернул голову в мою сторону, не отрываясь от подголовника. – Все будет хорошо, – твердым голосом произнесла я. Он лишь промычал в ответ. Я могла понять его настроение. Прямо сейчас мы ехали в больницу, потому что его колено распухло до размеров дыни. Он раздражен и к тому же вынужден против собственной воли проводить время с бывшей девушкой, которая обидела его сильнее, чем кто-либо другой. Но я четко видела перед глазами поставленную цель: я буду поддерживать его. И покажу, что для него все еще далеко не кончено.