Свидание со смертью

Его внешность начинала соответствовать его отвратительному характеру, подумала Гермиона. Чтобы продлить процесс, она наложила на его тело заклинание быстрого сохранения. Колибри потребуется как можно больше времени. Из-за этого разложение Малфоя не прекратилось, но, по крайней мере, это должно было замедлиться на некоторое время. Запрошенная литература ждала на рабочем месте. Это было унылое зрелище. Она тихо вздохнула, не пытаясь привлечь внимание Кирби, которая сидела у двери и читала «Ежедневный пророк». Гермиона села и нежно погладила книги, словно боясь разбудить их ото сна. Как же она тосковала по книгам все те дни, что провела в своей клетке. Жаждущая узнать их содержание, она взяла одно. «Испытания на воскрешение» автор: Майла де Горсемур — дочь знаменитой Гунхильды де Горсемур, которая открыла лекарство от Драконьей оспы…оказалась на вершине печальной стопки. Было довольно интересно прочитать об усилиях Майлы по воскрешению мелких грызунов в 1625 году. Несколько из них умерли естественной смертью, другие были убиты с помощью магии. Все они одинаково реагировали на ее попытки. Тридцать судебных процессов спустя Майла пришла к выводу, что обратить вспять последствия смерти просто невозможно. Следующим было «Заклинания и чары: соблазнение мертвых» , брошюра на короткой странице, в которой объясняется, почему вы не можете создать заклинание некромантии, если только это не Проклятие Низости. Арифмантика в нем рухнет и приведет к катастрофическим результатам. Были упомянуты следующие примеры: Превращение мозга в миллионы муравьев и исчезновение трупа (они нашли его неделю спустя на вершине башни Елизаветы, магглы были в ужасе ). Когда Гермиона отложила брошюру в сторону, она заметила, что ждет ее дальше. Знакомое название бросилось ей в глаза. «Метаморфозы» Овидия. Насколько она знала, Овидий не был волшебником. С озадаченным выражением лица она открыла книгу. Кто-то изящным почерком оставил записку на титульном листе. «Мыслите нестандартно. — Б.» Казалось, что просьба Гермионы о Блэкхите была услышана, и это был его ответ. A книга. Гермиона нахмурила брови, задаваясь вопросом, почему воскрешение Малфоя не имело большего значения для опытного целителя, который, несомненно, был намного искуснее ее. Это не имело смысла. С тех пор, как она ступила в Холодную комнату, ничто больше не имело смысла. Она понимала, что исцелять пожирателей Смерти было жестоким наказанием. Это было намного хуже, чем быть убитым. Малфой должен был быть просто способом еще больше наказать ее. За этим идиотским заданием не могло быть цели — только дурак поверил бы, что они отпустят Луну и Падму, если она преуспеет. А Гермиона никогда не была дурой. Мысль о том, что Блэкхит специально оставил ее, чтобы она мучилась из-за воскрешения, о том, как он, вероятно, улыбнулся ее просьбе вернуться и она, не довольная тем, что боролась и испытывала боль из-за возможного убийства своих друзей, привела Гермиону в ярость. Блэкхит мог бы засунуть свое « мыслить нестандартно » себе в задницу. Он был виноват в ее кончине, в том, что поставил ее в такое положение и заставил потерпеть неудачу. От гнева Гермионы все внутри нее загорелось, ее мысли запылали, грудь вздымалась, а щеки покраснели от прилива крови. Это каким-то образом буквально подожгло титульный лист книги «Метаморфозы» . В панике она закрыла книгу, которая мгновенно погасила пламя. Отлично. Теперь, когда она выпустила свою магию на волю, ее магия выходила из-под контроля. Еще одна вещь, о которой ей нужно было беспокоиться, иначе она могла случайно проклясть Кирби в момент слабости. Гермиона бросила на Кирби обеспокоенный взгляд в надежде, что та ее не интересует. Охранница, казалось, не заметила импровизированного трюка с огнем и продолжала просматривать газету. Выпрямившись, Гермиона снова открыла книгу и пролистала ее. Она была знакома с греческой мифологией и латинским фольклором, это было увлекательно. Но ей было интересно, как это связано с некромантией. Ее раздражало, что Блэкхит не написал ничего более разумного. Что Блэкхит хотел сказать ей этим Метаморфозы ? Истории были маггловскими баснями и не имели особого отношения к магии. По крайней мере, так думала Гермиона. Мыслите нестандартно. Гермиона закрыла книгу и посмотрела на обложку. Мужчина съежился и смотрит на свое отражение в воде под собой. Ничего интересного, честно. Она снова прочитала название. Оно было на латыни и означало трансформацию. По сути, книга была именно об этом. Была ли вероятность, что Блэкхит пытался сказать ей что-то другое? Его странное поведение рядом с ней, те разы, когда он называл ее Грейнджер, а теперь это. Должно было быть что-то еще. Гермиона часами сидела там, читая каждое слово во всех книгах, которые там были. Ничто не помогало. На страницах не было спрятано ни одной зацепки, ни одного решения, которое приблизило бы ее к возвращению Малфоя. Она откинулась назад, ее плечи напряглись, шея болела от напряжения, глаза напрягались, чтобы видеть то, что находилось перед ней, не теряя фокуса. Ее мысли прервались, когда она уставилась на книги, разбросанные по столу, когда ее взгляд упал на «Метаморфозы» еще раз. Она подумала об истории музыканта, потерявшего жену и отправившегося в подземный мир, чтобы вернуть ее; легенда об Орфее и Эвридике. Во многих магловских сказках были некоторые аспекты магии, которые остались бы незамеченными, если бы с ними не были знакомы. Что застало ее врасплох, так это Цербер, трехглавый пес Аиды, охраняющий врата подземного мира. Это напомнило ей собаку Хагрида Флаффи. Что, если история была правдивой, но в реальной жизни разыгрывалась менее драматично? Что, если есть способ вернуть душу оттуда, где она была после смерти тела? От этой мысли ее сердце бешено заколотилось о грудную клетку. Она лихорадочно схватила свои записи, чтобы пересмотреть их. У всех неудачных испытаний, заклинаний и зелий была одна общая черта; они были сосредоточены на воскрешении трупа. Им и в голову не приходило извлекать чью-либо душу. Если бы Волан-де-Морт смог разделить свою душу на несколько частей и сделать себя неуничтожимым, у нее был бы шанс вернуть душу Малфоя, где бы она сейчас ни находилась. Это должно было быть так, это должно было быть то, что ждало за пределами коробки. — Святой Мерлин, — пробормотала она. Кирби не привыкла слышать, как заключенная номер 183 думает вслух, из-за чего ее глаза сузились, а бровь приподнялась. Любопытство охранницы возросло, но она не стала утруждать себя расспросами. На дрожащих ногах Гермиона встала и подошла к Малфою. Для человека, который был мертв почти сутки, он все еще выглядел раздражающе красивым. Даже в школе она ненавидела то, как хорошо он выглядел, потому что кто-то с его характером этого не заслуживал. Она смотрела на его лицо и задавалась вопросом, где же все остальное в нем, его сущность. Орфею пришлось отправиться в подземный мир, чтобы найти Эвридику. Он сделал это из любви и отчаяния. Гермионе нужно было сделать то же самое для Малфоя. Она также сделала это из любви и отчаяния, но ее чувства были направлены не на потерянную душу. Гермиона знала, что должна делать. — Мне нужен второй целитель. — Пергамент, — ответила Кирби. — Я больше не могу ждать. Теперь он будет разлагаться еще быстрее. Кирби встала, и Гермиона уже приготовилась к наказанию. Рефлекторно она закрыла глаза и, защищаясь, подняла руки над головой. Ничего не произошло. Когда она снова открыла глаза, Кирби уже не было. Напряжение в ее теле исчезло, и она осталась стоять одна рядом с мертвым телом Драко Малфоя. — Ты действительно хорёк, не так ли? — спросила она его, прекрасно понимая, что он ее не слышит. Все равно это было в какой-то степени удовлетворительно. Гермиона собрала все, что ей было нужно, из своей расширенной сумки: зелье для восстановления крови, опоясывающее зелье, заживляющее зелье, очищающее зелье от легких, эссенцию муртлапа, восстанавливающее зелье и зелье витамикс. Она организовала их в соответствии с порядком, в котором их нужно было вводить. К тому времени, как она закончила свои приготовления, послышались шаги, приближающиеся к холодильной камере. Они остановились перед дверью. Вскоре после этого вошла Кирби в сопровождении целителя. Мужчина с короткой стрижкой и шрамом на подбородке, спускающимся по шее, пока его не закрыл воротник зеленой мантии. Он мельком взглянул на Гермиону, прежде чем его взгляд переместился на тело Малфоя. — Он поможет. Никаких шуток, — объявил Кирби. Гермиона кивнула, затем посмотрела на целителя. — Тебе нужно остановить мое сердце… — Ты не сможешь выбраться из этого, убив себя, — перебила ее Кирби. — Пожалуйста, позвольте мне продолжить. Вероятно, это единственный способ воскресить его, и я даже не уверена, сработает ли это. Целитель должен вернуть меня к жизни через две минуты, после этого ты можешь пытать меня сколько угодно, — парировала Гермиона. Кирби фыркнула. — Прекрасно, — сказала она после нескольких секунд молчания. Гермиона снова обратила свое внимание на новоприбывшего. — Тебе нужно остановить мое сердце на две минуты, не больше. Я не хочу никаких повреждений мозга, хорошо? — Угу, — ответил он. — Использовать Arresto Corum, чтобы замедлить мое сердце, пока оно не остановится. Переверни эти песочные часы и начни оживлять меня с помощью Перезапуска прежде, чем упадет последняя песчинка. Если все пойдет по плану, тебе нужно будет отдать ему, — она указала на Малфоя, — все это по порядку. — Хорошо, что-нибудь еще? — спросил мужчина. — Нет. — Гермиона схватила восстанавливающее зелье и легла на пол. — Ты можешь начать прямо сейчас. Целитель встал у ее ног, Малфой по правую руку от него, а поднос со всем оборудованием — по левую. Он вытащил палочку и направил ей в сердце. Он казался очень расслабленным, как будто для него это было не в первый раз. Низким голосом он начал произносить заклинание. — Arresto Corum . Она почувствовала, что ее сердце замедлилось. Гермиона была почти взволнована, ей казалось, что ее ждет долгожданный сон. Если бы она не была осторожна, то начала бы шевелить ногами, как делала в детстве, лежа в своей кровати со всеми своими мягкими игрушками. — Arresto Corum, — несколько раз повторил мужчина, пока не почувствовал, что его палочка дрогнула. Больше медлить было нельзя. Он поспешно перевернул песочные часы. Упала первая песчинка.

***

Все казалось теплым и уютным. Гермиона открыла глаза, и ее приветствовало мягкое прикосновение влажного носа к ее лицу. Удивленная, она посмотрела вниз и обнаружила рыжего кота, мурлыкающего у нее на коленях. — Живоглот! Боги, как я скучала по тебе! На ее глазах выступили слезы. — Но подожди, если ты здесь… значит ли это, что ты…? Она не могла заставить себя произнести это вслух. Он еще раз толкнул ее носом и спрыгнул с ее колен. Только тогда Гермиона заметила, где находится. Она почувствовала, что под ней потертое кресло со старым стеганым одеялом, а камин успокаивающе потрескивает. Это была общая комната Гриффиндора, но все детали казались размытыми. Когда она пыталась сосредоточиться на чем-то конкретном, это как бы растворялось в окружающей обстановке. Живоглот обвился вокруг ее ног, отошел, а затем остановился у круглого входного отверстия в стене, чтобы оглянуться на нее. Она не хотела уходить так рано. Было слишком приятно вернуться в то место, где она привыкла чувствовать себя в безопасности. Но Гермиона знала, что это не то место, где ей нужно быть, поэтому она встала и последовала за котом в коридор. Он шел впереди по совершенно пустому Хогвартсу. Гермиона должна была чувствовать себя неловко из-за отсутствия студентов и профессоров, но вместо этого это была безмятежность в чистом виде. Ее рука машинально потянулась к стенам, гобеленам и картинам, и чувство дома окутало ее, как теплое одеяло. Она хотела бы бродить так вечно, но Живоглот наконец остановился. Они стояли перед классом зелий. Кот призывно посмотрел на нее. — Хорошо, я пойду. Пожалуйста, подожди меня здесь. Тяжелая дверь легко открылась, и она вошла внутрь. В комнате было намного светлее, чем она помнила, и сладко пахло зельями. И тут она увидела его. Он стоял за столом посреди комнаты, помешивая содержимое котла. Поскольку он не смотрел на нее, она подумала, что он не заметил ее прихода. Она не была уверена, что делать теперь, когда нашла его. Тихими шагами она попыталась приблизиться к нему. — Добро пожаловать, Грейнджер, — спокойно приветствовал ее Малфой. Гермиона стояла неподвижно и удивлялась, откуда он узнал, что это она. — Я знаю, тебе нужно вернуть меня, и я знаю, что у тебя получится. Но я все равно должен попытаться предупредить тебя, — продолжил он, продолжая варить свое зелье. — И о чем ты меня хочешь предупредить, Малфой? — спросила она. Прежнее удивление прошло, и она пробралась к нему между столами и стульями. — Душами нельзя управлять. Это нарушит равновесие. — И откуда ты это точно знаешь? — Теперь она стояла прямо за ним. От него исходил легкий аромат кардамона и амбры. — Здесь время течет по-другому. Отпусти это, Грейнджер, — ответил он. Гермиона почувствовала слабое тянущее ощущение и поняла, что ее время на исходе. — Я не могу так это оставить, — решительно сказала она. — Я знаю, — сказал он с некоторой меланхолией и отвернулся. У него не было шрама на горле, а волосы сидели идеально. Все его морщинки исчезли. Они посмотрели друг на друга, больше ничего не сказав. Гермиону поразили его серые глаза, которые пристально смотрели на нее. Что-то было в том, как он смотрел на нее, но она не могла понять, что именно. Тянущее ощущение усилилось, и она поняла, что целитель работает над ее восстановлением. Ее сердце могло забиться в любую секунду. Она потянулась к Малфою, и как только ее пальцы коснулись его руки, все вокруг нее снова стало холодным и твердым. Гермиона отчаянно хватала ртом воздух. Она вернулась со своей экскурсии. Трясущимися руками она открыла восстанавливающее зелье и выпила его одним глотком, эффект проявился сразу. Теперь, когда к ней вернулись чувства, она заметила, как другой целитель возился с Малфоем, в то время как Кирби стояла с бледным лицом. Она встала и сразу увидела, как двигается грудь Малфоя. Он был жив.