Свидание со смертью

— Это ваш первый пациент, — объявил Блэкхит, указывая палочкой на пустую кровать рядом с ними. — Домашнее откровение. Гермиона была так отвлечена, что даже не заметила мягкого мерцания от разочарования. Чары Блэкхита окутали почти невидимый силуэт в кровати. Теперь вот он, маленький мальчик лет тринадцати. На нем была школьная форма Хогвартса. Гриффиндорец. Она не могла вспомнить, чтобы видела его в общей комнате. — Наш первый пациент? — Спросила Гермиона. Блэкхит недовольно нахмурился. — Твое обучение начинается прямо сейчас, и этому маленькому парню нужно кое-что подправить. — Какое обучение? — Гермиона спросила дальше, явно сбитая с толку. — Кирби, ты сказала, что эта была умной. У нее в ушах слизь от флоббер-червей? — спросил он охранницу, стоявшую в углу импровизированной комнаты. — Она все еще грязнокровка, тебя это удивляет? — ответила она и усмехнулась. Гермиона бросила на них яростный взгляд. То, что ее называли грязнокровкой, не сильно ее раздражало в эти дни, особенно после того, как ей много лет приходилось слышать это от некоторых сверстников в школе. Да, она плакала из-за этого, когда была моложе, но теперь это было просто свидетельством извращенного чувства превосходства, которое на самом деле ничего не значило в реальном мире. По крайней мере, так она думала, пока Волан-де-Морт не выиграл войну. Что еще больше зацепило ее, так это явное высокомерие этой охранницы, то, как она придерживалась таких высоких стандартов, что Гермиона хорошо знала, что она превзошла все, о чем эта женщина когда-либо могла мечтать. — Я бы предпочла быть грязнокровкой, чем безмозглой служанкой того, кому даже на меня наплевать, — прошипела Гермиона. — Не разговаривай со мной так, или я отрежу тебе язык, чтобы посмотреть, сколько грязи я заставлю тебя изрыгнуть, — пригрозила Кирби. — Испытай меня, — спровоцировала Гермиона. — Иди сюда, ты… — прорычала Кирби. Как раз в тот момент, когда Кирби собралась схватить ее, Гермиона отступила. — Конфундус. — Гермиона произнесла заклинание с легкостью, поскольку она бесчисленное количество раз практиковалась в использовании своей магии без палочки. Кирби остановилась как вкопанная. Она озадаченно посмотрела на Гермиону. — Что… где я? Где тетя Флора? — спросила она. Гермиона улыбнулась. Наконец-то было приятно защищаться. Она поняла, насколько сильно ее магия жаждала вырваться на свободу. Она гудела в ней, оставляя покалывание в кончиках пальцев. Затем внезапная волна замешательства затуманила ее разум. Она оглядела комнату, пытаясь найти знакомые лица своих друзей, Гарри и Рона. Ее сердце заколотилось в груди, когда она поняла, что не знает, куда они ушли, что, возможно, с ними случилось что-то плохое. — Мне нужно идти, — заявила Гермиона. — Гермиона, что происходит? — Спросила Падма. — Идеально, как раз то, что мне было нужно, — сказал Блэкхит с непроницаемым лицом. — Один превратился в малыша, а другой хочет выйти из тюрьмы. Блэкхит закрыл лицо руками. — Люди такие раздражающие, — пробормотал он. Кирби теперь сидела в углу комнаты, оглядываясь по сторонам большими глазами-гуглами и спрашивая о своей тете Флоре. — Луна, Падма, нам нужно найти Гарри и Рона. Давайте пошлем Патронуса, просто на всякий случай, — предложила Гермиона, полностью убежденная, что она вернулась в Хогвартс до войны. Луна и Падма озадаченно посмотрели друг на друга. — Что с ней происходит? Она заколдовала себя? — Падма спросила Блэкхита тревожным тоном. — Нет, вы абсолютные гении. Вы все находитесь под моим заклинанием восстановления. Вы же не думали, что сможете выбраться отсюда без палочки, не так ли? Блэкхит, казалось, чересчур веселился, но быстро снова стал серьезным. — Хорошо, это было очень интересно, но нам действительно нужно немного поработать. Finite incantatem. Разум Гермионы прояснился. Воспоминания о случившемся нахлынули на нее внезапно, образы Гарри, падающего замертво, его разбитых очков и чистого хаоса, вспыхнувшего перед ее внутренним взором. Огромная боль, которую они принесли с собой, заставила все ее тело содрогнуться. Блэкхит холодно посмотрел на нее. — О, прекрати это. Послушай…хоть раз. Она встала в очередь рядом с девочками. Сопротивляться было утомительно. Все, что она когда-либо делала, — это сопротивлялась. Она посмотрела на маленького мальчика на кровати. Он был без сознания, вокруг его головы были повязки. Они были пропитаны кровью. Он также сопротивлялся и теперь был все равно что мертв. Его жизнь могла бы выглядеть совсем по-другому, если бы он не сражался. Вот и все. Все было кончено, больше не предстояло сражений. Больше не нужно было выполнять квесты. Гермиона больше не хотела сражаться. Осталась только пустота, и она будет тонуть в ней, пока не исчезнет навсегда. Но прежде чем она успела это сделать, Кирби поднялась с пола и направилась к ней со всем намерением убить ее. Разгневанная женщина схватила Гермиону за зеленую мантию и натянула ей на лицо. Гермиона почувствовала свежий аромат мяты. Это странным образом сделало ее человечнее. Пожиратель смерти, который просто взял мятную конфету, чтобы освежиться, совсем не пугал. — Если ты сделаешь это снова, я разорву тебя на части изнутри и заставлю смотреть на это. И когда ты потеряешь сознание, я буду возвращать тебя обратно до тех пор, пока от тебя не останется ничего, что можно было бы разорвать на куски, — пригрозила Кирби. Это было бы ужасно при любых других обстоятельствах, но Гермиона не испугалась. Она вообще больше ничего не чувствовала. Она была пустой. Если бы что-то осталось, она бы это спрятала. Блэкхит свистнул Кирби в ответ. — Оставь ее в покое. Она нужна нам для работы. — Я не настолько забочусь о работе, чтобы позволять ей делать все, что ей заблагорассудиться. — Я думаю, она поняла свою роль. Девочка, теперь ты знаешь свое место на доске, не так ли? — спросил он Гермиону. — Да. — Что ты за фигура? — Пешка. — Правильно. Тебя и твоих друзей можно заменить. Не думай, что этот тренинг — какой-то акт сострадания. Вы были выбраны в качестве целителей для наших солдат, и если вы не оправдаете ожиданий, мы наймем новых целителей, которые это сделают. — Солдаты? — Спросила Луна низким, дрожащим голосом. — Тебе не нужно знать больше. Перестань задавать вопросы, если они не касаются исцеления. После этого три девушки в зеленых мантиях с усталыми лицами замолчали и начали слушать.

***

Когда началось их обучение, они сняли кандалы. Им дали самые простые волшебные палочки для исцеления, пока они не закончили смену. Было ясно, что, если они будут настолько глупы, чтобы попытаться что-либо предпринять, их будут пытать до тех пор, пока они не забудут свои собственные имена. Восстанавливающее заклинание Блэкхита было снято на время тренировок и возвращено на место, когда они должны были вернуться в свои камеры. Шесть месяцев пролетели как в тумане, каждый день казался точной копией предыдущего. И вчера. И позавчера. Блэкхит был безумным ученым, маскировавшимся под целителя. На протяжении нескольких месяцев он рассказывал девушкам обрывки информации о своей жизни, прежде чем напомнить себе, что с ними нельзя так разговаривать. Они выяснили, что он проходил обучение в Новой Зеландии в клинике чародейства Те Махойхой. После сдачи экзаменов на целителя он перешел к работе в Центральной Австралии и обучению традиционному магическому целительству у коренных народов. Он всегда подчеркивал, что западная культура на годы отстала от методов исцеления. Он часто придумывал новые заклинания, чары и зелья, используя элементы из всех различных стилей, которые он изучал на протяжении многих лет. Что его так взбесило, так это его пренебрежение к тому, как он заполучит в свои руки определенные ингредиенты. Для него не имело значения, нужно ли ему украсть чей—то глаз или сердце — живое или мертвое. Целью было просто получить это. У Гермионы были с ним странные отношения. Она ненавидела его за то, кем он был, но была очень впечатлена его способностями и знаниями. То, как он объединил все, что когда-либо читал и узнал, было удивительно. Иногда ее охватывал благоговейный трепет, и когда это случалось, ей становилось стыдно. Этот человек не был тем, кого можно боготворить. Она проглотила все, что он мог предложить. Все диагностические заклинания, каждое зелье и чары. Это была бесконечная жажда, которую она пыталась утолить, потому что, честно говоря, больше ей там делать было нечего. Когда приходило время исцелять людей, у нее сводило живот и начинали дрожать руки. Только за первый месяц ей пришлось исцелить пятьдесят шесть человек. Иногда она узнавала их по Хогвартсу. Блэкхит был болтуном рядом с Гермионой, не так сильно, когда Луна и Падма были рядом. Он рассказал ей о плане Волан-де-Морта распространить свое царство террора за пределы британских границ. Большинство пациентов были чистокровными, настоящими волшебниками и ведьмами, сражавшимися на передовой. Эти так называемые «чистокровные, настоящие волшебники и ведьмы» на самом деле были просто пленниками в другой форме. В маггловских войнах этих солдат называли пушечным мясом, потому что они все равно умрут. Гермиона знала, что исцеляла большинство из них только для того, чтобы заставить их пойти в объятия смерти. Иногда приводили настоящих пожирателей Смерти. Когда это случилось в первый раз, Гермиона наотрез отказалась их лечить. Фенрир Грейбек и его приятель-оборотень могут захлебнуться собственной кровью, сказала она. Это принесло ей сеанс пыток с Кирби, которой скорее нравилось назначать наказания. Охранница была феноменальной Легилименткой и любила копаться в самых болезненных воспоминаниях, которые она могла найти. Затем она использовала их, чтобы преследовать Гермиону, создавая теневые версии Гарри и Рона в ее камере по ночам. Они спрашивали ее, почему она не спасла их, и стояли там часами, глядя на нее черными, как смоль, провалами там, где должны были быть их глаза. После этого Гермиона неделю не могла нормально спать. На следующее утро после пыток Блэкхит спросил ее, все ли с ней в порядке, и вручил ей пузырек с успокаивающим напитком, пока никто не видел. Ему, конечно, не разрешали этого делать, но Гермиона была слишком не в себе, чтобы подвергать сомнению его поведение. С этого момента она больше никогда не отказывалась исцелять кого-либо. Ей было больно осознавать, что она каким-либо образом помогает Волан-де-Морту, и это чувство осталось навсегда. У Луны, Падмы и нее никогда не было возможности поговорить друг с другом. Если они попытались, то Кирби заколдовывала их рты Оскоси. Иногда она оставляла их в таком состоянии на несколько дней, пока Блэкхиту не надоедало и он не менял все на противоположное. Девочки прекратили попытки через два месяца. К тому времени уже ничего бы не изменило, если бы Блэкхит оставил их без рта. После окончания обучения их разделили. Гермионе сказали, что она останется в тюрьме, в то время как Луна и Падма будут размещены на конспиративных квартирах недалеко от фронта. Она даже не смогла попрощаться с ними. Со временем ее руки больше не дрожали во время заживления. Она была сосредоточена исключительно на решении стоявшей перед ней проблемы. Когда она возвращалась в свою камеру, она немедленно заставляла себя заснуть, потому что не могла выносить бодрствования. Это заставило бы ее задуматься обо всех «что, если». Иногда, когда она не могла заснуть, она думала о том, как выбраться оттуда. В какой-то момент она была настолько отчаявшейся, что попыталась убить Авадой Кедаврой заплутавшую мокрицу в её камере, чтобы проклятие сработало и убило ее. Блэкхит был достаточно умен, чтобы блокировать все смертоносное в арифмантии своим заклинанием отскока. На 348-й день Блэкхит снова назвал ее Грейнджер. Это случилось, когда они теряли пациентку. Ведьма, в которую попала Бомбарда. Как ни странно, заклинание оставило раны, которые не заживали с помощью основных исцеляющих заклинаний, как это обычно бывает. Казалось, что использовавший заклинание, усовершенствовал его чтобы сделать более дерзким. — Тебе нужно найти решение, или она истечет кровью через несколько минут, — спокойно сказал Блэкхит. Он никогда не вмешивался, даже если это означало потерю ведьмы. — Я перепробовала все. Все диагностики говорят одно и то же, поражена ее главная артерия. Я не могу ее закрыть! — Мысли нестандартно, Грейнджер! Гермиона сделала паузу. Услышав свое имя, ее словно током ударило. Это заставило ее вспомнить, кем она когда-то была. — Если базовые исцеляющие чары не работают, это может быть из-за того, что главная артерия все еще находится под действием заклинания… — она начала размышлять вслух. — Продолжай. — В первую очередь мне нужно остановить действие заклинания. — Попробуй. — Explosio Absolvere. Кровотечение, казалось, немного замедлилось. — Vulnera Sanentur. Раны, наконец, начали заживать. Гермиона испытывала облегчение, но после каждого успеха ей приходилось сталкиваться с огромным чувством вины. Это означало, что ведьме придется вернуться на войну. И если она действительно была убеждена, что Волан-де-Морт приносит что-то хорошее волшебному миру, это также означало, что она собиралась причинить вред таким людям, как Гермиона. Она думала, что со временем все наладится, но этого так и не произошло. Когда она вернулась в свою камеру, она подумала о том, что Блэкхит назвал ее Грейнджер во второй раз с тех пор, как она попала в тюрьму. Обычно он не утруждал себя обращением к ней каким-либо образом. У нее действительно был номер заключенной, но только Кирби называла ее номером 183. Гермиона так и не поняла, почему он назвал ее по имени, и когда ее веки отяжелели, она была благодарна за одолевающее ее чувство дремоты. На следующее утро по дороге в больничное крыло Кирби сообщила ей об отъезде Блэкхита. -Он сказал, что ты способен справиться со всем в одиночку. Если что-то пойдет не так, я обязательно заставлю тебя заплатить за это. Гермиона никогда не разговаривала с Кирби, если та явно не требовала ответа. Ей было странно грустно оставаться одной. В течение нескольких месяцев компания Блэкхита была единственным, что у нее было. Она задавалась вопросом, не развился ли у нее какой-то стокгольмский синдром, возможно ли это вообще для волшебного народа. Она испытывала к нему не любовь, так что и это было не совсем так. На 684-й день из куртки пациента выпало маленькое письмо, когда Гермиона левитировала его с него. Сначала это оставалось незамеченным, пока она не закончила их лечить. Она увидела это лежащим прямо рядом с кроватью. Кирби была занята заполнением формы для размещения пациента после его пребывания в больнице. Гермиона воспользовалась шансом и быстро прошептала Приветствие. Письмо бесшумно влетело ей в руку, и она быстро спрятала его в рукав. На обратном пути в свою камеру она думала, что упадет в обморок от того, как быстро билось ее сердце о ребра. Она была уверена, что Кирби не найдет письмо, но мысль о том, что она снова роется в своих мыслях, заставила ее желудок сжаться. Когда дверь камеры наконец закрылась за ней и исчезла в стене, она громко выдохнула. На всякий случай Гермиона подождала несколько часов, прежде чем раскрыть спрятанное письмо. Он был крошечным. Не больше пятидесятипенсовой монеты. Ей стало интересно, что она найдет внутри. Может быть, семейную фотографию или любовное письмо. Впервые почти за два года она ощутила что-то извне. Подступило чувство тоски, и комок в горле заставил ее с трудом сглотнуть. Когда она открыла письмо, там было только следующее:

Тот, кто сражается с монстрами, должен следить за тем, чтобы в процессе он не превратился в монстра. И если ты будешь достаточно долго смотреть в бездну, бездна посмотрит на тебя в ответ .

Она не ожидала услышать цитату из Фридриха Ницше, который на самом деле был магглорожденным. Тогда магглам его философия казалась новой, потому что большую часть времени они не понимали магических отсылок. Она задавалась вопросом, зачем Пожирателям Смерти носить с собой что-то подобное этому. Гермионе пришла в голову мысль, которую она почти не осмеливалась признать, но не могла от нее избавиться. Тот, который вселял надежду, тот, который нашептывал ей, что, возможно, только возможно, что кто-то там прислал ей загадочное сообщение. Она быстро отбросила эту мысль. После войны не осталось никого, кто искал бы ее. С этими словами она спрятала маленькое письмо под матрас. С тех пор она чувствовала, как кто-то зовет ее по имени, когда она пыталась заснуть, но она игнорировала свое внутреннее чувство и крепко зажмуривала глаза. Утром 701-го дня Кирби казалась еще более встревоженной, чем обычно. Она быстрыми и длинными шагами прошла по коридорам к лифту. Во время поездки она нервно постукивала палочкой по бедру. Гермиона обратила на это внимание, но не позволяла своему взгляду блуждать слишком часто, иначе охранница стала бы еще больше раздражаться. Они вошли в больничное крыло, и Кирби сняла с нее оковы. Изолятор не использовался с первых дней, поскольку Гермиона никогда не пыталась сбежать. Когда Кирби подвела ее к одной из занавесок, охранница казалась еще более взвинченной. Пальцы Гермионы нервно подергивались. Она приготовилась к худшему, ожидающему за занавеской. Кирби поспешно открыла её и вошла внутрь, Гермиона последовала за ней той же манерой — Тебе нужно упаковать все свое снаряжение, мы перевезем тебя по специальному заказу, — сказал Кирби, ставя сумку на один из столов и расширяя ее пространство с помощью расширяющего заклинания. Гермиона не хотела еще больше волновать ее, поэтому не спросила, что именно ей следует взять с собой. — Следуй за мной, — скомандовала Кирби, когда Гермиона закончила собирать вещи. Они вернулись к лифту, и он со знакомым дребезжанием довольно долго двигался назад по горизонтали, пока внезапно не остановился и не поехал вниз. Это была намного более долгая поездка, чем та, к которой привыкла Гермиона. Это прекратилось, и обе на мгновение потеряли равновесие, создав неловкое молчание между ними. Кирби откашлялась и вышла из лифта, ведя Гермиону по коридору с несколькими металлическими дверями. Иногда на них были таблички, но она не могла разобрать все названия. Они прошли мимо анатомической и остановились перед соседней дверью. Надпись гласила: «Холодная комната». Гермионе было не по себе от всего этого этажа. Пахло чистотой — слишком чистым. И было устрашающе тихо. Охранница сняла замок с двери и открыла ее. Жестом руки она пропустила Гермиону в комнату. Она была ярко освещена, и все было сделано из металла. Посреди комнаты стоял большой стол, а на нем лежало тело. Гермиона предположила, что их больше нет в живых, потому что они были накрыты белой простыней. — Это твое следующее задание, пока ты не добьешься успеха. Если ты этого не сделаешь, мы убьем твоих друзей, которые ушли на конспиративные квартиры. У нас уже есть новые стажеры, которые могут занять их места в любое время. Понимаешь? У Гермионы перехватило дыхание. Она кивнула, пытаясь сохранять спокойствие. — Пациент умер два часа назад. Тебе нужно воскресить его. Шок пробежал рябью по ее телу. Луна и Падма были все равно что мертвы. Просто невозможно было вернуть кого-то, когда он уже ушел. Даже с помощью магии. Гермиона подумала о том, чтобы обсудить с Кирби, но передумала. Это только подвергло бы ее пыткам. — Ты получишь доступ к любому ингредиенту и книге, которые тебе понадобятся для выполнения твоего задания. Запиши это на пергаменте, и ты получишь свой заказ на следующий день. Все будет проверено другими целителями, поэтому ты не сможешь приготовить взрывчатку или другие вещи, которые могут помочь вырваться. Кирби обошла стол, на котором лежал труп. Она левитировала простыню. Пациентом был молодой человек. Он был серьезно ранен, на его бледной коже все еще виднелась засохшая кровь, должно быть, его привезли в спешке. Его волосы были растрепаны и… бело-русые? Гермиона сделала несколько осторожных шагов ближе. Она ахнула. Это был Драко Малфой.