Без защиты

Старый, но любимый «Ролекс» показывал два часа дня. Моргенштерн сидел в своём кабинете и увлечённо работал над автобиографией. На нём был его любимый золотистый халат и такого же оттенка тапочки. Обстановка была довольно приятной — Морген не помнил, чтобы в молодости ему хотелось писать что-либо вообще, кроме текстов и сообщений, но здесь сама атмосфера, казалось, подталкивала к написанию книги, а потому в процессе он ощущал неописуемое удовольствие. Хотя, вполне вероятно, что это сказывался возраст — всего лишь несколько месяцев назад мужчина отпраздновал довольно неоднозначную дату: сорок три года. Сам он внимания на цифры не обращал, что позволяло молодости в его душе длиться вечно. Внешность рэпера поменялась не так сильно, как его вкус к обстановке; у стен стояли книжные шкафы красного дерева, доверху заполненные редкими экземплярами и эксклюзивными изданиями. Всё самое дорогое, как и любил Алишер Тагирович. Алкоголя не было — он уже три дня, как бросил пить. Казалось, три дня — какая мелочь, но миллионер уже успел прочувствовать плюсы здорового образа жизни. Вчера он пошёл ещё дальше — начал бегать. Соседи оценили по-разному: одни восхитились, что он не теряет хватку, другие всё списали на маразм и заморочки. Самому же Моргену было совершенно плевать, кто и что о нём думает; он хотел начать бегать — он начал. Вдруг в дверь постучали. — Можно? — раздался несмелый голос. — Я занят! — воодушевлённо ответил рэпер. Воцарилась тишина, но ненадолго: меньше, чем через пять минут, стук повторился с тем же вопросом. Видимо, пришедшему не терпелось добиться аудиенции главы этого дома. — Блять, — недовольно буркнул Алишер; он совсем не хотел прерываться, но догадывался, что в покое его теперь не оставят, — зайдите! Дверь плавно открылась, пропуская внутрь кабинета юношу двадцати лет. Стройное тонкое тело было почти не видно за чёрным худи, чей размер явно превосходил габариты молодого человека. Вошедший был аристократически бледен, но бледность эта контрастировала с его чёрными прямыми волосами, аккуратно собранными в хвост на затылке. Двигался он неуверенно, но и отступать не собирался. Дойдя до стола, за которым сидел Моргенштерн, посетитель медленно опустился в кресло напротив. Всё это время хозяин кабинета смотрел на него с усмешкой в глазах, закрывая рот рукой. — А ведь я не говорил тебе садиться, — не спеша произнёс Алишер, убирая руку от лица и демонстрируя ухмылку. От одной этой фразы посетитель вскочил, как будто сел на иголки. Морген, удовлетворённый результатом, через несколько секунд сказал: — Садись. Молодой человек несмело сел на край стула, произнеся негромкое скомканное «спасибо». — Что хочешь? — задал тон дальнейшего разговора Морген. Человек напротив был почти точной копией Славы Марлоу в молодости, когда он только познакомился с Алишером. — Алишер Тагирович, — начал посетитель; Моргенштерн повёл бровью и, поджав губы, сделал иронично-важное лицо. — Я хотел Вас попросить… — Вот так сразу? — перебил музыкант. От него ждали важности и он сейчас имел все возможности играть на чувствах субтильного юноши. — Да, если можно, вот так сразу, — в голосе зазвучало упорство; посетителю надоело играть в эти игры, но ничего, решительнее этой фразы, он ввернуть пока не мог. — Что ж, — Морген огладил подбородок указательным и большим пальцами правой руки и вальяжно откинулся на спинку кресла, — попробуй. — Алишер Тагирович, — снова начал парень, — прошу у Вас разрешения переехать в Ваш дом. «Вот как,» — подумал Морген, но в этот раз и бровью не повёл. — Вячеслав Алишерович, — в тон ему построил свой ответ мужчина, — на каких основаниях я должен пустить вас в свой дом? Молодой человек растерялся. Он неловко встал и пошёл на выход, но, дойдя до двери, передумал и пошёл обратно; обойдя стол, он плюхнулся на колени и, уткнувшись лицом в бёдро мужчине, едва не зарыдал. — Пап, прости! — сдался он, — я сейчас устроился на работу и мне не хватает на всё, что мне нужно!.. Алишер вздохнул. «Слабак, — думал он, — ни ума ни хитрости, блять…» — У меня столько идей, проектов! — продолжал Слава, обратив лицо к отцу, — а чёртова работа жрёт всё моё время! Я трачу себя и не получаю взамен ничего! «О, это уже интереснее, — подумал миллионер, — что тут у нас? Осознание? Трезвая оценка собственных возможностей? А может…» — Я был дураком! — в процессе раскаяния, сын вцепился в халат Моргена, — я думал, что тусовки это главное, но нет, — последнее слово было произнесено тем загадочным тоном, который был присущ Моргенштерну, — я ошибался, — интонация шла на возвышение, в то время, как молодой человек постепенно успокаивался, глядя в карие глаза отца, так похожие на его собственные, — главное, это уметь то, чего не умеют другие. А я… Я подавил в себе гениальность. Я ничего не умею, — он притих на секунду, но тут же продолжил с новой силой, — но пап! Дай мне возможность и я покажу, что я гений, я весь в тебя! — последний аргумент совершенно купил миллионера. Он поверил. «Так вот оно что! Переоценка ценностей!» — обрадовался Морген. — Встань, — мягко сказал он. Юноша послушно поднялся с колен, — иди обрадуй мать. Скажи ей, что ты вернулся… Молодой человек только и успел повернуться, как дверь открылась и на пороге возник Марлоу. — Ты простил его?! — радостно воскликнул он. Алишер выдохнул и закатил глаза; судя по уверенности, Готлиб всё это время стоял под дверью. Ругаться на него за это было бессмысленно и Алишер оставил эту идею, хотя порой очень хотелось… — Да, представь себе, — ответил он. — Сын вернулся! — ещё радостнее Марлоу сгрёб в объятия их единственного отпрыска и со всей родительской любовью прижал его к себе. Двадцатилетний ребёнок обнял родителя в ответ. — Я ему давно говорил, — Артём воодушевлённо начал пересказывать их с Моргеном эпопею о прощении. — Начались нежности! — фыркнул Алишер и вышел из кабинета. У него ещё будет время, он выразит Славе своё торжество, но более сдержанно, чем Артём; последний, к слову, придавал этому событию чрезмерно большое значение и оттого совсем не имел терпения выразить свои чувства. Моргенштерн прекрасно понимал это: он помнил те истерики и скандалы, бывшие у них в отсутствие сына; поэтому своё решение мужчина счёл наиболее тактичным.