Катана и тюльпан

Оказавшись на свежем вечернем воздухе, Эмили не выдержала и кинулась в объятия отца. Прижалась щекой к шершавым лацканам его сюртука, и горячие слезы облегчения покатились из глаз. — Девочка моя, хвала Господу, ты жива! — крепко прижимая ее к груди, пробормотал отец. — Прости меня, папа! — всхлипнула она, сминая пальцами сукно. Он мягко отстранился и внимательно посмотрел ей в глаза. — Простить? За что же, мышонок? — За все эти ужасные неприятности, в которые я вас втянула. — Неприятности? Пустяки, дорогая Эмили, — вмешался Эдвард. — Главное, что вы в безопасности. Надеюсь, эти дикари не причинили вам вреда? Если хоть кто-то посмел... Эмили перевела взгляд на него. Господи, за эти бесконечные дни она почти позабыла его лицо! Высокий лоб, прямой нос, уверенный подбородок — в каждой линии читалась безупречная европейская порода. Сердце кольнуло стыдом. Она совершенно недостойна такого благородного человека, особенно после всех этих греховных мыслей о Сайто. — Все хорошо, господин Миддлвейк, — сказала она. — Благодарю, что пришли вместе с папой. — Разве я мог поступить иначе, дорогая Эмили? — улыбнулся тот и лукаво добавил: — И, помнится, мы с вами договаривались звать друг друга по именам. — Да... конечно, — пробормотала Эмили, невольно бросая быстрый взгляд на отца. — Эдвард мне уже все рассказал, мышонок, — ухмыльнулся тот. — И изъявил желание стать твоим супругом. Эмили ахнула, прикрывая ладонью рот. — Эдвард, как вы могли! —пытаясь скрыть смятение,наигранно возмутилась она. — К чему промедление, дорогая Эмили? Вы ведь прекрасно осведомлены о моих чувствах к вам. — Этот малый прыгал чуть ли не до потолка, когда узнал, что ты жива, — подмигнул ей отец. — Тут же попросил твоей руки. Разве я мог ему отказать? Кровь прилила к щекам, и Эмили замахала на себя веером, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. С одной стороны, разве не об этом она мечтала — как Эдвард посватается к ней, а отец благословит их союз? Но с другой... это как-то... слишком поспешно. Три месяца знакомства — достаточный ли срок для столь серьезного шага? «Дура! Будешь долго думать, упустишь жениха! — ехидно шепнул внутренний голос. — Второе такое сокровище тебе вовек не сыскать!» — Я... я безмерно счастлива, — с пылающим лицом пробормотала она. — Что ж, тогда предлагаю пойти домой, — сказал отец. — Нам всем нужно хорошенько отдохнуть. — Возьмите каго́. На улицах небезопасно, — знакомый голос из сумрака заставил Эмили вздрогнуть. Все обернулись. Из густой тени дерева выступил Сайто, словно материализовавшись из темноты. Как долго он там стоял? Щеки вспыхнули от мысли, что он мог слышать разговор о помолвке. «Какая разница? — одернула себя Эмили. — Мне должно быть все равно, знает он об этом или нет». — Каго́? — скривился Эдвард. — Это еще что за чертовщина? — Паланкин, — пояснил отец. — Мы добирались в них сюда. — Нет уж, увольте! Больше я в этот гроб не полезу! Он для каких-то лилипутов, а не для нормальных людей. Эмили невольно окинула взглядом его фигуру. Жених возвышался над ней на целую голову — если даже ей было тесно в узкой кабине, каково же пришлось ему? — Давайте прогуляемся пешком, — миролюбиво произнес отец. — Вечер восхитительный, путь недолгий. Ты не против, мышонок? — Совсем нет, — улыбнулась она, подставляя лицо ласковому ветерку. После дней взаперти пройтись по прохладным ночным улочкам — самое то. — Тогда позвольте вас проводить, — предложил Сайто. Эдвард раздраженно скривил губы, но отец успел вмешаться прежде, чем тот разразился гневной тирадой. — Не стоит беспокоиться, господин Сайто, мы вооружены. — Как пожелаете, — спокойно ответил тот, затем достал из-за пазухи сложенный лист бумаги и протянул отцу. — Что это? — Пропуск для Эмири. — Пропуск? — Женщинам запрещено покидать Маруяму без специального разрешения. — Вот как? Ну что ж, спасибо. Сайто ответил безмолвным поклоном и растворился в тенях. Эмили, Эдвард и отец направились к воротам Маруямы. Прохожие удивленно таращились на них, точнее, на Эмили, как на диковинное заморское существо. Видимо, к мужчинам в европейской одежде жители Нагасаки уже привыкли, а вот западную женщину в квартале красных фонарей видели в первый раз. На выходе Эдвард и отец протянули стражнику квитанции. Тот смерил Эдварда неприязненным взглядом и, словно издеваясь, неторопливо поплелся к караулке. Когда он вернулся с кобурами, Эмили показалось, будто на его губах мелькнула злорадная ухмылка. Ей стало не по себе. — Ползает как улитка, — раздраженно проворчал Эдвард, пристегивая кобуру. — Чертовы макаки, даже простейшую задачу не могут выполнить по-человечески. Они отправились в путь. Вскоре шум и огни Маруямы остались позади, и тишину пустынных улочек тревожил лишь отдаленный собачий лай. В воздухе висела синеватая дымка, зубчатые края карнизов поблескивали в серебристом свете луны. Эмили шла между Эдвардом и отцом, держа их под руки и наслаждаясь чувством покоя. Морской бриз приносил живительную прохладу, смешанную с тонким ароматом листвы и цветов. Мужчины засыпали ее вопросами о том, как ей удалось спастись и добраться сюда. У Эмили было достаточно времени придумать благопристойную версию событий, и сейчас она выдавала ее, старательно обходя скользкие моменты вроде ночевки с Сайто под одной крышей или визита в купальню. — Ты точно ничего не скрываешь, мышонок? — спросил отец, когда она закончила свой рассказ. Проклятье! Папа всегда читал ее как открытую книгу. Даже в детстве ей не удавалось скрыть от него ни единой проделки. Остается лишь надеяться, что в полумраке не видно ее предательски покрасневших щек. — Что ты, папа! — самым невинным голоском пролепетала она. — Я рассказала все как было. — Туземцы точно не навредили тебе? Лицо запылало так, что, казалось, могло осветить всю улицу. Под словом «навредили» отец явно подразумевает то, о чем приличные люди не говорят вслух. Хочет узнать, не пострадала ли ее честь. Перед глазами всплыли непрошеные воспоминания. Сайто в купальне, где лишь набедренная повязка скрывала его наготу… Прикосновение к его губам, когда она поила его лекарством... Эмили почувствовала, как горят даже мочки ушей. — Нет, я в полном порядке, — поспешно заверила она. — Честное слово. И это не было ложью — по крайней мере, в том смысле, который вкладывал отец. В конце концов, ничего... непоправимого не произошло. Разве что ее сердце и душа уже никогда не будут прежними, но об этом ему знать совершенно не обязательно. Отец хотел что-то сказать, но его слова оборвал зловещий шорох — из темного переулка выступила размытая фигура, преграждая путь. В тусклом свете луны Эмили различила мешковатую одежду, низко надвинутую шляпу и блеск рукояти меча. Сердце замерло, когда ее спутники поспешно оттеснили ее назад. Словно в кошмарном сне, от стены беззвучно отделилась еще одна тень. Эмили похолодела. Руки Эдварда и отца метнулись к кобурам. За спиной что-то прошелестело. Эмили обернулась, чувствуя, как от ужаса немеют пальцы — еще двое незнакомцев угрожающе надвигались из темноты. — Предупреждаю, мы вооружены! — громко произнес отец по-японски. Он нацелил револьвер на чужаков, подходящих спереди, а Эдвард развернулся к тем, кто сзади. — Смерть проклятым варварам! Кара небес! — прорычал один из них с такой ненавистью, что Эмили затрясло от животного страха. Воздух прорезал леденящий душу скрежет извлекаемых клинков. — Назад! —крикнул отец. Он нажал на спуск. Но вместо выстрела раздался лишь сухой, мертвый щелчок. — Черт! Цепенея от ужаса, Эмили видела, как он снова и снова лихорадочно взводит курок. Щелк! Щелк! Щелк! Барабан был пуст! Проклятия Эдварда за спиной подтвердили ее худшие опасения — его оружие тоже бесполезно! Убийцы медленно сжимали кольцо. Лунные блики плясали на холодной стали клинков. Сердце колотилось так бешено, что перехватывало дыхание. «Боже, неужели это конец? Так глупо, так страшно...» — Эй! Что вы делаете? — знакомый низкий голос внезапно прорезал темноту. Эмили судорожно обернулась. В лунном свете застыла еще одна фигура в широкополой шляпе. Сайто! — А ты еще кто такой? — презрительно процедил один из бандитов. — Проваливай, если жизнь дорога. — Мое имя тебе ни к чему, — с холодной яростью отрезал Сайто. — Оставь в покое этих людей! — Это не люди, а поганые варвары, — вызверился бандит. — Сын Неба повелел очистить священную землю от этой скверны. Будешь лезть не в свое дело — разделишь их участь. — Я знаю, что такое Сонно Дзёи! — Сайто повысил голос, и его рык громовым раскатом отразился от стен. — И это не имеет ничего общего с вашим бесчинством! Прочь, или я переломаю вам все кости! Вместо ответа бандит стал приближаться к нему, хищно выставив перед собой катану. Эмили увидела, как Сайто выхватил из-за пояса оба меча — короткий и длинный. К ее удивлению, он не обнажил клинки, оставив их в ножнах. Враг бросился вперед, сталь со свистом рассекла воздух. Сайто молниеносно дернулся — его движение было почти невозможно уловить. Эмили едва успела охнуть, а нападавший уже распластался на земле, словно сбитая кегля. Секундное замешательство — и к нему подскочил Эдвард, с такой яростью вбивая в лицо каблук, что брызнула кровь. В следующее мгновение отец рывком отшвырнул ее к стене, заслоняя собой. Эмили осела на холодные камни мостовой, в ужасе заламывая руки и не в силах оторвать взгляд от разворачивающегося кошмара. Остальные бандиты ринулись на Сайто с мечами наголо. Один сделал резкий выпад, но Сайто уклонился и оглушил его сокрушительным ударом ножен по голове. Враг пошатнулся, точно пьяный, и подоспевший отец тут же схватил его за грудки и повалил. Второй бандит попытался достать Сайто со спины. Но тот резко развернулся и вбил рукоять катаны в его живот. Враг выронил меч и согнулся, судорожно хватая воздух ртом. И тотчас же в его лицо врезался кулак Эдварда — с такой силой, что нападавший отлетел как тряпичная кукла. Воинственный крик оставшегося бандита заставил Эмили вжаться в стену. Он бросился на Сайто, занося для удара клинок. В полумраке блеснула сталь — и Сайто виртуозно поймал меч врага «в ножницы» между катаной и вакидзаси. Противник попытался вырвать оружие. Миг напряженной борьбы — и Сайто неожиданно ослабил захват. Враг, потеряв равновесие, отшатнулся и споткнулся о ловко подставленную ногу отца. Бандит с грохотом рухнул на мостовую, и Сайто припечатал его мощным ударом поперек живота. Эмили содрогнулась — не будь катана в ножнах, лезвие рассекло бы его пополам. Враг охнул, конвульсивно дернулся и затих. Все закончилось за считанные секунды. Поверженные враги, жалобно постанывая, корчились на земле. — Дорогая, вы целы? — сквозь шум в ушах пробился встревоженный голос Эдварда. Эмили медленно подняла голову. — Д-да, все... хорошо, — непослушными губами пробормотала она и, ухватившись за протянутую руку, поднялась. Ноги дрожали так сильно, что она едва опять не осела на землю. Эдвард бережно поддержал ее под локоть, не давая упасть. Отец, убедившись, что с ней все в порядке, повернулся к Сайто, стоящему чуть в стороне. — Вы появились как нельзя кстати, друг мой, — пытаясь отдышаться, пропыхтел он. Сайто ответил легким кивком и, неспешно отряхнув ножны мечей, вернул их за пояс. — Мы бы и сами справились, если бы эти косоглазые ублюдки не выпотрошили наши кольты, — проворчал Эдвард, с досадой разглядывая ставший бесполезным револьвер. — Любопытно, но когда я покидал Маруяму, то слышал, как эти «косоглазые ублюдки» собираются проучить некоего носатого демона с волосами цвета рисовой соломы, — в голосе Сайто прозвучала холодная насмешка. — Что!? Как эти мерзавцы посмели меня назвать? — взорвался Эдвард. — Возможно, вам следовало проявить больше учтивости, когда вы сдавали оружие, — иронично заметил отец. — Они хвастались, что опустошили ваши револьверы и натравили на вас ронинов из Тёсю, — добавил Сайто с той же невозмутимостью, с какой недавно рассуждал о прелести хризантем. — Я счел разумным за вами проследить. — Примите мою глубочайшую благодарность! — Отец порывисто схватил его за руку и энергично ее потряс. Эмили заметила, как тот поморщился, хоть и попытался это скрыть. — Нужно уходить, пока они не пришли в себя, — Сайто взглядом указал на поверженных врагов, распростертых на мостовой. — Вы правы, поспешим. Отец подошел к Эмили, а Сайто сделал пару шагов, но вдруг пошатнулся, хватаясь за ребра. Он взглянул на свою ладонь, и в лунном свете Эмили с ужасом заметила, что на ней темнеет кровь. Совсем как тогда, в бамбуковом лесу! — Вы ранены? — воскликнула она. — Нет... — пробормотал Сайто. — Все хорошо. — Но у вас кровь! — встревоженно заметил отец. — Дайте взглянуть! — Это старая рана. Ничего страшного. Эмили в панике закусила губу, вспоминая, сколько крови вылилось тогда из Сайто, и как он потерял сознание чуть ли не у нее на руках. Отец торопливо достал из кармана платок. — Вот, зажмите рану. Сайто нехотя взял. —Благодарю. — Оставьте его, господин ван Ройен. Нам нужно идти, — раздраженно бросил Эдвард. — Нет, — отрезал отец. — Господин Сайто, вы идете с нами. Дэдзима уже близко, там есть опытный врач. — Не стоит... — начал Сайто, пытаясь сохранить остатки достоинства, но новая волна боли заставила его скривиться и крепче прижать руку к боку. — Не упрямьтесь! — Отец решительно подхватил его под локоть. — Идем! Они снова двинулись по темным улочкам Нагасаки. Эмили, опираясь на руку Эдварда, шла впереди, за ними — отец, поддерживающий Сайто. Прогулка больше не казалась приятной. Каждый шорох заставлял вздрагивать, в каждой тени мерещился убийца с обнаженным клинком. Руки все еще противно дрожали, в желудке стоял ком. Эдвард прижимал ее к себе, успокаивающе поглаживая ладонь, но это почему-то лишь усиливало тревогу. Мысль о том, что без вмешательства Сайто их изрубленные тела уже бы остывали в том переулке, леденила кровь. «За что они хотели нас убить? — билось у нее в голове. — Снова фанатики Сонно Дзёи? Но ведь Ямаширо и Сайто тоже разделяют их взгляды… Боже, я совершенно запуталась в этом клубке японских интриг! Кто здесь друг, кто враг — не разобрать...» К счастью, идти оставалось недолго, и уже через четверть часа они вышли на набережную, откуда до Дэдзимы было рукой подать. Соленое дыхание моря, скрип снастей, хмельное пение моряков немного отогнали тревогу, и Эмили вдруг ощутила, что смертельно устала за этот бесконечный, насыщенный событиями день. Не доходя до моста сотню ярдов, Сайто произнес: — Стражники не должны заметить мою рану. Станут задавать вопросы. — Сможете идти самостоятельно? — осведомился отец. — Да. Эмили обернулась и с замиранием сердца увидела, как Сайто выпрямился и отнял от бока платок. В лунном свете ткань казалась черной от впитавшейся крови. — Выбросьте в море, — посоветовал отец. Сайто молча швырнул окровавленный комок в чернильную бездну залива, и они двинулись дальше. Со стражниками у ворот, к счастью, не возникло особых проблем. Отец предъявил пропуск и представил Сайто как нового переводчика Торгового Дома Миддлвейков, и их без лишних вопросов впустили внутрь. Эмили, затаив дыхание, ступила на остров, где двадцать четыре года назад появилась на свет. Глубокая ночь окутала Дэдзиму, и лишь полная луна освещала путь. В сумраке белели оштукатуренные стены домов, кое-где тускло светились окна. Эмили жадно глядела по сторонам, пытаясь отыскать дом своего детства, но в темноте мало что могла различить. Остановившись перед входом в двухэтажное здание, отец решительно дернул за шнур колокольчика. — Кто тама? — спросили на ужасающе ломаном голландском. — Позови доктора! У нас раненый, — властно отозвался отец. Дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова в пестром тюрбане. На смуглой физиономии ярко сверкали зубы и глаза. — Туан уже спать, — важно сообщила физиономия. — Не выдумывай! На втором этаже горит свет. — Туан спать, а лампа забыть потушить, — парировал слуга с той восточной изворотливостью, которая всегда выводила европейцев из себя. — Живо позови хозяина, или я с тебя шкуру спущу! — рявкнул отец так, что Эмили подскочила на месте. Слугу как ветром сдуло. Изнутри донеслись частый топот босых пяток и причитания на непонятном языке. — Не стоило из-за меня беспокоиться, — пробормотал Сайто. — Пустяки, — отмахнулся отец. — С этими малайцами по-другому никак. Дай им волю — будут дрыхнуть круглые сутки, как ленивые коты. — Дорогая, вы измучены, — прошептал Эдвард, нежно сжимая руку Эмили. — Если хотите, я останусь с японцем, а ваш папенька отведет вас домой. Несмотря на смертельную усталость, Эмили и не думала уходить. Пусть Сайто предал ее, пусть был заодно с Ямаширо, но тревога за него перевешивала обиду. «Я не усну, пока не удостоверюсь, что с ним все хорошо», — подумала она и с наигранной бодростью отозвалась: — Нет-нет, все в порядке, я совсем не устала. За дверью послышались шаги: кто-то спускался по скрипучей лестнице. — Ты почему не пригласил гостей войти, обезьянья морда? — раздался сердитый голос. — Байю думать, что туан спать, — плаксиво ответил слуга. — Живо открой дверь, бездельник! Дверь распахнулась, и слуга-малаец в цветастом халате и коротких штанишках впустил их внутрь. На пороге Сайто хотел было скинуть варадзи, но отец его остановил. — Не утруждайте себя, господин Сайто. Мы не разуваемся в домах. Тот бросил на него удивленный взгляд, но ничего не сказал. Слуга, освещая путь масляной лампой, провел их в приемную, где густой аромат эфиров и лекарств мог свалить с ног даже самого стойкого пациента. Навстречу вышел дородный мужчина с редеющей шевелюрой и вислыми усами, которые придавали ему сходство с моржом. Поверх рубашки и брюк на нем был узорчатый восточный халат. — Господин ван Ройен? — вскинул брови он, увидев отца. — Кто-то ранен? Надеюсь, не вы? — Доброй ночи, господин ван Меердерворт, — отец пожал протянутую ему руку. — Нет, не я, а вот этот молодой человек. Он указал на Сайто, который с любопытством разглядывал обстановку приемной. Массивный стол, венские стулья, шкафы со множеством поблескивающих склянок — для него все это явно было в новинку. Заметив, что доктор обратил на него внимание, Сайто поклонился, а выпрямившись вдруг удивленно спросил: — Помпе-сенсей? — Вот те на! — встрепенулся врач. — Вы меня знаете? — Вы преподавали нам западную медицину. Ван Меердерворт внимательно посмотрел на Сайто поверх очков. — В военно-морском училище? — протянул он, поглаживая пышные усы. — Да, было дело. Имел несчастье просвещать юных самураев в тонкостях европейской медицины. Простите, но я вас что-то не припоминаю, молодой человек. — Сайто Исами. Первый класс. — Хм, не помню, — развел руками доктор. — В том классе вас было как селедок в бочке — под две сотни душ. — И все на одну рожу, — ядовито ввернул Эдвард. — Где уж тут упомнить? Сайто не отреагировал на его колкость, а доктор метнул в Эдварда осуждающий взгляд. — Думаю, для японцев мы тоже все на одну рожу, молодой человек, — строго сказал он. — Особенно те, кто позволяет себе подобные замечания. Эдвард презрительно фыркнул, а доктор указал Сайто на кушетку. — Прошу! Байю, свет! Слуга, скорчив несчастную физиономию, поставил лампу на стол и подкрутил фитиль. Огонек загорелся чуть ярче. Сайто сел на кушетку, выпростался из верхней части кимоно и принялся разматывать окровавленную повязку. — Тазик и воду! — скомандовал врач. — И желательно до рассвета! Байю удалился, бормоча что-то подозрительно похожее на малайские проклятия, но вскоре вернулся, волоча требуемое. Доктор указал Сайто на тазик. — Бинты бросайте сюда. Только цельтесь точнее, я недавно разорился на новый ковер. Местные торговцы дерут за них, как за живого слона. Тот беспрекословно выполнил указание. — Так, что тут у нас... — ван Меердерворт грузно опустился на стул перед койкой и склонился над пациентом. — Поднимите руку. О, восхитительно! Настоящий шедевр полевой хирургии... Эмили переминалась у двери, чувствуя себя не в своей тарелке. Доктор при их появлении лишь рассеянно кивнул ей и Эдварду и больше не обращал на них никакого внимания. Возможно, стоило удалиться, но при виде окровавленного бока Сайто колени предательски ослабли, и она вцепилась в руку Эдварда, чтобы не упасть. Доктор смочил губку в воде, аккуратно смыл кровь, затем склонился над раной, ощупывая ее. Сайто едва заметно поморщился, но не издал ни звука. Эмили замерла, ожидая вердикт. — Что за криворукий недоучка это зашивал? — проворчал доктор. — Такие стежки я видел только у своего кузена-портного после бутылки джина... Это был явно риторический вопрос, но Сайто, на миг поймав взгляд Эмили, твердо сказал: — Этот криворукий недоучка спас мне жизнь. Эмили залилась румянцем, а доктор хмыкнул: — Не спорю. Конечно, дыру в боку следовало заштопать, не ходить же с мясом наружу. В целом, все не так уж и страшно — всего лишь разошлась пара швов. Хотя шить можно было и поаккуратнее... Дайте угадаю — постельный режим показался слишком скучным? Решили, что самурайский дух выше таких мелочей? — Видите ли, по пути сюда нам пришлось немного размяться, — дипломатично вставил отец. — Устроить небольшой боксерский турнир. — Эдвард демонстративно потер сбитые в кровь костяшки. — Исключительно ради поддержания формы. — Ну разумеется, — саркастично протянул врач. — Только подобная гимнастика категорически противопоказана, пока рана не затянулась. Впрочем, кто я такой, чтобы поучать доблестных самураев? Смотрите, здесь зажило, как на собаке, а вот здесь еще нет. Чрезмерное напряжение мускулов — и края разошлись. — Это опасно, доктор? — вырвалось у Эмили, и она тут же поймала на себе взгляд Эдварда, в котором читалось легкое недовольство. — Опасно? — ван Меердерворт посмотрел на нее поверх очков. — Жизнь вообще опасная штука, барышня, от нее, представьте себе, умирают. С вероятностью сто процентов. Эмили вежливо улыбнулась этой сомнительной шутке, но продолжала смотреть на доктора, требуя серьезного ответа. — Ничего фатального, — смилостивился тот. — Сейчас заштопаем прореху, и если наш воинственный пациент воздержится от полуночных упражнений с мечом, то через пару недель будет как новенький. Разве что останется очаровательный шрам для впечатления дам. Вздох облегчения вырвался из груди Эмили прежде, чем она успела его сдержать. — Благодарю вас, доктор. — А теперь, если позволите, я приступлю к своему скромному ремеслу, — в его тоне прозвучал деликатный намек на то, что публике пора удалиться. — Если только вы не горите желанием полюбоваться процессом наложения швов... — Не смеем больше вас отвлекать, — поспешно отозвался отец. — Запишите расходы на мой счет. — На счет Торгового Дома Миддлвейков, — великодушно поправил Эдвард. — Благодарствую, — рассеянно кивнул доктор, уже раскладывая инструменты. — Пациент проведет ночь под моим неусыпным оком, и если боги медицины будут к нам благосклонны, завтра он сможет покинуть мою обитель. — Я навещу его утром, — сказал отец. — Спокойной ночи, господин ван Меердерворт. — И вам того же. И умоляю — постарайтесь до рассвета никого больше не приводить. У меня и так хроническая бессонница. Эмили, Эдвард и отец вышли на улицу, залитую лунным серебром. Через пару десятков шагов они очутились перед зданием, которое скорее напоминало добротный амбар, с той лишь разницей, что по второму этажу тянулся ряд больших окон, забранных декоративной решеткой. — Не дворец, конечно, но нашу резиденцию в квартале Оура еще не достроили, — виновато улыбнулся отец. — Придется какое-то время довольствоваться этим. Ты не слишком разочарована, мышонок? — Нисколько, — искренне ответила Эмили. После всех злоключений даже этот «амбар» казался райским уголком. Они вошли внутрь. В холле было темно, лишь призрачное сияние луны, падая сквозь окно, очерчивало смутные силуэты обстановки. — Муна! Ты спишь? — окликнул отец. — Нет-нет, Муна не спать! — тут же отозвался звонкий голосок новой горничной, которую наняли в Батавии по дороге сюда. Послышалось торопливое шлепанье босых ног по дощатому полу. Горничная зажгла лампу, и в ее неверном свете уставилась на Эмили так, словно увидела привидение. — Нона Эмили? — Муна отпрянула, ее выпученные от ужаса глаза сверкали на лоснящемся лице. — Ханту! — Никакой не ханту! — рявкнул отец. — Госпожа Эмили не призрак. Она жива и здорова, хвала Господу! Она очень устала, так что давай, помоги ей улечься в постель. И поживее, пока я не рассердился! Муна опасливо приблизилась и протянула дрожащую руку, явно желая убедиться в материальности своей госпожи. — Не бойся, Муна, я вовсе не привидение, — устало усмехнулась Эмили, позволяя служанке дотронуться до своего предплечья. — Скорей же, покажи мне, где здесь кровать, пока я не уснула стоя. Горничная, не переставая бормотать молитвы на своем певучем языке, проводила ее наверх. Спальня оказалась небольшой, но уютной, пропитанной ароматом лаванды и накрахмаленного белья. В обстановке причудливо переплетались японские и западные детали, создавая странное, но гармоничное сочетание двух миров. Пол устилали татами, но поверх них раскинулся персидский ковер. В углу стояла ширма с парящими журавлями, а со стен глядели пейзажи с ветряными мельницами. Кровать под москитной сеткой манила к себе как магнит. Рядом пристроились изящный туалетный столик и массивный шкаф. Муна помогла освободиться от тяжелого платья, кринолина и тесного корсета. Оставшись в рубахе и панталонах, Эмили с блаженным стоном плюхнулась на пуфик перед туалетным столиком. Какое наслаждение — наконец-то сидеть на сиденье, а не корчиться на жестком полу! И смотреть на себя в большое сверкающее зеркало, а не разглядывать свое отражение по частям в крошечном и мутном. Впрочем, любоваться осунувшимся лицом с темными кругами под глазами не было ни сил, ни желания — рот сводило зевотой, веки слипались. Когда последняя шпилька покинула волосы, и рыжеватые пряди свободно рассыпались по плечам, Эмили надела свежую ночную сорочку, забралась в мягкую постель и моментально уснула.