Катана и тюльпан

Ноги подгибались, руки дрожали, в животе тугой пружиной скрутился страх. «Куда меня ведут? Что со мной сделают, когда поймут, что я не та, за кого себя выдаю? Как отвечать, если начнут расспрашивать о Доме Глициний?» — Эмили отчаянно пыталась придумать план спасения, но паника затопила сознание, смывая все разумные мысли. Бежать? Абсолютно исключено. На поясе у каждого из ее соглядатаев по два меча. Одно неверное движение, и острые лезвия изрежут ее на куски. Несмотря на леденящий ужас, сковавший все тело, Эмили невольно отметила, что трое из пяти ее конвоиров ростом заметно ниже нее. В мешковатых хакама и кимоно они напоминали детей в одежде с чужого плеча. Но эти «дети» могут отрубить ей голову быстрее, чем она успеет моргнуть. «А ведь Сайто по японским меркам высокий», — подумала Эмили, и тут же боль когтистой лапой разодрала ей грудь. Предатель! Двуличный негодяй! Именно из-за него она оказалась в этой ловушке. Теперь ее ведут неведомо куда, и только Бог знает, какая участь ее ждет, когда обман раскроется. Пока ее вели по рынку, натянутый над головами тростниковый навес хоть как-то защищал от палящего солнца. Но стоило выйти на открытую улицу, как лучи начали безжалостно припекать. Влажный воздух был густым словно патока, каждый вдох давался с трудом. Ноги заплетались, перед глазами плясали черные точки. Эмили казалось, что она в любой момент может рухнуть без чувств на раскаленные камни мостовой. Время словно остановилось в этом кошмаре. Она шла как в горячечном бреду, окруженная молчаливыми фигурами в темных одеждах. Пот застилал глаза, стекал по спине, пропитывая тонкое кимоно. Наконец, извилистая улочка привела к длинной каменной стене, окружающей целый квартал. У ворот застыли охранники, вооруженные не только мечами, но и копьями с жутковато изогнутыми лезвиями на конце. — О, Танака-сан! — Один из привратников дружелюбно кивнул старшему самураю. — Что, решили начать развлекаться пораньше? — Не сегодня, Кендзи, — хмыкнул тот. — Работа. Поймали беглянку из Дома Глициний. — А, ту самую? — Привратник подошел ближе, с интересом разглядывая Эмили. — Слышал-слышал. Момидзи-сан всю Маруяму на уши поставила. Эмили, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, подняла на него испуганный взгляд. «Сейчас, — стучало в висках, — сейчас он скажет, что никогда меня не видел, и тогда...» Привратник задумчиво почесал подбородок, стянутый завязками шлема. Каждая секунда его молчания била как молот по оголенным нервам. — Ну так что, это она? — нетерпеливо спросил Танака. — Да кто их разберет? По мне, так они все на одно лицо, — отмахнулся привратник, затем сурово посмотрел на Эмили и спросил. — Это ты сбежала из Дома Глициний? — Д-да, — выдавила она. — Подвела наставницу, нарушила свой долг. — Он покачал головой. — Ох и влетит же тебе от мамы-сан! «Час от часу не легче! — подумала Эмили. — Что еще за мама-сан? И что такое, черт побери, этот загадочный Дом Глициний?» Взгляд скользнул наверх, к поперечине ворот, где покачивались на ветру красные фонари. Ужасная догадка пронзила сознание. Неужели это... бордель? — Ну что, проводите ее? — спросил привратник у старшего самурая. — Или мне позвать кого из наших? — Сами справимся, — усмехнулся тот. — Не в первый раз в Доме Глициний бываем. — Это уж точно! — заржал один из его спутников. — Танака-сан там как дома! Остальные тоже загоготали, и их похабные смешки, похожие на карканье воронья, окончательно развеяли сомнения. Ее и правда собираются отвести в бордель. «Боже милостивый, что же делать? — паника накрыла Эмили с головой. — Признаться, что я не та, за кого они меня принимают? Сказать, что я не проститу... не девушка из Дома Глициний? Но это наверняка их разозлит. И тогда...» — От страшных картин, замелькавших в воображении, к горлу подступила тошнота. — Правила вы знаете, Танака-сан, — произнес привратник. — Никакого оружия. — Знаю, — проворчал тот, с явной неохотой отвязывая от пояса ножны. Остальные, переглянувшись, последовали его примеру. Привратник, собрав внушительную груду смертоносной стали, скрылся за воротами, а когда вернулся, раздал самураям деревянные жетоны с вырезанными на них иероглифами. После этого процессию пропустили внутрь. Несмотря на парализующий страх, который опутал тело невидимой паутиной, Эмили не могла не глазеть по сторонам. Похоже, все веселье начинается вечером, а сейчас широкая улица выглядела пустынной. Стояла мертвая тишина, лишь за одной из оград раздавалось размеренное шуршание метлы. Над головой, как перезрелые плоды, покачивались гирлянды розовых и красных фонарей. Фасады домов напоминали витрины, только вместо стекол — частые деревянные решетки. Эмили невольно вспомнила клетки для животных в амстердамском зоопарке, куда она любила ходить в детстве. Вскоре процессия остановилась у здания, перед которым раскинуло поникшие ветки старое дерево. Танака постучал в дверь. Через мгновение та бесшумно отодвинулась, и на пороге возникла женщина в узорчатом кимоно. Отвесив глубокий поклон, она медовым голосом защебетала: — Добро пожаловать в Дом Глициний, самураи-сама. Сейчас еще немного рано, мы открываемся в час Петуха. Но, если вы соизволите подождать, мы сделаем все возможное, чтобы подарить вам незабываемое блаженство. Танака небрежно кивнул. — Мы непременно воспользуемся вашим гостеприимством, Момидзи-сан, но позже. А сейчас мы хотим вернуть вам сбежавшую девицу. Эмили ощутила легкий, но настойчивый толчок в спину, вынуждающий ее шагнуть вперед. Она со страхом посмотрела на японку, чье острое личико с блестящими черными глазами напоминало мордочку крысы. Женщина впилась в нее цепким оценивающим взглядом, и ее вышколенная улыбка слегка померкла. — Но это не Саюри-тян, — разочарованно протянула она, и сердце Эмили оборвалось. Вот и все. Обман раскрыт. Сейчас последуют новые вопросы, и что тогда? Что с ней сделают эти люди, когда поймут, что она солгала? — Вы хотите сказать, что она не из ваших? — нахмурился Танака. — Сожалею, но нет, — женщина чуть склонила голову, и ее шелковистый голос странно контрастировал с хищным блеском глаз. — Ты что, нам соврала? — самурай развернулся к Эмили, и от его гневного взгляда у нее подкосились колени. — Немедленно говори, кто ты такая, а не то... Его рука потянулась к поясу, но ухватив лишь пустоту вместо рукояти меча, сжалась в кулак. Эмили оцепенела от страха — она словно увидела, как этот кулак впечатывается в ее лицо. Пересохшие губы с трудом разомкнулись, но вместо слов из горла вырвалось лишь жалкое: «Э-э...» Каждый удар сердца громовыми раскатами отдавался в ушах. — Простите, Танака-сама, — вмешалась Момидзи, отвешивая глубокий поклон. — Я вижу, что девушка — полукровка. Дом Глициний — приличное и уважаемое заведение, мы таких не держим. Возможно, вам стоит обратиться к Юрико-сан. Она ведет дела с иноземцами, и в ее Доме Лунной Тени много полукровок. Танака медленно повернулся к Эмили, словно тигр, готовящийся к прыжку. — Ты из Дома Лунной Тени? Отвечай! Эмили смогла лишь судорожно кивнуть. Ее потряхивало как в лихорадке, еще чуть-чуть, и у нее застучат зубы. — Ладно. Но если ты опять соврала, пеняй на себя... — в его тоне слышалось обещание жестокой расправы. Он снова обратился к Момидзи: — Где найти этот Дом Лунной Тени? Женщина объяснила дорогу, и самураи, вновь окружив Эмили, двинулись туда. Сердце неистово колотилось, по телу струился пот. Эмили понимала, что это всего лишь отсрочка до тех пор, пока хозяйка Дома Лунной Тени тоже не скажет, что видит ее впервые. Что же делать? Бежать? Сейчас самураи без мечей, и не смогут мгновенно ее зарубить. Но разве можно ускользнуть от пятерых мужчин? Их неудобная обувь и мешковатая одежда не должны вводить в заблуждение — Эмили видела, как Сайто двигается в бою. Если ее конвоиры хотя бы наполовину так же проворны, то у нее ни единого шанса. Она так ничего и не придумала, а самураи уже остановились перед домом на берегу ручья. На стук вышла женщина в серебристо-голубом кимоно, расписанном порхающими стрекозами. Изящно отставив руку, она держала тонкую курительную трубку, из которой вился дымок. — Добро пожаловать в Дом Лунной Тени. Меня зовут Юрико, — с грациозным поклоном представилась она. — Чем могу вам служить? — Мы нашли на рынке девушку-полукровку, — отчеканил Танака. — Она из вашего дома? Он посторонился, и Эмили оказалась лицом к лицу с Юрико. Фарфорово-белая кожа, алые губы, нежно-розовые тени на веках — искусный макияж создавал иллюзию цветущей юности, однако что-то подсказывало, что женщина уже не молода. Эмили боялась даже вздохнуть, чувствуя, что ее судьба висит на волоске. «Ну пожалуйста, пожалуйста, скажите, что я из вашего дома», — мысленно молила она, впившись взглядом в непроницаемое лицо хозяйки. Каждая секунда растягивалась в бесконечность, наполненную гулкими ударами сердца. Юрико поднесла трубку к губам, сделала глубокую затяжку, и сизая струйка дыма растаяла в воздухе, извиваясь как сказочный дракон. — Да, — ее губы тронула легкая улыбка. — Она из моих. Эмили так боялась отказа и разоблачения, что спасительные слова не сразу достигли ее сознания. Она так и стояла, вжимая голову в плечи, в ожидании, что ярость самурая с полной силой обрушится на нее. — Эта негодяйка сбежала от вас? — нахмурился Танаки. — Сбежала? — Юрико вновь поднесла трубку к губам, не отрывая от Эмили взгляда, острого как игла. — Где вы, говорите, ее нашли? — На рынке. — Ах! — алые губы расцвели в улыбке, обнажая белые зубы. — Я сама послала ее туда со служанкой выбрать ткань для нового кимоно. Но эта глупышка, видимо, потерялась в толпе. Она никогда не отличалась особой сообразительностью. — Наверняка ум ей достался от папаши-варвара, — хохотнул один из самураев за спиной. Эмили пропустила оскорбление мимо ушей. Липкими от пота ладонями она теребила рукав, молясь про себя, чтобы хозяйка не передумала. «Конечно, она мне подыгрывает не просто так, — промелькнула отрезвляющая мысль. — Но об этом я подумаю потом. Сейчас главное — отделаться от этих ужасных самураев». Но те не спешили уходить. Они молча таращились на хозяйку, видимо, ожидая вознаграждения. Юрико окинула их игривым взглядом и, склонившись в изящном поклоне, произнесла: — Если самураи-сама желают, я могла бы позвать моих лучших девочек... — Она выдержала паузу. — Но должна предупредить: мы обслуживаем иноземцев. Самураи переглянулись. Несколько томительных мгновений они колебались, но затем Танака, скривив губы, процедил: — Пахать борозду после грязных варваров? Мы до такого не опустимся. Остальные поддакнули ему, хоть и без особого энтузиазма. Видимо, перспектива бесплатного развлечения, пусть и «после грязных варваров», казалась им не такой уж и отвратительной. Потоптавшись еще немного в ожидании новых предложений, и не получив их, самураи наконец откланялись и ушли. Пока звук их шагов не растворился вдали, хозяйка неторопливо курила, не спуская с Эмили цепкого взгляда. Эмили не могла отделаться от чувства, что японка видит ее насквозь. «Она знала, что я лгу, но решила мне подыграть. Может, она согласится помочь мне найти отца?» — Давай войдем, — промурлыкала Юрико, когда самураи скрылись из виду. Ее узкая рука скользнула по бумажной двери, отодвигая ее в сторону. Эмили переступила порог, и ее взгляд заметался по холлу, жадно впитывая детали. Внутри Дом Лунной Тени напоминал гостиницу, где они с Сайто останавливались по пути в Нагасаки, однако здесь удивительным образом сочетались японский и западный стиль. Свитки с каллиграфией на стенах чередовались с блеклыми репродукциями европейских картин. В одном углу примостился низкий лакированный столик, окруженный подушками для сидения. В другом же — будто перенесенные из амстердамского салона — круглый стол красного дерева, диван и кресла, обитые пурпурным бархатом, потертым на подлокотниках до золотистого блеска. От усталости подкашивались ноги, и эти кресла казались райским прибежищем, но Эмили не осмеливалась сесть без приглашения. Увиденное вселило в нее робкую надежду. Если здесь принимают европейцев, то, вероятно, хозяйка знает, как их найти. Главное — убедить ее помочь. Хлопнув в ладоши, Юрико подозвала служанку и велела принести чай. Затем, к изумлению Эмили, не опустилась чинно на татами, как подобало бы японке, а села в кресло. Грациозно закинув ногу на ногу, она произнесла: — Сядь. С бьющимся сердцем Эмили присела на самый краешек дивана. — Как тебя зовут? — в голосе хозяйки прозвучала властная нотка. — Я... — опасаясь называть свое имя, Эмили сбивчиво залепетала: — Умоляю! Мне нужно срочно попасть к голландцам. — К голландцам? — Юрико приподняла подкрашенную бровь. — Зачем? — Один из них... мой отец. — Ха! — Алые губы искривились в циничной усмешке. — Милая, да тут у половины моих девочек папаши — голландцы. Не тешь себя иллюзиями, ты ему не нужна. «Отцы ее «девочек» — голландцы? — удивилась Эмили. — Хотя... разве не об этом говорила хозяйка Дома Глициний? Что Юрико «занимается» полукровками? Видимо, наши торговцы и моряки успели здесь «наследить»… — Она невольно поежилась от этой мысли. — Но как объяснить, что я не одна из этих брошенных детей? Нельзя и намеком выдать, что я прибыла на корабле — это верная смерть». — Я... моя ситуация особенная... — осторожно начала она. — Мы с отцом... потеряли друг друга. Меня похитили, но мне удалось сбежать. Умоляю, помогите мне! Из глубины дома появилась служанка с подносом в руках. Она расставила на столе изящные фарфоровые чашки, дымящийся чайник и блюдце с круглым печеньем, напоминающим крекеры, которые Эмили ела на корабле. Разлив чай, служанка с поклоном удалилась. — Угощайся, — предложила хозяйка, и Эмили с благодарностью потянулась к печенью. После беготни по рынку с его навязчивыми запахами уличной еды, даже этот сухой крекер казался пиршеством. Юрико отпила глоток и задумчиво посмотрела на Эмили поверх чашки. — Предположим, я могла бы провести тебя к голландцам под видом юдзё. — Она сделала многозначительную паузу. — Но откуда мне знать, что ты действительно та, за кого себя выдаешь? Я ни разу не видела тебя в Нагасаки, а уж поверь, я знаю всех полукровок в этом городе, как мать знает своих детей. Да и говоришь ты как-то странно. Я никогда не слышала такого акцента. — Пожалуйста! — Эмили сложила руки в умоляющем жесте, чувствуя, как горло сжимает отчаяние. — Мой отец щедро вознаградит вас за помощь. Хозяйка молчала, поигрывая чашкой в руках. — Назовите цену! — предложила Эмили, понимая, что молчание — это часть торговой игры. — Сначала ты, — прищурилась японка. Эмили замялась, пытаясь прикинуть разумную сумму. — Пятьдесят гульденов, — наконец пробормотала она и тут же мысленно обругала себя: — «Идиотка! В Японии своя валюта. Они даже слова такого не знают — гульден!» Но, к ее изумлению, Юрико даже бровью не повела, словно каждый день имела дело с иностранными деньгами. — Мне придется нарядить тебя как одну из моих девочек, — задумчиво протянула она. — Прическа, украшения, кимоно... — Я все верну! — поспешно вставила Эмили. — Кроме прически, конечно. — Да, но вдруг ты испортишь наряд... — Юрико с притворной озабоченностью покачала головой. — А красивые кимоно сейчас так дорого стоят! Цены взлетели до небес после того, как большая часть шелка стала продаваться на Запад... — Сто гульденов! — Эмили поняла, что торг только начинается. — А кандзаси... — хозяйка мечтательно погладила шпильки в своих волосах. — Их так легко потерять… — Триста! — выпалила Эмили, назвав совершенно немыслимую сумму всего лишь за то, чтобы ее проводили до нужного места. Японка удовлетворенно кивнула, словно кошка, дождавшаяся, когда мышь сама выбежит из норы. — Хорошо. Но куда именно тебе нужно? На Дэдзиму или в квартал Оура? Голландцы есть и там, и там. Эмили замерла, чувствуя, как земля уходит из-под ног. В памяти всплыли разговоры с отцом о новом доме. Она так увлеклась расспросами об интерьере и о том, будет ли у нее комната с видом на море, что совсем не поинтересовалась расположением будущего жилища. — Я... я не знаю... — пролепетала она, и ее голос прозвучал жалко даже для собственных ушей. Юрико приподняла бровь. — Странная ты девица, — с подозрением протянула она. — Появилась из ниоткуда. Говоришь, что ищешь отца, но не знаешь, где он живет. Почем мне знать, что ты не кицунэ? Цвет волос у тебя как раз подходящий — точно лисий хвост. — Кицунэ? — растерянно переспросила Эмили. — Нет-нет, уверяю вас... — Да ладно, не переживай, — усмехнулась Юрико. — К счастью для тебя, я давно перестала верить в детские сказки. Эмили нервно отхлебнула чай, радуясь возможности спрятать лицо за чашкой. Взяла с блюдца еще один крекер — как ни странно, эта простая еда помогала ей успокоиться. — Итак, загадочная девица-лисица, — подведенные глаза Юрико смотрели с каким-то гипнотическим дружелюбием. — Ты хотя бы знаешь как зовут твоего отца? Под этим взглядом все мысли об осторожности растаяли как утренний туман. Прежде чем Эмили успела взвесить все за и против, ее губы уже произносили: — Винсент ван Ройен. Юрико вдруг изменилась в лице. Глаза расширились, как у испуганного ребенка, рот приоткрылся в немом изумлении. Пальцы разжались, и чашка стукнулась о столешницу, расплескивая чай. — Что?! — пронзительным вскриком сорвалось с ее губ. — Как... как ты сказала его зовут? — Винсент ван Ройен, — пролепетала Эмили, обескураженная этой необъяснимой реакцией. Хозяйка судорожно схватилась за грудь, комкая шелк кимоно, словно пыталась удержать рвущееся наружу сердце. — Значит... значит, ты его дочь? — ее голос упал до шепота. — Эми…тян?.. Это имя, это детское прозвище всколыхнуло душу, словно камень, брошенный в пруд. Перед глазами замелькали образы, погребенные под толщей прожитых лет. Шелест рукавов в весеннем саду, лепестки сакуры, кружащиеся в воздухе словно снежинки. А самое главное — голос, певучий и ласковый, зовущий ее «Эми-тян». Сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Эмили впилась взглядом в лицо сидящей перед ней женщины, и время словно начало раскручиваться вспять. Слой за слоем исчезал искусный макияж, таяли морщинки в уголках глаз, растворялась маска циничной хозяйки борделя. Из-под всего этого проступало другое лицо — то самое, что являлось ей в полузабытых снах. Лицо из прошлой жизни. Той жизни, которую Эмили, как ей казалось, похоронила много лет назад... — Мама! — внезапно охрипшим голосом выдохнула она.