Катана и тюльпан

Вскоре сквозь шелест бамбука послышалось журчание воды. Тропинка вывела к живописному водопаду, серебристой лентой стекающему с замшелых камней. Струи, разбиваясь о валуны, вспенивали воду в маленьком пруду. Во влажной дымке играла радуга, словно природа пыталась своей красотой стереть воспоминания о недавнем кошмаре. Перед глазами все еще стояли те ужасные сцены: блеск мечей, брызги крови, изрубленные тела. Эмили мутило. Пальцы, вцепившиеся в лямки короба, мелко дрожали, к горлу то и дело подкатывала тошнота. — Вы не возражаете, если я искупаюсь? — устало прозвучал голос Сайто. Эмили взглянула на него. Ему и впрямь нужно было срочно помыться. Потный, окровавленный, в пропитанной кровью одежде — в таком виде на людях показываться нельзя. Да и рану следовало промыть. Она кивнула. — Конечно. Я подожду вас вон там. Поставив на землю короб с пожитками, Эмили отошла в бамбуковую рощу, окружавшую озерцо. Тело все еще сотрясала дрожь. Прислонившись к стволу, Эмили закрыла глаза, но картины схватки будто отпечатались на внутренней стороне век. Она снова видела оскаленные в ярости лица, слышала хрипы умирающих, звон клинков. Язык словно пощипывало от металлического привкуса крови. Пытаясь отвлечься от навязчивых воспоминаний, Эмили оглянулась на водопад. В просветах между зарослями она увидела, как Сайто вытаскивает из-за пояса мечи и опускает на землю. Когда он сбросил кимоно и начал развязывать пояс штанов, она отвернулась, чувствуя, как загорелись щеки. «Если кто-то узнает, что я была в лесу наедине с полураздетым мужчиной, моей репутации конец», — подумала она. В чопорной Голландии девица считалась скомпрометированной и за куда меньшие прегрешения. Осталась без присмотра с мужчиной хоть на пару минут — все. Если он не возьмет тебя в жены, то слава падшей женщины обеспечена тебе до конца твоих дней. — Господи, какая чушь! — пробормотала Эмили, прислонившись лбом к прохладному бамбуковому стволу. — Мы только что пережили кровавую бойню, а я думаю о таких пустяках. Главное — выбраться отсюда живой, а о репутации буду печься потом… если это «потом» наступит. Рискнув снова обернуться к водопаду, она увидела, что Сайто уже вышел из воды и неторопливо наматывает на себя белую набедренную повязку. Рана багровым росчерком пересекала его правый бок. Закончив с повязкой, Сайто стал оглядываться по сторонам. «Меня ищет», — догадалась Эмили, чувствуя, как сердце забилось быстрей. Подходить к полуголому мужчине было неловко, но ничего не поделаешь, придется ему помочь. Она приблизилась, старательно отводя взгляд от его тела. — Эмири, простите, но я вынужден просить вас об услуге, — произнес Сайто, когда она подошла. — Нужно зашить рану, а сам я не дотянусь. — Х-хорошо. — Эмили судорожно сглотнула. Как всякой женщине ей доводилось заниматься шитьем, но штопать человеческую плоть — никогда. — У меня есть иголка и нитка, — он кивнул на сброшенную одежду, лежащую на траве. — В кошеле с черепахой. Не понимая, о какой черепахе идет речь, Эмили присела над грудой окровавленных вещей. Рядом с поясом она обнаружила мешочек со шнурком, на конце которого висел резной брелок в виде черепашки. Эмили невольно улыбнулась, на мгновение забыв о пережитом кошмаре. Забавно, что грозный самурай, способный одним взмахом меча лишить человека жизни, носит такую милую безделушку. — Нашла! — она повернула голову, сжимая кошель в руке. …И уперлась взглядом в блестящие от воды мускулистые мужские бедра. Хоть набедренная повязка и прикрывала все, что полагается прикрывать, Эмили почувствовала, как горячая волна смущения заливает лицо до самых корней волос. Она отвела глаза и торопливо поднялась. — Да, это он, — спокойно кивнул Сайто, словно не замечая ее смятения. — Иголка и нитка внутри. Его, казалось, совершенно не смущала собственная нагота, или он хорошо это скрывал. Впрочем, по дороге сюда постоянно встречались прохожие без штанов, а то и вовсе в одних набедренных повязках, особенно крестьяне на полях. Видимо в столь жарком климате это в порядке вещей. В кошеле обнаружился сверток с иголкой и ниткой. Эмили снова ощутила, как задрожали руки, а желудок скрутило от страха. «Господи, за что мне такие испытания? — мысленно взмолилась она. — Я понятия не имею, как зашивать раны. Почему это должна делать именно я? Я же могу только навредить!» Сайто смотрел на нее так спокойно, словно перед ним была не перепуганная неумеха, а доктор медицины из Лейденского университета. — Вам раньше приходилось зашивать раны? — поинтересовался он. — Нет, — призналась Эмили, чувствуя, как от паники холодеют кончики пальцев. — Наверное, мне лучше лечь. Так вам будет удобнее. — Да, пожалуй. Сайто осторожно опустился на траву. Его лицо исказила гримаса боли, но он сдержал стон,только желваки заходили на крепко стиснутых челюстях. Улегшись, он завел руку за голову, выставляя раненый бок. Эмили сполоснула руки под водопадом и, стараясь не думать о том, что ей предстоит сделать, села на колени рядом с ним. Кровь почти не текла. Вероятно, холодная вода остановила кровотечение. Между побелевших краев раны зияла алая плоть, и от этого зрелища снова стало не по себе. — Кожа прокалывается довольно тяжело, — предупредил Сайто. — Вам придется приложить усилие. Эмили сглотнула застрявший в горле ком. Пальцы дрожали так, что она едва могла удержать иглу. Сделав глубокий вдох, она подавила желание зажмуриться и проткнула край раны. Иголка вошла в кожу с противным хрустом. Сайто напрягся, его мышцы окаменели. У Эмили тоже все сжалось внутри. В висках застучала кровь. Кое-как протолкнув кончик иглы, она по привычке попыталась сразу же проколоть и второй край, словно зашивая прореху на платье. Но руки тряслись все сильнее, и она никак не могла правильно направить острие. — Шейте по одному слою! — сдавленно простонал Сайто. По его лицу катился пот. — Простите! — ее голос сорвался на жалкий всхлип, похожий на писк испуганной мыши. Усилием воли подавив дурноту, она полностью продела иглу сквозь прокол. Затем ткнулась острием во второй край раны с внутренней стороны. Сайто со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, его пальцы судорожно вцепились в траву. — Извините! — Эмили отдернула иглу. От бессилия и отчаяния защипало в глазах. «Боже, помоги мне не упасть в обморок прямо сейчас», — мысленно взмолилась она. — Все в порядке, — голос Сайто звучал хрипло, но твердо. — Не бойтесь причинить мне боль. — Но у вас пошла кровь! — пробормотала она, с ужасом глядя, как из разреза ползет алая струйка. — Ничего страшного. Кровь промоет рану, и она лучше заживет. Дальше пошло полегче. Эмили сообразила, как накидывать петлю на иголку после каждого стежка, чтобы надежно стянуть края. Совсем как при подрубке белья, только материал сейчас был куда более... живым. Руки все еще дрожали, но уже не так сильно, и она кропотливо зашивала рану, то и дело утирая струящийся по лбу пот. За все это время Сайто не издал ни звука, хотя, судя по вздрагиваниям и напряженным, словно каменным мышцам, ему приходилось нелегко. Наконец Эмили наложила последний стежок. Ее потряхивало как в лихорадке. Сайто с трудом поднялся на ноги и, морщась от боли, все же сумел отвесить церемонный поклон. — Спасибо. Без вас я бы не справился, — произнес он. Эмили, нервно сжала и разжала дрожащие пальцы. События последнего часа все еще не укладывались у нее в голове.                                        — Это вам спасибо, — выдавила она. — Я виновата в том, что произошло. Если бы вам не пришлось меня сопровождать, мы бы не угодили в засаду. — Зато теперь у меня на шестерых врагов меньше. — Сайто усмехнулся, на миг показав белые зубы. Его крупные, чуть выступающие резцы придавали улыбке какой-то трогательный, почти детский вид. Эмили почему-то смутилась. — Что ж, хорошо, если так, — пробормотала она, торопливо отводя взгляд от его лица. — Теперь рану нужно перевязать, — он снова стал серьезным. — В моих вещах есть запасные фундоси. Пожалуйста, принесите их. — Что такое фундоси? — Вот. — Сайто указал на свою набедренную повязку, слегка поморщившись от движения. Фундоси представляли собой полосу ткани, которую вполне можно использовать в качестве бинта. Эмили быстро отыскала в узле с одеждой белый сверток. Сайто подошел поближе. Взяв протянутый рулон, он стал неловко оборачивать полоску вокруг своего торса. Было заметно, что каждое движение причиняет ему боль, но он упрямо стискивал зубы, не желая просить о помощи. — Давайте я помогу, — не выдержала Эмили, когда повязка в третий раз чуть не выскользнула из его пальцев. — Если вас не слишком затруднит, — неохотно ответил Сайто, передавая ей моток. С видимым усилием он приподнял руки и добавил: — Начинайте снизу. Эмили принялась наматывать повязку. В Голландии большинство мужчин, с которыми она общалась, были гораздо выше нее, вынуждая задирать голову для разговора. Но Сайто... с ним их глаза оказались почти на одном уровне. Она потупилась, избегая зрительного контакта, но это не облегчало задачу. Взгляд невольно скользил то по широким плечам, то по изгибу ключиц, то спускался на мускулистую грудь, задерживаясь на маленьких темных сосках. Воздух сгустился в горячее марево, и все казалось нереальным, словно во сне. Сердце билось гулко и тяжело, колени ослабли. «Что со мной творится? Может, солнечный удар?» — в смятении думала Эмили, пытаясь сконцентрироваться на перевязке. К ее облегчению, полоска ткани вскоре подошла к концу. Оставалось лишь закрепить повязку. — Позвольте, — Сайто взял кончик материи и надорвал вдоль. — Вот. Завяжите на узел. Эмили быстро выполнила его указание. — Спасибо. — Он поклонился, и по его лицу пробежала судорога боли. — Не стоит благодарности, — пробормотала Эмили, чувствуя, как горят мочки ушей. На деревянных ногах она подошла к водопаду и умыла пылающее лицо. Взгляд упал на окровавленную одежду, бесформенной кучей лежащую на земле. На тяжелый запах уже начали слетаться стайки мух. К счастью рядом лежал узел со сменными вещами, который Сайто прихватил с места сражения. — Помочь вам переодеться? — предложила Эмили, поднимаясь на ноги. Он ответил не сразу. Ему явно было непросто просить ее о помощи уже в который раз. Молчание затянулось, но она терпеливо ждала, давая ему время справиться с гордостью. — Буду признателен, — наконец произнес он. Эмили развернула сверток и обнаружила там несколько вещей. — С чего начать? — спросила она. — Сначала — нагадзюбан… м-м… нижняя одежда. Эмили подняла предмет, напоминающий белый халат, и вопросительно взглянула на Сайто. — Это он? Тот кивнул. Она помогла ему просунуть руки в рукава и опоясаться белой тесьмой. Затем он попросил косодэ́ — верхнее синее кимоно, украшенное чуть заметным узором. Следом оби — шелковый пояс с ладонь шириной с витиеватым орнаментом. — Как его завязывать? — поинтересовалась Эмили. — Спасибо, я сам, — мягко ответил Сайто. — Это так просто не объяснить. Он завязал пояс замысловатым узлом, и Эмили подала ему широкие серые штаны в мелкую полоску. Сайто назвал их «хакама». Но когда он попытался влезть в штанину, его внезапно повело, и Эмили едва успела подхватить его под локоть. — Все в порядке, Эмири. Я справлюсь, — пробормотал Сайто. Он дышал тяжело и прерывисто, на лбу выступили капельки пота. — С вами точно все хорошо? — Да... Просто закружилась голова. — Неудивительно, вы ведь потеряли столько крови! Давайте, я помогу. — Простите, что причиняю вам столько хлопот… — Хватит уже извиняться! — неожиданно резко выпалила Эмили. — Это я причиняю вам кучу хлопот. Если бы не я, вы бы сейчас спокойно сидели дома и пили чай. Сайто издал смешок, но тут же схватился за раненый бок.     — Уж простите, Эмири, но так меня воспитали, — с легкой улыбкой произнес он. — «Среди цветов — сакура, среди людей — самурай». Мой отец часто повторял эти слова. — И что они означают? — Как сакура — первая среди цветов, так и самурай должен быть первым среди мужчин. Вести себя безупречно, чтобы служить примером для остальных. — Вы меня тоже простите, — пристыженно пробормотала Эмили. — Не знаю, что на меня нашло. — Ну вот, мы оба снова извиняемся, — заметил Сайто. Эмили невольно усмехнулась и вдруг осознала, что напряжение, царившее между ними, растаяло как утренний туман. — Давайте уже я помогу вам одеться, — весело сказала она. — Иначе, какой пример вы подадите, разгуливая без штанов? Сайто фыркнул, но промолчал. К счастью, благодаря глубоким вырезам на боках надевать хакама оказалось не так уж и сложно. Опираясь на ее плечо, он осторожно просунул ноги в штанины, затем принялся завязывать тесьму. Некоторые шнурки располагались сбоку и сзади, и Эмили была вынуждена ему помочь. Справившись с хакама, она потянулась к лежащим на траве мечам, но замерла на полпути. В памяти всплыл утренний разговор. Господи, неужели это было всего лишь несколько часов назад? Казалось, с тех пор прошла целая вечность. — Могу ли я коснуться вашего оружия, господин самурай? — спросила она. — С оружием я должен управиться сам, — твердо ответил Сайто. — Иначе какой из меня воин? Осторожно опустившись на колено, он поднял катану и вакидзаси с травы, затем выпрямился и засунул их за пояс. Каждое движение давалось ему с явным трудом. — Меч — душа самурая, — глухо произнес он, закрепляя ножны на поясе. — Воин, потерявший меч, должен совершить сэппуку. Сэппуку... Эмили вздрогнула. Она хорошо помнила тот вечер, когда читала об этом в «Путешествии по Японии» Зибольда при тусклом свете свечи. Ритуальное самоубийство, когда человек вспарывает себе живот… Даже сухое научное описание вызвало у нее такую дурноту, что пришлось отложить книгу. — Тот последний нападавший... — она запнулась, к горлу подкатил ком. — Он тоже совершил сэппуку? Сайто бросил на нее удивленный взгляд. — Да. А как вы догадались? В Голландии тоже так делают? Эмили передернуло. — Боже упаси! Самоубийство у нас — величайший грех. — Но что же тогда делает воин, попавший в плен? Военачальник, проигравший битву? — в его голосе прозвучало искреннее недоумение. — Ничего. Их держат в заключении до конца войны, потом отпускают. — Но как они после этого живут? Ведь они потеряли честь! — Почему же? — Эмили нахмурилась. — Они храбро сражались, просто удача была не на их стороне. Жизнь не заканчивается на поражении. А себя убивают лишь трусы, которые боятся последствий своих поступков. Сайто не ответил, но его лицо окаменело, а губы сжались в тонкую линию. Эмили поняла, что он явно не одобряет ее слова. Ей стало не по себе. Она вдруг ощутила, как велика пропасть между их мирами, как разнятся взгляды на жизнь, честь и долг. — Выходит, тот человек зарезался, потому что проиграл битву? — спросила она, чтобы прервать затянувшуюся тишину. — Он потерял лицо, — ответил Сайто. — Они напали на меня вшестером и потерпели неудачу. Даже псы из Хиго не в силах пережить такой позор. Он потянулся к сучку, где висела его шляпа, похожая на перевернутую корзину. Надев ее, бросил на Эмили внимательный взгляд. — Где ваша шляпа? — Не знаю. Наверное, потерялась. — Эмили, смущенно коснулась непокрытой макушки. — Наоко должна была положить вам платок. Нужно прикрыть голову. Ваш цвет волос привлекает внимание. Эмили невольно провела рукой по волосам. От отца ей достался насыщенный рыжевато-каштановый оттенок – тот самый, который Наоко сравнила с цветом сушеной хурмы. — Хорошо, сейчас поищу. Порывшись в коробе, Эмили нашла хлопковый бледно-голубой платок. Она попыталась его повязать, но так как носила шляпки, а не платки — все не могла сообразить, как это сделать.   — Позвольте мне, — предложил Сайто, заметив ее неловкие попытки. Она кивнула. Он взял платок и, развернув его, внимательно изучил. — Постараюсь вспомнить, как это делала моя мать. Сложив платок треугольником, он подошел к ней ближе, осторожно поднимая руки к ее голове. Эмили вздрогнула от легкого прикосновения его пальцев к вискам, ощущая исходящую от него теплоту. Пока он завязывал платок, она пыталась смотреть куда угодно, только не на его лицо. Но взгляд словно магнитом притягивало к его губам. Чувственные, с красивым изгибом, они казались слишком мягкими и выразительными для воина. В горле пересохло. Эмили нервно сглотнула и, едва Сайто закончил с платком, отпрянула от него поспешно, как от огня. — Идемте, Эмири, — произнес он ровным тоном, будто не замечая ее смятения. — Нужно поскорее добраться до постоялого двора.