Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Антон, судя по всему, оценивает мир и происходящее в нём сквозь призму тех бесконечных вымышленных историй, которые употребляет, видимо, внутривенно. Арсений переживает весь пиздец в мире путём создания историй собственных. Насколько их дуэт опасен? Да кто ж возьмётся судить!
[AU: Арсений — художник анимации, нуждающийся в идеальной модели для отрисовки мимики. Благо, нашёлся один студент-музыкант, готовый пахать за копейки]
Осторожнее с желаниями
25 октября 2024, 08:07
"Хватит! Перестань задавать вопросы, на которые я не знаю ответы! Просто... Хватит! Лето закончилось, Эмма! Лето закончилось! Глупый... Глупый мальчишка, она тебя не хочет... Никто тебя не хочет, тупой идиот"
Джейкоб (если становится оборотнем, говоря с самим собой): "The Quarry"
***
Прошла неделя с того момента, как Арсения накрыло. За это время он, конечно, вернулся к своему обычному состоянию. На работе было спокойно, правда, Стас теперь носится с ним, как с хрустальным, боясь сказать что-то не то, но конкретно в случае Стаса это даже к лучшему. Ничего личного, просто кому-то бы записаться на курсы «Как общаться с людьми и не выводить их из душевного равновесия одной фразой». Речь, конечно, не только об этом случае, а о Стасе в целом. И не только Арса ведь до нервного срыва довёл, умудрился довести и Поза, а это вообще-то в разы тяжелее. Только если у Арсения срыв — это истерика, то у Димы — чистый лютый гнев. И кто в итоге больше пострадал от неаккуратного слова: Позов или Шеминов — вопрос на миллион. Сегодня суббота, у Антона последний экзамен, а у Арсения выходной. На неделе они больше не встречались, просто не получалось. У Арса восстанавливались силы, а те, что были, переводились на работу. С Шастом держали связь по переписке и звонкам. Именно через звонок Арсений проверял, как хорошо Антон знает билеты по менеджменту. И чтобы контролировать, что Антон никуда не подсматривает, созванивались именно по видеосвязи. Арсений с подколами и шутками за триста во время этого звонка, конечно, не остался в долгу. А Антон, видимо, чтобы увести разговор в безопасное русло, предложил Арсению в субботу после экзамена прогуляться. Да, такой был план изначально. Но уже в пятницу Арсений решил всё перевернуть с ног на голову в этом плане, потому что понял, что дико по Шасту соскучился и хотел бы его увидеть как можно раньше. Он, конечно, написал об этом Антону не так, придумал причину, в которую Шаст, впрочем, совершенно не поверил. Но да и ладно. Ясновидящий чёртов. Арсению удалось выбить себе приглашение на последний экзамен. Точнее, не столько на сам экзамен, сколько в вуз, потоптаться рядышком с Антоном до тех пор, пока он не пойдёт в аудиторию сдаваться. Чтобы потом, едва он выйдет, забрать его с собой и не отдавать никому до конца дня уж точно. Вот, собственно, поэтому Арсений и топчется сейчас, утром субботы, на входе Антонового вуза. Только встретить его выходит, чтобы пройти турникеты, неожиданно совсем не Антон. — Шаста там девчонки морально готовят, — посмеивается Журавль, открывая своим пропуском турникет для Арсения. — Что-то мне дурно от твоих выражений, — улыбается кисло Арс, представляя сильно-сильно волнующегося Антона, которого… Каким-то приличным образом могут подбадривать однокурсницы. Только вот поднявшись с Журавлёвым к нужной аудитории, Арсений не находит представившейся картины. Антон сидит на стуле с видом вселенского мученика, пока Олеся и Ира вытворяют что-то с его отросшими кудряшками, закалывая совершенно не подходящими хмурому виду Антона розовыми заколочками пряди, где-то их укладывая лаком. — Ну и чё ты ржёшь? — тут же возмущается Антон, краснея, едва Арсения замечает. — А ну сидеть, — приказывает Ира, давя на плечи. Антон тут же покорно усаживается обратно на место, виновато понурив голову. — Шаст, если тебе нужна помощь, моргни два раза, — с улыбкой шепчет Арсений, садясь перед Антоном на корточки, держась за его колени. — Только моргни и без волос оставлю, — с улыбкой шепчет на ухо Ира. Антон реально перестаёт моргать. Смотрит широко раскрытыми глазами перед собой до тех пор, пока из глаз уже слёзы не начинают литься. — Кажется, тебя тут держат в ежовых рукавицах, — присвистывает Арсений. — Я добрая, — буркает Ира, оттягивая расчёской голову Антона вверх, пытаясь вычесать часть сбитых кудряшек. — Да, Антон? Добрая? — Самой светлейшей души человек, — обречённо улыбается Шаст. — А к чему вы его так прихорашиваете? — любопытствует Арсений, поднимая взгляд к Ире и Олесе. — К экзамену, — спешит ответить Антон. — Ага. Экзамену на смелость, — ядовито подмечает что-то Ира, заставляя Антона тут же стушеваться. — Если просрёт, будет в этих розовых заколочках всю оставшуюся жизнь ходить. — Мне кажется, ты уже перегибаешь, Ир, — посмеивается рядом Олеся. — Антош, я перегибаю? — Нет-нет! Совсем нет, всё по делу, Ир! — подпевает снизу Антон. Да уж. Выглядит и правда трагично. Знать бы ещё Арсению, что такое Ира про Антона знает, раз так легко может им помыкать. Потому что общение между ними выглядит буквально… То ли как между старой замужней парой, то ли как между заложником и рэкетиром. — Я через два человека пойду, — прочищая горло, говорит Антон, возвращаясь глазами к Арсению. — Это не так долго. Потом… Куда-то пойдём? — Ну да, планировали же, — кивает с улыбкой Арсений. — Было бы неплохо позавтракать где-то, а потом, ну, можно было бы зависнуть в «Сешат». Или у тебя какие-то особые планы на сегодняшнюю прогулку были? — Инах муайдон… Ай-ай-ай! — начинает верещать Антон, когда Ира отчего-то вцепливается ему в плечо своими длиннющими ногтями. — По-русски, — шипит Ира на ухо. — Ты зачем его мучаешь? — растерянно хлопает ресницами Арсений. — Потому что заебал, — выпаливает на тяжком вздохе Ира. — И с тобой, что ли, арабскими матами рассыпается? — весело усмехается Арс. — Матами? — переспрашивает глухо Ира. А потом отчего-то переводит убийственный взгляд к Антону. — Маты, да, Антош? — А он тебе говорил, что это были комплименты? У-у-у, прости, Шаст, не хотел палить контору, — смеётся нервно Арсений, поднимаясь на ноги. — Да не, вряд ли ты что-то спалил, — хмурится непонимающе Журавль, смотря вместе с Арсом на то, как Ира пытается глазами прожечь в Антоне дыру, судя по всему. — Ира на лингвистическом учится, это она Шаста по арабскому таскает. — Правда? — искренне удивляется Арсений, переводя всё своё внимание к Диме. — Мне ещё со Дня рождения казалось, — переходит на шёпот Арс, — что они не очень ладят, а они вместе язык учат… — Да не, они фактически всегда в универе вместе таскаются, — пожимает плечами Журавль. — Я-то думал, — тоже шепчет Журавль, — что они мутят, но когда пошутил на эту тему… Еба-а-ать мне прилетело. Короче, видимо, они там как-то друг к другу оч медленно подкрадываются, всё щупают, а пока… — Димочка, мне не нравится аура рядом с тобой, — улыбается солнышком Олеся, только вот от неё почему холодом тянет… — Сил моих на это всё нет, — вздыхает тихо Ира, укладывая набок последнюю прядку Антоновых кудряшек, после чего убирает заколочки. — Ида лям якун альйома, са-актулюка, — говорит она, глядя прямо в глаза Антона. А тот тут же спешит отвести взгляд в сторону. — Понял? Или повторить помедленнее? С расстановкой? — Не надо, — улыбается напряжённо Антон. — Я понял. — Ира, а если ты с другого факультета, — нерешительно начинает Арсений, — ты чего тут? — А ты? — Меня Шаст позвал… — Ух ты, даже смелости хватило, — тянет Ира, стреляя в Антона глазами. — Считай, меня тоже, — говорит она, переводя снова взгляд к Арсению. — Но я тут группа поддержки, а не главный персонаж, да? — Ир, не дави на меня, мне что-то дурно… — Водички дать? — обеспокоенно склоняется к лицу Антона Олеся. — Сейчас сбегаю. — Да не… — Шаст провожает взглядом умчавшую по коридору Лесю. — ...надо. За время пока Антону доделывают причёску, как раз подходит его очередь. Арсений в это время разговаривается с Журавлём, узнаёт, что тот учится на культорологии, увлекается в частности мифологией и опровергает легенды, находя реальные факты, ставшие основой для сказок. Говорит, его главный враг в этом вузе — Олеся. Потому что она-то во все сказки, видите ли, верит. И в астрологию, и в Таро, и в лото, и дохуя во что. Только вот убедить Олесю ему ещё ни разу не удалось. Олеся, как и понял Арсений ещё на Дне рождения Антона, учится здесь на искусстве эстрады. А Ира, как уже сказал Дима, на лингвистическом. Раз всех этих людей Антон приглашал к себе на День рождения, с его-то моделью общения с людьми, наверняка все они довольны близкие для него. И при этом все такие разные… Ну вот наверняка же и с ними, с Димой, Олесей и Ирой, нашёл какие-то параллели с персонажами своих историй. Надо будет спросить об этом позже. — Отстрелялся, — с тяжким вздохом выходит из аудитории Антон, а после него тут же заходит какой-то парень. — И как? — Нормально. Пять. Но в целом похуй. Вообще не понимаю, как можно, блять, музыку цифрами оценивать, что это за хуйня, — бурчит недовольно Антон, но в момент оживает. — Это типа всё? Да??? Сессия закончилась, охуеть! — Тише ты, — посмеивается Журавль, ловя за плечо. — А вы не празднуете закрытие сессии? Мы всегда выпивали, — вспоминает «далёкую молодость» Арсений. — Мы думали собраться чисто своей компанией, — кивает воодушевлённо Олеся. — Как у Антона на Дне рождения. — Ну, не совсем, — морщится Антон. — Там типа куда больше людей в итоге собралось. Потому что каждый ещё кого-то хотел с собой притащить, а кто-то — так вообще будто целую подгруппу… — И тебя это, конечно, спугнуло, — тянет Арсений. — Ну я не хочу как килька в банке, знаешь ли, — бурчит себе под нос Антон. — Что? Даже в компании с одной конкретной «килькой»? — дёргает бровью Ира. — Ас-с-скот, — тянет шёпотом Антон на выдохе. — Этому я тебя не учила! — Это я от себя, от души, — щуря на Иру глаза, качает головой Шаст. — Может, после прогулки мы бы заскочили на эту тусовку? Так, чисто одним глазком глянуть? — хлопает ресницами Арсений, дёргая за край Шастовой толстовки. Пытается вернуть себе внимание. — Кому-то лишь бы на тусовку, да? — вздыхает Антон. — Посмотрим… Может, и заскочим. Ладно, ребят, давайте, до связи, — взмахивает рукой Антон, прощаясь. Олеся прощается с Шастом объятиями, Дима — звонким хлопком и вжатием плеча в плечо, а Ира, кажется, просто Антона проклинает, судя по взгляду. А может так кажется из-за чуть сощуренных глаз? — Потом расскажу, — шёпотом говорит Антон, чуть сгибаясь, чтобы обнять Иру. Интересно, что это он там потом ей расскажет? Антон улыбается Арсению, кивая в сторону, подбрасывает рюкзак на плече и ведёт к выходу из вуза. — Ты сегодня без кепки, — подмечает Арсений. — А? Да, просто, э, проспал будильник, когда собираюсь впопыхах вечно что-то забываю. Кольца не забыл, а кепку… Да. — Впопыхах, — повторяет с улыбкой Арс. — Забавное слово. Будто кто-то со смехом предлагает ебаться в жопу. — Чего??? — «В. Попы. Хах». — Господи, — вздыхает Антон, поднимая глаза к потолку. — Смешно, признай, — весело подталкивая Антона плечом в дверях вуза, усмехается Арсений. — Мне кажется, стоит мне признать, что это было смешно, ай-кью на глазах упадёт. — А ему есть куда падать? — Эй! — возмущается тут же Шаст. — Не будь падлой! — Это флирт. — Ну-ну, — посмеивается тихо Антон. Они идут в сторону кофейни возле «Сешат», то и дело пререкаясь, цепляясь к словам друг друга и отвлекаясь на какие-то мемы с отсылками. Разговор получается абсолютно бессмысленным, неинформативным, но повышает настроение им обоим знатно. Арсений по этому за неделю безумно соскучился. — Летом придётся ходить в другую кофейню, — усаживаясь с завтраком у окна уже в кафе, вздыхает Антон. — Почему? — Тут будет Ира работать. Не хочу… Пересекаться, — кривит нос Шаст. — Типа ладно если я буду один, но с тобой… В общем, поверь, так будет лучше. — Почему? — тихо спрашивает Арсений с большей грустью, чем хотел бы. — Кажется, она тот тип людей, которые херово справляются с ревностью, да? — Ревностью? — хмурится Антон. — А, нет, тебе так могло показаться, но… Нет, она не ревнует меня как друга… — А не как друга? — тут же перебивая, спрашивает Арсений. — Все вечно думают, что мы с ней… Это не так, — резко качает головой Антон, не договаривая. — С ней интересно, но ничего такого. И мне с ней было реально комфортно в том моменте, что она, кажется, единственная девчонка в вузе, которая начала общаться со мной не из-за попытки склеить. Мы ещё на первом курсе познакомились. Во время игры в волейбол, физра-то у нас у всех совмещённая. Блять, слава богу больше нет этой хуйни, знал бы ты, какой у нас физрук был… — Не меняй тему, Шаст. — Да я не меняю, просто вспомнил, — качает головой коротко. — Ну… Она такой человек, как бы это сказать… Истинный лидер. А я, хоть и хорошо играл, но трусил часто, иногда будто ноги в площадку врастали… Вот она и начала меня подбадривать, хвалить за каждый хорошо принятый мяч, за удачную подачу. А потом как-то начали общаться, я уже и не помню, как. В столовке вместе сидели, постепенно… Вот с ней я только через год смог спокойно себя чувствовать, только через год начал считать её другом. И я знаю, что со стороны может казаться, что она будто бы меня буллит, но на деле это просто… В общем, она просто заебалась с одной моей хернёй. — Не совсем понимаю. — Ну вот представь, что ты вечно о чём-то ноешь Серёже, а по факту нихуя не делаешь, чтобы об этом не ныть. И, ну, по идее, в один момент Серёжу же это должно начать дико бесить. — Теперь понял, — усмехается Арсений. — Во-о-от. Она правда хорошая. Но я её с одной вещью уже конкре-е-етно заебал. И её лидерское «давай, мой хороший!» превратилось в «если ты, чмище, не сделаешь это, я захуярю тебя ногами, кусок сранного дерьма». А так она правда хорошая, — нервно усмехается Антон. — Кивни, если тебя держат в заложниках, Шаст, — весело шепчет Арсений. — Не держат, — посмеивается Антон, качая головой. — Так Ира типа твоя лучшая подружка? — Я не совсем… Не совсем понимаю терминологию «лучший друг»… — Я и забыл, что ты социопатичный интроверт, — фыркает Арс, принимаясь наконец за кофе с сэндвичами. — Как будто бы устраивалось какое-то соревнование друзей и Ира выиграла… Как-то странно звучит это ваше «лучший друг». Остальные тогда типа «худшие»? — М-да, совсем всё плохо… — Ой всё, блять, не важно, — отмахивается Антон. — Подруга и подруга, всё. Без эпитетов. Ты лучше скажи мне, написал ты тому ди-джею, чтобы отъебался или выкрутился как-то, чтобы прямо нахуй не послать? — Ты сказал, я сделал, — деловым охриплым голосом выдаёт Арсений. Но Антон продолжает смотреть прямо и приходится перестать дурачиться. — Я написал ему, что ничего больше не будет, — кивает Арсений, опуская взгляд. — А он что? — Это было дико неловко, — прыскает со смеху Арсений. — Я пишу: «Прости, Эд, пора это всё отпустить, двигаться дальше, это уже как-то нездорово». А он мне: «Э, ок, Арс, я просто хотел попросить тебя заехать за своим старым компом»! А потом ещё добавил: «Рад, что ты отпустил, дерзай, но тот чел с тобой был какой-то небезопасный, осторожней там», — Арсения смехом разбирает уже не на шутку. Едва не давится своим сэндвичем. — Видишь? Он правда хороший человек, просто… Да… Мы не подходили друг другу, — пожимает плечами Арс. — В моём понимании хорошие люди не предлагают кому-то ебаться без обязательств, — недовольно заключает Антон. — Ну, это ты у нас такой романтик, узнать всё-всё и только потом, может быть, когда-нибудь… Ты осуждаешь косплееров за то, что они могут нарядиться в персонажа, которого плохо знают, боюсь представить, насколько ты на самом деле осуждаешь людей, вступающих в отношения, не узнав всю родословную до пятого колена, каждую веснушку и крапинку в глазу. — Это плохо? — спрашивает без раздражения, а будто бы даже наоборот, как-то поникнув. Теребит кольца на правой руке. — Плохо сначала узнать друг друга в достаточной мере, а потом уже?.. Типа упустишь момент, когда засосать, и всё? Ты во френдзоне навеки останешься? — Ну… На самом деле часто так и бывает, — пожимает плечами Арсений. — Эй, не расстраивайся, ладно? Кого бы ты ни выбрал, обещаю, я помогу тебе сделать всё по красоте. — Габиун… — Это?.. — «Идиот», — буркает Антон. — Э… Так «идиот» — это же, вроде, «азизи». Арсений склоняет голову чуть вбок, стараясь заглянуть в лицо резко затихшего Антона. Он опускает голову, пытаясь по привычке спрятаться за козырьком кепки, только вот нет её сегодня на голове. А оттого Арсению прекрасно видны взволнованные глаза, бегающие по столешнице. — Это другая форма. Выучил вчера. Есть азизи, а есть габиун. И то, и то — «придурок», «идиот». — О, ну спасибо, что так разнообразишь словарь арабских синонимов, чтобы меня дразнить, — фырчит Арсений, щуря на Антона глаза. — Да для тебя не жалко, — парирует Антон, тихо усмехаясь. — Интересно, что думает Ира о том, что ты учишь арабский, чтобы со мной пособачиться. — Только у Иры не спрашивай, — отчего-то дёргается Антон. — Блять… Давай сменим тему, ладно? Мы наконец встретились спустя неделю, ты выглядишь замечательно, пришёл в себя, я закрыл сессию, а мы… Обсуждаем отношение Иры к моему арабскому и этого ди-джея… Давай лучше поговорим о нас, блять, о том, что касается нас. О том, что нам интересно сейчас, — выпаливает Антон, краснея в момент, кажется всем лицом. — Ну, можем поговорить и о «нас», — расплываясь в улыбке, мурлычет заискивающе Арсений. — О боже… — Так о какой части «нас» ты хочешь поговорить, Антош? Антон на вполне себе привычные Арсовы выпады реагирует сегодня как-то странно, будто бы сегодня это неуместно, будто бы на них сегодня надо придумывать прямо-таки какой-то ответ. — Расслабься, боже, — фыркает Арсений, откидываясь на спинку стула. — А то в твоих глазах буквально читается паника. Думаешь, полезу целоваться? — Обычно пытаешься, — многозначительно тянет Антон. — Ну, шутки шутками, а мы сегодня, как ты сам сказал, наконец встретились спустя неделю. В последнюю нашу встречу я был… Мягко говоря, не в форме, — вздыхает тихо Арсений. — Сейчас уже хорошо себя чувствуешь? — Да, намного лучше, — улыбается Арсений. — И на самом деле было намного лучше уже в то воскресенье. Благодаря твоим прекрасным методам утешения, конечно. — Рад помочь, — выжимает из себя Антон, щуря предупреждающе на Арса глаза. — Эй, будешь так смотреть — точно целоваться полезу, — предупреждает, открыто веселясь, Арсений. А Антон продолжает смотреть. — Не веришь, что ли? — чуть нервно усмехается Арс. — Шаст? — Мухадион… — на тихом выдохе буркает Антон, отводя взгляд в сторону. — Составим какой-то план? Сейчас покушаем, потом сразу пойдём в «Сешат»? — А ты бы хотел прогуляться? — Да, хотел предложить погулять по парку, — кивая в сторону окна, где виднеется небольшой парк через дорогу, говорит Шаст. — Но в целом, как хочешь. Просто там уже птиц много, ну и зелень, я подумал, сейчас там должно быть хорошо. — Сходим, — кивает ускоренно Арсений, в момент оживая. — Зайдём в магазин за пшеном. — Зачем? — Птичек кормить, — расплывается в улыбке Арс. — Когда-то меня это очень расслабляло, — пожимает немного неловко плечами. — Возле вуза, в котором я учился, был небольшой сквер с прудом. Там плавали утки и иногда даже чайки прилетали. Когда становилось херово, я сбегал туда кормить птиц. Успокаивался и возвращался на пары. — В плане «становилось херово»? — хмурится непонимающе Антон. — Ну, я же всё-таки в художке учился, — снова неуютно пожимает плечами. — У нас было много всяких дисциплин с рисованием или проектированием визуальных объектов. Бывало, что рисунок прямо вообще не получается, а потом… Потом подходит препод со своим, дай бог, если не маркером, а просто пиздец мягким чёрным карандашом и как начинает поверх твоего рисунка ебашить резкими линиями исправления… От этого… Нехило накрывало, — улыбается натянуто Арсений. — Ну а если уже был в нервном состоянии, то срывало к чертям все тормоза. Вот и уходил кормить уточек, чтобы не замазать нахер свой рисунок. На дисциплинах, где мы в компах что-то делали, тоже бывало… То комп зависнет, то в проге какая-то херня происходит, а главное, ни ты, ни препод — никто не может разобраться, что не так-то… — Кажется, сама по себе учёба на художественные направленности — это уже пиздецкий подрыв менталки. А ты мне говорил, что туда уже с не слава богу головой приходят. — Ага, — нервно хихикает Арсений. — Мы и так потрёпанные, но решаем добить себя до конца и идём в художку. Путь воина, мать его. — Ты хотел сказать «камикадзе»? Путь камикадзе. — Э, да, наверное, это ближе к истине, — улыбается грустно Арсений. — Слушай, нас ебут общие дисциплины, которые нам совсем неинтересны, как у тебя была философия. И у нас бывают моменты, когда нихера не получается, а преподы или компы добивают. Но когда я думаю, был ли у меня другой путь… Не-а, я бы нигде не смог, только здесь бы чувствовал себя спокойно. — Ты уверен, что чувствуешь себя здесь спокойно? — Пока всё хорошо, то есть, большую часть времени — да, — кивает медленно Арсений, тупя взгляд в столешницу. — Но в один момент накрывает и… Ты сам видел. Арсений чувствует касание к своей ладони, поднимает взгляд к Антону, улыбается ему мягко, благодаря за беспокойство и заботу. Какой же хороший… — Ты поговорил о чём-то из того, что тебя грызёт, с Серёжей? — Нет, — вздыхает тяжело Арсений, коротко качая головой. — Мы встречались с ним пару раз на неделе, он приезжал, но я… Когда уже отпускает, я стараюсь не возвращаться к тем мыслям, потому что… — Тебе кажется, что момент разговоров упущен, а сейчас это ни к чему. — Да. — А ты помнишь, что я тебе говорил об этом? — изгибая выразительно бровь, почему-то шёпотом спрашивает Антон. — Наоборот, когда отпускает, надо об этом говорить. И тогда накрывать будет реже. И не так сильно. — Ну и как начать этот разговор? Сидим, пиздим, обсуждаем сплетни Серёжиного офиса, повисла тишина, а я такой: «Кстати о хуёвых работниках, знакомься, моя психика», — кривляясь и паясничая, выпаливает Арсений. — Как бы ты ни начал, я уверен, что такой разговор Серёжа поддержит и выслушает тебя, — качает головой Антон. — Ему на тебя не всё равно, Арс. Ему важно, чтобы у тебя было всё хорошо. И не важно, насколько по твоим ощущениям не к месту ты начнёшь говорить о том, что тебя грызёт, он тебя выслушает. И поддержит. А это главное. Когда это «уместно» из себя не получается выдавить ни единого звука. Арсений вздыхает тяжело, прикрывая глаза. Пару минут они сидят молча, просто смотря в окно. — Я сильно загоняюсь насчёт своих профессиональных способностей, — тихо говорит Арсений. — Насчёт рисования. Мне кажется, мне не хватает скилла, чтобы не то что сравняться, но хоть догнать Диму. Я постоянно думаю, что я слабое звено, легко заменимый сотрудник. Ни скорости… Ни экстраординарного качества. Мне кажется, я перестал расти. Кажется, лучше уже не будет, но не в том смысле, что уже пиздато, а в том, что на лучшее я не способен. Выше… Выше головы не прыгнешь. — Тот комикс, который ты выкладываешь, — спокойно говорит Антон. — Тот, ссылку на который ты мне в итоге дал. Не прошло и года, спасибо большое. Этот комикс, там обновления, новые главы уже, можно сказать, год выходят. — Ну да, ну там и главы выходят хорошо, если два раза в месяц. — Для комикса это вообще-то пиздатый темп, Арс. Эта манхва, которую я упоминал, знаешь, когда была последняя новая глава? Пять месяцев назад. И их главы это буквально четыре страницы, если разделить на формат «А-четыре». А у тебя главы по семь-десять страниц каждые две недели. А ты как бы ещё работаешь на студии, а ещё второй комикс втихаря рисуешь. Недостаточная скорость? Чем определяется скорость, Арс? Скорость — это отношение количества выполненной работы ко времени, за которое она была выполнена. И если взять страницы комиксов и вычленить только то время, которое ты уделяешь рисованию конкретно этого, что выйдет? Вот сколько ты уделяешь в неделю часов этому комиксу? — Где-то два часа каждый вечер, в субботу могу и четыре. В воскресенье и понедельник не рисую… — То есть, два на четыре, восемь, плюс четыре, двенадцать. Двенадцать часов в неделю, значит две недели — двадцать четыре часа. Берём средний размер главы комикса у тебя, скажем, восемь страниц. Восемь к двадцати четырём, простой пример. Одна третья. Одна полностью отрисованная в цвете страница за три часа. Это по-твоему медленно? — Прости, я пока просто в шоке от того, что ты умеешь считать… — Иди ты, я учился на инженера-механика, — фыркает Антон. — Меня больше поражает, что ты, изучая квантовую физику, — встрёпывая волосы Арсения, тянет Шаст, — не додумался рассчитать, сколько ты впахиваешь. Результат объёмный, скорость охуенная, а что по скиллу? Ты этот комикс выкладываешь год, не пробовал как-нибудь поставить рядом страницу первой главы и страницу последней? Там же разница налицо! Нет, может, ты, конечно, имел в виду, что за последнюю неделю твой скилл не успел вырасти, — тянет нарочито важным тоном Антон, выставляя перед собой ладони. Вот смотрит на него Арсений и дышать легче становится, с собственных загонов уже не плакать, а смеяться охота. Что за человек? — Чудо ты, — подставляя под щёку кулачок, усмехается Арсений, разглядывая Антона. — Чудо ТЫ, — тычет в лоб пальцем Антон. — Напридумывал хуйни и сам мозги ебёшь себе. Вот с людьми так вечно. — С людьми? — нарочито заговорческим шёпотом спрашивает Арсений, чуть пригибаясь к столу. — А ты представитель какой расы? Можешь довериться, я никому не скажу. — Не, ну я же тоже горазд ебать себе мозги придуманной собой же хуйнёй, так что я тоже человек. К сожалению. — Ага, — прыскает со смеху Арсений. — А если бы был выбор? Какую бы выбрал расу? — Ну знаешь, я же задрот, — тянет Антон. — А во многих играх — с уклоном на фэнтези особенно — есть выбор расы. И я никогда не выбирал людей, типа, блять, кто вообще выбирает людей, когда есть эльфы, чернокнижники, вампиры, демоны и так далее? — Душнилы? — усмехается Арсений, пожимая плечами. — Я не играю особо, но я обожаю эту часть в играх, ну, создание своего персонажа, я имею в виду. Залипательное времяпровождение. Я в «Симс» долгое время залипал, создание внешности, дома, для меня это было прямо-таки релаксом. — Ну, я в «Симс» не играл, — неловко чешет затылок Антон. — Но в «Киберпанке» довольно разнообразный ассортимент черт лица для создания своего Ви. — А я могу, — Арсений запинается, прикусывает губу неловко. — Что? — Ну, у тебя же есть «Киберпанк», я видел диск… — Дать тебе поиграть? — Нет, — качает головой Арсений. — У меня нет приставки. Я хотел попроситься как-нибудь к тебе, посидели бы над созданием персонажа, посмеялись бы… — Я только за, — улыбается широко Антон. — Чё ты так мнёшься? Хотя, должен предупредить, там есть весьма смущающий момент. — В создании персонажа? — дёргает бровью Арсений. — Ага… Там можно выбирать размер гениталий. — О боже, — прыскает со смеху Арсений, прикрывая глаза ладонью. — Ага. Размер пиписьки, ну или размер груди, если за девушку играть выбираешь. Цвет… Лобковых волос? Ладно, этот разговор начинает становиться странным, — краснея, бормочет Антон. — А интимную стрижку можно выбрать? — Арс! — Что? Это же прикольная функция! — Можно, — густо краснея, выдавливает из себя Антон. — И какая у тебя? — У меня или у моего Ви??? — А у тебя есть интимная стрижка? — нарочито заинтересованно заглядывая под стол, тянет Арсений. Кажется, смущать и вгонять сильнее Антона в краску можно до бесконечности, и забава эта слишком уж Арсу полюбилась ещё с первого времени общения с Шастом. — Насмеялся? — буркает недовольно Антон, натягивая на голову капюшон толстовки. — Эй, ну я же не со зла, не дуйся, — улыбается мягко Арсений, осторожно снимая капюшон с Антоновой головы. — Не надо, не надевай, Ира с Олесей так старались тебе кудряшки уложить, а ты лохматишь. — Красиво? — Уложили волосы? Да, кхм, да, красиво, — смущённо улыбается Арсений. — Чёлка чуть набок… С открытым лбом прямо-таки красота. Ох, ты же даже не посмотрел, как они тебе волосы уложили, — спохватывается Арсений. — Посмотри через фронталку. Тебе очень идёт, — Арсений рассматривает Антона, который, забавно супя нос, разглядывает себя через фронтальную камеру. — А ну стоять, — приказывает Арсений, когда Шаст тянется пальцами к уложенной чёлке. — Начинает он тут уже, не расстрёпывай. — Но они же вот тут прям слишком прилизали. — Не слишком, хорошо лежат, — ловя ладони Антона и укладывая их на стол, твёрдо говорит Арсений. — Нет, ну, с твоей обычной НЕ укладкой мне тоже нравится. У тебя они так забавно дёргаются и прыгают, ну, кудряшки. Заигрывают со мной с первого дня, — вздыхает сладко Арсений, хлопая ресницами, открыто кокетничая. — Ага, как в мультиках, — неловко пожимает плечами Антон. — Оу, Антош, ты, что, только что подтвердил то, что со мной заигрываешь? — Мы говорили о волосах! — О твоих волосах, — весело подмечает Арсений. — О моих неуправляемых волосах, на которые я никак не могу влиять, — пыхтит Антон, краснея щеками. — Давай… Доедим и пойдём гулять. — А может, после парка тогда пойдём не в «Сешат», а к тебе? — Антон смотрит на него так, будто бы Арсений сказал что-то вроде «пошли ебаться на скамейке в парке». — Создавать персонажа, Шаст, — тянет Арсений. — А. Да. Да. Точно, — кивает быстро Антон, принимаясь за свой пончик так, что со стороны кажется, что пытается хоть чем-то заткнуть себе побыстрее рот. — А ты о чём подумал? — смешливо дёргает бровью Арсений. — Мне просто вообще другое послышалось, — с трудом проглатывая, говорит Антон. — И что тебе там послышалось? — Что-то на арабском, — с крайне сосредоточенным лицом, хмуря брови, выдаёт Шаст. Арсения смехом разбирает. У них с Антоном в переписке уже давно используется для обозначения «нихуя не понятно» один мем с персонажем из «Дома пепла». Просто очень хмурое, недовольное лицо Салима с подписью «что-то на американском». У Салима-то как раз арабский родной, а всю игру он общается с американцами, он хорошо знает английский, но у него слышный акцент и иногда он употребляет неверные конструкции. И был момент, когда Джейсон начал говорить что-то быстро, а у него ещё и южно-американский акцент в английском, и у Салима было это сложное лицо. И кто-то додумался сделать из этого мем. И да, этот мем они вставляют в переписку каждый раз, когда беседы принимают заумные или задротские обороты, а кто-то из них не успевает за мыслью второго. Начинает Антон рассыпаться в отсылках и геймерской лексике, Арсений шлёт сложное лицо Салима с подписью «что-то на американском». Начинает Арсений объяснять что-то научное слишком сложным языком — присылает Антон. И вот сейчас Антон будто бы вставил мем в реальной жизни, в реальном времени, отобразив его на своём лице. Ещё и эти его слова: «что-то на арабском». Арсений сейчас помрёт со смеху. — Ты прямо повторил на своём лице тот мем, — хохочет Арсений, пытаясь объяснить и не задохнуться. — «Что-то на американском», — повторяя акцент Салима, выдавливает из себя Арс. — А, блять, серьёзно? И сидят, что б их, хохочут, до удушья и слёз посреди кофейни, привлекая к себе внимание других посетителей. Но как же похер. Слишком хорошо, чтобы замечать окружающий мир. После завтрака в кофейне идут, как и договаривались, гулять по парку. Сначала только забегают в магазин, чтобы купить пачку пшена. Та очень быстро расходуется в парке. В основном тут, конечно, только голуби и воробьи, но получается найти и уточек. Арсений доволен. Антон сегодня прямо-таки забивает на дистанцию, идёт совсем рядом, останавливается с Арсением бок к боку, то и дело касается. От этого ведёт и плющит. Арсений уже не уверен, что идти к Антону домой после парка — хорошая идея. Слишком всё это: внимание, забота и тактильность Шаста — раззадорило, раздуло пламя приятно щекотящей живот влюблённости в чёртов пожар, в котором Арсений… Нет, не жарится, не горит. Он типа в нём загорает, кайфует, переворачиваясь с бочка на бочок, но в этом-то и опасность. Арсений начинает поддаваться навстречу чужим прикосновениям уже слишком заметно. Флиртует слишком очевидно. Так недолго и оступиться. Особенно с учётом того, что Антон, как кажется, сегодня это баловство Арсения поддерживает. Из-за этого начинает казаться, что есть шанс. Начинает казаться, что всё взаимно, а из-за этого чувства в хорошем настроении слишком легко оступиться. Слишком легко безосновательно рискнуть. Последнее, чего Арсению хочется, — это того, чтобы Антон исчез куда-нибудь после попытки Арсения его поцеловать. А поцеловать хочется. Безумно. До горящих радостно щёк и безумного блеска в глазах. До трясущихся коленок и покалывания на кончиках пальцев. Как же хочется его поцеловать…***
Инстинкт самосохранения наравне с благоразумием сегодня идут нахер. Потому что Арсений не прислушивается к собственному разуму, а потому оказывается у Антона дома. Сегодня точно нельзя пить. Ни капли. Нет-нет-нет, ни капельки! Если хоть глоток сделает, бутылка полетит в окно, а Арсений окажется у Антона на коленях, впившись в его губы. Шасту стоит надеть кепку. Ему, блять, срочно и необходимо надеть кепку нужно! Да защитит его Святой Козырёк от Арсовой глупости. Но Антон сегодня от кепки, видимо, во благо причёски отказался. Притаскивает в свою комнату чай, оставляет на компьютерном столе и принимается включать приставку, джойстики, подготавливает всё к игре, короче. Арсений не смотрит на экран. А стоило бы. Ему точно сейчас стоит смотреть на экран. Но никак не на Антона. Не стоит смотреть на тонкие пальцы в кольцах, вынимающих диск из коробки. Так аккуратно и бережно держит за края, просунув указательный палец в кружочек по центру. Интересно, вставал ли у кого-нибудь на белом свете от вида указательного пальца в центре диска? Арсений очень близок стать этим человеком. Какое же блядство… — Я не понимаю, это у меня комп так расшумелся или плойка, — хмурясь, бубнит Антон, склоняясь куда-то под стол. О боже. Во-первых, вылези из-под чёртового стола, за которым Арсений прячется, как за каменной стеной. А во-вторых, это не комп и не плейстейшн, это Арсений тут шумно дышит, блять! — Не понял, что это был за звук, надеюсь, ничего не взорвётся, — бубнит Антон, вылезая из-под стола. — Ага, было бы неплохо, — нервно усмехается Арсений, который тут к взрыву явно ближе Шастовой техники. Надо пить. Надо очень много выпить чая, переполнить к чёрту мочевой пузырь, чтобы у тела не было возможности реагировать так, как оно реагирует, ни на одну идиотскую мысль. — Так, дай ему пару минут прогрузиться, — выравниваясь и упирая руки в бока, кивает Антон, а чуть выбившаяся, завивающая прядка так красиво касается его лба… — Пойду перекурю быстренько, а то уже ломает. — Да, давай, я тут посижу, — улыбается зажато Арсений. — Что-то болит? Нормально себя чувствуешь? — Нормально-нормально, Шаст, просто не хочу дышать дымом, — улыбается мягко Арсений, чуть вздёргивая ладони. — Хотя, знаешь, я тут вспомнил, — Арс заставляет себя заткнуться. Нет, ну он же не может быть таким идиотом, правда? Не может сейчас сказать что-то вроде «У меня там было дело, про которое я забыл, мне срочно надо ехать». Нет, как-то это совсем херово по отношению к Антону получится. — Да? Что такое? — Э, хотел спросить у тебя, с какими персонажами ты ассоциируешь ребят, с которыми общаешься в вузе? Арсений решает спасать себя отвлечёнными разговорами. Выходит-таки с Антоном на балкон, ему на самом деле было плевать на сигаретный дым, плевать и сейчас. Не плевать только, что Антон эту гадость в себя прямо-таки с упоением втягивает, портя лёгкие. — Прям всех, кто на дэ-эр был? — хмурясь, спрашивает Антон между затяжками. — Я всех не запомнил, — качает головой Арсений. — Ну вот из тех, кто сегодня был с тобой перед экзаменом. Журавль, Ира, Олеся. — Ой, ну дай-ка подумать… Олеся у меня давно ассоциируется с Эммой из «Зе куорри». — Э, блогершей-шлюхой? — Надо бы постримить эту игру с полноценной сюжетной линией и раскрытием персонажей, чтобы ты понимал, о чём говоришь, — тыча пальцем в Арсово плечо, тянет Антон. — Она не шлюха. Она изначально говорила Джейкобу, что роман сугубо летний, а то, что было потом с Ником, казалось ей… Забавой? — Поцеловать парня, который нравится твоей нерешительной подруге, — это забава? — Они же играли типа в «Правда или действие», так? И она просто выполнила действие. — Могла отказаться. — Она потом объяснила. Она хотела подтолкнуть Эбби. Потому что она тот самый типаж людей, которые начинают действовать решительно только под воздействием ревности и пинка под зад. Лето кончилось, а она к Нику так и не… В общем, не мне об этом говорить, — тихо вздыхает Антон. — Что важнее, после того поцелуя Эбби и Ник реально сошлись. Но как по мне Ник — конченный мудак. Заражение открыло его настоящее лицо. Эмма же… Она показывает себя самоуверенной, дерзкой, если не борзой. Стремится всех вокруг себя подбодрить, развеселить, но по факту так она латает собственную неуверенность и грусть. Это её слова: «Я веселю народ. Я туплю, и им смешно. Может, я и правда тупая. А может… Я просто люблю веселить людей». — А может, всё-таки правда тупая? — стоит на своём, на самом деле негативном отношении к данному персонажу Арсений. — А ты не очень хорошо читаешь между строк, да? — усмехается тихо Антон. — Детали, Арс. Она то и дело вкидывает что-то на французском, делится фактами, которые «тупые» вряд ли хоть когда-то слышали, мыслит куда более взросло и ответственно, чем другие вожатые, застрявшие в лагере. Ты продолжаешь отрицать, потому что видишь себя? — Я не полез бы целоваться к… — Хорошо, может, тот её поступок был не ахти, Арс. Но все мы люди. Персонажи — тоже люди. И творят херню. Мы все творим херню. И ты тоже. Признай. — Ладно, — вскидывает ладони Арсений. — Значит, Олеся — Эмма из «Зе куорри». Дальше? Журавль был бы как раз-таки Джейкобом? — Ну, недалеко от истины, — посмеивается Антон. — Но я бы определил его другим персонажем. — Каким? — Ракетой из «Стражей галактики». — Тоже подходит, — прыскает со смеху Арсений. — Я не так давно посмотрел новых «Стражей» и… Сука, ёбаный енот… Как же я разъебался в сопли от его истории… — У Ракеты трагичная история? — удивлённо спрашивает Арсений. — Пиздец какая. Я просто… Ёбаный час прорыдал в подушку. Он же ещё и выглядит как зверюшка, а там другие животные, проведённые через мутации… И я… Блять, даже вспоминать больно, — качает головой Антон, а глаза уже слезятся. — Ты так глубоко сопереживаешь им, — тихо выдыхает Арсений. — Это… Удивительно. Завораживает. — Ну, иногда это бывает очень херово, — дёргано улыбается Антон. — Знаешь, я всю игру дико злился на того же Джейкоба, а потом, ну, в одном перепрохождении ради разнообразия дал его заразить, чтобы посмотреть, каким он будет оборотнем. Всю игру, каждое прохождение хуями его крыл, а потом… Там была такая сцена, когда он уже начинает обращаться, а его находит Эмма… Он рычит, потиху обращаясь, а Эмма, видимо, не вкурила, подбегает к нему такая радостная: «Джейкоб, ты жив!», — кривляя женский голос, восклицает Антон. — Я думаю, ты шо, дурная, беги от него, он тебя ща сожрёт, он с минуты на минуту обратится… Он там что-то бормочет, а Эмма что-то спрашивает и… Ему сносит крышу, он начинает орать: «Перестань задавать мне вопросы, ответы на которые я не знаю! Лето кончилось, лето кончилось, Эмма». Ну, она ж ему говорила, что роман только летний, а он так к ней привязаться успел… Орёт: «Лето кончилось, оставь меня!». А потом начинает рычать на самого себя: «Глупый. Глупый мальчишка. Она тебя не хочет, ты ей не нужен. Она тебя… Никто тебя не хочет. Ты никому не нужен, дурак!». И так… С такими эмоциями… Видел бы ты мой еблет в этот момент, — горько усмехается Антон. — Так херово стало от того, что всю игру его буквально буллил, а он… Ему было так больно и одиноко, — выдавливает из себя на грани слышимости Антон. — Он был просто нуждающемся в любви и внимании мальчишкой, который не видел жизни дальше сегодняшнего дня и хотел урвать хоть капельку тепла, а я… Блять, такой тварью себя чувствовал после этого момента… — Это только персонаж, Шаст, — тихо говорит Арсений, осторожно касаясь дрожащей руки. — Да, да, я знаю… Но с людьми ведь так же. Ты можешь поливать говном кого-то каждый день, а потом… Нет, в реальной жизни ты можешь и не узнать, что там у человека… Нельзя перепройти, изменить свой выбор. Не все персонажи нашей жизни раскрываются, но это не значит, что у каждого нет какой-то своей истории. — Один писатель говорил, что каждый человек — это история, которая может оказаться никогда не рассказанной, — грустно улыбается Арсений, смотря за тем, как Антон откидывает в баночку потушенную сигарету. — Ты такой грустный… Иди обниму тебя, — улыбается мягко Арс, притягивая Антона за плечи к себе. Антон не упрямится, вжимается в эти объятия с такой острой, ощутимой необходимостью, что за его эмпатию становится страшно. Так ранится… Чужими чувствами, чужими историями. Он и правда удивительный, но за него Арсению страшно. Может, есть в моменте некой изоляции от большого количества друзей и знакомых своего рода приём инстинкта самосохранения? Если Антону может быть так больно даже за несуществующих людей, как его может сломать история кого-то близкого? Чувства реальных людей? Арсений вспоминает, каким Антон был взволнованным, если не сказать перепуганным, в тот вечер, на прошлых выходных. Как смотрел на Арсения, которого снесло лавиной собственных эмоций. Но при этом ведь смог взять ситуацию в свои руки, смог успокоить, закомфортить. Но это ведь не значит, что потом, оставшись наедине, Антон не прожил всю боль и страх за Арсения вот так, как переживает за персонажей? Ведь в моменте, когда плохо нашим близким, мы все стараемся стать крепкой опорой, не показать собственной боли за своего человека, чтобы успокоить… — Пойдём создавать персонажа, — тихо шепчет Антон, впрочем, явно не желая выпутываться из Арсовых объятий. — Выбирать размер пиписьки? — Ага. И интимную стрижку. — И цвет лобковых волос, — усмехается тихо Арсений, бережно остраняя Антона от себя. — Ты в порядке? — спрашивает, не скрывая тёплой ласки в голосе при взгляде на ещё грустного Антона. — Да, уже через пару минут переключусь, — кивает Шаст, почему-то как-то потерянно моргая. — Шукран лака… — Пожалуйста, — улыбается мягко Арсений. — Что?.. — Ты не «спасибо» сказал? — неловко смеётся Арс, чуть отступая и краснея щеками. — Блин, неловко получилось. Просто мне будто бы… Мне как будто послышалось… Показалось по интонации и как-то… Почудилось именно «спасибо». — Я сказал… Да, я сказал «спасибо», — удивлённо хлопает глазами Антон. — Ты правильно понял, я просто удивился, что ты… Что ты вообще понял. — Видишь, засинхронились всё-таки окончательно, — прыскает со смеху Арсений. — Да… И правда понял даже без перевода, — тихо бормочет Антон, почему-то краснея всем лицом. — Ты чего? — Что? А, да так, — Антон качает головой, расползаясь в какой-то глуповатой улыбке. — Просто теперь я уверен на тысячу процентов. — В чём ты там уверен? — тянет подозрительно Арс, щуря глаза. — Пошли персонажа создавать, давай-давай, — осторожно вытягивая Арсения с балкона, посмеивается с чего-то больно уж радостно Антон. — А в чём уверен-то??? — Ну, по идее, скоро узнаешь, — улыбается ещё чуть шире Антон, светясь июльским солнышком. А ещё только июнь, вообще-то. До июля неделя.***
Наигравшись вдоволь с созданием персонажа, Антон с Арсением лениво жуют макароны, обсуждая, идти ли в итоге на вечеринку по случаю окончания сессии. — А оно нам надо вообще? — тянет уныло Шаст. — Когда у тебя в жизни ещё будут такие тусовки, Шаст? — Мне без них всегда жилось прекрасно и столько бы же ещё без них прожить, — категорично заявляет Антон. — Да ла-а-адно, — тянет Арс, закатывая глаза. — Только одним глазком глянем и сра-а-азу уйдём, если тебе не понравится. — Давай я попрошу Иру скинуть фотку тусы. Мы посмотрим одним глазком… — Нет. Так не сработает, — отрезает Арсений. — Я понимаю, что ты такой типа мрачный, загадочный интроверт-задрот, но тебе, что ли, жалко выгулять любимого экстраверта? — хлопает ресницами Арсений. — Так гуляли же уже сегодня… — Да уж, не заводи пса, Шаст, он у тебя подохнет. — Вот так спасибо, — буркает Антон. — Даже с собаками гуляют минимум два раза в день, с утра и вечером. И я, конечно, не пёс, что бы там Серёжа ни говорил, а ещё бы прогулялся. — Одним глазком, — тыча в сторону Арсения вилкой, предупреждает Антон. — Сделай мне пиратскую повязку. — Что? Зачем? — Чтобы второй глаз случайно не открыть, — весело объясняет Арсений. — Боже, ну и дурной, угораздило же… — Чё ты там булькаешь? — Ничего-ничего, — качает резко головой Антон, натягивая на лицо улыбку. Как бы Антон ни упирался, а на вечеринке они всё-таки оказываются. В этот раз ни у кого-то на квартире, а в арендованном помещении… Клуба? Арсений не может судить наверняка, потому что помещение почти не видит за толпой народа. Кто пьёт, кто танцует, кто что-то громко обсуждает компанией, перекрикивая громкую музыку. — Это ад, — шепчет Антон. — А я домой хочу. У меня там Дилан. — Чего??? А ну стоять, — ловя Антона за локти, шикает Арсений. — Пошли потанцуем. — Это точно не ко мне, — машет головой так отчаянно, что страшно становится, как бы не оторвалась. — Я вижу твоих ребят, давай к ним подойдём. Обещаю, буду смотреть только на тебя, чтобы ты не чувствовал себя чужим, — улыбается мягко Арсений, затаскивая Антона силой вглубь помещения. — О-о-о, какие люди! — тянет уже едва держащийся на ногах Журавль при виде Антона с Арсением. — Добро п-жаловать на вечер-ик!-инку! — Я домой, Арс, ну их нахуй, — тараторит Антон. — Вы как раз вовремя, — радостно улыбается Олеся, хватая Антона и Арсения под руки, становясь между ними. — У нас тут игра в самом разгаре, но я думаю, всем будет похер, если вы впишитесь посреди матча. — Что за игра? — Правда или действие, конечно же! — Дверь, автобус, дом, — кивает Антон уже без капли сомнения, но из хватки Олеси выпутаться не получается. — Ша-а-аст, — тянет с широкой-широкой улыбкой Ира, развалившаяся на диване между какими-то двумя парнями. Антон почему-то весь в момент вытягивается, планы его явно меняются, собирается остаться. Впрочем, если бы у Арсения была подруга-девушка на массовой вечеринке в таком пьяном состоянии, он бы тоже остался. Чтобы проследить за тем, что никто этим состоянием не воспользуется. Арсений надеется, что у Антона такой же ход мыслей, а не противоположный… Судя по всему, Арсений не ошибся. Антон довольно резко сгоняет с дивана, липнушего к Ире парня, сдвигает её аккуратно к подлокотнику и садится рядом, как бы ограждая от всех присутствующих собой. Поскольку второй парень так и остался сидеть, Арсению места на диване не находится. Ну и ладно, сядет на стуле рядом с другими, собравшимися у стола. — Два новых игрока, — объявляет торжественно Олеся. — Антон и Арсений. — Не-а. Я не играю, — резко отказывается Шаст и его взгляда хватает Олесе, чтобы не настаивать. — А я могу, — пожимает плечами Арс. — Правила же остались те же? Без ущерба здоровью и никто не отсасывает публично? — Само собой, — тянет навеселе Олеся, отмахиваясь от Арсения. — И раз уж ты теперь в игре… — Э, мой ход сейчас, — перебивает Олесю какой-то парень, отчего у той в момент закатываются глаза. Арсений не следит за игрой. Смотрит за Антоном, который забирает из рук Иры стаканчик с питьём и что-то там пытается вынюхать. Арс понимает его ход мыслей, но, судя по всему, Ира попросту перепила. Они хорошо смотрятся вместе… — Засосись с новым челом, — кивая в сторону Арсения, говорит какой-то парень, загадывая желание как раз-таки Ире. Арсений переводит удивлённый взгляд от парня к Ире, тут же глазами, конечно, возвращаясь к Антону, который выглядит не на шутку взволнованным. Ловит Иру за локоть, заглядывая широко распахнутыми глазами прямо в глаза Иры. Блять… Понятно всё. — Я отказываюсь, — качает головой Ира, прикрывая веки, чуть жмуря их. — То есть, вылетаешь из игры? — смешливо тянет парень. — Брось, можно же совсем коротенький поцелуй, главное в губы! — Не-а, иди нахер, Борь, я отказываюсь. — Не в твоём вкусе, что ли? — продолжает посмеиваться парень. — Дружеская… Солидарность, — выдавливает что-то едва ли осмысленное из себя Ира, откидываясь головой на спинку дивана. Антон рядом с ней выдыхает облегчённо, улыбается, шепча что-то… Наверняка «спасибо», судя по движению губ. «Спасибо». Да? Вот сейчас Арсению совсем не нравится чувство влюблённости, сейчас оно грызёт. — Значит, ты, — говорит парень, у которого остался ход. Арсений поворачивает к нему голову и с обречённым вздохом понимает, что огонь перешёл именно на него. — Раз уж тебе не перепало, ещё и так жестоко отшили, — тянет парень. — Давай мы тебя подбодрим. — Прошу не надо, я нисколько не оскорблён, — усмехается Арсений, паясничая. — Да бро-о-ось, мужская гордость такое дело, — что-то там бормочет на пьяном парень, едва держа ровно голову. — Надо залатать, а то потом придётся ходить к мозгоправу. — Да мне в любом случае к нему дорога, не взваливай на себя такой груз, — уже открыто веселится Арсений, дразнясь. Это вызывает тихий смех среди собравшихся, чужое веселье отвлекает от собственных чувств и мыслей. — Ты-ы-ы должен поцеловать кого-то здесь. Кого захочешь. — Кого-то другого, не себя! — наученная горьким опытом, выпаливает подсказку Олеся. Блять, лишила Арсения Шастовой лазейки. — Ну, разумеется, не себя, — хмурится парень, прикладываясь к стаканчику с чем-то явно более крепким, чем фруктовое пиво. — А если никого здесь мне не хочется целовать, то можно никого не целовать? — дёргает бровью Арсений. — Не-а, братан, не пизди, куча красоток, а ты никого не хочешь поцеловать? Так не бывает. Ага. Сидит, вон, одна красотка. Два метра роста, мисс «Хмурые брови Питера». — Если никого не выберешь, я дам тебе конкретный выбор. — Это ещё что значит? — Ну типа два человека на выбор, — пожимает плечами парень. — Тот, от которого ты стопудова откажешься, и второй, который примешь. — М, если ты думаешь, что я не полезу целоваться с парнем, то подумай получше, — мурлычет, чуть усмехаясь, Арсений. — С парнями даже проще, они воспримут как прикол. А девушку и обидеть ведь можно. — А я тебе тогда двух парней предложу, если ты такой приколист, — буркает парень. — Чем бы дитятки ни тешились, — улюлюкает Арсений, помогая парню выровняться в пространстве. — Ну так? — Либо кучерявый, либо Олеся. — Ты же сказал, двух парней на выбор дашь, — пряча волнение, усмехается Арсений. — Или я чего-то о тебе не знаю, Олеся? — нарочито взволнованно спрашивает Арс, озираясь на смеющуюся Лесю. Переводит взгляд к Антону всего на пару секунд, но и этого хватает. Весь будто окаменел, вжался пальцами в штанины, взгляд — напряжённый, буравит пространство перед собой. Целовать Антона Арсений точно не станет. Потому что это явно не тот случай, когда поцелуй с парнем может стать приколом. Вряд ли Антон захочет прослыть среди ребят со своего вуза «пидорасом». Да и видно по нему, буквально на лбу читается «только не меня». Впрочем, целовать Олесю тоже не собирается. Потому что где-то внутри сидит глупенькая, наивная надежда, которой кажется, что за этот день было много моментов, которые указывали на взаимность влюблённости. Потому что глупенькая надежда хочет верить, что ей не показалось, а показалось сейчас, что Антону интересна Ира. Может, в Арсении нет никакой уверенности, насчёт чувств Антона, но вот если он ему нравится, то целоваться с Олесей у него на глазах — точно херовый вариант. Как говорил Антон про игры «Дарк пикчерс»? Иногда, когда тебе дают выбор, лучше ничего не выбирать. Это оказывается лучшим решением. — Я пас, — поднимает ладони Арсений. — Не буду. Выхожу из игры. — Пау! Второго подряд! — победно вскидывает кулак вверх парень. — Пойду покурю, — бросает тихо Антон, вставая со своего места и сливаясь тут же с толпой. — Оу-у-у, блять, это то, что я говорил про мужскую гордость! — вскидывает ладонь в сторону ушедшего Антона парень. — Да ты прямо психолог, не думал сменить профессию? — огрызается Ира. — Блять, сходи за ним! — вскидывает она ладонь, зыркая на Арсения. — Что? Зачем??? — И тебя он называет умным, боже… В голове что-то щёлкает. Смыкаются контакты — и загорается лампочка. Арсений встаёт со своего места тут же, что-то вдогонку бросает парень-победитель и пьяная Ира, но Арс их уже не слышит. Он пробирается через толпу людей к выходу, чтобы побыстрее найти Антона. Шаст курит на улице, сидит за углом, прижавшись спиной к стене, натянув капюшон на брови. Арсений касается макушки как можно осторожнее, но Антон всё равно дёргается сильно, вздёргивает лицо вверх и от чужого уязвлённого взгляда колет в груди. — Ты чего тут? — нервно шмыгает носом Антон, тут же опуская голову. — Шаст… — Я домой уже пойду, — вскакивая на ноги, тараторит Антон. — Глянул одним глазком, хватит. Пора домой. — Послушай… — Что? Я хочу домой, Арс, мне херово на таких мероприятиях, я уже говорил! — взмахивая тлеющей сигаретой выпаливает Антон явно громче, чем хотел, судя по сжавшимся резко до побеления губам. — Дело только в «мероприятии»? — спрашивает в лоб Арсений, стараясь заглянуть в глаза, но не получается. Антон замкнулся, в глаза не смотрит. — Шаст, — окликает как можно мягче, пытаясь дотронуться до руки, но Антон отдёргивает. — Не трогай. Не сейчас, — шипит он сквозь зубы. — Что случ..? — Не понимаю, нихуя не понимаю, — выпаливает раздражённо Антон, буравя взглядом асфальт под ногами. — Думал, что понимаю, а на деле опять проебался, выходит. Пора было привыкнуть, — дёргано усмехается, бегая глазами по стене в граффити. — На те же грабли, да? — Шаст, — Арсений делает глубокий вдох, прежде чем спросить прямо. — Ты хотел, чтобы я?.. — Ничего я не хотел! Ясно? Нихера я не хотел! Арсений делает рефлекторно шаг назад, смотрит напряжённо за каждым чужим движением. — Я просто не понимаю, какого хера, — качает резко головой Шаст. — Вечно говоришь об этих сраных поцелуях, дразнишься, флиртуешь, а на деле? Тебе было бы так противно? Или ты настолько мне не доверяешь, что думаешь, я бы врезал? — Антон заставляет себя замолчать так резко, что Арсений слышит скрежет зубов. — Год, блять, — выпаливает не понятно к чему Антон, тут же зарываясь лицом в ладонь. — Чтобы опять проебаться. Нахуя было? — резко вскидывает лицо, но в глаза не смотрит. — Дразниться было пиздец весело, Арс? Да пошло оно всё, — качает головой Антон, делая резкий шаг в сторону. Арсению кажется, если не сейчас, то никогда. Он подрезает Антона сбоку и ловит за щёки, подаётся вперёд… Антон успевает задрать подбородок и ловит за запястья, не давая сдвинуться. — Ты же не хотел, — выдавливает он на грани шёпота. — Мне подачек не надо. Из жалости уж тем более. Взгляд Антона соскальзывает на собственные руки, сжатые на запястьях. Отдёргивает свои руки, будто обжёгшись, материт себя вслух, крепко жмурясь. — Шаст, выслушай меня, пожалуйста. — Не сейчас, — качает головой Антон, сгорбливаясь. — Посмотрели одним глазом. Всё… Хватит. Батарейка села, Арс. Мне надо перевести дыхание… Мне надо… Мне надо домой. Прости. Только после того, как выбор уже сделан, ты узнаёшь, как было лучше. Серёжа всегда просит Арсения не корить себя за те моменты, когда он просто не знал, как будет лучше. Сейчас, пока смотрит на уходящую фигуру раздавленного Антона, не корить себя не получается. Иногда бездействие — лучший выбор. Иногда.