Вкусные эмоции

"Отчасти, притворяться — это быть собой, но громче"

Эмма: "The Quarry"

***

      Идут дни, рабочие недели сменяют друг друга. Возвращается с больничного Позов, а Серёжа — из командировки. Стас хвалит за проделанную в этом месяце работу, но Арсению, если честно, сейчас похвала не очень интересна. Ему хочется поскорее уйти с работы, чтобы наконец увидеть Серого, который уезжал на два месяца, хочется столько ему рассказать, обсудить. И выпить с ним, всё-таки вечер пятницы. А Шеминов решил именно сейчас рассказать им с Димой, какие они молодцы.              В целом на похвалу от Стаса грех жаловаться, не так часто это бывает, да и приятно всё же. Это у Арсения просто как всегда планы со Стасовыми порывами не совпадают.              Наконец хвалебная ода Арсению и Диме заканчивается. Арс, уже давно сидевший с сумкой на ногах, вскакивает с кресла, прощается коротко и громко со Стасом и Димой и убегает.              На выходе из студии проверяет время на телефоне. Блять. Опаздывает же!              — Блять, Арс! — взвизгивают снизу, когда Арсений вписывается в кого-то всем телом на улице. — Ураган, блять, — смеётся охрипло Серёжа, отодвигая Арса на шаг от себя. — Ну привет, непутёвый.              Арсений ничего не отвечает, только врезается в Серого объятиями, радостно пища, целует Серёжу в лоб и макушку, крепко вжимая в себя.              — Хорош! Хорош мне лицо слюнявить! — смеётся Матвиенко, обнимая в ответ. — Каждый раз, когда надолго уезжаю, а потом возвращаюсь, а ты так встречаешь, ощущение, что у меня не друг, а пёс.              — А иди-ка ты, Серёжа… — начинает весело Арсений, но тут же снова начинает целовать Серого в макушку до тех пор, пока тот не сдаётся и не смиряется со своим безвыходным положением. — Я так соскучился-я-я!              — Я тоже, Арс, я тоже, — посмеивается Серый, отходя на шаг от Арсения и заглядывая в глаза с такой тёплой улыбкой, что всё на свете становится не важно.              — Что ты тут делаешь? Мы же договаривались встретиться…              — Брось, — тут же отмахивается Серый. — Хотел тебя быстрее увидеть, вот и подъехал, пошли в машину, — кивает в сторону парковки Серёжа.              — Ну рассказывай. Как работа, как командировка? — начинает крутиться рядом с Серёжей по пути до машины.              — Тебе это будет неинтересно слушать, — отмахивается Матвиенко. — Прошло всё нормально, никаких проблем. Заползай давай, чё стоишь лыбишься? — фырчит со смеху Серёжа, глядя на замершего у машины Арса.              И правда, пожалуй, Арсений со стороны выглядит радостным псом. Хозяин вернулся! Взгляда от Серёжи оторвать не может, смотрит своими искрящимися глазами, запрыгивая по команде в машину на переднее сидение.              — Я больше хочу послушать, что тут у тебя, — с озорной улыбкой тянет Серёжа, заводя машину. — Рассказывай, как в этот раз чуть не убился во время моего отсутствия.              — Ничего такого, — тут же вскидывает ладони Арсений. — Честное пионерское! — добавляет он, видя недоверчивый взгляд Серого. — Было пару тусовок, пару пьяных дебошей, но не моих! — тут же добавляет Арс. — Я так, со стороны посмотрел, похихикал.              — Ясно, — тянет с улыбкой Серёжа. — Тебе, — всовывает какой-то пакетик, вытащенный со стороны задних сидений. — Всякая фигня и украшенные пряники. Знаешь, как их в Архангельске называют? Тебе понравится. «Козули».              — Козули? — с широкой улыбкой переспрашивает Арсений, роясь в пакетике с привезёнными ему подарками и гостинцами. — Прикольно. Спасибо, Серёж. Ты же знаешь, что не обязан мне что-то привозить из каждой командировки?              — Мне в кайф, — фыркает Матвиенко, выруливая с парковки. — Ты от этой херни светишься, как новогодняя ёлка, мне приятно это видеть.              — Эх… И почему ты по женщинам, моё золото?              — Даже не начинай, — обрывает с улыбкой Серёжа. — Да и к тому же, это же получается и подарок на твой День рождения, который я пропустил.              — Забей, — легко отмахивается Арсений. — Я ничего не устраивал, ничего весёлого ты не пропустил. Я просто лежал на диване и смотрел сериал.              — А если бы я был, оторвались бы…              — Оторваться с тобой мы можем в любой день, главное, потом приклеиться обратно.              — Приклеи..? А, пфх, дурень.              — Тёплые носочки, боже, Серёж, ты же знаешь, что ты не моя мама? — тянет со смешинкой Арсений, вытаскивая из пакета длинную пару шерстяных носков с каким-то ярким узором.              — Чтоб носил, когда холода вернутся, ясно? Чтоб я твоих щиколоток в мороз не видел, понятно?              — Видимо, ты не знаешь, что ты не моя мама, — тянет сочувствующе Арс.              — Да-да, поязви тут. А потом зима, он со своими подкосами на джинсах, а потом, ой! Ой, Серёж, что-то я сопливый! Как неожиданно, — бурчит Серый, сворачивая на перекрёстке налево.              — Куда мы едем?              — Хочу к Паше заскочить, ему тоже пряников привёз. Им с Лясей.              — Оплачиваешь то, что они за мной смотрели, пока мамы дома не было?              — Ага, — закатывает глаза Серёжа, а Арсений с него только хихикает. — С Позом нормально всё?              — Да, выздоровел уже давно, сегодня задержался на студии, чтобы якобы хвосты закрыть, а то, видите ли, он в какие-то свои собственные дедлайны не укладывается.              — Ну, ожидаемо, если речь о Позе, — улыбается Серый. — Всё ещё не пала ледяная стена неприкосновенности?              — Что? А, ты про Диму… Нет, но, кажется, он понял, что я просто прикалываюсь и теперь прикалывается в ответ. Недавно мне сказал: «Любовь любовью, но я сверху, Арсений». Ну, я быстро от него отстал, — посмеивается Арсений. — Варежки, серьёзно?              — Кажется, ты что-то забыл мне рассказать, Арс.              — Что? То, что я взрослый мужик? Варежки, Серёж??? Спасибо, что не на ниточке, как в детском саду.              — Ты забыл рассказать мне о ком-то.              — С чего ты взял?              — С того, что ты явно подумал сначала не о Позе. Что ещё за «А, ты про Диму»? Кто у тебя ещё с ледяной стеной появился?              — Ну не то чтобы с ледяной стеной, — тянет заискивающе Арсений, нарочито мечтательно вздыхая. — Там мало ото льда, скорее наоборот, эмоций так много, что они в стену превратились.              — Тот… Тот парень, который в глаза не смотрит?              — Ага, да, я тебе писал про него.              — Буквально два раза. Один раз упомянул его как модель для твоего рисования, второй — на тусовке у него был. И то, и то ты написал так сухо, что я подумал, что это просто какой-то левый чел, который тебя вообще никак не интересует. Ну или же… Ну конечно.              — Что?              — Перестань манипулировать моим знанием тебя, — требует Серёжа. — Специально написал так, чтобы я не расспрашивал? Теперь-то понимаешь, что не отвертишься?              — А я не сильно и пытаюсь, — игриво улыбается Арсений. — Может, я хочу поломаться, чтобы ты меня поупрашивал подольше, а на самом деле сам весь горю от желания наконец рассказать?              — А. Так это тот случай, когда ты не рассказываешь по переписке, потому что хочешь поделиться при личной встрече?              — О да, — тянет с улыбкой Арсений, прижимая к груди пакетик. — Ну что ж, расска-а-аз мой долог будет.              — Присядь и слушай, путник молодой, с тебя от этого, поверь мне, не убудет, — кивает Серёжа.              — Всё ещё помнишь, — с тихим вздохом улыбается ностальгично Арсений, поворачивая голову, чтобы смотреть на Серёжу, не моргая.              — Конечно, помню, у меня на подкорке этот текст выжжен.              В школе Арсению стрельнуло выступать на конкурсе с маленькой театральной постановкой по мотиву стиха, который он сам для этого написал. Арсу удалось подговорить группу театрального кружка, чтобы они сыграли с ним мини-сценки, а вот в качестве рассказчика он почему-то (тоже своего рода режиссёр) видел именно Серёжу. И Серёжа не отказал.              Вначале на сцене появляется некий путник, которого встречает старец. И начинает дед травить рассказы из своей жизни. И всё, что он рассказывал, рядом, будто бы в воспоминании отыгрывалось Арсом (старцем в молодости) и другими театралами.              — Прямо весь текст помнишь? А то обычно так и работает, что помнятся только первые строчки стиха, — улыбается Арс совершенно «без» провокации.              — Привет, ты незнаком ещё со мной? Ну что ж, рассказ мой долог будет, присядь и слушай, путник молодой, с тебя от этого, поверь мне, не убудет. Скажи мне, путник, встречал ты храбрецов? Средь них и я был, сверкая мужества мечом, сражался я со страхом. А трусов видел, что бегут с позором с поля боя? И я средь них бежал, но лишь морально. Не видя в войнах смысла никогда, в соседние края бежал я тайно. А знал ли ты великих мудрецов? Был и я мудрец когда-то, одаривал весь мир горой цветов и душою жил тогда богато. О путник, точно ты встречал глупцов! Я знаю, в мире их немало: и злых, и добрых, и таких, как я — любовью тех, что поломало. Ты, путник, право, видел добряков, и я был пленником неравнодушия оков, и я был тем, кто не жалея, последнее всё детям бедным отдавал. Больным и старым, животным, людям — я в помощи никому не отказал.              — И злых людей, конечно, повидал ты. Да, нечем тут гордиться, но и я был злым когда-то, — не удерживаясь, подключается Арс. — Могу лишь тут сказать, что злость не берётся не пойми откуда. Если зол уж человек, то на душе его какая-то пакута. Знал ли ты самоубийц? Я был одним из них, тем, с улыбкою пляшущим на острие ножниц. С насмешкою над жизненной ценою петлю я затянул… Не помогло: хрупкий был мой стул!              — На этой части нас чуть не прогнали со сцены…              — О любящие люди, путник! Они везде есть, и я для них как спутник!              — Боже, началось…              — Живёт моя душа любовью к тайнам, к книгам удивительным, да ко всему, что в мире положительно!              — Ненавидящие люди… Знаешь, путник, таких я много повстречал…              — Но в их рядах моё лицо никто не замечал.              — Что такое, путник молодой? Своим рассказом совсем уж утомил тебя я? Ну что ж, бывай, друг мой родной! Мы встретимся меж берегов таинственного Рая.              Арсений хлопает, чуть паясничая, улыбается широко, когда Серёжа, так же паясничая, начинает типа кланяться, хоть на деле, за рулём, и всего лишь кивать.              — И правда всё помнишь, ладно я, я это писал, чтобы на конкурс выйти. И почему мы не выиграли? Охеренно же было. И стихи, и постановка, тц.              — Думаю, по крайней мере две темы показались жюри слишком щепетильными, чтобы пустить нас на городской уровень.              — И что это за темы?              — Самоубийство и война, например? — изгибает бровь Серёжа, косясь на Арсения, который тут же закатывает глаза, сползая спиной по сидению. — Брось, ты не будешь дуться из-за событий такой давности.              — Самоубийство и война. Это был литературный конкурс. Литературно-драматический. Сколько произведений русской литературы посвящены войне? Той или иной? А сколько мыслей о самоубийстве у русских классиков? Что за бред?              — Хорошо. Значит, дело в других столбцах, слишком позитивно, Арс, слишком позитивно, — язвит Серёжа, наконец выбивая из Арсения улыбку. — Приехали. Блять, где тут запарковаться, почему я вечно забываю…              — Вон в тот двор заезжай, — указывает пальцем Арсений, снова подбираясь на кресле. — Ближайшая парковка.              — Вот за что я не люблю Питер, особенно центр, так это за эту ебанутую херню с парковками, — бурчит Серёжа, разворачивая машину. — Всё узкое, дворы эти, блять, закрыты…              — Ворчи-ворчи, моё золото, — мурлычет со смехом Арсений.              После парковки идут в «Сешат». Арсений не обращает сегодня внимание ни на что и ни на кого, у него лучший друг наконец вернулся, к чёрту мир, подождёт!              В «Сешат» Серёжа здоровается со смехом с Пашей, сцепливаются сначала руками в громком хлопке, а затем обнимаются. Арсений только улыбаться этим вечером и может, вот они, его папа и папа.              — Ну как работа? — с широкой улыбкой интересуется Паша.              — Не жалуюсь, — отмахивается Серёжа, протягивая Воле пакетик. — Прянички и другие вкусности, вам с Лясей. Спасибо, что за непутёвым приглядели.              — Брось, мы уже семья, — посмеивается Паша, принимая подарок. — Спасибо, Серёг. Уже знаешь, когда следующая командировка?              — Не знаю и знать не хочу, — снова отмахивается Серёжа. — Заебали меня с этими командировками, если честно. С одной стороны уже привык жить по отелям, но с другой — в рот я это ебал.              Арсений наблюдает за разговором Серёжи и Паши с минуту, а потом ожидаемо отвлекается на разглядывание помещения. Ищет глазами у Паши на столе коробки с новыми книгами в надежде найти что-то для себя. Находит кое-что интересное, решает спросить чуть позже.              Ощущение взгляда на себе Арсений очень хорошо знает, всегда умел это чувствовать и по какой-то чуйке быстро находить того, кто смотрит. Поворачивает голову в сторону читального зала и тут же расплывается в улыбке, замечая резко спрятавшуюся за раскрытым комиксом голову.              — Не здороваться со знакомыми и делать вид, что их не заметил, — не вежливо, Шаст, — тянет нараспев Арсений, садясь на спинке диванчика над лежащим Антоном.              — О, Арс, и ты тут!              — Дурак, — фыркает весело Арсений, щёлкая по козырьку кепки. — Увидел компанию больше двух человек и страшно стало?              — Я тебе открываюсь не за тем, чтобы ты потом подшучивал над этим, знаешь ли…              — Я не со зла, ты меня знаешь, — легко пожимает плечами Арс. — Кстати, у меня есть твои книги. Я уже дочитал, правда, в машине у Серёжи сумку оставил…              — А я ещё не успел…              — Ничего страшного, я у тебя ничего не отбираю, — прыскает со смеху Арсений, замечая зарождающуюся на лице Антона панику. — Читай на здоровье.              — Фух…              — Правда думал, что я отбирать у тебя комиксы начну, раз дочитал книги, которые ты мне дал? — усмехается Арс, дёргая бровью.              — Ну, всякое может быть, — бормочет Антон, укладывая раскрытый комикс к себе на грудь. — Это… Твой Серёжа, да?              — О да, мой Серёжа, — посмеивается Арс. — Как у тебя, твой Салим, так у меня — мой Серёжа.              — Они даже чем-то похожи.              — Восточной внешностью? Поверь, на этом их сходство заканчивается, — качает головой Арсений, мягко улыбаясь, не отрывая тёплого взгляда от Серёжи.              — Анвур илейя хэкеда.              — Опять что-то на арабском? — улыбаясь, переводит взгляд к Антону, резко опустившему голову, лишь бы глазами не пересекаться.              — Ага. Значит «День был сегодня отстой».              — Почему бы тебе не выучить что-то позитивное? — дёргает смешливо бровью Арсений. — Что-то типа «Как же жить на этом свете пиздато».              — Ну да, — брякает отрешённо Антон, почему-то краснея ушами. — А ты… Получается занят в ближайшие дни, раз Серёжа вернулся, да?              — А ты хотел пригласить на свидание? — тут же наступает Арсений, стараясь заглянуть под кепку, но Антон неожиданно поднимает лицо сам, чтобы в глаза посмотреть. И нет привычной обречённости типа «как ты меня заебал», нет раздражения во взгляде. — Что, правда?              — Блять, нет, — фыркает Антон, тут же отводя глаза в сторону. — Я просто… В общем, на выходных проводится типа юникон, ну, мероприятие, где косплей, мерч по историям…              — Я знаю, что такое юникон, Шаст.              — Да. Вот. И… Я, вроде как, купил два билета, потому что понимал, что один в такой куче народа не смогу, слишком стрессово, — Антон поднимает резко взгляд вверх, смотрит куда-то в потолок, сжимая губы в белую полоску. — Но я не знаю, с кем… То есть, я хотел с тобой, потому что ты шаришь и тебе, наверное, было бы прикольно. Но если не получается, я позову Журавля, ему это, конечно, всё до пизды, он чисто за девками там красивыми бегать будет, но главное, что я не один.              — Во сколько?              — Что?              — Во сколько завтра начало?              — С двенадцати впускать начинают…              — Значит, я буду там в одиннадцать-пятьдесят.              — Правда??? — с такой ярко вспыхнувшей надеждой и радостью в глазах вскидывает лицо Антон, смотря всего мгновение в глаза, тут же отводя взгляд в сторону.              — Правда, дурнушка кепчатая, — фыркает весело Арс, снова щёлкая по козырьку. — Но о таком, вообще-то, надо предупреждать заранее. Мало ли что, какие у людей планы. И понимаю, может, ты хотел сделать мне сюрприз…              — Я просто замотался в вузе и на работе, — буркает Антон, а щёки, едва видные за козырьком кепки, краснеют.              — Да-да, конечно, — машет ладонью в воздухе Арс. — Что ж, тогда до завтра? Напиши адрес.              Едва Арсений встаёт со спинки дивана и собирается уйти, Антон подскакивает на диване и ловит за руку довольно резко, порывисто. Пальцы вжимаются в кожу запястья болезненно, что тут же отображается у Арсения на лице.              — Эй, какие-то проблемы? — тут же реагирует Серёжа.              — Всё нормально, Серёж, — отмахивается Арсений. — Полегче, грозный парень, у меня хрупкие запястья. И нежная кожа, — добавляет со смешинкой Арс, показывая Антону, насколько чётко на его коже отображаются покрасневшие следы Антоновых пальцев.              — Прости, я не…              — Понимаю, Шаст, не парься, — качает головой Арсений, растирая запястье. — Что ты хотел? Ещё что-то уточнить насчёт завтра?              — Э, нет, просто вопрос.              — Хорошо, — пожимает плечами Арсений. — Задавай.              — Твои предки случайно не… Ну, не кошачьи?              — Чего???              — Ну, блять, твои предки случайно не коты? — заливаясь краской повторяет Антон, впериваясь взволнованным взглядом куда-то за Арсово плечо.              — Э, нет? Что за вопрос вообще? Это отсылка на что-то?              — Но твои родители, послушай, они ведь точно, блять, ну, они точно коты. Должны быть. Они, блять, ну, должны быть коты, — Арсений склоняет голову набок, пытаясь заглянуть Антону в лицо и хоть что-то понять из сбитого бормотания под кепкой. — Твои предки стопудово коты, блять, потому что если не коты, откуда… Ну, если твои родители — коты, то ты… Если не коты, тогда откуда у них…              — Арс, пошли, — окликает сзади Серёжа.              Арсений оглядывается через плечо на Серёжу, возвращается глазами к умолкшему Антону, у которого на лице читается зачаток панической атаки.              — Шаст?              — До завтра, — выдавливает из себя охрипло Антон, тут же прячась лицом в комиксе.              — Э, ладно, не забудь написать адрес, — кивает Арсений. — Давай, пока.              — До завтра, — хрипит Шаст, сжимая до побелевших костяшек комикс в своих руках.              — С ним всё в порядке? — шёпотом спрашивает Арсений, подходя к Паше. — Мне кажется, он слишком дохера работает…              — Ну, у него много хотелок, — пожимает плечами Воля. — И татушки новые набить, и на какой-то там фест сходить, и квартиру купить, короче, много желаний требует много средств, — легко пожимает плечами Паша. — Я лично горжусь его целеустремлённостью.              — Ага, — тянет как-то неуверенно Арсений, смотря через плечо на Антона. Кажется, у него дрожат руки. — Он же за рулём работает, проследи, чтобы не залез в машину, если совсем херово будет, хорошо?              — У Шаста ответственность получше работает, чем у тебя, — фыркает Паша. — За ним приглядывать не надо, чтобы приключений лишних не было.              — Ладно, — качает головой Арсений. — Серёж, пошли?              — Идём-идём. Поехали ко мне, закажем пиццу, купим вина, нахуй нам эти бары?              — Я говорил, что люблю тебя?              — Да, много раз, пошли уже, — смеётся Серёжа, подталкивая Арсения в спину к дверям.              — Пока, Паша! — кричит Арс, оборачиваясь через плечо. — Пока, Шаст!              Всего на секунду, но Арсений уверен, что они с Антоном пересеклись глазами. И от этой секунды у Арса побежал неприятный озноб по спине.              Почему он выглядел таким расстроенным?..              

***

             На посиделках с Серёжей Арсений начинает чувствовать себя в своей тарелке только после того, как убеждается в переписке с Антоном, что с ним всё в порядке. Шаст сначала пытался убедить в том, что Арсу привиделась расстроенность или растерянность в глазах, потом уже начал как-то совсем неубедительно съезжать с темы, а в конце сказал, что попросту заебался. Что бы там у Антона ни происходило, но говорить об этом с Арсением, он явно не хотел. А кто Арс такой, чтобы требовать ответы, когда уже чуть не в лоб сказали «отъебись»?              Убедившись в том, что Шаст не умирает от переработок и усталости, Арсений переключает своё внимание всецело на Серёжу. Да и пиццу как раз привезли.              Естественно, не успевают они съесть по первому куску, как Серёжа начинает расспрашивать об Антоне. Впрочем, только этого сигнала Арсений и ждал. А едва Серый просит, Арс тут же откладывает свой кусок и начинает тараторить без умолку, рассказывая всё с самой первой встречи с Шастом, заканчивая тем, что Серёжа видел сегодня в «Сешат».              — Ну, кажется, он неплохой парень, — выносит свой вердикт Серёжа.              — Вполне-вполне, — чуть паясничая, кивает с заумным видом Арсений, за что Серый его тут же щипает в бок, чтобы не фиглярствовал. — Ла-а-адно, на самом деле неплохой, я бы даже сказал, очень даже хороший. Мне с ним комфортно.              — А вот это уже мрачный звоночек.              — Бро-о-ось, мне и с тобой комфортно, и с Пашей, у тебя есть претензии к Паше?              — М, это другое, — качает головой Серёжа, отпивая немного чая. Кто вообще ест пиццу с чаем? Серёжа Матвиенко. — Поз, Паша, Ляся, я — мы уже по факту тебе родня. И даже если ты находил с кем-то из нас быстро общий язык, то за счёт схожей сферы деятельности или из-за одной среды, как в случае у нас с тобой — школа, а у вас с Пашей — книжный. А Антон?              — А что Антон? Он творческий, и да, тоже сидит в «Сешат».              — Ну, много кто сидит в «Сешат», — пожимает плечами Серый. — С Пашей ты задружился, потому что он один из владельцев, а с другими постояльцами ты никогда не рвался завязать разговор. И да, да, Арс, я услышал твою историю, — поднимает ладонь, видя, как Арсений хочет перебить. — Всё получилось довольно сумбурно и хаотично. И не подумай, что я что-то на Антона наговариваю. Я правда рад, что в твоём окружении появляется всё больше надёжных людей.              — Но-о-о?              — Но вопрос в том, надёжный ли он на самом деле. Да, по твоему рассказу он неплохой человек, но это не значит, что из него хороший друг или… Ну, что-то ещё. Понимаешь? — Серёжа смотрит, чуть сведя брови, а Арс кивает, пусть и не шибко уверенно. — Сам говоришь, он довольно замкнутый, ну и заёбов, судя по всему, в башке немало. Напомнить, чем кончилась дружба с замкнутым, немного грубым творческим в последний раз?              — Не надо, — фыркает Арсений, тут же выпивая за раз половину бокала вина.              — Согласись, Эд был и есть хороший человек, но как… Как друг, да и как парень… Он был отвратителен.              — Лучше не скажешь, — натянуто улыбается Арсений.              Разговоры о бывших во время встречи с лучшим другом — до чего же банально, тошнотворно банально.              Арсений этот разговор продолжать вообще не хочет, да и сравнивать Антона с Эдом нет ни настроения, ни желания. Для чего? Для выявления схожих черт? Ну да, два грубоватых татуированных музыканта. И что? Это гарантия того, что всё и кончится одинаково?              — Я не говорю тебе перестать с ним общаться, Арс, — с мягкой улыбкой расшатывает за плечо Серёжа. — Просто будь внимателен. Как я всегда тебе говорил? Присмотрись к человеку, за его поведением со стороны, за тем, как он общается с другими. Не играйся в эту херню типа «я особенный для него». Поначалу может казаться так, но в итоге он станет общаться с тобой так же, как и с другими из своего окружения. Поначалу мы все играем не тех, кто мы есть. Играем принцев и принцесс, а потом злимся друг на друга, когда маски оказываются снятыми.              — Не думаю, что он кого-то играет. Иногда кажется, что он бы очень хотел быть кем-то другим, но у него не получается и его это расстраивает.              — Не совсем понимаю, о чём ты…              — Как-то он сказал, что ему нравится быть в центре внимания типа с той же своей музыкой, но… Он дико зажатый, и он старается перебороть это, выступать почаще, но каждый раз отказывается от каких-то крутых мероприятий, где мог бы проявить себя не только перед своими однокурсниками. Типа боится выйти из комфортной среды, но хочет, но не получается. А потом он обижается и злится на самого себя. Вот. Хотел бы играть другого человека, но у него не выходит. Сказал, что… Завидует мне и Дилану в этом.              — Дилану?              — Это персонаж из игры, — усмехается тихо Арсений, ворочая бокал. — Похожий на меня персонаж якобы. Мы умеем… Умеем играть другого. Захотели создать такой образ и безбашенно его создаём, не смущаясь, не робея. Становимся такими, какими хотим быть в глазах окружающих. А он так не может.              — Может, это и к лучшему, может, в этом его сила, — улыбается подбадривающе Серёжа. — Всё-таки это определённый уровень честности. Быть именно собой. И кому-то эта честность не помешала бы, — тянет с нажимом Серёжа, подталкивая Арсения плечом.              — Да уж, — смеётся тихо Арс, пихая легонько в ответ. — Если честно, Серёж, мне страшно…              — Почему?              — Он… Он мне нравится, действительно нравится. Пиздец как нравится, — добавляет Арс, а Серёжа рядом охрипло смеётся, покачивая головой. — Но мне кажется, что он видит — так легко видит — всё, что я пытаюсь спрятать.              — Звучит хорошо, вообще-то, — Серёжа заглядывает в глаза, зная, что Арсений поймёт, к чему он это. Арс и понимает, только улыбается грустно, опуская взгляд. — Разве тебе самому не было бы в кайф, если бы появился ещё один человек, способный видеть тебя? Именно тебя, Арс. Порой дикую хандру и душность, порой одержимость чем-то, как сейчас у тебя квантовая физика. Разве это херово, если у тебя появится ещё один близкий человек, который будет видеть в тебе не поверхностного парня лёгкого поведения, а?              — А если не угадаю? Если мы с тобой ошибаемся и всё не кончится тем, что появится ещё один близкий человек?              — И что самое плохое может случиться? — спокойно спрашивает Серёжа.              Он всегда так делает. Каждый раз, когда Арсений мечется между тем, чтобы взяться за что-то или отступить, он всегда спрашивает, что самое плохое может случиться. Чтобы Арс смотрел объективно, чтобы не впадал в драматизацию и комплексы. Один вопрос.              — Не знаю, ему станет скучно со мной.              — Это смертельно? Для него или для тебя?              — Нет, конечно, но я бы не хотел… Серёж, всё просто. С новым Арсением у людей на лицах — калейдоскоп эмоций! Неважно каких. А со старым… Только скука, а в глазах читается «быстрее бы от этого душнилы уйти».              — Во-первых, я просил, не называй это «новый» и «старый Арсений». Это всё ты, Арс. Просто иногда ты такой, а иногда другой. Настоящий Арсений состоит и из части, где он выпендривается и разбрасывается тупыми шуточками, лишь бы заставить кого-то покраснеть или развеселиться, и из части, когда он упивается тем, что знает какую-то заумную херню и может поделиться ей. Интересно ли всем слушать историю зарождения масонов? Наверняка не всем. Но это не значит, что ты должен отказываться от доброй, блять, половины себя, чтобы всем якобы с тобой нравилось. Ты не сотка баксов, чтобы всем нравиться, Арс. Ты не обязан всем нравиться. Кому-то скучно с твоей библиотекой в голове — это их проблема, что их только последние новости шоу-бизнеса волнуют! Это не определяет тебя как душнилу, это определяет их как ничем не интересующихся дундуков, не смотрящих дальше собственного носа. Сколько раз я уже об этом говорил, Арс, перестань. Не всякая эмоция другого человека в разговоре с тобой — это характеристика чего-то в тебе. Это их реакция, а их реакция — это их характеристика. Не твоя.              — Знаю… Знаю, Серёж, правда.              — Нихуя не правда. Знал бы, перестал бы дробить себя. Перестал бы половину себя в заложниках своей головы держать, выпуская её из плена только тогда, когда никто не видит. Эта половина тебя, Арс, она охеренная, она потрясающая, просто, блять, невероятная. Это та половина, которая, заинтересовавшись одной только теорией из квантовой физики, начала изучать всю науку целиком, лишь бы разобраться. Эта та половина, которая в три часа ночи тебе не даёт спать, заставляя гуглить историю создания и эволюции презервативов, блять!              — Это было давно, — чуть морщась, смеётся Арсений. — И это оказалось отвратительное открытие. В Древней Греции использовался женский презерватив из козьего мочевого пузыря.              — Это же охуенно!              — Это отвратительно, Серёж, — давясь смехом, морщится Арсений.              — Да я не про презики, а про твою голову, которая вкинет тебе самый рандомный вопрос, а ты идёшь тут же искать на него ответ. И запоминаешь же ещё это всё, чёрт такой, ходишь потом всё знаешь, но вместо того, чтобы производить впечатление своими знаниями, ты шутишь о дрочке. И нет, это, конечно, тоже часть тебя, просто раньше обе эти части: заумно-любопытная и ебануто-смешливая — уживались в мире и гармонии…              — А потом народ огня решил развязать войну?              — Без отсылок, — предупреждает Серёжа. — И… Ты же сам знаешь, что дело не в каком-то народе, блять, в смысле не в ком-то конкретном. Просто в тебе накопилось, потом Эд и… Ты просто психанул, Арс. Но ведь прошло достаточно времени. Я понимаю, что… Понимаю, что он пиздец как тебя обидел, может, он и разделил тебя на типа «старого» и «нового», но по факту из-за херни, которую он ляпнул, не подумав, ты… Ты себя ломаешь, Арс. Нельзя притворяться другим человеком.              — В Шастовой игре была девочка, которая сказала интересную фразу: «Отчасти, притворяться — это быть собой, но громче».              — Понимаю, что имелось в виду, но в твоём случае это притворство кричит о том, что ты не в ладу с самим собой. Слушай, я уже предлагал, давай я куплю тебе в подарок курс у психолога…              — На-хуй.              — Тогда начни делать выводы сам, Арс, — качает головой Серёжа. — Тебе может казаться, что главное это то, что мы с близкими тебя знаем. А ты-то, наш герой, всё-то перетерпишь. Главное, чтобы нам хорошо было. Но нам будет ещё лучше, когда мы увидим, что ты наконец в ладу с собой, Арс.              — Звучит как тост, — кивает Арсений. Не паясничает, вполне серьёзно это говорит, и Серёжа видит, что к его словам прислушались, а оттого и улыбается мягко, глядя на Арса, поднявшего бокал. — За то, чтобы все были в ладу с самими собой.              — Аминь, брат, — усмехается Серёжа, чокаясь с бокалом Арсения своим чаем.              — Потанцуем?              — Да как пить дать.              

***

             Как и обещал, на следующий день, в одиннадцать-пятьдесят Арсений уже на месте встречи.              — Как… Дохуя людей, — срывается с губ вслух само собой.              Сейчас, глядя на толпу у входа и на здание, Арсений сомневается в том, что технически возможно там всем поместиться. Привлекают внимание глаз люди в костюмах каких-то персонажей, остальные сливаются общей кучей, и Арсений без понятия, каким образом ему тут найти Антона. Если он сам не в костюме кого-то выделяющегося, Геральта из Ривии там или оборотня из «Зе куори».              «Как мне тебя тут найти?», — быстро печатает Арсений в телеграме.              В ответ приходит сообщение, чтобы Арс ориентировался по очереди в левую дверь, ближе к входу, а Шаст сейчас поднимет кепку.              Арсений поднимает взгляд, чуть отходя в сторону, чтобы лучше видеть. Замечает вздымающуюся в воздух кепку, козырёк которой Антон сжимает так сильно, что не остаётся сомнений в том, что он тут на грани панической атаки.              — Слава богу, ты приехал, — выдыхает он, едва Арсений подскакивает к нему сбоку. — Я думал, сдохну тут. Как же, сука, шумно, как их тут много…              — Людей? — смешливо спрашивает Арсений.              — Ага.              — Надеялся, что ты будешь тоже в косплее. Типа там какой-нибудь анимешной горничной с кошачьими ушками…              — Иу, Арс, фу, постыдись.              — А ты в своей обычной одежде, — тянет Арс с улыбкой, как ни в чём не бывало. — Разве тебе не стоило бы как-то обозначить на себе, какие конкретно истории тебя интересуют?              — Э, типа ходить с обломком железной трубы, чтобы все понимали, что я ищу Салима?              — Да, что-то вроде того, — весело закатывает глаза Арсений.              — А зачем?              — Чтобы люди, шарящие за твои фандомы, тебя сразу нашли. Ну и разобщаться можно.              — Мне не нужны знакомства, — качает головой Антон, обратно натягивая на голову кепку. — Я пришёл за хоть каким-то мерчом. И я уверен, что по «Дарк пикчерс» ничего не будет… Я уже через это проходил года два назад. В один год всё было забито одним только «Отелем Хазбин» и «Металл фэмили», в другой год всё, сука, всё было забито Геншином.              — Но ты всё равно идёшь… И даже два билета взял.              — Есть истории, которые, ну знаешь, на хайпе, а есть те, которые фундаментальны. И… И они вот всегда будут, точнее, будет мерч, хоть минимальный, но что-то с Геральтом или Марвеловскими персонажами точно будет. Да и… Я может не сильно шарю за тот же Геншин, ну, типа залип там на прикольную девочку, которая, правда, оказалась мальчиком… Не ржи! Ой всё, не важно.              — Продолжай-продолжай, — говорит Арсений, заставляя смех стихнуть. Но улыбку спрятать не получается.              — Он, короче, книгу какую-то читал, а потом оказалось по его истории, что он делал вид, что читает книгу про фехтование, но на самом деле вырезал оттуда страницы и вставил туда какой-то роман. Прикидываемся мужиком, но душа тянется к искусству, такой вот парень. Как его… Как же его звали? Блять, не помню. Азиатское имя было какое-то, не могу их держать долго в памяти. Что-то там Линь? Или нет? Да похуй, не суть важно. Ты мог бы быть таким персонажем, только наоборот. Ну типа, читаешь книгу типа «Секс для чайников», а внутри страницы из квантовой физики.              — Очередь сдвинулась, шагай вперёд, умник.              — Шагаю-шагаю. Знаешь, меня, наверно, корёбит мысль знакомиться здесь с кем-то из-за херового опыта. Типа был чувак, с которым я хотел подружиться из-за персонажа, которого он косплеил. Но оказалось, что он буквально внешне этого персонажа только выбрал, а внутренне, ну… Бля, короче, очень поверхностно шарил, понимаешь? Вот у меня такое ощущение, что всегда так будет.              — Тебе не кажется, что проблема в том, что это ТЫ слишком шаришь за всё?              — Это ещё в каком смысле?              — Ну, большинство попросту проходит ту же игру, ознакомляются с миром и сюжетом, не напрягаясь. А ты? Ты шаришь за мир, за историю каждого персонажа, за какие-то приколы, пасхалки и отсылки внутри истории. Ты знаешь историю не только персонажей, но и биографию авторов, актёров и так далее. Кроме всего этого ты ещё знаешь о каких-то теориях фандома, ознакомляешься с хэдканонами других фанатов. А хэдканоны вообще никак не относятся к истории, милый мой.              — Это нормально, — чуть запинаясь, буркает Антон.              — Не-а. Я тебе скидываю прикольный видос о создании мультика «Энканто», ты мне отвечаешь, что уже это видел, смотрел. Потом начинаешь рассказывать, что изначально по сюжету Бруно хотели сосватать с Мирабель, забив на то, что они, вообще-то, родственники. Потом ты резко перепрыгнул на отображение символики персонажей на их одежде, а с этого резко перескочил на обсуждение комнат тех, у кого был дар.              — И что в этом…              — Мол, комнаты многих показали, но вот у Долорес, по мнению фандома, должна быть комната с идеальной звукоизоляцией, чтобы она могла отдохнуть со своми чутким слухом. А комната Камило по хэдканонам фандома увешена зеркалами, чтобы этот полиморф не забывал, как он выглядит на самом деле, ведь он вечно принимает образы других людей, шутя над ними. Что, говоришь? Другие люди поверхностно шарят за фандомы, милый? Не знают теории, хэдканоны, историю создания и все отсылки, оставленные авторами? Ох, вот же невежды.              — Хватит, я понял, — закатывает глаза Антон, пихая легонько Арсения плечом.              — Нет-нет, они правда так поверхностно это всё смотрят, даже не знают имя прабабки персонажа со стороны крёстной матери отца четвероюродной сестры!              — Завязывай, Арс, — фырчит со смеху Антон.              — Ещё и косплеить их им стыда хватает, бо-о-оже.              — Я сейчас откушу тебе голову.              — Послушай, — резко подныривая перед Антоном, чтобы стоять лицом к лицу, улыбается Арсений. — Тебе же не нужен знакомый, который будет знать то же, что и ты. Это же неинтересно совсем, Шаст. Найди того, для кого твои теории будут новыми, втянешь в свою секту, будете вместе обсуждать.              — Э, да. Я уже нашёл, — тыкая пальцем в Арсову грудь, усмехается Антон. — Целую команду я не хочу собирать.              — А чем больше людей, тем лучше! Представь, все мыслят по-разному, у каждого своё объяснение, своя теория. Ну?              — Хорошо, если вдруг кто-то подойдёт со мной знакомиться, говоря, что тоже играл в игры «Дарк пикчерс», я не убегу.              — А как они поймут, что ты в них играл, мой хороший? По кепке а-ля Джейсон Колчек? Так у тебя на кепке символики нужной нет.              — Вот так, доволен? — подтягивая рукав толстовки, чтобы обнажить зататуированную руку, спрашивает Антон.              — Да, так получше и… О божечки, ты его надел! — загорается радостью Арсений, видя на запястье Антона бисерный синий браслетик, который Арс подкинул в подарок на День рождения под комиксы.              — Я решил просто попробовать, — неловко пожимает плечами Антон, сверля взглядом собственные татуировки. — Просто… Попробовать. И это правда не моё. И мне постоянно стрёмно, что он порвётся. Бисерные украшения слишком хрупкие…              — Ну всё, — ловя ладонь Антона рукой, на которой болтается зелёный бисерный браслет, тянет Арс. — Лучшие подружки.              — Ну-ну, — хмыкает Шаст, так и замирая. Не выдёргивает больше свои конечности из Арсовой хватки, прогресс налицо. — Хорошо провели вечер с Серёжей?              — Да, — улыбается Арсений, тут же убирая свою руку от Антоновой. — Поели, попили, потанцевали и легли спать. По разным кроватям. Не хочет больше со мной в одной спать, я, видите ли, ночью к нему жаться начинаю, — показательно закатывает глаза Арсений.              — «Жаться» в смысле…              — Ничего такого, просто… Я всегда так сплю. Дома жмусь спиной к спинке дивана.              — Ты спишь дома на диване?              — Он нормальный, на нём удобно спать, — отмахивается Арсений. — И спинка мягкая, то что нужно для моего сна.              — Интересно.              — Что?              — Насколько ты чувствуешь себя не в безопасности целый день, что засыпаешь, только вжимаясь во что-то спиной.              — О боже, нет, это снова Антон-психоаналитик? Я шёл на встречу с Антоном-задротом, я не на это подписывался, — поднимая руки, тараторит Арсений, отступая на шаг назад.              — Психоаналитик тебе бы явно не помешал, — буркает Антон, притягивая за локоть обратно, ближе к себе. — Немного осталось. Не теряйся.              — Я всегда готов потеряться в твоих глазах…              — В толпе не теряйся.              — А в глазах можно?              — Боже, дай мне сил…              Через пару минут они подходят наконец к пропускающим, Антон даёт просканировать какой-то QR-код, а после этого на запястья цепляют какие-то бумажные браслетики.              — Если поедешь со мной и завтра, постарайся до завтра не снимать, окей?              — Спать в штуке, которую мне закрепили в общественном месте чужие, не факт, что чистые пальцы??? — резко кривится Арсений.              — Понятно, — фырчит со смеху Антон. — Тогда я тебе потом его срежу аккуратно и обратно склею, если, опять же, пойдёшь со мной и завтра.              — А завтра может появиться что-то, чего не будет сегодня?              — Ну, в теории да, ну и плюс на второй день всегда меньше людей — это однозначно плюс, — пожимает плечами Антон.              Помещение казалось недостаточным для такого количества людей снаружи, а внутри кажется совсем маленьким. Конечно, такое впечатление из-за того, что всё заставлено стендами с мерчом по разным фандомам, да и людей внутри, кажется, не меньше, чем снаружи. Хотя пускать начали же не раньше двенадцати…              — А ко скольки ты приехал, чтобы занять первые места в очереди?              — Лучше не спрашивай, — качает головой Антон, усмехаясь. — Цепляйся за рукав, а то потеряю тебя тут, — дёргая рукой с не закатанным рукавом в сторону Арсения, шепчет Антон. — Посмотрим, что тут продают, потом выбежим покушать и вернёмся как раз к дефиле. Блять, кто это вообще так назвал… Ну, это типа модного показа косплеев. Иногда кринж лютый, но бывают и очень классные. Погнали смотреть, короче, что продают.              — Да уж, теперь ясно, почему у кого-то вечно мало денег. Финансовая грамотность, Шаст, слышал про такое?              — Да, чё-то такое было, но я как-то хуй забил, — усмехается весело Антон.              Чтобы обойти два этажа помещения, у них уходит немало времени и сил. Шаст ещё после первого этажа стал выглядеть заёбанным. Особенно, когда, обходя стенд за стендом, не находил ничего для себя. Да уж, весьма трагичное зрелище, человек с таким количеством пройденных и просмотренных историй, не находит то, что ему интересно.              Уже под конец обхода первого этажа находится всё-таки стенд с мерчом по «Гарри Поттеру», «Властелину колец», «Скайриму» и «Ведьмаку». Почему такое сочетание, сказать сложно, может, из-за того, что жанр фэнтези?              Пока Арсений разглядывает наклейки, думая, что стикерпак с Властелином колец очень хорошо смотрелся бы на его уже обклеенном ноуте, Антон с чуть ли не текущими слюнями перебирает железные подвески, браслеты и кольца. М-да уж, дело гиблое.              — Добавить на что-то?              — Что? А нет, ты чё, не надо.              — Брось, ты же буквально на меня билет купил. Если что-то захочешь, но внутренняя жаба будет душить, — скажи. Я куплю.              — Ага. А потом мне зарплата от вашей анимационной студии не придёт, типа ты уже заплатил.              — Эй, не будет такого! Проблемы с доверием, Шаст, это очень серьёзно, — поднимая указательный палец, тянет Арсений.              — Картой у вас можно? Он платит, — кивает на Арсения Антон, переводя всё своё внимание к миленькой девушке в шарфике Гриффиндора и какой-то типа ведьминской шляпке.              Арсений на эту резкую смену курса реагирует разве что смехом. А что? Антон ведь правда купил ему билет, а билет явно стоил больше этих блестяшек. Да и расходов по отношению к заработку у Арсения куда меньше. Ладно, просто хочется ему это хмурое чудо порадовать, кто-то его осудит за это всерьёз?              После того, как Арс оплачивает одну подвеску и кольцо, те сразу же оказываются на Шасте. Это тоже Арсения веселит. Кулончик с эмблемой Когтеврана и серебристое кольцо из «Властелина колец» (не важно, что в фильме оно было золотистым, Шаст явно предпочитает именно холодные металлические оттенки).              После этой покупки поднимаются уже на второй этаж и там уже Антон наконец находит много интересного для себя. Арсения таскает рядом с собой. Держит при этом Антон за большой палец, и это заставляет Арса расплыться в какой-то тёплой нежности.              Первый стенд, возле которого они зависают, — стенд, посвящённый игре «Резидент ивел», там за стойкой стоит персонаж, которого даже Арсений знает, будучи не в курсе лора игр. Этот персонаж стал символом в каком-то роде, а Арс старается следить за трендами. В том смысле, что ему ведь самому нужно придумывать персонажей, и стоит знать, какие персонажи сейчас нравятся людям. А нравятся, судя по всему, огромные женщины-вампиры, потому что Леди Димитреску… Хорни контент? О да.              Возле этого же стенда вьются две девушки в косплее сестричек, «дочерей» Демитреску, а рядом с ними и Леон. Тоже уже фундаментальные персонажи.              — Я не сильно шарю за эту вселенную, если честно, — бормочет на ухо Антон, — но костюмы красивые. Я бы их сфоткал, но, блять, стрёмно просить…              — Брось, люди в костюмах на этих мероприятиях только и ждут, чтобы с ними сфоткались, — подбивает боком Арсений. — Давай вас щёлкну.              — Да я с ними не хочу, я просто бы их втроём сфоткал…              — Даже спрашивать не буду, зачем, — играет бровями Арс.              — Я не дрочу на персонажей, я их изучаю, — буркает Антон, краснея кончиками ушей. — Я играл в эту часть и ещё парочку, но… Ладно, похуй, пошли дальше.              — Дамы, — мурлычет Арсений, подплывая к «близняшкам». — Можно сделать пару снимков с вами и Леди Димитреску?              Девчонки, конечно же, охотно соглашаются, но просят подождать, отбегают куда-то за стенд-палатку, а возвращаются с четвёртым персонажем. О, этого Арс тоже знает. Особенно по тому, как имя несчастного Гайзенберга коверкал Куплинов…              — Мать моя женщина, — бормочет Антон. — Фоткай-фоткай!              — Кажется, мужики тебе всё-таки больше нравятся, — окидывая смешливым взглядом Антона, заключает Арсений.              Он делает пару фоток чисто ребят в косплее, а потом всё-таки затягивает к ним и красного как рак Антона, становясь рядом с ним. У Арсения появляется гениальная идея, которой он тут же делится с «близняшками», и те тут же соглашаются, хихикая. И уже следующая фотка в Арсовой галерее — это снимок Антона, которого в обе щеки, чуть подпрыгнув, целуют «близняшки».              — Я могу этим тебя шантажировать, — довольно смеётся Арсений, смотря на испуганные глаза Антона на фотографии. — Боже, я сейчас умру со смеху.              — Как они вообще согласились на это, — идя почему-то спиной вперёд, кивая смущённо на прощание озорно машущим близняшкам-вампирам, бормочет Антон.              — Брось, Шаст, ты высокий симпатичный парень, а они навеселе по случаю мероприятия.              — Такой уж и симпатичный, — фыркает тихо Антон, наконец разворачиваясь лицом вперёд и натягивая кепку чуть ли не на нос.              — Не будь этим идиотом, который с лицом голливудского актёра говорит, что он урод. Я очень прошу тебя, — раздражённо улыбается Арс. — Ты красив. Более чем. А ро-о-ост. Поверь, у девчонок на этом пунктик. И не только у девчонок, всякое бывает, — легко пожимает плечами Арсений, будто бы только что сказанное ну никак к нему не относится. — Они тебя помадой заляпали, оставим или?..              — Вытри, конечно!              — «Вытри»? — усмехается Арсений. — Вообще-то и сам бы мог, но раз ты так хочешь, ладно уж, Арсений о тебе позаботится…              — Я сам-сам-сам, — тараторит Антон, принимаясь искать в рюкзаке салфетки.              Что бы он там ни говорил, а вытирает всё-таки Арсений. Во-первых, потому что Шаст у себя не находит салфеток. Во-вторых, потому что Арс, у которого салфетки есть, так хочет. И ему лучше видно вообще-то. Ага.              — Не понимаю, это ты краснеешь или я помаду размазал?              — Иди ты, — фыркает Шаст, тут же отдёргиваясь от рук, замерших у него на щеках. — Пошли дальше смотреть.              Всё меньше Антон сопротивляется, когда Арс предлагает его сфоткать с тем или иным персонажем. Всё спокойнее Шаст разговаривает с людьми, продающими мерч. Правда, всё так же за большой палец Арсения держится. Это на самом деле безумно мило, но Арсению немного тоскливо за Антона. Насколько надо быть неуверенным в себе, чтобы попросту бояться попросить фотографию у тех, кто здесь буквально за этим.              Невольно от мыслей о самооценке Арсений переходит на другое. Что, если дело не в самоуверенности? А опять же в доверии? Может быть такое, что Шаст настолько не доверяет всему миру, что в целях самозащиты старается избегать «лишних» контактов с людьми? Или, может, это связано с волей? Не получается переступить через себя — это ведь может быть про силу воли. А вот это могла сломать армия…              Что бы там ни рассказывали про дисциплину и воспитание, Арсений уверен, что это место, где людей ломают, а не делают из них «мужиков». Шаст говорил, что раньше всё воспринимал на свой счёт, был крайне уязвимым и наверняка ещё в таком состоянии и попал туда…              — Устал? — спрашивает голос Антона у самого уха.              — Нет, просто задумался. Всё в порядке, — качает головой Арсений. — Что-нибудь интересное ещё видишь?              — А ты почему ничего для себя не смотришь?              — Я из тех, кто обожает истории поглощать и создавать, но при этом не заставляет свой дом никаким мерчом. Мне просто в кайф смотреть на всё это. Потребности «обладать» не возникает.              — Блин, даже завидую, — неловко почёсывает затылок Антон. — Мне бы лишь полки заставить. Дисками, книгами, фигурками…              — Залатываешь пустоту?              — Это плохо?              — Не знаю, — тихо отвечает Арсений.              — Мы все залатываем пустоту. Так или иначе. Тем или другим. И да, моё залатывание получается весьма дорогим, но хоть не…              — Шаст?              — Я вижу Джонни Сильверхенда. Погнали, — подхватывая Арсения под локоть, ускоренно кивает Антон.              Стенд с «Киберпанком» неожиданно интригует и Арсения. И нет, не людьми в косплеях, не мерчом. Просто в стенде-палатке «Киберпанка» оказывается мини-тир. Интерактив Арсений поддерживает, всеми руками и ногами за.              Пока Антон разговаривает с «Сильверхендом», сильно вжившимся в роль (потому что предлагает устроить революцию), Арсений изучает правила и призы тира.              — Антош, — мурлычет Арс, притягивая к себе за край толстовки. — Ты говорил, был лучшим на стрельбище…              — Э, да, из автомата. А это пневматическая винтовка.              — Эм, прям большая разница?              — Между автоматом и винтовкой? — переводя к Арсению обречённый взгляд, вздыхает Антон. — Ну типа как мороженое и суши.              — Понял, — кивает Арсений, натягивая улыбку. — Тогда ладно.              — Попробую, — тут же вскидывается Шаст, цепляясь за палец. — Но ничего не обещаю.              — Даём три пробных выстрела, — тут же подплывает сбоку девушка, которая ответственна за тир. — Стреляешь…              — Как стрелять, знаю, — резко качает головой Антон, перенимая из рук девушки пневматическую винтовку.              — Три пробных выстрела. Три мишени. Подсчёт очков в зависимости от того, куда попадёшь. После подсчёта очков, если набираешь нужное количество, выбираешь приз.              — Понял, — кивает Антон. — А почему всё так низко, — беря на прицел мишени, бубнит Шаст.              — Это ты слишком высокий, — весело подмечает Арсений. — Ты должен держать её на таком расстоянии от себя? Разве глаз не должен смотреть в прицел?              — Никогда не суй к лицу оружие, отдачу которого не знаешь, Арс, — шёпотом тянет Антон, примериваясь. Делает первый выстрел, чуть наклоняет голову вбок, чтобы посмотреть, куда попал. Кивает там что-то сам себе, а после этого стреляет ещё раз, сжимая пальцы на винтовке увереннее. — У вас прицел вправо сбит.              — А может, это ты косой? — тянет со смешинкой Арс.              — Я не смотрел в прицел, когда стрелял первый раз, но я понял по… — Шаст делает последний пробный выстрел. — Да, точно сбит.              — Давайте подправлю и дам обратно, — предлагает девушка, но Антон качает головой. И берёт на мушку первую мишень.              Арсений успевает заметить, как поднимаются при вдохе плечи, потом медленно опускаются, а затем Антон делает три выстрела один за другим в разные мишени.              — Блин, последний скосил, — морщится недовольно Шаст, кладя винтовку на столик перед собой.              — Если под «скосил» ты имеешь в виду «выстрелил на миллиметр правее центра»…              — Да, скосил, — кивает Антон. — Можно выбрать любой приз? — спрашивает у немного шокированной девушки.              — А? Да. Отлично стреляете.              — Ага, спасибо, — без особого энтузиазма откликается Антон. — Выбирай, — переводит взгляд к Арсению.              — Я прям тут ща…              — Выбирай приз, Арс, и лучше не договаривай, — посмеивается Антон, разворачивая Арсения за плечи от себя к стойке с призами.              — Шапочку в виде крабика.       — Двадцать семь годиков дяде.              — Думаешь, лучше в виде жирафика?              Антон только посмеивается с него, встрёпывая ладонью волосы. Приучил уже Арсения к этой ласке, что б его. Арс уже на носочки интуитивно встаёт, будто бы ластясь к этому прикосновению.              После обхода оставшихся стендов, где Антон находит и с кем сфоткаться (с кем его сфоткает Арсений), и новый мерч, они всё-таки решают, что пора выйти на улицу подышать. Да и поесть было бы неплохо.              — О да, курить, курить, курить, — тараторит Антон, вытаскивая Арсения за палец из здания.              — Зависимость конкретно кого-то ебёт, — хмыкает Арс, заходя с Антоном за здание, где тот принимается жадно раскуривать сигарету.              — Похуй.              — В армии начал курить?              — М? Нет, ещё в школе, — усмехается тихо Антон. — Повезло. Уже был готов.              — Повезло?..              — Ну да, не надо было прямо в армии привыкать, — пожимает плечами Шаст. — А то видел я бедолаг, которые там впервые пробовали и давились дымом. Многих это смешило, но мне как-то невесело было смотреть на то, как у них слёзы текли от кашля, а одного даже вырвало…              — А зачем вообще? Ну, то есть, я наслышан о том, что многие начинают курить в армии, но почему? Типа от стресса?              — Там другая история, — качает головой Антон. — Представь, что ты… Копаешь ров. Или поднимаешь ломом старый асфальт. И делаешь это несколько часов подряд. И единственный перерыв, который объявляется, — это перекур. Не куришь? Продолжаешь пахать.              — То есть, курить начинали типа затем, чтобы хоть минуту передохнуть от работы?..              — Йеп, — кивает Антон. — Но говорю же, мне повезло. Я со школы курил. Блять, Арс, не смотри на меня как на побитую собаку. Похуй. Ад закончился. Зато стреляю теперь пиздато, шапка-крабик того стоили, ага?              — Что-то мне подсказывает, что не особо…              — Ну, для меня стоили, поверь, — дёргано улыбается Антон, тут же прячась за козырьком кепки.              Сейчас Арсению кажется, что он увидел в лице Антона до того, как тот опустил лицо, ту же грустную растерянность, которую видел вчера в «Сешат».              — Я понимаю, что я уже заебал этим вопросом, но всё-таки спрошу. В последний раз. Обещаю. Вчера… Ты выглядел расстроенным. Точно всё в порядке?              — Слушай, Арс, — Антон вздыхает тяжело, глаза прикрывает на пару секунд. — Это мои заёбы, ну, то есть, конкретно этот случай… Не знаю, насколько он не гиперболизирован, потому что ты сказал, что всё в порядке. А если всё в порядке, то так и есть.              — Ничего не понял, — хмурится растерянно Арсений. — Ты расстроился из-за чего-то со мной? Я тебя чем-то обидел?              — Нет же. Наоборот…              — Ты меня чем-то обидел? — вскидывает брови Арс, ещё сильнее теряясь.              — Вроде как, нет. Ты сказал, чтобы я не парился. Значит, это не так важно, но я додумываю, и всё это, — Антон дёргает неоднозначно рукой возле своей головы, — ебёт мне мозг.              — Ты не мог бы сказать конкретнее, о каком случае вообще говоришь, Шаст?              — О вчерашнем, — пожимает неуютно плечами. — Я слишком грубо словил тебя за руку.              — Ша-а-аст, я же сказал, всё нормально, не бери в голову, просто запомни, что…              — Да я знаю, Арс, сказал же, я понял. И я стараюсь контролировать своё тело, ну, руки, мягче касаться, но… Говорю же, это ебёт мне мозг. Мне кажется, что я постоянно вот так делаю что-то не то. Со всеми, — взмахивает нервно сигаретой Антон, впериваясь глазами куда-то под ноги. — Я не могу назвать это неуклюжестью, да даже грубостью, я тупо не чувствую ни своего тела, ни чужих. И постоянно из-за этого какая-то херня случается.              Антон курит рваными движениями, носом то и дело шмыгает нервно, весь какой-то напряжённый, перенатянутая струна.              — Почему у всех людей с этим не возникает никаких проблем? Серёжа тебя буквально в плечи выталкивал из «Сешат», но он делал это как-то… Мягко, что ли. И Паша часто тебя за руки ловит, а я… Всего одно движение, а ты так зажмурился… Я постоянно что-то делаю не так. Постоянно, со всеми. То дотронусь вот так, то посмотрю как-то…              — Шаст…              — Мне кажется, что я постоянно лажаю. Постоянно ошибаюсь, спотыкаюсь в таких простых вещах, в которых никто, блять, не сможет налажать, но я, блять, я — всегда пожалуйста. То слишком резко касаюсь, делая больно или пугая, то слишком резко ухожу от прикосновений, обижая человека. Просто не в ладах со своим же телом, но это же моя проблема, но херово я этим делаю другим.              — Шаст, послушай меня, пожалуйста, — как можно мягче начинает Арсений, касаясь руки Антона, а тот дёргается так резко, что Арс сам пугается.              — Вот, блять, только говорил же про это, да сука, сколько можно, блять! — Антон откидывает в урну недокуренную сигарету, делает резко шаг в сторону, и Арсений понимает, что, если не остановит Шаста сейчас, то он соскользнёт с этой темы.              — Всё в порядке, — всё-таки ловя Антона за руки и поворачивая к себе, настойчиво говорит Арсений, заглядывая в глаза. Шаст в ответ не смотрит, но Арсу важно самому сейчас глаза Антона видеть. — Послушаешь меня, хорошо? В том, что касается моментов, когда, как тебе кажется, что-то идёт не так во время твоих касаний. Поверь, это нормально ошибаться вот так, так люди знакомятся ближе. Не с первой же встречи узнаёшь, кому не нравится к какому месту касание. Кто-то терпеть не может, когда трогают его голову, для кого-то слишком интимно прикосновение к плечам или пояснице, я вот знал одну девочку, которая не могла терпеть прикосновение к ногтям. У каждого своё и не знать этого с самого начала — это нормально, Шаст. В этом ошибаться — нормально. Это такой же процесс узнавания друг друга как разговоры по душам. И не всегда ты узнаёшь заранее о том, что человеку не нравится. Бывает и так. И важно просто сказать прямо: «Мне вот так не нравится, не делай так, пожалуйста». И важно прислушаться к этому. Это не значит, что ты такой-сякой, раз не знал откуда-то, что мне не нравится, когда за запястье хватают. Кого-то такое заводит, знаешь? А мне вот больно. Я тебе об этом говорил? Нет. Ты мог это заранее знать? Нет. Не надо себя за это грызть.              Шастов взгляд в пустоту — напряжённый, острый. Им можно спокойно резать металл и стекло. Но к концу этой своей речи Арсений замечает, как возвращается кровь к до побеления поджатым губам, хоть их Антон расслабил.              — Я знаю, что такое грызть себя из-за мысли, что с тобой что-то не так рядом с другими, Шаст. Знаю и вывод, к которому приходишь под воздействием этих мыслей и чувств, порой очень радикальный вывод. Вывод, мол, тебе надо перекроить себя, стать другим человеком, чтобы перестать… Перестать «ошибаться». Ты начал грызть себя, увидев, что по случайности сделал неприятно или даже больно. А я когда-то начал грызть себя, увидев, что со мной скучно, — наконец получается перехватить взгляд Антона, получается держать с ним зрительный контакт, и Арсений подбадривающе улыбается, смотря в чужую беспокойную зелень. — И да, с этими мыслями, в этих чувствах тебе начинает казаться, что всё дело в тебе. И единственное решение — изменить себя на какую-то противоположную версию… Но правда в том, что мы просто должны стать чуть более гибкими в той части, которая заставляет нас думать, что мы должны стать другими людьми… Что-то сложно я завернул, наверное, ничего не понятно.              — Я понял. Не поменять свой характер, а лишь сгладить углы.              — Да, — кивает ускоренно Арсений, улыбаясь шире. — Да, точно, сгладить углы. Это хорошее выражение. Подходящее. Кхм, да, — Арс опускает взгляд к собственным пальцам, сжатым на чужой руке. Пытается подобрать нужные слова. — А насчёт того, что ты говоришь, мол, дёргаешься от прикосновений… Думаю, это связано с тем, что на самом деле ты очень много чувствуешь. В смысле, то есть, в тебе очень много эмоций, Шаст, но ты далеко не всё показываешь. Мне кажется, ты многое подавляешь, а оно же, ну, никуда не исчезает, а потом… Ты часто уставший, а с тем, что копится внутри, ты просто не готов воспринять то, что идёт ещё и снаружи. Ты просто… Как надутый слишком сильно шарик. И кажется, что от лишнего прикосновения ты можешь лопнуть. В тебе так много мыслей, переживаний, усталости и ты стараешься концентрироваться, а твоя нервная система на взводе, напряжена, и тут внезапное прикосновение — и ты шарахаешься. Но вот… Видишь, сейчас прикосновение не неожиданное, а поэтому ты воспринимаешь его вполне спокойно…              Арсений поднимает снова взгляд к глазам, больше взгляд Антона не режет. Осталась только лёгкая растерянность и грусть.              — Мы часто думаем, что с нами что-то не так, — тихо говорит Арсений, изламывая брови. — Но надо не… Как ты говорил тогда на балконе, не драматизировать, не принимать всё на свой счёт. Надо разбираться со всем постепенно и лучше на спокойную голову. Потому что на неспокойную, сам видишь, что выходит. Мысли херовые…              — Херовые, — эхом откликается Антон, выглядя при этом наконец успокоившимся. — Спасибо.              — Не надо, не за что, — качает головой Арс. — Нам же надо было об этом поговорить. Я же сказал, часть процесса узнавания друг друга. И раз уж мы подняли тему прикосновений, давай обозначим до конца. Мне неприятно, когда хватают запястья. А грудь для меня — довольно интимная зона. А во всём остальном — весь в вашем распоряжении.              — Прям весь? — высоко вздёргивая брови, тянет Антон.              — В рамках приличного, Шаст, — щуря глаза, чуть покачивает головой Арсений, а из Антона наконец вырывается смешок. — А у тебя есть, ну, что-то такое? Допустим, мы определили, что неожиданные прикосновения идут нахер. Но, может, есть какие-то запретные места?              — Типа член и жопа?              — А я бы без уточнения не понял, — с тяжким вздохом закатывает глаза Арсений, Антон с него уже в голос смеётся.              — Только неожиданные прикосновения, — с мягкой улыбкой качает головой Шаст.              — Во-о-от. Видишь, разобраться ведь не так сложно. И не надо ходить с мыслью, что ты только и делаешь, что лажаешь, надо просто прямо поговорить. Вот так.              — Ага, — кивает с улыбкой. Всё чаще Антон смотрит в глаза. И каждый зрительный контакт кажется длиннее предыдущих.              — Раз уж мы разобрались с прикосновениями, — тянет Арсений, перекатываясь с пятки на носок. — Что думаешь об объятиях?              — Это предложение? Или ты спрашиваешь у меня в целом отношение к этому явлению?              — Ну, мне просто куда ближе обнимашки при встрече с друзьями, чем, там, рукопожатия или…              Антон его не дослушивает, просто склоняется к нему и обнимает осторожно за пояс, устраивая подбородок на плече. Да, так намного лучше, думает Арсений, обнимая нетерпеливо в ответ, забираясь под руки.              Обнимая, Арс чувствует реальные очертания торса Антона под оверсайзом, его тепло и до одури приятный запах, от которого агрессивно начинают танцевать вокруг костра у сердца бабочки, которые должны быть, вообще-то, в животе.              — А дружественный цём в висок ещё когда-нибудь будет?              — Не когда я трезвый, — тут же со смехом отстраняется Антон, смущённо пряча взгляд за козырьком кепки.              — Мне понравилось вообще-то.              — Да кто б сомневался, — фыркает весело Шаст. — Пошли кушать, Арс. А, и да, кхм, — Антон заглядывает ровно в глаза. — С тобой совсем не скучно. Даже когда сидишь в квантовой физике. Я бы сказал, что так даже веселее. Когда читаешь, у тебя лицо такое, будто бы у тебя запор, это очень смешно выглядит.              — Иди давай, шутник! — фырчит громко Арсений, подталкивая Антона в плечи перед собой. Лишь бы заалевшее лицо не показывать.              — А может, после перекуса пойдём ко мне?              — Так быстро, Тош? Я не готов сегодня…              — А-а-арс.              — Да-да?              — Вечером будет дефиле, а завтра — викторина, мы должны прийти, чтобы их всех уделать.              — Звучит заманчиво, — улыбается Арсений, идя уже рядом с Антоном.              — Я живу буквально в десяти минутах ходьбы отсюда, пошли у меня посидим, поспим и вернёмся завтра.              — Просто поспим? Вот оно разочарование…              — Ты же сказал, что «не готов» сегодня, — усмехается весело Шаст, вздёргивая бровь.              — Иди давай, умник!              Антон снова берётся умилительно своими длиннющими пальцами за большой палец Арсения, ведя.              Арс смыкает свои пальцы на чужих. Комфортно.