Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Антон, судя по всему, оценивает мир и происходящее в нём сквозь призму тех бесконечных вымышленных историй, которые употребляет, видимо, внутривенно. Арсений переживает весь пиздец в мире путём создания историй собственных. Насколько их дуэт опасен? Да кто ж возьмётся судить!
[AU: Арсений — художник анимации, нуждающийся в идеальной модели для отрисовки мимики. Благо, нашёлся один студент-музыкант, готовый пахать за копейки]
Сломанный аниматроник
18 октября 2024, 04:35
"Не торопись осуждать. У святого есть прошлое, а у грешника — будущее"
Хранитель историй
***
Благодаря внезапно объявившемуся герою (для Арсения) Антону, не надо было ни на какие собеседования переться в субботу. Арс написал Стасу о том, что нашёл модель среди случайных знакомых — и этот человек действительно прекрасный вариант для отрисовки эмоций. Стас не спорил, вообще после того разговора, когда Арсений ткнул носом в то, что как режиссёр именно анимации Стас никакущий, тот больше не возникал. Несмотря на то, что Арсений только и делает, что играется с выдержкой и терпением своего близкого окружения (и не только близкого), Стаса он никогда не трогал в таком плане, не провоцировал, не подшучивал над ним. И даже не из-за рабочей субординации. Арс уже говорил Диме, что со Стасом они знакомы лично. Мир, особенно в их профессиональных кругах, довольно тесен. И со Стасом Арсений познакомился ещё за год до его прихода к ним с Димой режиссёром. Познакомились на какой-то клубной вечеринке, Стаса представили как режиссёра кино, коим он и является. И уже тогда, в тот вечер, Арсений почувствовал в Стасе того самого мужика, с которым лучше не спорить. Не из размышлений целостности носа, нет, Стас махать кулаками не горазд. Просто спор с ним скорее испортит настроение тебе самому. Вот есть люди, споря с которыми Арсений веселится ни на шутку, а Стас… Во время спора с ним Арс прямо-таки чувствует, как высасывают из него энергию и жизненную силу, стареет на глазах, пытаясь доказать Шеминову свою точку зрения. И в итоге не доказывает. Стас на самом деле заставлял восхищаться собой. По крайней мере в том, что касается его сферы деятельности, режиссурой кино. Он действительно талантливый, а главное опытный профессионал, но всё-таки как человек… Арсений его с трудом переносит. Только вот сам знает прекрасно, если ты действительно гений своего дела, если делаешь классные вещи, быть упрямым говнюком тебе простительно. И поскольку Арсений до сих пор не чувствует себя уверенно на своём месте, со Стасом сильно конфликтовать не лезет. Потому что Стаса не заменят, его ценят на студии, а Арсения? Арсения заменить ничего не стоит, и тут уж лучше похитрить и устроить выступление подхалимажа, чем рисковать своим местом, просто пытаясь достучаться до Шеминова. Со Стасом спорит только в те моменты, когда окончательно выходит из себя. С Димой — веселья ради. С Серёжей — до тех пор, пока тот не треснет ему подзатыльник. А вот с Антоном… Выводить из себя Шаста оказалось забавой деликатесной. Пока все ограничиваются одной эмоцией в ответ на Арсовы провокации, в Антоне вечно проскальзывает этих эмоций полноценное ассорти. Сначала он вспыхивает раздражением, начинает что-то горячо доказывать, то оправдываясь, то наоборот обвиняя. В этот момент он смотрит ровно в глаза и тычет указательным пальцем куда-то в сторону Арсового сердца, впрочем, даже не касаясь груди. Через мгновение до него доходит, что Арсений снова вывел его забавы ради. В этот момент его глаза резко округляются, губы сначала замирают, а потом сжимаются в плотную побелевшую линию. Через несколько мгновений удивление сменяется осуждением, потому что Антон щурит глаза так резко и остро, что даже появляются мысли за свою выходку извиниться. Но Арс от этой мысли быстро избавляется. Но что самое вкусное — стыд, смущение. Когда Антон понимает, что его попросту развели на эмоции, когда до него доходит, что он так глупо повёлся на открытую провокацию и сначала вспыхнул, а потом подумал, складывается ощущение, что он переводит все стрелки на себя. Будто бы не Арсений тут главный пакостник, которого ругать надо, а Антон, который вот так глупо на эти пакости реагирует. И краснеет тогда заметно и ярко, пытаясь спрятаться за козырьком кепки, и губы кусать начинает, и кольца на пальцах ворочает нервно. Может, заложенные в армии замашки, которые там называют «дисциплиной»? Мол, ты должен идеально контролировать себя, своё тело и мысли, и никто-никто не должен хоть как-то тебя задеть? В армии отбивают нормальные человеческие чувства. По крайней мере, в каком-то плане, в каком-то проценте уж точно отбивают нормальное видение своих чувств. Сначала тебе с детства ебут мозги родители тем, что ты не должен плакать и ныть, потому что «ты же мальчик, будущий мужчина, не будь тряпкой!». А потом тебя куда жёстче забивают таким же в армии, где ебут ещё физически условиями «жизни». В целом, за последнюю неделю Арсений об Антоне узнал много нового. И теперь уверенно называет его перед Димой «другом», что Антон всегда поправляет на «знакомый». Конечно, Арс всегда на эту поправку глаза закатывает, потому что только ему судить, после какого времени общения и кто становится ему другом, а кто знакомым. И если уж окрестил Антона другом, значит, друг, пусть не выёбывается. На этой неделе Арсений встречался с Антоном три раза: в понедельник, вторник и четверг. Шаст приезжал в студию, чтобы Арсений мог наконец-таки сделать видеозаписи изменений мимики при переходе из одной конкретной эмоции в другую в нескольких ракурсах. С Антоном работать — одно удовольствие. Не трындит ничего лишнего, не лезет под руку, выполняет всё, о чём его просят. Конечно, не сдерживается в конце одной съёмки и спрашивает, может ли он посмотреть наброски, которые прикреплены к их с Димой доске, но это не страшно. Антон своё отработал, а Арс с Позовым не против показать наработки человеку, который согласился помочь анимации уже в двух моментах: в референсе эмоций и саундтреках. После конца съёмки в четверг Антон снова предлагает сходить в ту кофейню. Арсений не против, Арсений только за. — С учётом того, что я видел, выйдет что-то охуительное, — говорит Антон, когда они уже усаживаются за столиком возле окна с едой и напитками. — Обожаю истории, вроде как, смотрю дохера всяких видосов с процессом создания фильмов, игр и мультов, но всё равно… До сих пор в ахуе от того, как это всё потом складывается в конечный результат. — Такая вот магия, — пожимает плечами Арсений. — Когда работаешь с этим не первый год, привыкаешь к этому. — Что занимательнее? Процесс создания или результат? — Ну и вопросы у тебя, — усмехается тихо Арсений, размешивая деревянной палочкой корицу в кофе. — Не знаю, и то, и то. Зачем выбирать что-то одно? — Ну не знаю, у меня с музыкой всегда так, что мне прикольнее писать, чем потом слушать то, что получилось. — Недоволен результатом? — М, не знаю, — неловко пожимает плечами Антон, переводя взгляд от своей арахисовой тарталетки к окну. — Наверное, мне как и тебе, было бы куда интереснее, увидь я эмоции, которые вызывает моя музыка. — А у тебя самого? Какие эмоции вызывает то, что ты делаешь? — К тому моменту, как композиция закончена, я чувствую только опустошение. Как после конца прохождения игры. — А в процессе? — А в процессе… Ну, смотря какая композиция. Но у меня многие из них… В общем, много агрессии. Иногда она такая, типа весёлая, а иногда — наоборот. Я не очень хорошо объясняю то, что касается моего собственного творчества, да? — усмехается тихо Антон. — Что-то я заебался сегодня. — Много пар было до того, как на студию приехал? — Три, — снова плечами пожимает. — Не так много, но сегодня не было ничего прикольного, всякая теоретическая муть. Не понимаю, на кой хер нам философия на третьем курсе. У художников, вон, на первом была, зачёт сдали и похуй. У нас на третьем с экзаменом. Нахуя? Тебе, наверное, это не очень интересно слушать. — Почему? — Ну, ты-то уже давно закончил, работу по специальности нашёл. — И что? — скептично изгибает бровь Арсений. — Не так уж давно для меня это было… — Всего-то пять лет назад, — усмехается тихо Антон. — Совсем деда из меня делаешь. — Тебе двадцать семь. — Я в расцвете сил! — Ну да, видно, — без сарказма, вполне серьёзно говорит Антон. — Завидую вот таким людям, как ты. Откуда в вас столько энергии? Я только проснулся, а уже заебался. — М, депрессии у тебя случайно нет? — Что? Нет… — Биполярного расстройства? — Нет. — Пограничного расстройства? — Нет, блять! — Ну, уже радует, — посмеивается тихо Арсений. — Я учился на одном курсе с челом, у которого было биполярное расстройство. Вот у него, когда начиналась депрессивная фаза, он тоже постоянно жаловался на то, что сил никаких нет. — Ну да, так работает депрессия, — тянет Антон. — Но я-то просто заёбываюсь, знаешь, как бывает? Всю ночь таксовал, приехал домой к четырём утра, три часа поспал и ебашу на пары. Это не депрессия, это просто заёбанность. — А какая у тебя специальность с колледжа? Может, стоило бы работать по ней? — Вот уж нахер, — резко кривится Антон. — Так что там такое??? — Инженер-механик, — ещё сильнее морщась, выдавливает из себя Антон. — Я не хочу это всё… У меня от этого скорее депрессия начнётся. — Неужели так поздно определил то, что творческий склад ума? — Я до сих пор сомневаюсь в том, насколько я «творческий», — тихо признаётся Антон, чуть погрустнев. — Типа вижу я вот своих одногруппников, как они музыку пишут, как у них это… Общаюсь с некоторыми художниками и дизайнерами в вузе, не знаю, чувствую себя самозванцем среди них. — Почему так? — без смешинки или издёвки, абсолютно спокойно. — Это чувство только в общении с творческими или?.. — Не, везде так, — горько усмехается Антон, дёргая плечами чуть нервозно. — В семье, в рабочем коллективе, в школе, в… Везде. Везде, где компания больше двух человек. — Кажется, у кого-то серьёзные проблемы с доверием. — Причём тут доверие? — Чувствовать себя чужим, чувствовать себя самозванцем в группе людей, которых хорошо знаешь, — это часто про израненное доверие. Ты думаешь, что для людей вокруг ты настолько мало значишь, что едва они попадают в группу, где тебе начинает уделяться меньше внимания, ты даже для близких становишься призраком. Это не синдром самозванца, потому что есть разница между тем, чтобы чувствовать себя чужим, и тем, чтобы считать, что ты не заслуживаешь своё место в какой-то группе. — Я не просил психологический разбор, Арс, — качает головой Антон. — Просто прими как факт. Если мы с тобой вдруг окажемся в большой группе людей, и я буду странно себя там вести или вообще свалю от греха подальше, то просто знай, что я чувствовал. — В таком случае нам очень повезло, что встречаемся мы только вдвоём, максимум втроём, если с Пашей или с Позом. — Э, да, насчёт этого, — неловко прочищает горло Антон. — У меня День рождения на следующей неделе. Хотел тебя пригласить. — Спасибо, но… Если это будет тусовка, с которой ты свалишь, потому что будешь чувствовать себя чужим… — Козёл. — Что? Ты же сам так разговор ведёшь! Типа я хочу тебя пригласить, но если я внезапно свалю, не обижайся! — А может, я хочу тебя пригласить именно для того, чтобы не свалить? — дёргает многозначительно бровью Антон, упираясь взглядом в подоконник. — Вся моя бисексуальная суть встрепенулась… — Да иди ты, — тут же кривится от раздражения. — Блять, просто ты не будешь никого там знать, ну, кроме меня. Так что по крайней мере один человек, то есть ты, будет постоянно вести разговор только со мной. И мне так будет спокойнее. — Не думаешь, что я бы хотел познакомиться с кем-то на вечеринке, а не ходить за тобой, как пёс на поводке? — И правда, как же дохуя в тебе энергии… Поводок звучит почти заманчиво. — Я осуждаю ролевые игры подобного рода, но для тебя могу сделать исключение… В честь Дня рождения, так сказать. — Тебе ещё не надоело? — обречённо вздыхает Антон, переводя взгляд куда-то к Арсовому лбу. — Я не пидорас. — Ага. Только почему-то все любимчики в играх у тебя — мужики, а то, как ты носился с Салимом… На неделе Арсений никак не успевал посмотреть прохождение той игры, которую Антон ему скинул. Точнее не успел посмотреть её в тот же вечер и на следующее утро, а в субботу вечером Антон написал с вопросом, смотрел ли Арс уже прохождение. Нет, не успел. Вот Антон и кинул ему какую-то ссылку, которая перекинула Арсения на твич-стрим, где неожиданно сидел Антон, говорящий, что эту игру уже проходил раз пять, но ей всегда есть, чем его удивить, потому что развилок в сюжете — море. Как потом прокомментировал это Шаст: «А что? Мне в кайф играть, кому-то в кайф смотреть вот так прохождение с реакцией игрока. Ещё и донат кто-то может кинуть, а я уже говорил, что лишний рубль карман не тянет». Вот Арсений и просидел на трансляции прохождения Антоном игры. К слову, да, с Антоновой реакцией и комментариями смотреть было куда интереснее. А главное: эмоции, как же много он показывал эмоций. И как ярко (вкусно)! Арсений в плане комментирования трансляции в долгу не остался, конечно. Ну и донаты кидал с озвучкой, мол, «мяукни пять раз». Антон сразу понял, что это от Арса, только в камеру посмотрел этим своим коронным, обречённым взглядом. А так и не мяукнул! — Давай начнём с того, что в этой игре только один персонаж — женщина, — начинает Антон, выставляя ладони перед собой. — И она мне просто как человек не сильно нравится, не откликается, понимаешь? — Да-а-а, как человек, ну конечно, понимаю, — тянет язвительно Арсений. — То ли дело Салим. Вот бы кто тебя на счётчик поставил, сколько раз ты назвал его имя во время стрима. И сколько раз назвал его, м, дай-ка всё вспомню, — Арс демонстративно выставляет перед собой руку и начинает загибать пальцы, подсчитывая. — «Мой хороший», «мой умница», «ты моё солнышко», «мой мальчик», «моё золотце»… — Смотрю, память у тебя дохуя пиздатая, — раздражённо улыбается Антон. — …«Иракская сладость», «лучший», «мой Салим», «прекрасный Салим», «неповторимый Салим», — продолжает загибать пальцы Арсений. — Знаешь, а я вот теперь хочу посмотреть у тебя прохождение «Зе куори», чтобы посчитать, сколько раз ты там на Дилана слюнки пустишь. — Они не настоящие мужики, так что не считается, — фыркает Антон. — А-а-а, так это всё-таки травма, — кивает нарочито сочувствующе Арсений, строя бровки домиком. — И какой реальный мужик тебя так разочаровал, что ты теперь с этой шарманкой «Я не пидорас» ходишь постоянно? — Не было у меня никакого реального мужика. — Может, в этом и проблема? — дёргает бровью Арсений. — В жопу не дают, вот и бесишься? — А тебе, видать, дают, не переставая, — закатывает глаза Антон, но Арсений замечает тронувшую уголки губ улыбку. Хорошо, что Шаст не злится на него искренне за это провокационное давление веселья ради. Разругаться с ним всерьёз после наладившегося контакта совсем не хочется. Да, Антон всё ещё не смотрит в глаза, прячет взгляд за козырьком кепки и отвечает иногда очень отрешённо, обрывисто. Но за эту неделю произошёл конкретный сдвиг, и кажется в разговоре у них стёрлись какие-то грани приличного и дозволенного. То Шаст пожалуется на недосып из-за работы, то вот так откровенно расскажет о чём-то, что его морально ебёт, то спорит с Арсением по поводу собственной ориентации, пряча улыбку. Арсению на самом деле комфортно безумно. Всего с тремя людьми в своей жизни он находил общий язык и комфортную среду общения так быстро. С Димой, с Пашей и с Ляйсан, Пашиной женой. С Серёжей всё было по-другому. Кажется, когда Арсений появился, Серый уже был рядом. С самого, мать его, начала. Его просто боги к Арсению приставили присматривать. Там не было какого-то «времени» налаживания общения, там это комфортное общение будто по умолчанию существовало. Правда, конечно, в том, что Арс попросту не помнит, как сдружился с Серёжей, потому что было это в далеком и глубоком детстве. Серёжкинс шёл с ним в комплекте с рождения. С Лясей, Пашей и Димой контакт наладился быстро, а теперь так же быстро произошёл и коннект с Антоном. — Слушай, а если мне ночью куда-нибудь надо будет, ты подкинешь меня, как личный таксист? — Чего? А нахуй тебе ночью куда-то переться??? — Но людям, которых ты возишь, надо же куда-то! — Это обычно люди, пашущие в ночные смены. Или те, кто поздно на вокзал приезжают откуда-то. Тебе-то нахера? — А как же развозить с тусовок пьяных девочек? — Ну тоже пару раз было, — кивает Антон. — Хочешь с пьяными девочками покататься? Не рекомендую. — Не. Хочу, чтобы ты меня как тех пьяных девочек покатал. — То есть, забрал, завёз к подъезду, спросил, всё ли хорошо, а потом поехал бы дальше таксовать? — Скучный ты. — Я понимаю, что в тик-токе куча всяких мемов с таксистами, но я не из тех, кто пришёл таксовать, отсидев за убийство. И не из тех, кто везёт за город. И не из тех, кто начинает флиртовать с клиентами. Я вообще не разговариваю, только музыку слушаю. — Эстетика таксистов как раз-таки в вот этом пиздеже обо всём на свете, пока вы едете! — Когда клиент сам начинает со мной трындеть, я прибавляю скорости, чтобы довести его быстрее до места назначения. — Я говорил тебе, что ты скучный? — Раз сто? — Сейчас будет сто первый, — фыркает Арсений, после чего допивает свой кофе в один глоток. — Пошли погуляем. — Да, блять, угомони свою энергию, мне колени болят. — Пойдём гулять в сторону поликлиники, значит, — кивает ускоренно Арсений, быстро собирая со столика весь мусор и выбрасывая его в урну. — Ну же, пошли-пошли. — Ты смотрел «Элвин и бурундуки»? — Классика. — Ты помнишь, как бурундуки себя вели, когда им давали кофе? — Очень смешно, шутник. Поднимай задницу, пошли гулять. — Жрать охота… — Ты только что у меня на глазах съел арахисовую тарталетку и три пончика! — И ещё столько бы схавал. — Понятно, — прыскает со смеху Арсений. — Пошли, покажу тебе кое-что. — Поликлинику? — Шаст, ты начинаешь меня раздражать. — Ну слава богу, а то так долго это было не обоюдно. Невзаимность чувств ранит, знаешь? — Очень смешно. Все эти пререкательства в голове Арсения буквально с первых минут общения выглядят, как брачные танцы у птиц. Арс в своей цветастой одежде с разноцветными фенечками на запястьях танцует со своими подкатами вокруг вечно будто бы выжатого Антона, одетого в серо-чёрную мешанину оверсайза. Ну точно же брачные танцы у птиц, один яркий и энергичный (ёбнутый), а второй смотрит на него глазами, в которых читается «ебать ты дурной у меня, успокойся, люди смотрят». — Я. Хочу. Новый браслет, — заявляет Арсений, едва они выходят из кофейни. — Ты хотел мне показать магазин браслетов? — натягивая кепку, почему-то шёпотом спрашивает Антон. — Нет, но я сравнивал разность наших стилей, ну, в плане яркости цветов, с раскраской у птиц. — Я понял, не продолжай. — Мне нужно больше разноцветных финтифлюшек! — Возможно, я тебя разочарую, но у людей не так, как у птиц, — бормочет из-за зажатой в губах сигареты Антон, ища по карманам зажигалку. — Если… Да, сука, где она, о, — находит и поджигает кончик, тут же глубоко затягиваясь. — О да, блять, наконец-то… Так вот. Если у тебя будет больше ярких элементов, это не повышает твоих шансов… — Плетёный или бисерный? — Я предпочитаю железные. — Как моё холодное, непрошибаемое сердце, — тянет весело Арсений, закатывая глаза. — Плетённый или бисерный? — А кожаные не любишь? — Почему, когда я даю два варианта, ты мне так стараешься вкинуть третий??? — Не моё потому что, — пожимает плечами Антон, спокойно идя рядом с Арсением, у которого в теле, судя по всему, какая-то собственная постоянная вечеринка. То ему надо качаться из стороны в сторону, будто в башке какая-то песня заела (может, и заела), то он резко вприпрыжку идти начинает, то резко переключается на какую-то больно уж экстравагантную походку от бедра. — Тебя на СДВГ не проверяли? — Не-а, — очень уж весело заявляет Арсений. — М, возьму бисерный! С зелёными бусинками. Раз уж ты так редко смотришь мне в глаза, буду смотреть на браслет и скучать по тем редким секундам, когда наши глаза… — Давай плетёный, — тут же обрывает Антон. — Не. Поздно. Я уже выбрал. — Боже, дай мне сил… Я зайду в магаз за газировкой, ты со мной? — А чего мне на улице стоять? — дёргает бровью Арсений. В кармане джинсов начинает вибрировать телефон. — Блять, Дима, ты не вовремя… Ладно, иди, мне надо ответить на звонок, — машет рукой от себя Арсений, состраивая вид взрослого занятого дяди, у которого нет времени на покупку какой-то там газировки. Антон с этой мини постановки прыскает тихо со смеху. А когда Арсений начинает разговаривать с Позовым (а Антон уже прекрасно знает, как они общаются между собой на самом деле), когда Арс говорит: «Дмитрий Темурович, я ценю ваше предложение, но на данный момент у меня проблемы с ресурсами, видите ли, мой партнёр из Токио так и не выслал долг...» — Антон крутит у виска, коротко глядя Арсу в глаза, и уходит в магазин. Ну вот комфортный Шаст! Не знает Арсений, как у него работает это, но когда спокойно без обид и удара в нос можно вот так поприкалываться, когда человек называет «психом», но почему-то улыбаясь от уха до уха. Да. Вот это комфортная среда для Арсения. Дима звонил буквально для того, чтобы сказать, что его в начале следующей недели не будет, но это для Арса неожиданностью не стало. Позов уже всю эту неделю ходил сопливый, чихающий. Арсений фырчал, чтобы сходил уже к врачу и свалил на больничный. Из заботы о Позе, а не из-за собственной брезгливости к простуженным людям, конечно. Конечно. Вот, наконец пойдёт на больничный и вылечит свои сопли. После этого разговора Арсений стоит у входа в магазин ещё какое-то время без дела. Попросту решая дождаться Антона снаружи, чтобы не разминуться где-нибудь в продуктовых рядах. Залипает на какие-то мемы в телефоне, листает обновлённую страницу пинтереста, закидывая по разным доскам то, что может пригодиться или просто нравится. И стоит себе вполне спокойно, вообще никого не трогает, как с нихуя решает доебаться какой-то мужик. Сначала начал говорить Арсу, какая погода сегодня чудесная, а потом доебался до Арсового «не мужицкого» имиджа. Начали за здравие, закончили за упокой, короче. Арсений-то в спор с такими не лезет, ибо неадекватность из подобных мужиков бьёт ключом и не хочется, чтобы побила тебя. Только улыбается и кивает дурачком на все слова, в голове уже десятый раз повторяя «когда же ты отсюда съебёшься?». Благо, из магазина наконец-то выходит Антон и сразу дышать становится легче. — Мне пора идти, — кивает Арсений, подныривая сбоку к Антону так, чтобы спрятаться от приебавшегося мужика. — Всего доброго! — Это кто? — шёпотом спрашивает Антон, косясь на мужика, который почему-то увязался следом. — Друг с детского сада, кто же ещё. Я ебу, Шаст??? Первый раз его вижу! — шипит Арсений. — Вам что-то нужно? — резко останавливаясь на месте, разворачивается к мужчине Антон. — Я его не знаю. И вас не знаю, — машет рукой Арсений, делая резкий шаг вперёд. — Всего доброго. — Как жареным пахнет, так Дилан по съёбам, да? — усмехается тихо Антон, ловя за руку. — Вы что-то хотели? — повторяет свой вопрос мужчине. — Мелочь? — Шаст! — Вам бы научить друга одеваться. — Мой друг сам разберётся, — отрезает Антон. — Что-то ещё? Почему-то мужик, видимо спившийся после окончания факультета дизайна одежды, подозрительно надолго замолчал. Ничего не говорит, только смотрит как-то странно на Антона. Арсений делает всего шаг в бок, чтобы заглянуть, что там Антон на своём лице изображает, раз буквально алкаша загипнотизировал. Но на лице вообще ни единой эмоции, все мышцы расслаблены, только глаза смотрят исподлобья прямо в глаза мужчины. Вот сейчас Арсению становится как-то некомфортно, причём, что объяснить он это никак не может. — Шаст. Пошли, — одёргивает за рукав толстовки. Антон не упрямится, разворачивается на месте и продолжает путь, закуривая новую сигарету. Только через пару шагов Арсений оборачивается через плечо, а мужик так и стоит, где остановился. — Ты поэтому людям в глаза не смотришь? На самом деле ты потомственный маг-гипнотизёр? — Как ты мне дорог. — Что это было? Зачем ты вообще к нему обернулся, ускорили бы шаг, оторвались бы. — Меня учили не игнорировать подобных людей. Узнать прямо, что им нужно. Если нужна мелочь или сигарета — даю. Верю, может, идиотизм, но верю, что мне это как-то окупится. — Окупится то, что ты кому-то проспонсировал рак лёгких или цирроз печени? — скептично тянет Арсений. — А ты из тех, кто верит, что люди могут просить мелочь только на алкашку? — Честно? Да. И все эти истории по типу «на лекарство не хватает», «на билет в родной город подайте» — нет, не верю. И старушкам, которые в метро попрошайничают, не верю. И детям, которые якобы сироты, а потом сдают деньги своему куратору, который заставляет попрошайничать, — тем более. — Мне копейки не жалко, а честны они были со мной или нет… Это уже будет на их совести. — Так ты утешаешь себя мыслью, что если вдруг у кого-то из них реальные проблемы, ты не оказался равнодушной сволочью? — Я не могу знать, что там в жизни другого человека. Знаешь, это одна из вещей, которым меня научили игры от «Супермессив геймс»: не берись кого-то судить, пока не узнаешь человека. В жизни узнать не всегда получается, но… Как говорил Хранитель: «Не торопись осуждать. У святого есть прошлое, а у грешника — будущее». Каждый совершал ошибки и каждый способен на подвиги. — Тебя бы в какую-нибудь секту святым отцом, — морщится Арсений. — Иди в жопу. — Вот. Такие разговоры мне ближе. — Не правда. — Это ещё что значит? — Ты любишь заумные разговоры, но избегаешь их. Почему? Боишься открыть кому-то, что ты не тот дурковатый улыбашка, кивающий на всё, что ему говорят? Боишься показаться душным? Или боишься того, что кто-то сядет тебе на шею, узнав, что ты куда умнее, чем себя показываешь? — Или мне страшно, что ты загребёшь меня в свою секту, — таинственным шёпотом тянет Арсений, открывая перед Антоном дверь магазина с украшениями. — Ты идиот. — Ты же только что сказал, что я умён. — Как отдельная единица — да. Как часть социума — идиот. — С тобой так приятно проводить время, Антош. — Взаимно. — Это был сарказм. — Не ври, — фыркает весело Антон, проходя наконец в магазин. — Вообще не моё место… — А какие твои места? Там, где на стенах висят головы козочек, во всю ебашит хард-рок, а на фоне кто-то повторяет в примерочной распятие Иисуса? — Ага, в точку, — буркает Антон, заметно зажимаясь. — Эй, расслабься, выберем браслетик и пойдём по улице дальше гулять. Выбирать не долго, я знаю, что хочу, — поднимая над головой браслет из бисера разных оттенков зелёного, улыбается широко Арс. — Возьми лучше голубой, твоим глазам лучше подходит. — В том-то и смысл, что он должен быть не к моим глазам, а к твоим, ты не понял фишку? — Хочу скосить под дурачка и отговорить тебя незаметно от этой идеи. — Ну, уже незаметно не выйдет, гений. Не быть тебе партизаном, Шаст. В армии не готовят к умалчиванию на допросах? — Э, нет, — кривится Антон, разглядывая другие браслеты из бисера на том же стенде. — Не спать нормально — учат, не есть нормально — учат. Стоять на дежурстве всю ночь. Доводят усталостью до мыслей о самоубийстве, смотришь такой с огромным интересом на автомат у себя в руках и всё кажется уже неважным. — Но ты здесь. — Да, — пожимает плечами Антон. — Я… Это была мимолётная мысль. Только один раз. И я так испугался, потому что… На самом деле я не такой человек. Типа я не ною о желании выпилиться при любом удобном случае, херово вообще отношусь к самоубийству, а тогда мысль проскочила так… Так внезапно. — Всё-таки доводит этот маскарад верности Отчизне, — кривится Арсений, рассматривая браслет, который Антон взял в руки, чтобы лучше рассмотреть. — Ну да. — Почему не откосил? — Не получилось. — Брось, у всех, кто хочет, находятся причины… — Если тебе удалось, не значит, что всем удаётся, Арс. Всё. Не люблю эту тему. — Это должно меня как-то остановить в моём любопытстве? — В идеале было бы замечательно. — Возьми, — кивает Арсений на браслет, который Антон рассматривает. — Голубой. Как цвет моих глаз. И твоей скрытой ориентации. — О боже, — стонет Шаст, откладывая тут же браслет обратно на стенд. — Брось, грозный парень, тебе пойдёт, — повисая у резко собравшегося свалить отсюда Антона на плечах. — Будут у нас парные браслетики. Как у лучших подружек. Давай. — Да не хочу я! Какой нахер бисер, я пятилетняя девочка, что ли??? — В твоей голове слишком много дурацких предрассудков, которые мешают тебе носить то, что нравится. — Так мне и не нравится, Арс, это не моё! — То есть, мне тоже не покупать? — А ты тут причём? Если мне что-то для себя не нравится, это не значит, что я буду нос воротить от всех, кому нравится! — М, а как на мне выглядит, то есть, нравится? — Я этого не говорил, — шипит Антон, ярко краснея щеками и кончиками ушей. — Ты такой милый, когда смущаешься. — Я могу сейчас с лёгкостью перекинуть тебя на прогиб, даже глазом не моргнув, отцепись от меня. В целях твоей же безопасности предупреждаю. — Не-а. Не кинешь. Брось, Антош, тут так много людей, а ты наверняка не хочешь привлекать к себе внимание. А я, небось, ещё какую-нибудь стойку переверну, разобью что-нибудь и тебе за это платить. А денег у тебя, мы сами знаем, не густо. И даже понятно, почему. Конечно, всё «нуждающимся» на водку раздаём, а сами потом последний хуй без соли доедаем, да, Антош? — У тебя есть три секунды и я кидаю тебя на прогиб. — Ой, как страшно. Трясусь весь, не, — Арсений не договаривает, потому что Антон хватает довольно резко за плечи и нагибается рывком вперёд. Но не скидывает с себя, не кидает на прогиб, а только делает вид. Арсению и этого хватает, чтобы начать орать истошно на весь магазин, вцепливаясь в тело ржущего в голос Антона. — Придурок! — Ты такой милый, когда обсираешься со страху, — не остаётся в долгу Антон, всё никак не прекращая смеяться. Око за око, мать его. — Что такое, Арс, нечего сказать? — Дебил, — фыркает Арсений, беря трясущимися пальцами браслет из зелёного бисера, а проходя к кассе, совсем уж не драматизируя, пихает Антона плечом. — Ой-ё, какие мы, — присвистывает вслед Антон, которому тут же прилетает ответ в виде поднятого среднего пальца. — Вот сейчас я вижу в тебе Джейсона! — Хуейсона! — Покиньте магазин, пожалуйста, — с натянутой улыбкой просит девушка на кассе, приняв у Арсения оплату за браслет. — М-да, Арс, и вот не стыдно же главное, — вздыхает трагично Антон, придерживая перед Арсением дверь магазина на выходе. А Арс, проходя мимо, пихает локтем в живот. — Ой-ё, какие нравы! — Не приду я на твой День рождения. Будешь там сам, в неуютной компании и чувстве самозванца коптиться. — Жестоко. Ещё и на День рождения. А, получается, правда, что про голубоглазых пишут? Ранимые и обидчивые натуры… Ай, блять! — вскрикивает Антон, врезавшись в столб из-за того, что кое-кто пихнул его вбок бедром. — Гадюка мстительная, я же тебя не кинул в итоге! — Разве ты не хвалил Джейсона, когда он точно так же толкнул Салима? — состраивая крайне удивлённый вид, хлопает ресницами Арсений. — Джейсон толкнул его, чтобы спасти от нападавшего монстра, а ты толкнул меня в столб — это противоположные случаи! — Ой, ох уж этот контекст, вечно я в нём что-то не улавливаю, — показательно зевает Арсений, продолжая путь вдоль канала. — Слушай, а почему… Арсений замолкает, не договаривает свой вопрос. Уже чувствует, что от одного только вопроса внутри мыслей грустно становится, а показывать загоны, грусть и прочие эмоции, — нет, это не к Арсу. Он, может, королева драмы, но не героиня трагедии. К чёрту. — Что «почему»? — Почему не бывает летучих слонов? Летучие мыши бывают, летучие рыбы бывают, летучие белки и даже змеи с лягушками! А летучие слоны? — Блять, что ты принимаешь, колись уже… Арсений хотел спросить «почему ты со мной общаешься?». Этот вопрос приходит в голову каждый раз, когда Арсений начинает чувствовать себя комфортно рядом с кем-то. И нет, это не про чувство самозванца, как у Антона, это скорее про то, что вечно Арсу нужно докопаться, точно ли человек рядом с ним из собственного желания, а не из какой-то вежливости, одолжения или потому что что-то от него хочет. Это не проблемы с доверием. Арсений настаивает. Есть у него близкие люди, и он знает, что они — его маленькая семья. Но когда появляется кто-то новый, мозг будто бы заставляет придумать какое-то испытание для этого человека, чтобы проверить, точно ли он тут по своей воле. Вот Воля точно по своей воле, хах. Серёжа всегда был, они вместе в этом мире заспавнились, Арс настаивает. Ляйсан и Дима по натуре своей рационалисты, а оттого и понимаешь быстро, что стал для них родным, потому что сложно не заметить как рациональный человек начинает заботиться о тебе так, будто ты не взрослый парень, способный на это сам. С Позовым и Лясей — понятно. С Пашей стало понятно в тот момент, когда он остался на всю ночь в «Сешат» рядом с Арсением, который в пьяном угаре с разбитым сердцем никуда не хотел уходить. А Антон? Пока он не сделал ничего примечательного, чтобы Арсений почувствовал, что Шаст тоже считает его своим человеком, а не возится с ним из вежливости из-за обмена литературой и работы над анимацией. Будто бы у Антона есть достаточно поводов с ним общаться, кроме личного желания. — Я загоняюсь из-за херни, — тихо говорит Арсений, когда они останавливаются на одном из многочисленных питерских мостиков над каналом. — Кажется, у вас, художников, это нормально. — Ты не сильно хорош в поддержке, тебе говорили? — Что случилось, Арс? Я поддержу. — Нихера ты быстро переобулся, — прыскает со смеху Арсений. — За секунду от «у художников норм загоняться» к «я с тобой, Арс!». — Ну, это, наверное, получше поддержка. Я правда не очень хорош в этом… — Тогда забей, ты прав, херня. — Я этого не говорил. — Тем не менее, это всё херня, — отмахивается легко от собственных глупых переживаний Арс. — Прыгнешь с моста за мной? — Видимо, не херня, раз ты с моста прыгать собрался… — Да отсюда не убьёшься, низко же. Ты типа, когда вот так на мосту стоишь, не испытываешь желания прыгнуть в воду? — Вообще нет, — передёргивает плечами Антон. — Ску-ко-та. — Это ты просто сумасшедший псих. — Так прыгнешь за мной? Типа такой спасатель Малибу? — Делать нехер. Я просто не дам тебе туда прыгнуть, чтобы не прыгать за тобой и не мочиться. — Сказал бы сразу, что насто-о-олько за меня переживаешь… — Что? Да не в том смысле «мочиться», Арс, блять!***
После прогулки с Антоном Арсений чувствует приятное опустошение. Делать ничего не хочется, читать уже нет сил, поэтому Арсений просто заваливается в кровать и бесцельно листает ленту тик-тока. Шаст говорил, что сегодня ночью таксует, а значит, стримов не будет. Ладно, Арсений бы сейчас за милую душу просто уснул и проснулся бы где-нибудь в середине завтрашнего дня, чтобы сесть рисовать свой комикс. Хм. Может, стоило бы обсудить с Антоном сюжет собственных почиркушек? А почему нет? Он знает дофига других историй, у него отличная в этом плане насмотренность, небось только Арс начнёт рассказывать сюжет, как Антон тут же засыплет его отсылками, мол, и там, и сям похожее было, вот в этой игре было похожее и в итоге случилось вот так, а вот в таком фильме было чуть по-другому, но концепт похожий. Сто процентов. И нет, Арсений не из тех людей, кого такое раздражает, да и знает он прекрасно, что на сегодняшний день историй так много, что придумать что-то неповторимо уникальное уже очень сложно. Если не невозможно. С одной стороны, зачем придумывать велосипед, с другой стороны, наверное, это болезнь каждого создателя историй: хочется, чтобы твоя была особенной. И на самом деле Арсений ведь не то чтобы собирается у Шаста какой-то совет по сюжету спрашивать, а скорее просто поделиться на уровне: вот такая история, такой жанр, такой персонаж и он в таком вот замесе оказался. Антону, наверное, было бы интересно, а Арс в этом моменте несколько тщеславен, свои вселенные обсудить — всегда пожалуйста. Думая о том, стоит ли уже сейчас поделиться с Антоном кусочком своего мира, своей придуманной историей, Арсений и засыпает. С утра находит у себя в телеграме сообщение от Антона. Время отправления: три-двадцать. Небось между заказами успел написать. Само по себе сообщение довольно скромное, если не сказать смущённое приглашение на День рождения. Дата, время и место. В этой части всё довольно сухо, а вот в последнем предложении Арсений буквально видит, как у Антона горели щёки, эту картинку он уже очень хорошо знает. «Я, если чё, не заставляю, просто мне реально было бы спокойнее. Ну и приятно было бы тебя там видеть, но я не заставляю. Если захочешь прийти, можешь даже без подарка, мне похер на это. Только приди, ладно? Но я не заставляю. Но было бы очень круто». Боже, прелесть-то какая. Арсений обещает прийти. На самом деле был готов ещё вчера, когда Антон заикнулся об этом в кафе. Интересно будет понаблюдать за Шастом в новой обстановке, посмотреть, как он взаимодействует с людьми, которых давно знает. Должно ведь открыться ещё что-то новое, наверняка должно. На сообщение о принятии приглашения Антон отвечает только к вечеру. Небось весь день отсыпался после рабочей ночи, бедный. Отвечает всего одним стикером с мордой какого-то крайне довольного жизнью кота. Да уж, хмурый грозный парень. Арсений и правда видел его таким буквально неделю назад? Смешно.***
Выходные у Арсения ушли на рисование собственного комикса. Неделя прошла в обычном режиме за исключением того, что место Позова было пустым. Но оно и к лучшему: пусть вылечит уже наконец свою простуду, грипп или что там у него. А то отпугивает заигрывающего с ним Арсения, резко начиная кашлять, когда он рядом. Хитрый, думает, ну-ну, вернётся без своих соплей, Арс втройне отыграется. День рождения Антона в субботу, встреча назначена на вечер. Крайне удобно. И выходной, и следующий день — воскресенье, так что если напьёшься — отоспаться можно будет спокойно. Подарок уже Арс Антону купил, плевать, что он там писал, якобы без подарка можно, Арсений по-другому воспитан. Изначально хотел купить какую-нибудь видеоигру, но не решился. С Антоновой задротской жизнью, кажется, он уже во все существующие игры переиграл. Арсений выбрал серию комиксов, надеется на то, что никто больше не знает об этой тайной страсти Антона. Да и появилась эта страсть, судя по всему, относительно недавно, до комиксов только сейчас добрался этот грызун всех историй. Арс и место проверил. Судя по картам, указанный адрес — просто жилой дом. Выходит, встреча у Антона или у кого-то из его друзей на хате. Так в целом и удобнее, да и понятнее с Шастовой замкнутостью. Общественное место вряд ли бы выбрал, не захотел бы с левыми людьми на свой праздник пересекаться. Сейчас утро субботы, до тусовки ещё много времени, Антон не выходит на связь, видимо, готовится к вечернему празднованию у себя. Арсу делать было нечего, а оттого и сидит сейчас в «Сешат». Читает уже второй раздел данной Антоном квантовой механики. Название раздела так рассмешило Волю, что у него чай пошёл носом. Ну да, раздел «Запутанность», чё тут ржать? Это реально название раздела, а не прикол от автора! Ну, Паша покивал с деловитым видом, пытаясь со всех сил не заржать снова. — Ты мне лучше про свою запутанность расскажи, — улыбаясь, просит Воля. Ставит рядом с Арсением на столик кружку чая и печенье в тарелочке. — У меня нет никакой запутанности. Давай я тебе про эту расскажу. Объединение двух гильбертовых пространств создаёт новый класс состояний, из которых вытекает физика нелокальных квантовых явлений… — Как интересно, как жаль, что я нихера не понял, — цокает языком Паша, приземляясь в кожаное кресло рядом с диванчиком, в котором разлёгся Арсений. — И что ты в этом нашёл? — В Антоне? Ну прикольный он, хмурится смешно. — Я говорил о квантовой физике, — закатывает глаза Воля. — Но да, давай лучше поговорим об Антоне. — А чего так? Что говорить? Ты знаешь что-то тёмное из его прошлого и сейчас предупредишь меня о том, что он опасен для общества? — нарочито заговорческим шёпотом тараторит «взволнованно» Арсений. — Я просто хочу поговорить о том, как у вас пошло общение, придурок, — стукая Арсения по голове первой попавшейся в руки книгой, фыркает Паша. — Я сейчас за тобой приглядываю, мне важно знать, что у тебя всё хорошо. — Подожди месяцок, вернётся Серёженька, и я — снова не твоя ответственность. — Зная тебя, месяца без присмотра тебе может хватить, чтобы оказаться в дурдоме, полицейском участке, на сборище сектантов… — Вот насчёт последнего, — резко собирается на диване Арсений. — Мне это было нужно! — Оказаться в секте??? — Узнать, как они работают, изнутри! Для комикса. — Ебанутый, ей-богу… — Если честно, я так и не понял, как это работает, но… Бля, чувак так охеренно красиво говорил, так эстетично рассказывал про веру, про цель и верность своей душе и Богу. Я прямо уверовал. — Так и работают секты, дубина! — снова Арсений получает книгой по башке. — А если бы я вовремя не заметил, что ты в другое место начал ходить? Если бы не заметил, что ты как-то странно религиозной литературой заинтересовался? Вытягивал бы тебя потом из рабства? Или нашёл бы уже с пустым кошельком, потому что ты всё во благо веры своей отдал, а, Арс??? — Не нуди. Прикольное вышло приключение. — Каждый раз. Каждый раз, когда Серый уезжает в командировку надолго, я молюсь, чтобы ты выжил. — Молишься? А я-то думал, был тогда со мной в секте чел, подозрительно на тебя похожий… Третий удар книгой по голове. — Молчу, — пищит Арсений, жмурясь. — Просто не лезь в какую-то жопу, пока Серый не вернётся, понятно? Вот правда, блять, Арс, ты как ребёнок, который без присмотра родителей начинает весь дом разносить. Арсений кивает. Просто чтобы не получить ещё раз книгой по голове. Сам не понимает, почему мыслями возвращается к своему дурному, болезненному вопросу. — Эй, Паш… Ты же со мной по своему желанию, да? Воля не отвечает сразу, но смотрит на Арсения так, что даже без слов ответ понятен. И Арсу становится намного легче, выдыхает облегчённо, тихо смеясь. Качает головой, прикрывая глаза. — Конечно, балбес, не забивай себе голову, — с тёплой улыбкой шепчет Паша, встрёпывая тёмные волосы на опущенной голове. — Эй. — Да? — А если бы ты встретил меня раньше, чем Ляйсан… — Читай молча, Арс. Арсений прыскает громко со смеху, снова головой качает, глядя на негодующе смотрящего на него Волю, в глазах которого читается «Ну и балбес ты у нас, дурная макушка». — Пей чай, уже подостыл, — с улыбкой кивает на столик Воля.***
К нужному времени Арсений приходит под подъезд указанного Антоном дома. Ага. И что дальше? Номер квартиры и код домофона этот гений не указал. — Алло, мне бы знать, в какой квартире ты живёшь, Шаст. — Бля, тут проблемы с домофоном, поэтому бегаю всех встречать так, — пыхтит в трубку Антон, видимо, собираясь. — Код от двери не знаю. — Ой, замерзаю, Ша-а-аст. — На улице двадцать три градуса тепла, не выёбывайся. — Злыдня. Арсений ждёт покорно целую минуту. Потому что Антон спускается и открывает дверь довольно быстро. Говорит, квартира на втором этаже, что ж, тогда ясно. — Я последний? — Ну, кто-то был со мной буквально с утра, помогали тут, а остальные приехали все вместе чуть раньше тебя. Не парься, — отмахивается Антон, открывая перед Арсением дверь квартиры. — Это, если что, не моя квартира, моя маленькая, а Журавль всегда рад услужить со своими королевскими хоромами, — неловко пожимает плечами Антон. — Жаль. Хотел бы взглянуть на твоё логово. — Ты видел кусочек «моего логова». На стриме, — уточняет Антон. — Вау, целый кусочек стены, — посмеивается Арсений. — Держи, Шаст, с Днём рождения. Двадцать четыре годика теперь без сноски «скоро», а уже. — Я же говорил… Бля-я-ять, ты стебёшься надо мной??? — вскидывает голову вверх, едва смотрит в пакет и понимает, что там. — Это же слишком!.. — А-а, лучше заткнись, забей, а затем скажи: «Спасибо, о великий Арсений, ты так щедр». Да, без проблем, мне не жалко, — пожимает плечами Арс, проходя дальше по коридору, разувшись. — Скажешь, что я снова веду себя как твой Дилан, не-а, это он ведёт себя как я, понятно? — Предельно, — охрипло смеётся Антон, отставляя пакет с подарком на тумбочку в прихожей. — Спасибо, Арс. Правда. С меня, видимо, теперь дохуя походов в кафешку с угощением тебя. — Это по-да-рок на День ро-жде-ни-я. По-нял ме-ня? — Пре-де-льно, — склоняясь к Арсовому уху, так же по слогам, в тон Арсению отвечает Шаст. — Мне тебя как-то представлять официально? — О, и как же ты меня представишь? — играя бровями, усмехается Арс. — Придурок, которого случайно в книжном нашёл. Он мне понравился, я с собой забрал, не обращайте внимания, — стоя в узкой прихожей чуть ли не нос к носу с Арсением, говорит прямо Антон. — Забавно. — Что?.. — Типа твои выпады — это нормально, а от простого «понравился», даже без романтического подтекста краснеешь. — Вовсе я не!.. — Тут темновато, но не настолько, — усмехается тихо Антон. Арсений, кажется, понимает, где тут собака зарыта. Прикрывает глаза и делает полный вдох, принюхиваясь. — Кто-то уже надрался. — Символически выпил, — поправляет Антон. — То есть, в выпитом состоянии твой напускной гетеро-блок спадает? — дёргая уголком губ в ухмылке, тянет Арсений. — Я же сказал, я не вкладывал в слово «понравился» такой подтекст. А вот ты что там уже себе понадумал и почему так реагируешь — это интересно. Арсений щурит глаза, разглядывает чужое лицо. Запоздало до него доходит, что Антон без кепки, Антон смотрит прямо и от этого скручивается узлом что-то в животе, заставляя опускать взгляд собственный. — Не хочу туда возвращаться, — дыхание Антона опаляет кромку горящего уха. — Вечно устраиваю эти сборы, будто бы дань уважения кому-то отдаю. Из какой-то вежливости будто. На деле я бы в свой дэ-эр с большим удовольствием повалялся тупо за игрой. — Тебе просто некомфортно, потому что, судя по шуму, там явно больше двух человек… — Да, и им так охуенно даже без виновника торжества. Мог бы закрыться в дальней комнате, засесть в комп и никто бы даже не заметил. — Кажется, ты социопат, Шаст, — усмехается тихо Арсений, так и стоит с Антоном впритирку, слушает мерное дыхание. — Помоги мне сбежать отсюда. — То есть, пойти на поводу у твоей социопатии? Нет, Шаст, я из тех, кто любит переть упрямо рогами вперёд, а не сбегать от проблемы. Давай я лучше помогу тебе НЕ сбежать отсюда. Антон вздыхает тяжело, в этом вздохе слышится разочарование от того, что инициативу с побегом не поддержали. Но Арсений, что бы ни сказал, а дальше решил действовать по ситуации. Попытается Антона как-то успокоить, внедрить в компанию, в его собственную компанию и остаться в ней со спокойной душой. А если никак не получится, Арс уж что-нибудь устроит, чтобы вечеринка свернулась. Арсений умеет устраивать непредвиденные обстоятельства, о да, это к нему. — А я думал, ты уже потерялся где-то, — ловя Антона за плечо на входе в большую гостиную, улыбается какой-то светловолосый парень с широченными плечами. — Порядок, Шаст? В глазах ещё не двоится? — Иди ты, я всего бутылку пива выпил, — отмахивается Антон, фыркая со смеху. — Но размотало тебя конкретно. Пиздец ты красный. — Жарко, — снова отмахивается Антон от чужой ладони, тыльной стороной которой парень коснулся щеки. — Журавль, не еби мозги, сам красный как рак. — Надо открыть окно, а то тут дышать нечем, — подрываясь с дивана, тараторит какая-то блондинка. — Так ведь и до обморока недалеко. — Ир, не наводи суету, — отмахивается парень, которого Антон назвал Журавлём. Арсений оглядывает мимолётно людей в комнате. Гостиная большая, планировка квартиры чем-то похожа на студию, совмещённая кухня с большим залом. За чем-то на подобие барной стойки у кухни сидят два парня, которые ведут, судя по всему, какие-то сильно задушевные заговоры, то и дело хватая друг друга за плечи и встряхивая, подбадривая. Ясно, эти уже точно в хламину. В зале, где у квадратного низкого столика стоят полукругом два кресла и диван, сидят все остальные. Ира, обеспокоенная кислородом в комнате (и не зря обеспокоилась, дышать правда нечем), открывает на проветривание дверцу балкона, что была за прозрачной шторой у дальнего кресла. Всего Арс насчитал одиннадцать человек, не считая себя и Антона. Ира и Журавль, два душевных друга за стойкой у кухни, а остальные семь раскинулись на диванах, креслах и ковре у столика. — Я хотел позвать и Пашу, но у него была уже забита суббота планами с Лясей, — шмыгает тихо носом Антон. Шмыгать носом у него явно что-то нервозное, Арсений уже подмечал. — У нас новый человек? — заинтересованно спрашивает девушка, подплывшая сзади. Арсений оглядывает быстро её с головы до ног: трезвая, сексуальная, и явно умная, судя по глазам. — Граф Монте-Арсенисто, — улыбается Арс, представляясь. — Очаровательное платье. — О правда? Мне тоже так понравилось, — хихикает девушка, махая от себя рукой. — У тебя прикольные браслеты. — Эх, вот бы все так думали, — тянет Арсений, переводя медленно многозначительный взгляд к Антону, глаза которого стремятся увидеть мозг в собственной черепной коробке. — А как вас зовут, миледи? — Ну, если вы граф Монте-Арсенисто, то я… — Олеся, это Олеся, — обрывает Антон, на которого Олеся теперь смотрит с претензией, недовольно надув губы. — Эй, кто-то ещё будет с нами в бутылочку? — Ни за что, — кривится Шаст. — Какой озабоченный вообще придумал эту игру? — Не знаю, какой озабоченный придумал, но предложил Дрон, — фырчит со смеху пухленький парень со светлыми волосами. — У нас девчонки не в равной пропорции, слишком тупо играть в эту игру, с таким количеством парней. — А я даже не против, — перекатываясь с пятки на носочки, тянет с улыбкой Арсений. — Вообще-то в эту игру играют по принципу загадывания действий тому, на кого выпадает, — говорит одна из немногих девушек здесь. — Или отвечаешь на вопрос. Правда или действие, короче. — По-моему, бутылочка — это именно с поцелуями, а Правда или действие — другая игра… Арсений в этой разборке в терминологии игр для тусовок не участвует, осматривает ещё раз внимательно всех присутствующих, но быстро глаза его возвращаются к Антону, который отбился от группы, завалился в кресло-мешок в углу комнаты и не подавал никаких признаков жизни. Пытается слиться со стеной, видимо. — Не вздумай растворяться в воздухе лепестками сакуры, — предупреждает весело Арсений, садясь рядом с Антоном на полу. — Сейчас это звучит заманчиво. — Брось, твои ребята хотят развлечься, ну неужели тебе неинтересно? — Вот если бы мы засели играть в приставку или смотреть сериал… — Боже, как безнадёжно, — фыркает Арсений, закатывая глаза к потолку. — А знаешь, вообще-то у меня есть идея. — М? — Давай разведём их на просмотр какого-нибудь фильма. Ужастика. В большой компании на большом экране, — кивает Арс на огромную плазму, — очень даже весело. — Терпеть не могу ужасы. Что? — Ты в курсе, что все игры от «Супермессив геймс», про которые ты с таким упоением рассказываешь, — это ужастики, гений? — Это другое, — отмахивается Антон. — Ну да, — тянет Арсений не шибко доверчиво. — Ну, может, хоть попробуешь? Наверняка же есть ужастики-фильмы с прикольным сюжетом, не бесячими персонажами и… — Типа «Оно»? — Да! — щёлкает пальцами Арсений. — По книге всё было совсем не так, — бормочет Антон, прикрывая глаза. — Ну, в плане, история Пеннивайза. В фильме он просто какой-то монстр-клоун, жрущий детей. А на самом деле Оно — персонаж-метафора, олицетворяющее Зло. Огромная гермафродитная паучиха из космоса, пожирающая целые галактики. И одной черепахе это не понравилось, она дала своей ластой Пеннивайзу шлепок под жопу и закинула его на Землю. — Чего, блять?.. — Ага. Прикинь? — улыбается Антон, приоткрывая один глаз. — А ещё в книге была сцена с детской оргией, но в этом моменте я рад, что это не экранизировали. — Что, блять, за… — «Кладбище домашних животных» переснимали двести раз, последняя экранизация — днище полнейшее. И раз уж я пошёл по Кингу, то «Тёмная башня» — та ещё душная херня. «Сияние» прикольное, но не сильно страшное, а «Доктор Сон» — не ужасы, а скорее фантастика. Во «Мгле» экранизаторы сделали другую концовку, не книжную, потому что у Кинга концовка была лютая херня, он потом сам писал, мол, ему жаль, что он не додумался такое сделать. А «Дети кукурузы» я не смотрел, ну типа… Название говорит само за себя. — Откуда. Ты. Блять. Всё это. Знаешь??? — Не знаю, не помню, — легко пожимает плечами Антон. — Что-то слышал от кого-то, что-то читал, что-то смотрел. Не помню. — Хорошо. Хорошо, — вскидывая ладони, повторяет Арс. — Что думаешь об «Астрале»? — Часть части — рознь. Где-то прикольно, где-то реально страшно по скримерам, но по сюжету херня. А, кстати, ты же смотрел прохождение «Зе куори», старушка из «Астрала» в «Зе куори» играла мать семейства, помнишь? Я помню только две части, где какой-то демон с красным еблом был и где призрак старухи по дому ходил, хотя не только старухи, там ещё близняшки какие-то были, но там были прикольные типы, похожие на «Укротителей духов» из «Сверхъестественного», ну, эти придурки, которые нихера на самом деле не умели, а только под ногами у Винчестеров мешались. Блять, вот было время, надо было им Бога в сериал засунуть, нахуя? Мне кажется, что любая история становится хуйнёй, когда в неё до кучи Бога пихают. Типа мало всякой паранормальщины, давайте Всевышнего в историю захуярим. А в «Сверхах» они его реально захуярили, ну, убили, в смысле. Или нет? А нет, всё правильно говорю, захуярили. Если в третьем сезоне «Благих знамений» появится Бог, я сразу выключу, я ещё на втором сезоне хотел выключить, когда они нахуй с ног на голову характеры персонажей перевернули, а потом забили хуй на основную пару, чтобы Вельзевула с Гавриилом сосватать. У меня была одна манхва любимая, с мужской романтикой, но да похуй, там много мемов угарных, там была пара такая, типа основная сначала, а потом на неё, видимо, тоже хуй забили, ибо вся история свелась к псине сутулой и его рыжему. «Один день. Однажды», слышал про такую? От их же студии ещё была прикольная манхва с девчонками, но потом потерялся всякий намёк на сюжет и это просто стало набором мемных зарисовок, а с отношениями девчонки так и не разобрались. Единственная манга на моей памяти, в которой реально нормально разобрались в отношениях — «Достучаться до тебя». И там реально раскрылись все персонажи, а не просто сделались прикольными, а чё там у них — хуй знает. Хотя по факту это романтическая история для девочек-подростков. Говоря о таких историях, кстати, я мфх! — Заткнись, ради бога, у моего мозга перегрузка! — умоляет Арсений, зажимая Антону ладонями рот. — Просто посиди в тишине минутку, Шаст, я очень тебя прошу! — Ладно, — буркает недовольно Антон, убирая от себя Арсовы ладони. — К чему я вообще это начинал? — К тому, что я просто хотел предложить посмотреть ужастик. А ты мне анализ десяти рандомных историй! — Это было очень далеко от анализа, — усмехается уголком губ Антон. — Эй! А кто-то хочет ужастик посмотреть?! — Только если ты имеешь в виду кино, а не игрофильм, — тянет с весёлой улыбкой Журавль, который Антона, судя по всему, очень хорошо знает. — Кино-кино, — буркает недовольно Шаст. — Девчонки будут пищать, класс, — смеётся пухленький парень, имя которого Арс ещё не слышал. — Девчонки? — дёргает бровью Олеся. — Смотри сам не запищи от первого резкого в фильме звука, Горох. — А эти вообще твои? — кивая на двух мотивирующих друг друга в пьяном угаре парней, спрашивает шёпотом Арсений. — Да, — прыскает со смеху Антон. — Серый и Артём. У них там флирт элитный, забей. — Он говорил отсылками и строчками песен, — поднимая глаза к потолку, вздыхает Арсений. — Тебе нравится. — Пока понимаю, о чём речь, — с нажимом говорит Арс. — Ну, пообщайся год, будешь всё понимать. — Может и так, — зажато улыбается Арсений. — Чего киснешь? — А? Нет, ничего. — Брось. Колись давай. — У кого-то на пьяную голову отказывают тормоза в чувствовании личных границ, — подмечает Арсений. А Шаст только продолжает взглядом буравить. — А ещё пьяный ты смотришь прямо в глаза, аж сердце льдом покрывается, жуть какая. — Это странно. — Что? То, что твой взгляд леденит мне сердце? — То, что в твоих глазах я не вижу того, что вижу обычно в глазах людей. — Так ты всё-таки потомственный маг-гипнотизёр? — нарочито удивлённым шёпотом тараторит Арсений, ловя локоть Антона. — Блять, — тут же вырывает локоть, глаза закатывает, а Арсений с него только смеётся. — Ты какой-то… Вот ты у меня спрашивал про психрасстройства, у тебя их случайно нет? — М, не-а. А что? В моих глазах виднеется психрасстройство? — Боже, помоги мне, прошу, — поднимая глаза к потолку, вздыхает страдальчески Антон. — У тебя нет конкретной направленности, если так можно сказать, в характере. Да даже в настроении. У тебя будто бы каждая эмоция с двойным дном. Попросту… Лицедей. Или вернее будет лицемер? — Фу, как грубо, Шаст. — Я не в оскорбительном плане. Просто ты… Ты не тот, кем себя показываешь. Или по крайней мере… Блять, как это сказать. Твои чувства, то, как они отображаются тобой на лице, и то, как они ощущаются тобой, — это две разные вещи. Ты будто бы аниматроник со сломанным пультом управления, нажимаешь, чтобы изобразил грусть, а он показывает веселье. Или наоборот. — Сломанный аниматроник, да, это намного приятнее лицемера, спасибо, Антон, с тобой так приятно общаться. Что? Нет-нет, я совсем не обижаюсь, меня так каждый день называют, не подумай. — Вот опять. Я сказал что-то, что тебя задело, а ты клоунаду устраиваешь. Глаза… Глаза не врут. — Поэтому ты в них не смотришь? Не хочешь ловить людей на лжи? — Я просто не люблю, — неловко пожимает плечами Антон. — Мне некомфортно. А пока бухой — похуй. Не переводи тему. Чего ты взгрустнул, когда я сказал, что через год за все истории будешь шарить? Типа это ты расстроился, что тебе в этом говне придётся разбираться? Так я не заставляю. — Нет-нет, вовсе… Вовсе нет, — тихо вздыхает Арсений. — Я просто, — затихает, не зная, что сказать, или точнее, как сказать. — Большинство людей в моей жизни — это приходящее и уходящее. Даже Поз с Пашей, я не думаю, что они навсегда. Есть только одно исключение, есть Серёжа, — улыбается Арс, закатывая глаза. — Он со мной родился в одной пелёнке, его и в одном гробу со мной похоронят. — Это какая-то твоя шиза? Выдуманный персонаж? — Что? Нет! Иди ты. Это реальный человек. — Я просто уточнил, — улыбаясь от уха до уха, вскидывает примирительно ладони Антон. — Может, Ляся, Паша и Поз уже давно в моей жизни, надеюсь, что останутся навсегда, не хочу об этом говорить, каркать… Но все остальные люди были… Как плёнка, кадры в моей жизни, а кадры сменяют друг друга. И всё, что у меня осталось от этих людей, — это истории, в которые они меня втянули. Не в жизни, а выдуманные, в смысле. Одна девушка погрузила меня в мир «Властелина колец». Девушки этой в моём окружении давно нет, а вот «Властелин колец» со мной. Или… Был один парень, и чтобы поддерживать с ним разговоры, я посмотрел «Во все тяжкие» и «Лучше звоните Солу». Парень давно съебался, а истории… Иногда мне кажется, что только это константа, только это то, что останется со мной навсегда. Истории, персонажи, их жизни. — И Серёжа? — подбивая плечом, улыбается грустно Антон. — А то ж, — хмыкает со смешинкой Арсений. — Так вот я и подумал… Может, через год от тебя в моей жизни тоже останутся только истории и персонажи, с которыми ты меня познакомил… Но в твоём случае их будет, судя по всему, та-а-к дохуя, что я спокойно с твоим уходом из моего окружения справлюсь. — Козёл. Я тебя с Салимом и Диланом познакомил, а ты меня уже нахуй готов послать из своей жизни. — Я не… Я не готов, дело не в этом. Я не готов прощаться с людьми, но я всегда к этому морально готовлюсь. Какой ужасный каламбур, — прыскает со смеху Арсений. Антон его веселья не разделяет, смотрит как-то странно, сведя брови. Арс свои брови подкидывает, мол, ну и чё ты уставился, смешной же каламбур вышел. — Дурной сломанный аниматроник, — вздыхает на грани слышимости Антон, проводя осторожно ладонью по Арсовым волосам от подбритого затылка к отросшей чёлке. Арсению почти не грустно. Арсению почти не тоскливо. Арсению почти не больно. — Давайте, кто выиграет в Правда или действие, тот выбирает, какой мы смотрим фильм! — громко говорит Журавль, привлекая внимание всех к себе. — А как там выиграть, есть какая-то система очков? Если мы будем играть по принципу, кто последним упрямцем останется, то просидим до утра! — возмущается Олеся, и Арс её недовольство очень даже понимает. — Так давайте играть жёстко, тогда быстро останутся лишь сильнейшие, — весело оскаливается Журавль. — Я в этом не участвую, — сразу же поднимает ладони Антон. — И вообще, я тут сегодня король тусы, так что и выбирать мне… — Нет! — неожиданно говорят почти все в один голос. — Ого, это что за реакция? — заходится смехом Арсений. — Ну выбрал я один раз для совместного просмотра замудрённый фильм, что теперь, всю жизнь об этом будут помнить, — буркает Антон себе под нос. — Играем в Правда или действие. Шаст, ты с нами. — Только покурю, — тянет Антон, а по его лицу видно, что под «курю» он имеет в виду «съебусь отсюда подальше, чтобы меня никто не нашёл», — Я с тобой, — хлопает ресницами Арсений, вылезая перед Шастом на самом выходе из квартиры. — Брось, сыграем. — Сосаться с тобой не буду, даже не думай загадывать. — Ну тогда не будем играть, — резко состраивая хмурый вид, кивает Арсений. — Придурок. — Зато какой симпатичны-ы-ый. — Иди уже давай! Арсений обязательно вернёт Антона в игру. И обязательно сделает всё, чтобы выиграл именно он. День рождения у этого кепчатого матершинника, как-никак.