Вкусные эмоции

"Сердце... Всегда сдаётся первым"

Хранитель историй

***

      — Ну и чего ты молчишь? — взмахивает раздражённо руками Стас.              — А что я могу тут ответить? — тяжело вздыхает Арсений, зарываясь пальцами в чуть отросшую чёлку. — У меня нет нормального референса, мне обещали модель…              — И нашли! — рыкает Стас. — Чем тебе этот парень не угодил?              — Ничего личного, Стас, — снова с губ тяжёлый вздох срывается. — Но у него мимика деревянная, про пластику тела я вообще молчу.              — Какая разница, он актёр, эмоции нормально изобразить может.              — Дело не в том, что не может, а в том, что у него не выразительное лицо! Боже, ну как ты не понимаешь, я рисую, Стас, рисую мультяшных персонажей! Ты когда в последний раз вообще смотрел мультик до того, как тебя поставили к нам режиссёром??? Ты видел, какая у персонажей должна быть мимика? Как она подчёркивается? Боже, Стас, ты же анимацией прежде никогда не занимался, ты режиссировал фильмы! Это в кино, в кадре камеры эмоции не должны быть гипертрофированными, чтобы реалистично было. А тут, тут как в театре, чем сильнее выгнется бровь или надломятся губы — тем лучше! Гипербола — один из двенадцати классических принципов анимации! Ты бы хоть немного теорию изучил, прежде чем орать на меня!              — Ты же художник, блять, додумай!              — Ты же режиссёр, Стас, — не остаётся в долгу уже взбешённый не на шутку Арсений. — Организуй мне условия делать свою работу! Ты должен курировать этот процесс, а пока ты только проёбываешься феерично! — взмахивает раздражённо руками, вскакивая на ноги, вставая из-за рабочего стола, едва не обернув графический планшет. — Мне. Нужен. Образец. Нужна модель!              — Почему ты не можешь найти образец в интернете, что тебе мешает вообще без модели работать?              — Я. Рисую. Сранную. Анимацию. Мне нужны подвижные картинки, понимаешь? Нужно прослеживать, как меняется мимика из одной эмоции в другую. На фотографиях этого не увидишь. А ещё важно учитывать мою стилизацию. Стас, — Арсений прикрывает глаза, глубоко вздыхая, заставляет себя успокоиться. — Я всё понимаю. Наша студия только начинает свой путь, и у нас чертовски мало средств, и мы тут стараемся делать анимацию с душой, ещё и покадровую, в два-дэ, я понимаю, что найти модель за такие деньги… За ничтожные деньги. И найти модель хорошую — наверное, непосильная задача. Но мне она нужна… Ну неужели не найдутся люди, готовые покривляться для меня за копейки? Студенты, безработные, неужели за такую пустяковую работу никто не захочет взяться? Ты взял первого откликнувшегося, потому что не понимаешь, что мне нужно. И, пожалуй, это моя ошибка, я не объяснил, вот мы и ругаемся теперь постоянно…              — Не бери постоянно вину на себя, — фыркает из угла кабинета Позов. — Ты выставил требования, а то, что кое-кто решил в них не вникать, это не твоя проблема, Арс.              — Я пытаюсь уладить конфликт, — шипит Арсений, оборачиваясь через плечо на Диму, который тут же вскидывает руки вверх, но не извиняясь, а как бы показывая, что он умывает руки.              — Ладно, ладно, — тяжело вздыхает Стас, поднимая ладони в отступающем жесте. — Я проведу новый отбор, поищу модель, которая нужна вам. С учётом требуемых характеристик.              — Вопрос: с хуя ли нельзя было сразу так сделать, — фыркает из своего угла Позов.              — Поз, — шикает Арсений, зыркая исподлобья.              — Поскольку ты правильно подметил, Арсений, я не занимался раньше режиссурой анимации и плаваю во всём этом и… Мне понадобится твоя помощь.              — Я ведь уже всё объяснил…              — Нет-нет, даже с одним объяснением у нас может быть разное видение этих требований, а рисовать всё-таки вам, а ты проявляешь больше инициативы, чем Дима, так что я буду ждать тебя пятого в своём кабинете к девяти. Будем отбирать модель, с твоим участием уже точно выберем, кого надо.              — Пятого? — растерянно спрашивает Арсений, бросая взгляд на настенный календарь. — Но это же суббота… Выходной.              — Ну так да, как раз не буду отрывать от рабочего процесса, разве есть лучший вариант разобраться с этим, кроме как выходной?              — Но у меня были планы и…              — Что ж, у тебя целая неделя, чтобы их перестроить. Давайте, ребята, за работу. Может, у вас пока не с кого рисовать эмоции, но это никак не мешает рисовать локации и одежду.              — Разберёмся, что рисовать, нам лучше знать, господин режиссёр.              — Дима, — стонет тихо Арсений, провожая ушедшего из их кабинета Стаса глазами.              — Что?              — Зачем ты ему грубишь вечно?              — Пока чёт не нашёл повода его уважать, — кривится Позов, прикрепляя к их с Арсом общей доске распечатку последних набросков одной из локаций анимации. — Приходит такой, видите ли, важный хуй бумажный, все ему что-то должны, сам нихуя не понимает.              — Брось, — прерывает Арсений с тяжким вздохом. — Не на него надо злиться, а на администрацию студии, это они поставили режиссёра, никогда не занимавшегося именно анимацией, курировать наш проект, лишь бы дыру закрыть. Он хорошо работает в рамках кино, но не в рамках анимации, у него попросту нет нужного опыта. И мы должны сотрудничать, если не хотим, чтобы проект прикрыли на месяца. Опять.              — И чё ты за него так заступаешься?              — Знакомы лично, — легко пожимает плечами Арсений, возясь с кофемашинкой. — Он не плохой человек, но с ним сложно в плане того, что касается профессионального. Он не всегда понимает, что действительно нужно, какой вариант более выигрышный, он из тех режиссёров, которых больше волнует своё собственное видение охеренного проекта. Ни с целевой аудиторией, ни с исполнителями не торгуется. Иногда это действительно окупается, его решение оказывается выигрышным. Но иногда нет. Я знаю, как это бесит, Поз, но давай хоть постараемся включить его в работу.              — Мы охуенно справлялись без надзирателя, — фыркает Дима. — Сами написали сценарий, сами всё придумали и сами бы нарисовали.              — Бы. Нарисовали бы. Если бы у меня был нормальный референс. Я не такой художник, как ты, Дим, — улыбается грустно Арсений. — Мне нужен образец, нужна натура. Я не шибко умею рисовать из головы, имея в вооружении две с половиной картинки с пинтереста. И раз уж это преимущественно моя проблема, то… Ладно, потрачу свой выходной, чтобы найти нормальную модель и потом кайфовать от работы. А не выслушивать нотации Стаса.              — Ну с локациями-то продолжаем работать? — обеспокоенно спрашивает Позов.              — Разумеется. Чего ты заволновался? — хитро улыбается Арсений.              — Не люблю, когда ты хандришь, — буркает Дима. — Ты в эти моменты стилус в руках держать нормально не можешь, что ни линия — то какой-то пиздец.              — Можешь придержать мой локоть, и линии будут тверды, — мурлычет Арсений, строя глазки.              — Даже не пытайся.              — Зануда.       

      ***

             Поскольку выходной заведомо просран, Арсений решает переместить свои планы с субботы на освободившуюся вторую половину вторника.              Со своей участью странноватого в глазах большинства мальчика Арсений уже смирился. Может, где-то подхалим, а где-то конченная язва, может, косит частенько под дурачка, лишь бы кого-то склеить, а вечером дома в ванне читает очередной том квантовой физики. Может, и странный. Ну, сам себя считает по крайней мере «неоднозначным». На вопрос «какой ты?» ни за что не ответит сразу, сам не понимает, какой.              Выбранный по жизни путь кажется странным всем, начиная с родителей, заканчивая друзьями со школы. Художник анимации. Звучит типа не очень круто, да? В том плане, что не очень круто для парня, а через несколько лет для взрослого мужчины. Кажется, на свиданиях с девушками, едва открывается факт того, что ты парень-художник, все почему-то сливаются. Какие-то предрассудки, как уверяет себя Арсений. Хотя сам прекрасно знает, что творческие люди — этот тот ещё калейдоскоп нестабильных эмоций и психотравм.              Арс же, хм, а знаете, у него есть определение в виде одного слова для самого себя. И это слово — псих. Да, его он, кажется, слышал чаще всего. Не тот псих, который режет людей или проверяет все твои соцсети, пытаясь словить на измене. Не тот псих, который сортирует одежду по цвету в шкафу или дрочит на своё отражение.              Психом, сколько бы раз Арсений ни слышал это в свой адрес, всегда его так называли близкие люди и почему-то от них это звучало как нечто вроде «солнышко». В жизни было немало херовых ситуаций, страшных, реально стрессовых и ломающих. И всегда у Арсения была на них одна реакция — смех. Не как у Джокера, нет. Просто когда все начинали от отчаяния плакать, Арсений начинал иронизировать над собственным положением.              Однажды они оказались в полной жопе с другом детства, с Серёжей. Потерялись во время похода в лесу. Было резкое похолодание, они не могли развести костёр, вода в бутылке замёрзла, темно, хоть глаз выколи. А они бредут по лесу, пытаясь понять, шумит вдалеке дорога или ветер завывает в ветвях.              Когда смогли-таки выбраться из леса, нашли дорогу и рядом с ними, слава богу, остановилась машина, Серёжа расплакался на заднем пассажирском месте. Арсений подбил его плечом и задал всего один вопрос:              «Как думаешь, как назовут?».       «Что?», — отвлекаясь от слёз, выдавил Серый.       «Ну, фильм, который снимут про нас».       «Псих», — загоготал тогда Серёжа, стукая кулаком в плечо.              Арсу это нравилось. Нравилось выводить людей на эмоции. Да, не всегда на хорошие, сучьи черты в его личности присутствуют, он вообще провокатор от бога, но главное, чтобы эмоции эти были искренними. Отсюда и пошла тяга к анимации.              Творческие люди замечают силу историй довольно быстро. Они знают, что такое классная книга, фильм, игра или мультик. Знают, что в этом можно найти огромный смысл, над этим можно смеяться до слёз или просто плакать.              Творческие люди понимают силу придуманных историй, персонажи которых никогда не существовали в мире на самом деле. И именно творческие люди начинают этим пользоваться. Чтобы вывести на эмоции других, ну и разумеется, самих себя.              Ещё во время учёбы в художке Арсений понял, что здесь, пусть и в травмированных наглухо головах и сердцах, но именно в них рождаются те самые охерительно крутые истории. Такова плата за крутой сюжет и богатое воображение, видимо. Чем круче твои истории, твои миры и выдуманные персонажи, тем херовее, скорее всего, твоя жизнь. Арс пытается вспомнить, у кого в художке были здоровые отношения с родителями и… Нет, а-а, ни у кого.              За этими мыслями, к которым Арсений возвращается с педантичностью афинского философа регулярно, он и не замечает, как доходит до места, в котором зависает в свободное время.              Ах да. Ещё одна странность противоречивого, контрастного Арсения, выбравшего путь художника анимации. Он обожает «Сешат». Не та, которая богиня литературы, а место, названное в её честь. Смешайте книжный клуб, библиотеку и антикварную лавку, взболтайте и будет вам «Сешат».              Открывает первые двери, обычные, такие у каждого дворового магазинчика нынче. Спускается на подземный этаж и открывает вторые двери, огромные, деревянные, украшенные резьбой.              Врезается в ноздри запах старых книг, и Арсений замирает на пороге, чтобы вобрать этот аромат полными лёгкими. Прикрываются глаза, ресницы дрожат блаженно.              — Привет, — здороваются справа из книжных рядов.              Арсений тут же заставляет себя собраться, улыбается приветливо Паше, взмахивая ладонью.              Это место для Арса давно пропитано излишним символизмом. Само название «Сешат», данное в честь египетской богини литературы, но не так всё просто. Сешат пишет людям судьбы, она пишет их жизненную летопись, решает, сколько и как кому жить. Судьбоносная писательница, в честь которой назвали место, которое Арсений давно считает вторым домом.              Здесь есть какая-то магия. Будто бы назвав это место в честь Сешат, владелец наградил его пророческими силами, ибо сколько бы Арсений ни занимался здесь такой хернёй, как гадание по случайной книге, открытой на случайной странице, всегда сбывалось.              Один из хранителей (да, Арс называет именно так) этого места — Паша. И фамилия Воля стала для Арсения третьим значимым символизмом, ибо именно здесь, в этом месте, в куче книг он чувствовал себя свободным от всего мира и его бед. Кто-то может сказать, что Арсений прячется от реальных проблем за вымышленными историями… И что с того? Кто этим не грешит? Ментально стабильные люди? Скука.              — У нас же есть что-то новенькое на мой вкус и цвет? — мурлычет заискивающе Арсений, проходя к книжным полкам, где Паша, стоящий на стремянке, что-то утирает тряпочкой.              — Прости, Арс. Нового с тематикой твоих последних предпочтений нет, — улыбается сочувствующе Паша. — Может, посмотришь что-то другое?              — Я не привередливый в плане жанров, просто… Гиперфиксация, — машет ладонью рядом с головой. — Всю жизнь носом воротил от историй, связанных с космосом, потом одна история понравилась и пошёл искать тысячи похожих. Ты меня знаешь, — пожимает плечами, рассматривая книги на полке напротив той, которой занимается Воля.              — У меня так в своё время было с фэнтези, — посмеивается понимающе Паша.              — Может, осталось что-то, что я ещё не читал, из квантовой физики?              — Ты меня пугаешь, я говорил?              — Это значит «нет»?              — Это значит «нет», — хмыкает Паша, осторожно спускаясь со стремянки. — Ты в курсе, что это место часто используется людьми для заведения знакомств?              — Это к чему?              — К тому, что пора переключиться с выдуманных персонажей на реальных людей, — бросает весело Воля, уходя к своему столу в дальнем углу читального зала.              — Я по горло сыт Позом.              — Всё ещё пытаешься его склеить?              — Ну-у-у, чем крепче оборона, тем азартнее…              — Не хочу даже слышать, — вскидывает ладони над столом Паша, а Арсений с его реакции смехом заходится. — К слову о знакомствах, — кивает в сторону кресел и диванчиков, на которых расположились другие посетители. — Почему бы не попробовать? Это место используют и для обмена литературой на время прочтения. Почему бы не узнать, вдруг у кого-то из них есть твоя квантовая физика?              — У красотки в мини-юбке? — шёпотом усмехается Арс.              — По тебе тоже не сказал бы, что ты интересуешься квантовой физикой, — отбивает Паша. — Скорее журналами о моде и биографией радужных певцов.              — Если у меня походка от бедра, это ещё не значит, что я гей.              — Скажи об этом Позу.              — Брось, мне просто нравится выводить его на эмоции, ты бы видел, как он сегодня вспыхнул, когда я всего-то положил руку ему на поясницу. О боже, я думал, он меня поколотит.              — Недавно наткнулся на один мем, кажется, тебе очень подходит, — кивает Паша, открывая что-то в телефоне.              Арсений перевешивается к столу через стойку, заглядывает в экран, когда Воля поворачивает к нему телефон. А там буквально картинка какого-то пакостника и подпись «что б такого спиздануть, чтоб мне в ебало прописали».              Арсений посмеивается тихо, кивая. Да уж, очень похоже. Ну а что? Нравится ему видеть эмоции. Всяко лучше, чем долбанное равнодушие.              — Хэй, а это кто? — замечает Арсений, очевидно, свою новую жертву.              Длиннющего парня, у которого явно крайне запущенная близорукость, раз он читает, буквально уложив раскрытый комикс себе на лицо.              — Бедолага, блять, аж тут уснул, — вздыхает с улыбкой Паша. — И чего припёрся, если не отоспался на парах?              — Я отоспался на философии, вообще-то, — фыркает из-под журнала неожиданно чуть охриплый, прокуренный голос.              — Блять, а нахуй ты комикс на лицо положил?              — Может, я тут с Человеком-пауком так целуюсь, вам какое дело?              — И говорят, это я странный, — прыскает со смеху Арсений, отворачиваясь от, видимо, самого ярого фаната Марвел. Раз уж готов со страницами комикса целоваться.              — Шаст, если ты будешь пускать слюни на комиксы и не покупать их, я занесу тебя в чёрный список, — предупреждает Паша.              — Да не целуюсь я, — буркает «Шаст». — И слюни не пускаю. Я просто… Какого хуя??? Он просто бросил? Бросил его там??? После всего, что между ними было???              — О нет, только не начинай, — вздыхает страдальчески Паша, спеша сделать вид, что он занят распаковкой книг, которые ему сдали ещё неделю назад. — У меня много работы, я ничего не слышу.              — А это последняя часть, которая тут есть, да?              — Я уже говорил, Шаст, комиксы сейчас не сдают, их коллекционируют, держат у себя дома на полочке. Это вот это старьё, — взмахом ладони указывает на классику и какие-то учебники Паша, — сдают. А комиксы… Покупают и хранят дома.              — Там осталось буквально две страницы, — подскакивает к столу парень. — Я же сдохну, если не узнаю, что будет дальше.              — Что я могу сделать? Купи всю серию, — пожимает плечами Воля.              — Может, у кого-то есть? — тянет с надеждой Шаст. — Должно же у кого-то быть. И я обменяю.              — Ты-то? На что? На конспект по философии?              — Не, её я проспал, — усмехается весело Шаст, коротко качнув головой. Чуть не врезался Арсу в висок козырьком своей кепки, осторожней же надо быть! И на кой чёрт так близко с людьми становится? Хотя Арс понимает это состояние вовлечённости, людей за интересной историей не увидишь. — Я могу предложить, м, учебник по, эм, нотной грамоте?              — Равноценный обмен, как найдёшь дурака, который на это пойдёт, скажи, я повешу твой портрет на входе, подпишу «Самый находчивый клиент года».              — Ну, Па-а-аш.              — У меня нет, ты думаешь я от тебя прячу??? Я на Человека-паука не дрочу.              — Я тоже, — бурчит в ответ Шаст. — А ты? — резко поворачивается к Арсению.              — Что, прости? Э, нет.              — Нет, блять, не в смысле, дрочишь ли ты на Человека-паука, а… В смысле, — Арсений наблюдает за тем, как резко сжимаются в плотную линию губы парня, как отводит он быстро глаза в сторону.              — Не смотри на него так прямо, — усмехается Паша. — Он не любит.              — Дело не в любви, я просто… Мне сложно.              — Держать зрительный контакт? — хлопает удивлённо глазами Арсений. — Настолько?              — Я хотел спросить, нет ли у тебя комиксов, — переводя резко обсуждение в другое русло, говорит парень, смотря при этом куда-то в пространство рядом с Арсовым ухом. — Ты выглядишь, как тот, у кого могут быть комиксы.              — Я тут, — расплываясь в улыбке, подныривает ровно под взгляд Арсений, махая ладонью. А парень тут же дёргает вниз подбородок, пряча глаза за козырьком кепки. Интересный случай. Тут и искать долго не надо, чтобы найти то, через что вывести на эмоции. А такая уязвимость, как Арс знает, часто у… — Ты творческий, да?              — Чё?              — Антон учится на специальности «Компьютерная музыка». В частном вузе, тут, неподалёку. Заскакивает не реже тебя, — с ощутимым нажимом говорит Паша.              — Музыкант, значит, — расплывается в хищной улыбке Арсений. — И на каком курсе?              — На третьем.              — Зелёненький совсем ещё, жаль.              — После колледжа, во-первых. Во-вторых, с хуя ли жаль?              — Ты сам вырыл себе яму, Шаст, — хлопая Антона по плечу, усмехается Воля, уходя с взятыми из коробки книгами в книжные коридоры.              — После колледжа, значит, и сколько нам годиков?              — Ты не сильно взрослым сам выглядишь, — фыркают из-под кепки. — Двадцать три. Скоро будет двадцать четыре.              — А, выходит, всего три года разницы, — с улыбкой тянет Арсений. — По росту все тридцать, по личику все семнадцать.              — И чё ты вот доебался…              — А если комиксы дам, будешь душкой?              — А у тебя есть? — тут же сверкая заинтересованными глазами, вскидывает голову Антон. Впрочем, глаза в глаза всё равно не смотрит. Будто бы куда-то сквозь Арсов лоб глядит.              — Если очень понравишься, будут, — фыркает со смеху Арсений, протягивая руку для пожатия. — Арс.              — Ты пидорас?              — Понимаю, созвучие есть, — тянет нарочито задумчиво Арсений, выставляя перед собой распахнутые ладони. — Но я сказал, я Арс. А. Эр. Эс. Арс.              — Хер с тобой, — буркает Антон, пожимая протянутую к нему руку.              — О да, всегда со мной. А ты дома оставляешь обычно?              — Что?              — Не важно, — хмыкает Арсений, убирая свою руку из чужой хватки. — У тебя случайно нет ничего по физике? Желательно квантовой.              — Что, прости? — совсем растерянно спрашивает Антон, осматривая Арсения с ног до головы, внимательно.              — Кни-ги. По. Кван-то-вой фи-зи-ке.              — Ты не похож…              — Что? — с вызовом спрашивает Арсений, вздёргивая подбородок.              — На ботана…              — А ты на музыканта.              — Ауч, — усмехается тихо Шаст, пожимая почему-то плечами. — Я пишу музыку на компе, а не на космической инопланетной консоли. Так что нет, ничего с квантовой физикой нет. Есть обычная физика.              — Типа учебник для шестого класса?              — Типа лекции Феймана. Из квантового только учебник по квантовой механике, что, в принципе, тоже физика.              — А ты всё интереснее и интереснее в моих глазах, — тянет нараспев Арсений, бесцеремонно ловя Антона под локоть и настойчиво ведя его к кожаным диванчикам. — Служил?              — С чего ты взял?              — Быстренько подсчитал цифры. Ты у нас цветок весенний, колледж, вуз, но при этом вот-вот двадцать четыре, куда годик выпал? У мамы на шее сидел, работал? Или всё-таки загребли?              — Служил, — легко пожимает плечами Антон.              — В армии отбили всё желание людям в глаза смотреть?              — С каких пор физики по совместительству психиатры?              — Я не физик. И не психиатр. Но в психологии приходится хорошо разбираться. Во-первых, чтобы жить в мире со своей головой, — падая на диван рядом с усевшимся зажато Антоном, тянет Арс. — А во-вторых, это помогает в профессии. Рисую мультики. Ну давай. Посмейся, грозный парень из армии.              — А ты сказал что-то смешное?              Арсений теряется. На момент, всего на миг его отмеренная и выполированная скорлупа самоуверенного развязного принца даёт трещину. Всего на секунду, Арс быстро залатывает.              — Анимацией занимаешься, получается?              — Ну да, — нарочито незаинтересованно пожимает плечами Арсений, от нечего делать беря в руки комикс, который Шаст читал.              — Напоминаешь его, — стучит пальцем по одному из значков на своём потасканном рюкзаке Антон.              Арсений бросает взгляд, как бы нехотя, но тут же подвисает. Чужой рюкзак усыпан значками с изображением персонажей фильмов, комиксов, мультиков и компьютерных игр. Находятся, конечно, и изображения логотипов музыкальных групп, какой-то мемный кот, но это обычно. А вот такая россыпь нарисованных персонажей…              Арс даже забывает, на что изначально смотрел, а палец Антона всё так же держится на значке с изображением какого-то персонажа из компьютерной игры. Арсений не знает, кто это, в этой части историй он немного плавает.              — И кто это?              — Дилан Линайви, — пожимает плечами Антон, убирая свой рюкзак в сторону. — Он… Строит из себя вечно королеву бала, которая всех в рот ебала, но при этом… Это напускное, он за этим прячется, потому что так ему легче жить. Он тоже увлекался квантовой физикой, — усмехается тихо Антон. — Умный, но зажатый на самом деле заучка, прячущийся за повадками слэй-королевы. Такой ты, выходит?              — С чего ты вообще?..              — Я переиграл в такое количество игр, пересмотрел столько историй, столько прочитал, что я сразу замечаю сходство людей с какими-то персонажами. И ты. Да, ты вылитый Дилан.              — Ну, — тянет Арсений, обороняя свою крепость до последнего, — раз уж у тебя на рюкзаке значок с его лицом, он тебе очень нравится, — заискивающе ухмыляется уголком губ Арсений.              — Мне он начал нравиться, когда я его узнал. Настоящего его. А пока он строил из себя королеву стиля и подкатов, — Антон встаёт с дивана, закидывает на спину рюкзак. — Не проникся.              Арсений пытается понять, посвящено ли последнее сказанное Антоном этому Дилану или всё-таки Арсу, которого с ним сравнил. Раскалывать по щелчку личину человека из-за того, что знаком с сотнями, а может, с тысячами персонажей? Такой механизм насмотренности Арсений не знал. Это интригует. В равной степени как и пугает.              — В пятницу. В это же время. Приноси комиксы, а я принесу физику и квантовую механику. Договор?              — Рад, что нашёл повод для нашей новой встречи? — мурлычет Арсений, щуря глаза.              — А ты?              Давно Арс не краснел. Уже и забыл, что это за чувство, когда щёки печёт. Благо, Антон нихера за своей кепкой не видит.              — Этот Дилан! — окрикивает Арсений Антона у самых дверей.              — М? — так и остаётся стоять в полуразвороте. Что ж он так глаза прячет-то?              — Как называется история, из которой он?              — «Зе куори». «Каньон».              — У него в этой истории всё хорошо кончилось?              — Если не считать того, что я решил отрезать ему руку бензопилой, — да.              И после этих слов Антон выходит, даже не попрощавшись.              — Руку… Бензопилой. Ага, понятно, во что детки нынче играют.              — Он младше тебя всего на три года, — фыркает весело из книжных коридоров Паша.              — Делай там свою работу, — машет ладонью от себя Арсений. — Так… Что я вообще хотел здесь сегодня?..       

      ***

             Вечера после работы до пятницы Арсений потратил на то, чтобы откопать из закинутых в шкаф коробок с давно прочитанным комиксы, которые когда-то использовал в качестве референса раскадровки для сценария. На фоне шло прохождение той самой игры, которую упомянул Антон.              Арс не любит это чувство, не любит «не шарить» в том, о чём идёт речь. Он всё ещё считает себя молодёжью, резко негативно относится к мысли о том, что через три года ему стукнет тридцатка.              Иногда кажется, что менталку Арсения спиздил Питер Пэн, потому что чем-чем, а вот мозгами Арсений взрослеть не хотел. Думать о смысле жизни, семье, стабильности и потомстве… Нет, его это только в депрессию вгонит, а не подарит ему мотивацию и цель на годы вперёд.              Может, Арсений всё ещё ментально подросток, но ему хочется шебутных приключений, громких тусовок и неожиданных знакомств: на всю жизнь или на одну ночь — даже не важно.              Арс как-то пытался разобраться в соционике и типах личности, не для себя, а для персонажей. Так проще придумывать, разбивать на какие-то архетипы, чтобы более чётко увидеть нюансы характеров, а с ними и поведение персонажа в конкретной ситуации. Арсу это нужно для анимации, сценарий к которой они с Димой всегда придумывают сами. Ещё это нужно для комикса, который Арсений рисует втихаря. Но вот делиться он пока этим комиксом ни с кем не готов. Да и главный герой у него почему-то постоянно начинает флиртовать с главным злодеем. Видимо, Арс проецирует себя на образ протагониста. Обычная картина.              — Твою мать, — шипит Арсений, дёргаясь от момента, о котором, видимо, и говорил Антон. Вот и остался Дилан без руки. Ну, это было нужно, чтобы он не заразился, потому что за руку его укусил какой-то вурдалак. Жёстко.              К вечеру, а если быть точнее, к ночи четверга Арсений досматривает прохождение. Этот долбанный Дилан буквально с него списан. И этому долбанному Антону понадобилась всего пара фраз и от силы десять минут от знакомства, чтобы увидеть сходство.              Есть в этом что-то подкупающее, что-то, распаляющее азарт. Появляются мысли из разряда: а вот если такой всевидящий этот Антон, то почему бы не посмотреть, что он ещё найти, увидеть сможет? Или на вот этом сходстве его магия ясновидящего и закончится?              Арсений начинает мысленно сучится, и это веселит. Как бы противоречиво ни было, Арс и есть противоречие. Кривляет про себя Антона, который думает, что создаёт вокруг себя некий таинственный хмурый шарм, целуется с Человеком-пауком через страницу комикса и носит с десяток значков на потасканном рюкзаке и не меньше колец на пальцах.              Чёрт, а с него бы получилось нарисовать довольно фактурного персонажа. Что внешне, что по первому впечатлению от его характера.              Арсений усаживается за рабочий стол, включая лампу. Открывает быстро скетчбук и набрасывает силуэт долговязой, чуть сгорбленной фигуры. Добавляет кепку и топорщащиеся из-под неё забавные бараньи кучеряшки. Набрасывает пышную толстовку на размер больше, но вместо рюкзака рисует сумку через плечо и чиркает на ней кругляшки значков. И правда фактурный. И самое забавное, что такой персонаж гармонично вписался бы в любую историю, если та происходит в нашем времени.              Что это был бы за тип героев? Точно не главный, не протагонист. Скорее, тот самый второстепенный персонаж, в которого влюбляются по первой фразе. Типа пока все паникуют в какой-то аномальной ситуации, он бы засыпал отсылками на другие истории, в которых происходило бы нечто похожее, а за счёт этого знал бы, что нужно делать. Его бы не воспринимали всерьёз, а потом он бы сказал «Я же говорил» и получил бы от главного героя подзатыльник. Вот такая сценка рисуется.              По характеру же Арсений берётся судить, только исходя из внешности и тех немногочисленных фактов, которые открылись ему об Антоне. Только вот противоречит одно другому. В этой же истории, которую Арсений посмотрел из-за упоминания Антона, был персонаж Райан. Райан ему совсем не понравился, несмотря на то, что есть у них с Антоном что-то схожее в виде этой хмурости, некой эмоциональной отрешенности и вуали мрачной загадочности. Но… Нет.              В Антоне чувствуется что-то другое. Травмированность? Возможно. Но да здравствует служение в русской, мать её, армии и творческий склад ума. Арсению кажется, что две эти вещи ни в коем случае нельзя сочетать, они для человека убийственны. Для творческих часто убийственна школа, у них всегда там куча каких-то неприятных историй. А армия? Нет, это пиздец полный.              Арсению благополучно получилось откосить. Да, пришлось полежать почти месяц в психбольнице с поставленным диагнозом «социопат», но лучше было залечь в психушке, чем идти на год в армию. Каждый сам придумывает, как откосить, если реальной причины не находится. Неужто Антону не хватило фантазии? Человеку, знающему столько историй и персонажей, не хватило фантазии? Что-то не верится.              В мыслях о том, какой же всё-таки характер у персонажа Антона Шастуна, в мыслях о том, что же там прячется за козырьком серой кепки, Арсений засыпает.       

      ***

             — Я не уверен, есть ли среди этого то, что читал ты, — чуть пыхтя, вытаскивает на стол из своей сумки стопку комиксов Арсений. — Но в любом случае это лучше, чем ничего.              — Даже спорить не буду, — ускоренно кивает Антон, всовывая в руки Арсения две книги, которые обещал принести для обмена, даже не глядя. Хотя к этому, судя по всему, стоит привыкнуть, этот человек вообще не смотрит людям в глаза.              Арсений смотрит коротко на стоящего неподалёку Пашу, а тот зачем-то показывает ему пальцами «ок», типа «дерзай, так держать».              Так, блять. Может, Арс косил от армии, прикидываясь социопатом, но это ещё не значит, что он настолько вжился в роль, чтобы не разобщаться с кем-то. И чего это Паша так радуется, видя, что Арсений с человеком говорит, а не тупо в книгах засел, как обычно? Сваха на минималках, чтоб его.              — Я посмотрел прохождение той игры.              — О, правда? И как тебе?              Голос Антона звучит искренне заинтересованно, но глаза не поднимаются от комиксов, обложки которых Шаст просматривает одна за другой, будто бы ищет что-то конкретное.              — Мне понравилась Кейтлин. И Трэвис.              — Понимаю, — неожиданно из-под кепки слышится тёплый раскатистый смех. — Значок с Кейтлин у меня тоже есть. Эх, моя девочка…              — Так я не один так говорю про персонажей, — усмехается тихо Арсений, принимаясь листать данные ему книги, лишь бы чем-то занять руки.              — Как? «Моя девочка»? Да мне кажется, все так говорят про своих любимых персонажей. Моя девочка, мой мальчик, ну типа, это же выражение чувств, симпатии и привязанности к персонажу. В компьютерных играх с развилками в выборе того, что ты можешь сделать или сказать, всё ещё хлеще. Ну, в том плане, что ты максимально чувствуешь ответственность за них. Они все тебе становятся… Типа детьми? Не знаю, херово звучит?              — Я создаю свои истории, в которых судьба персонажей полностью в моих руках, — хмыкает Арсений, прикрывая книгу по квантовой механике. Не может сосредоточиться, разговор интересный. — Так что я понимаю, что значит относиться к персонажам как к своим детям.              — Значит, я не один сумасшедший тут. М, у меня была песня с похожим текстом…              — Про персонажей?              — Что? А нет. Про… Не важно, — резко качает головой Антон, а Арсений успевает заметить заалевшие щёки в тени козырька.              — Нет-нет, заинтриговал, так колись. Что там за песня?              — Просто старая-старая песня на гитаре. Со школы ещё, — фырчит Антон. — Другу посвящал.              — Другу? — вкладывая в одно слово максимум двусмысленности, тянет с нажимом Арсений.              — Я не пидорас.              — Вот так армия ломает людей, — фыркает Арсений, закатывая глаза.              — Это не самое страшное, что она может сломать в человеке, — тихо говорит Антон, в момент будто бы замыкаясь в какой-то своей скорлупе. — Но! — оживает он так резко, расправляя плечи, что Арсений даже пугается резкой смене настроения. — Знаешь, среди любимых персонажей у меня есть солдаты. И копы. Как дэдди ишьюс, только солдиер ишьюс, — говорит, открыто веселясь с собственного типа каламбура.              — Типа разочарование в реальных солдатах и копах и на фоне этого романтизация и идеализирование крутых солдат и копов из придуманных историй?              — Йеп.              — Так что там за песня была? Ты сполз с темы, вертихвостка кепчатая.              — Как ты меня назвал??? — вскидывает подбородок Антон, пересекается на мгновение своими возмущёнными глазами с глазами Арсения, в которых веселья непочатый край.              — Вертихвостка кепчатая.              — Это типа новый вид животного? — улыбается уголком губ Шаст.              — Ага. В Красную книгу занесён.              — Ну и придурок ты, если честно, — фырчит со смеху Антон, тут же прячась снова за козырьком. — Песня… Блять, ну не буду же я здесь петь.              — А чего нет?              — Ты с головой не шибко дружишь, да? — скептично хмыкает Антон.              — С какой головой? — деланно удивляется Арсений, склоняя голову набок.              Сегодня ему прямо-таки удаётся выбить из этой мрачной тучи по имени Антон всё больше смешков. Того и гляди, из тучи в мягкое облако превратится. Арсений видел, как такое случается с персонажами, но никогда не видел, чтобы такое случалось с людьми. Чтобы вот был такой хмурый и замкнутый, а рядом с кем-то в зефирку плавленую превращался. В жизни такого никогда не видел, но… Очень хотел бы.              — Ты можешь зачитать.              — Как рэп?              — Боже мой, как стихи, Антон!              — А. А я думал реп, — специально измягчая «р», посмеивается тихо Антон. — М… Нет, всё-таки я слишком мало тебя знаю, чтобы тебе такие стихи читать.              — Оу, вызов принят, Антош. Сказал бы прямо.              — Что сказал бы прямо?              — Что хочешь со мной получше познакомиться, — мурлычет с хитрой улыбкой Арсений.              Как там было написано в меме, который Паша показывал? Чтоб такое спиздануть, чтобы мне в ебало прописали, да? О да, ещё как.              — А ты покажешь… Ну, кхм, что-то из мультиков, в создании которых ты принимаешь участие?              Снова Арсений замечает, как тронул румянец чужие щёки. Нет, всё-таки показалось, никакой хмурой тучи, никакой армейской грозности. Обычный замкнутый и немного зашоренный творческий. Свой человек всё-таки.              Становится намного спокойнее. И, как и всякий раз, понимая, что рядом человек творческого склада ума, с которым тебе будет интереснее, Арсений начинает чувствовать себя в своей тарелке. Расслабляется и будто бы немного растекается от чувства внутреннего уюта, как на даче перед теплом камина.              — Покажу, — кивает Арс. — Ты комиксы посмотрел? Здесь есть что-то новое для тебя?              — Тут всё новое для меня, — улыбается искренне Антон, всего на секунду заглядывая из-под своей кепки Арсу в глаза. — Я правда могу всё это взять на время чтения себе?              — Так и работает обмен здесь, — фыркает Арсений, закатывая глаза. Закидывает ногу на ногу, открывая учебник по квантовой физике на странице содержания. — Всё. Читаем молча.              — А почему именно эта наука тебя?..              — Молча-а-а, Антон.              — А потом сходим поесть? Ты мультики покажешь, я угощу.              — М, уже даже так? — хихикает Арсений, стреляя взглядом из-за книги.              — Читаем молча, — кивает сам себе Шаст, прячась лицом за раскрытым комиксом.              Арсений приподнимается немного на локтях, чтобы заглянуть повыше, выхватывает взглядом краешек горящего уха. Боже, он всегда так будет на Арсовы выпады реагировать? Прелесть-то какая.              Механика. Квантовая механика. Глава первая. Квантовые постулаты. Сосредоточься.       

      ***

             После посиделок за чтением в «Сешат» Антон свои слова обратно не забирает. Действительно затягивает Арсения в какую-то кофейню, в которой цены по питерским меркам более, чем просто божеские. Мало того, что не так дорого, так Антон ещё какую-то скидку получает. Не спросить не получается.              — За что скидка?              — Постоялец, — пожимает легко плечами Антон, прикладывая свою карту для оплаты. — Типа кофе это не совсем моё, но тут дофига всяких вкусных сладостей, а я немного… Ну, в общем, моя Ахиллесова пята.              — Сладкоежка, значит, — хмыкает Арсений. — Стоит запомнить, что сладкие мальчики любят сладкое. Или это как прямая пропорция? Или сладкими становятся выросшие на сладостях?              — Мне почти не противно, Арс.              Арсений прыскает тихо со смеху, с этой реакции и слов, с отведённого в сторону обречённого взгляда, в котором буквально читается «Если выкинешь что-то такое снова, я застрелюсь».              — Ух ты, а я думал, она к твоей башке приклеена, — язвительно подмечает Арсений, смотря на снявшего кепку Антона.              — Это было бы не так смешно, если бы у меня в голове не было мема с твоими словами и одним персонажем.              — В смысле?              — Ну, был в одной игре персонаж, который прошёл через полный пиздец, а как был в начале игры в кепке, так в конце с ней и остался. И все в фандоме шутили про то, что у него кепка к башке приклеена.              — А ты из-за него носишь?              — Что? Кепку? Блин, ну, у меня бывает, что, когда какой-то персонаж сильно понравится, что-то из его стиля себе забираю, но в кепке я начал ходить раньше, чем познакомился с Джейсоном. Ну, этим персонажем.              — Я понял. Хм. А знаешь, что я подумал? По крайней мере уже о втором персонаже мужского пола ты говоришь с такой нежностью и теплотой во взгляде, что…              — Даже не пытайся, — обрывает Антон, забирая со стойки кофе и чай. — Сядем у окна, окей?              — Мне не принципиально, — пожимает плечами Арс.              — Мне нравится смотреть в окно в таких местах. Ты сидишь такой, жрёшь, чиллишь, никуда не торопишься, а люди там бегают, как муравьи в муравейнике.              — Ты совсем не жуткий, Антош.              — Да иди ты, — фыркает тихо Шаст, возвращаясь к стойке за разогретым сэндвичем для Арсения и своими пончиками в глазури. — Разве в художниках не должно быть это на максималках? Ну, наблюдение за окружающим миром, за людьми. Насмотренность и созерцательный анализ типа.              — У каждого это работает по-разному, — пожимает плечами Арсений. — Есть художники, которым для того, чтобы нарисовать ногу, надо знать точную анатомию. Буквально кости, мышцы, а сверху кожа, ногти. Кому-то достаточно разбить на геометрические примитивы. А кому-то… Рисую как вижу, нахуй выёбываться? Если мы говорим об анимации, так же. Вот бег кошки, к примеру. Кто-то будет изучать анатомию кошки. Кто-то будет часами наблюдать за своей домашней кошкой, чтобы изучить механику её движений. А кто-то просто будто бы чувствует, как оно должно быть, достаточно только референсов с раскадровкой. Но это люди, ну, чтобы ты не думал, что это какие-то гении, у которых всё само пришло. У нас вообще так не бывает… Не вздумай сказать художнику, что ему «повезло с талантом». Ты понятия не имеешь, сколько сил и времени уходило на рост этого умения.              — Не дурак, чтобы так думать, — легко пожимает плечами Антон, беря в салфетку свой пончик. — У музыкантов ведь так же. Никто с пелёнок играть не умеет. Всё равно учишься. Тратишь много времени и сил, чтобы учиться. Мозоль от карандаша? Поверь, гитаристы знают, что такое мозоли на пальцах, — кивает сам себе Антон. — Ты пытаешься не заржать, потому что подумал о других мозолях на руках?              — Не-е-ет.              — Господи, — вздыхает измученно Антон, переводя взгляд к окну.              — А тебе парни прям не нра-а-авятся?              — Начинаю чувствовать себя небезопасно, — усмехается уголком губ Антон.              — Я не бросаюсь на людей, — закатывает глаза Арсений. — Дилан, кстати, был по парням.              — Да, я в курсе. А Джейсона весь фандом выдал замуж за другого персонажа-мужика. Участь моих мальчиков.              — Может, факт того, что эти персонажи — твои любимчики… Это как бы проекция твоих собственных скрытых желаний? — с улыбкой нараспев тянет Арсений.              Антон откладывает свою кепку на подоконник и смотрит в глаза Арсения прямо целую секунду.              — О боже, — вздыхает прерывисто Арс, смотря далеко не в глаза. — Какие у тебя вкусные брови.              — Что, прости???              — О нет, стой, не думай, я… Мы так выражаем симпатию к чему-то, — начинает немного нервно тараторить Арсений. — Оцениваем красоту картинки словами «вкусно», «невкусно». Странно? Может быть. Всё-таки это слова для определения качества еды, а не картинки, но…              — Понял, — смеётся тихо Антон, опуская взгляд к своему чаю. — Вкусные брови, значит…              — А ты можешь, ну, ты контролируешь мимику? Ну, в том смысле, ты можешь просто по команде вот так изогнуть бровь? Или распахнуть широко глаза, чтобы брови на лоб взлетели?              Антон, будто бы в демонстрации, сначала изгибает свою бровь, а потом состраивает крайне удивлённый вид.              — О-ху-енно, — по слогам выдыхает Арсений, смотря на Антона во все глаза. — Кажется, я хочу предложить тебе работу… Да не пугайся ты, — прыскает со смеху Арс. — Нам как раз нужна модель, точнее, по большей мере она нужна мне. Потому что я как раз в той группе художников, которым нужен наглядный пример и… Да. Нужна модель.              — Не хочу задушнить, Арс, но мне бы конкретику. Сколько и когда работать, как это вообще, сколько оплата…              — Да-да, конечно, — кивает ускоренно Арсений, отсёрбывая немного кофе. — В целом нам нужно попросту отснять на видео ключевые эмоции, изменения мимики в нескольких ракурсах, в динамике. Это можно сделать всего за пару твоих приездов на студию, но, если появится что-то новое, ты должен быть на связи, чтобы мы могли позвать тебя снова и отснять то, что нужно. Не только эмоции, но и кое-какие движения. Я уже думал, что ты довольно фактурный.              — Я не акробат, вообще деревянный, если честно…              — Но ты довольно резкий в движениях, порывистый. Чувствуется характерная модель движения. Там какие-то трюки и не нужны, буквально походка, взять какой-то предмет, запрыгнуть типа на выступ.              — Окей, понял, — кивает Антон. — По времени немного, вроде, не трудозатратно… Куда легче, чем таксовать по ночам, а лишний рубль карман не тянет.              — То есть, ты уже согласен? — вспыхивает радостью Арсений. — Если так, то ты меня очень выручишь! Даже не представляешь, насколько!              — Чш, — шипит Антон, хватая за предплечье. — Чё ты орёшь?              — Так ты согласен?              — Да с радостью, — пожимает плечами Антон, откидываясь на спинку стульчика. — Мне интересно это всё. Ну, мультики, их создание… Было бы круто поучаствовать в этом. Ещё и не за бесплатно. Я как-то помогал одному приятелю с курса дизайнеров ролик озвучивать. Мне было в кайф.              — Ну, озвучивать у нас уже люди есть.              — Так я и не к этому. Прикольно же в новом плане в создании такого поучаствовать.              — Эх, где же ты был раньше, — вздыхает нарочито мечтательно Арсений, укладываясь подбородком на сложенные ладони. — А нам бы ещё кое-где фоновую музыку, чтоб подходила к моменту…              — Я в деле, — даже не дослушивая, кивает уверенно Антон. Арсения от этого почему-то на смех прорывает. — Ну и чё ты ржёшь?              — Ты похож на меня.              — Вообще нет.              — Хорошо, в том, что касается желания оказаться в центре движа, — ты похож на меня.              — Даже не знаю, настолько ли я хочу оказаться в центре движа.              — В каком это смысле?              — Дилан брался за кучу работы, потому что из него просто пёрла энергия непрекращаемым ключом. Вот и с тобой так же. А я… Я берусь за всё, что дают, чтобы свести концы с концами. Как Джейсон.              — Откуда он? Из какой игры?              — И это прохождение посмотришь?              — Не разрешаешь? Будешь ревновать своего Джейсона?              — Не, я верю, что ему на тебя будет похуй, как и на меня. Ему вообще на всех похуй, кроме мужа.              — Не вяжется у меня твоя гомофобия в реальном мире и при этом такое вот с выдуманными персонажами…              — Я говорил, что я гомофоб? — снова Антон свою бровь изламывает так уже вкусно, что прямо сейчас хочется на салфетке зарисовать эту выразительную линию.              — Всё об этом кричит.              — Что «всё»?              — Ты не флиртуешь со мной в ответ, — деланно расстроенно вздыхает Арсений, сгибая пальцами краешек салфетки.              — А на тебя мужики прямо набрасываются, если не гомофобы? — Арсений после этого вопроса замирает каменной статуей, но делает выдох и возвращает себе лицо. — Пиздец у тебя какой-то в жизни…              — Что? — хмурится немного потерянно Арс.              — Не знаю, чё там у тебя за мужики были. Не знаю, какими они были козлами, вернее сказать. Но лично мне как-то интереснее чела сначала узнать, прежде чем что-то… Ну… В общем, забей, — отмахивается резко Антон, втыкаясь напряжённым взглядом в надкусанный пончик.              — Так хочешь сначала узнать друг друга получше, всё-таки? — мурлычет весело Арсений. — О, твои кудряшки со мной флиртуют.              — Чего???              — У тебя на макушке две кудряшки собрались прямо-таки в сердечко, как в мультике, когда… — Арсений не договаривает, вперивается недовольным взглядом в Антона, резко проведшего ладонью по волосам, взлохмачивая их.              — Больше не флиртуют?              — Нет. Теперь они претендуют стать птичьим гнездом, — фыркает Арсений.              — Ош эль-бюльбюль.              — Это что-то на музыкальном???              — Не, это арабский, — смеётся более открыто, уже не зажимаясь, Антон. — Это название иракской сладости. Типа пахлавы. Переводится как «птичье гнездо». Запомнил, потому что, ну, «бюльбюль», угарно звучит, да?              Арсений осматривает чуть удивлённо (удивление приятное) Антона, который так и остался сидеть с широкой улыбкой, но ответа явно не ждал. Жевал себе дальше свой пончик.              Сколько раз за жизнь Арсений слышал в свой адрес, что у него в голове — библиотека рандомных фактов? Серёжа постоянно спрашивает, на кой хер это вообще в его голове, но Арсу попросту дорога каждая секунда, когда он может вот так блеснуть каким-то знанием и получить от кого-то удивление, от кого-то заинтригованность.              Но выходит, сейчас, за этим столиком, он не один такой. Может, Антон на арабском знает всего одно слово, может, и то запомнил только из-за того, что «угарно звучит». Но всё равно. Рандомный факт, и сколько там ещё таких внезапных потешных глупостей в чужой кучерявой головушке?              — Пошли на свидание.              — Не-а, — чуть растягивая, но с ощутимой смешинкой говорит Антон.              — Я оденусь как Дилан.              — Даже не пытайся.              — А если как Кейтлин?              — И стрелочки нарисуешь? — посмеивается Антон.              — А чем чёрт не шутит?              — Ты прикольный, — говорит неожиданно для Арсения Шаст, вгоняя на несколько секунд в ступор. — И меня определённо подкупил факт того, что ты сразу же посмотрел прохождение игры, о которой я заикнулся. Не хочу, чтоб тебя тут где-то забили ногами в подворотне за стрелки, так что живи лучше. Жаль так быстро просрать человека, который напомнил аж двух любимых персонажей.              — Как эгоистично, — закатывает глаза Арсений. — Так как та, вторая игра называется?              — Говорю же, — у Антона губы собираются в какую-то умилительно кошачью улыбку, глаза щурятся, а от них разбегаются морщинки в виде солнечных лучиков. — Жалко тебя будет просрать. Хотя в таком случае я бы мог оставить комиксы себе насовсем и никому не возвращать…              — А ты тот ещё козёл, — улыбается раздражённо Арсений.              — Ну, логично, что ты за мной увязался.              — Это ещё что значит?              — Персонажи, которые нам нравятся, выдают наши предпочтения в людях. Ты выбрал Кейтлин и Трэвиса. Стерву и грубого копа.              — То есть, если я похож на Дилана…              — Не начинай, — поднимает вверх ладонь Антон. — Дай-ка свои контакты. Что? Ты, вроде, меня на работу звал?              — А, да, точно, конечно, — бормочет Арсений, быстро вбивая свой номер в протянутом телефоне Антона. — В телеграме пиши.              — Окей. Напишу тебе сразу название второй игры, а ты мне потом напиши, к какому времени и куда ехать.              — Два вопроса. Один по игре, второй по работе.              — Давай оставим приятное напоследок. Что с работой?              — Ты пример с таксованием ночами просто так привёл или?..              — Не, подрабатываю, — печатая что-то в телефоне, говорит Антон. — Не каждый день, не каждую ночь, но частенько за рулём. Если вдруг окупится, я бы на нормальную работу в вашу студию перешёл с радостью. Ну, в плане, как музыкант. Ты сказал, вам нужны саундтреки.              — Да, но мне это всё надо уточнить, обсудить с режиссёром, — кивает Арсений, замечая уведомление о новом сообщении в телеграме. Антон отправил название игры. — А второй вопрос, насчёт игр. Вот конкретно эта, с Диланом, там же много вариативности, да? — Антон в ответ только кивает. — А другая игра такая же? — снова кивок. — Я просто подумал, что существует ведь вероятность того, что я посмотрю прохождение, в котором всё пошло не по такому пути, как у тебя. И тогда наши истории будут значительно разниться.              — Так даже интереснее, — пожимает плечами Антон, как-то уж слишком мечтательно улыбаясь. — Но если что, можешь смотреть у Куплинова, золотая середина. Кто-то выживет, но и смерти увидишь.              — Я предпочитаю абсолютные хеппи-энды, — передёргивает плечами Арс.              — Не знаю, меня некоторые персонажи так выводят из себя, что я хочу их грохнуть побыстрее, лишь бы не играть за них, — и снова брови изгибает, хмурит, тут же вскидывая вверх. Занимательное и отчасти комичное зрелище. То, что надо для рисования эмоций. — Хотя я всё равно стараюсь всех спасти… Не знаю. Геймерский синдром спасателя.              — Я… Я рисую свой комикс, — признаётся Арсений. — Но я не готов пока его никому показать! — тут же вскидывает ладони, замечая чужое воодушевление. — Если ты пытаешься спасти даже тех, кто тебе не нравится, я на фоне этого начинаю чувствовать себя сволочью.              — А, знаю я, как это у авторов, — смеётся раскатисто Антон. — Чем сильнее любишь своего персонажа, тем сильнее он страдает?              — Откуда ты?..              — Брось. Классика.              — Мне начинает казаться, что ты в этой теме разбираешься лучше меня, — буркает Арсений.              — Я могу охеренно классифицировать, знать дохуя историй и персонажей, могу понимать какие-то приколы и фишки авторов, знать определённые тропы за счёт насмотренности. Но создавать? Нет, в этом я не очень хорош. Точнее, блять, вообще не хорош. Так что если в теории где-то я могу выиграть, то на практике — ты абсолютный победитель. А практика важнее теории.              — Наверное, — кивает не особо уверенно Арсений.              — Да стопудняк! Даже не вздумай загнаться. Блять, вы художники…              — Что?              — Не знаю, любите начать ебать себе мозги по поводу уровня своих возможностей. Не, у музыкантов-то тоже так бывает, но у нас это переходное состояние, а у вас будто константа, постоянная.              — Внутренние дилеммы заставляют расти.              — Ага. И не дают спать ночами. Я прав?              — Козёл всё-таки…              — Мама говорит, что это прямолинейность.              — Мама тебя явно очень любит.              — И это я козёл, — фыркает со смеху Антон. — Блять, мне пора на смену бежать. Приятно было с тобой сегодня. Меньше слэй-драматизма, больше искренности, так держать, Арс.              — Глядишь, стану твоим новым любимым персонажем, — строит глазки Арсений, впрочем, Антон всё равно в глаза не смотрит.              — Напиши насчёт работы, — игнорируя последний выпад, бросает Антон, натягивая на лоб кепку.              — Антон, — снова задерживает на месте, в этот раз, словив за локоть. — Ты в кепке похож на Лору.              — А вот иди-ка ты нахуй! — тут же превращается в разозлённого котёнка, у которого шерсть дыбом. — Нихуя я на эту ёбнутую не похож! Если бы игра дала убить её в самом начале, зная, сколько от неё будет проблем, я бы завалил её на месте! И в каком месте? Из-за кепки? Из-за… Блять, ты просто меня выбесить хотел, — резко переходя на шёпот, говорит Антон, а глаза его, округлённые от удивления, смотрят прямо в глаза Арса. — Нашёл моё слабое место, использовал персонажей игры, которую я сам тебе…              — У тебя очень вкусные эмоции, — расплываясь в улыбке, пожимает плечами Арсений. — Не удержался.              — Псих.              — О да, — заходится смехом Арсений. — Вот теперь мы знакомы получше, — и подмигивает озорно, пока из Антона начинает идти пар от раздражения уже от того, как просто его развели на эмоции и зрительный контакт. — Уверен, что хочешь со мной подружиться?              — Теперь? — выпрямляется Антон, чуть хмурясь. — Теперь — точно да, — кивает он сам себе. — Напишу вечером, — взмахивает ладонью и уходит.              — И это я псих, — фыркает Арсений, резко отворачиваясь обратно к столу, пряча в тени вспыхнувшие от смущения щёки.              Антон, судя по всему, оценивает мир и происходящее в нём, а также реальных людей сквозь призму тех бесконечных вымышленных историй, которые употребляет, видимо, внутривенно. Арсений переживает весь пиздец в мире и личной жизни путём создания историй собственных. Насколько их дуэт опасен? Да кто ж возьмётся судить!