Почему?

Лёгкий шаловливый ветерок проникал в заброшенное здание. Дверь приоткрылась со скрипом, за ней пряталась кромешная тьма, в которой все детали тонули в неизвестности. Свет из окон читался слабо, почти не помогал рассматривать ковры из множества окурков и надписи на стенах, чей смысл был понятен лишь создателям этих слоганов. Ветер сдвинул с места алюминиевую банку, которую бросили тут ещё пару недель назад; почувствовался холод в ногах. Носки стальной подошвы ботинок слегка стучали в такт выдуманной мелодии и паралельно слышалось тихое насвистование, что было вместо слов. Студент в костюме держал между пальцами сигарету и глядел свысока на пейзаж одного из районов Москвы. Сегодня выходной, можно немного расслабиться. — Хей, знаешь... - разгоняя гул с улицы, тихо произнёс он. - А это и вправду расслабляет. — Сказал ты только на двенадцатой сиге, - голос в голове — хозяин этого тела, предпочитал молчать, но походу глотка сильно пересохла, раз уж кто-то откликнулся на безполезный отзыв. Если твоё тело захватили и ты даже не в силах что-то сказать, то решение правильное, тихо поддакивать и ждать, пока это прекратится. Когда наконец можно лечь в вонючую постель родной комнаты и заснуть на пару часов, при этом чувствуя собственное тело. Вот было бы так всегда, и Дима начал ценить жизнь в эти моменты, когда ты готовишься к сессии. Но тусовки с корешами были важнее каких-то там докладных и курсовых, которые с головой сваливались на бедного соседа, что на данный момент овладел твоей тушкой и играет в марионетки с ней. — Раньше расслабиться не мог что ли? Ему никто не ответил. Дымок извивался в воздухе тонкой нитью, причудливый запах колол ноздри и заполнял горло. Выдох, облака пара растворялись у оконной рамы и уплывали по потоку ветра. Бычок сгорал, наслаждение кончалось. Вдруг блаженная тишина прекратилась, шаги незнакомца становились громче. Он не знает, откуда они взялись, и кончики пальцев коснулись кожаного чехла на задней части ремня. Выбранный оттуда нож мигом оказался в руке, а сигарета была потушена об бетонную плитку и выброшена на пол. Ладонь сжала деревянную рукоять, лезвие блестело при свете луны. — Джентльмен, нам нужно поговорить. Со знакомой фразой и бархатистым голосом в голове мигом возникли ассоциации. Смешок сдержать было трудно, он знает, кто пришёл, не раз они пересекались, боялись очередной встречи. Их задачи не волновали друг друга, один пытается договориться, другой применяет насилие. Враги друг для друга, оба нарушают закон и приставляют свои условия. Для них нет преград и правил. Будут сбегать от обязательств и этого никто не изменит. — Какие люди! - повернувшись на каблуках лицом к лицу, он приподнял уголки губ. Волнения не видно, только грация и искренняя радость, если её можно такой назвать. Он не ждал встречи, не планировал отдыха, просто от того факта, что он сам пришёл на своих двух к маньяку со сверхспобностями хочется смеяться. - Я думал, ты меня уже избегать начал. Ну и о чём ты хочешь побеседовать на этот раз? За спиной — нож, а за чарующей улыбкой — заветные мечты, которые никого не радуют в плане последствий. В котелке только каша из мыслей, которые мешаются и путаются под ногами. Мысли о том, что он может убить его, распять и повесить у себя дома как настенный ковёр. Для Дипломатора это не в новинку, он это знает, и от холодного оружия его "напарника" тоже досталось не раз. Он пришёл с целью, а чтобы не помешать цели, то лучше держаться подальше. Шаг вперёд со стороны чудака позволяет вздрогнуть, но он не отходит. Его держит совесть, разъедает череп изнутри, заставляя стоять на месте. Голова жутко болит и стучит маленьким молоточком по затылку. Считает секунды, часы, мгновения. — Хотел поговорить о твоей... Цели. - задумываться — не в его стиле, даже мелкая запинка портит весь образ. Дипломатор всегда знает, что сказать, продумывает всё за день наперёд, составляет план действий. Но план рушится, над головой возвышаются сомнения и предложения делятся на слоги, которые он второпясь собирает и пытается вспомнить тот абзац или фразу. Как давно его преследует этот ком в горле? Месяц? Минуту? Две? Вопросов много, никто на них отвечать не собирается, он сам о себе сможет позаботиться, все это знают, к этому привыкли. — Для чего ты убиваешь людей? В чём твой мотив? Шаг вперёд и расстояние сократилось, а напряжение усилилось. Весь план послали на три буквы. В подобной ситуации нужно бежать от Джентльмена как от конца света, чью роль играли новые шрамы, которые зашивать нужно самому и надеяться, что их никто не увидит. Ни их, ни слабости в глазах, ни иголок в руках героя быть не должно. Он решает проблемы только словами, не со своими повреждениями с текущей, словно из бочки, крови. — Она не отличается от твоей. - студент подходит медленно, каждый шаг отдаляется эхом от стен и пола. Звёздочкин непонимающе смотрит в глаза. О чём он? Они не похожи, и не хотят быть похожими. — В каком плане? Маньяк подходит вплотную и встаёт на носочки. Такое глупое детское движение смотрится странным со стороны, но приемлемым. Ещё не хватало бы того, чтобы тот взял табуретку и встал на неё, будто играет роль в комедии. Но если подумать, то над этим смеяться не стоит — в его руке нож, который может пройтись по кадыку когда захочет. А может дело пойдёт дальше, лезвие пройдётся по ключицам, вдоль груди, а затем вонзится в живот. — Я хочу избавиться от всех нарушителей закона, - Джентльмен приблизился и громко прошептал ему это на ушко, словно их могут подслушать. И Дипломатор переключателем поменял своё мнение: в каком-то смысле да, он хочет это сделать, но... Он хочет это сделать без насилия, не причиняя вреда людям. Насилие — плохой поступок, особенно если дело доходит до кровопролития. Но этот маньяк противоположен к этому, он убивает словно блендер. -, понимаешь, о чём я? — Не до конца, если быть откровенным. - сомнение и интерес пожирало его вместе с хрящами и плотью. Не то, чтобы это важно, есть дела и поважнее. Но сейчас ему нужно знать. - Конкретней. Его любимые жесты очарования, который заставляет на миг сжалиться — короткие бровки домиком, а голос более мил и нежен, не такой поломанный, не такой скрипучий. Но с Антоном это не работает. Он знает его настоящую натуру, настоящие намерения. Его не изменишь, нож всегда будет в руке, кишки всегда будут наружу, глазные яблоки всегда будут содраны со своих орбит. Почерк его виден сразу, настроение тоже. Жертвы не остаются безнаказанными, лужа крови под их трупом всегда будет прилипать к одежде и маячить своей вонью по округе. — Чтобы все были добры друг другу, - эти слова были кислотной радугой, как в добрых мультиках про дружбу. Конечно, не настолько едкими, но с его голосом это ощущалось по-другому. Более жутко и противно. -, и никакого насилия не было. — Но ты тоже нарушаешь закон. Студент посмотрел на него и перестал улыбаться. Веки слегка опустились. Он выглядел серьёзным. Это значило лишь то, что дальнейшие описания действий будут явью, ведь никто в данный момент его не сможет остановить. Лучше всё будет или хуже, зависит только от него. Кислотно-жёлтые глаза становились ярче. На краю глаз появились крупинки чёрной жижи, но он сдерживает их. Его что-то волнует, смятение читается на его лице, хотя все знают его как самого непредсказуемого человека в столице. Джентльмен тихо отходит назад, на миг отводит взгляд и снова возвращается к красной маске. Он смотрит на него грустно и сочувствующе, он боится. Антон не может по-другому описать этот взгляд. Ему его жаль. — Знаю. И от себя избавлюсь в последнюю очередь. Глаза Дипломатора чуть расширились от шока и он сделал шажок назад. У него есть конец? Он не сможет существовать? Самоубийство? Нет. Для чего? Что ему мешает жить дальше? Это немыслимо... Мысли смешались, чувство паники накидывается с головой. Быстрее пытается вспомнить слова, составить предложение и собраться смелости чтобы сказать. Это получается медленно. А маньяк всё ещё смотрит, словно может ждать целую вечность. Пока подбирает вариации, чтобы не наболтать лишнего, снова и снова погружаясь в мысли. Просто ждёт как преданный пёс, ждёт мнения и вопросов. Хочет объяснить, но нет повода. — Но... Почему? - герой больше ничего не может сказать. Не нашёл слов, чтобы выразить своё удивление, трясучку от волнения, безобразие в черепной коробке. Конечно, это хоть немного радует, но на одного человека изменившего его жизнь станет меньше. Как ему казалось. Но умрут одновременно трое. - Почему ты... Ты хочешь покончить с собой? — У меня больше не будет стимула жить... Вернее существовать. Могу пояснить, если хочешь. Антон тяжко вздохнул. — Давай.