Любой ценой

— Как прошло? — Ливий приобнял Эльви за плечи, когда их группа начала расходиться, добравшись до центра Пеллы. — Кажется, Церсея не очень довольна. У вас что-то случилось? Поговорить по дороге обратно у них не вышло: ученики слушали историю Вассариона о его первой и единственной поездке в Египет — до которого он так и не добрался, — они её уже слышали по меньшей мере раз десять. Эльви готова была поклясться, что знает её наизусть. Однако перебивать учителя было запрещено, а потому все делали вид, что слушают с особым интересом. Единственным, кто даже не старался, была Церсея. Всю дорогу назад она прошла с хмурым, немного раздражённым видом. — Она попросила меня помочь ей провалить это задание. У неё почти вышло, но из-за меня она всё же прошла на следующий этап. Я и правда хотела помочь, но… Получилось, как получилось, — Эльви тяжело вздохнула. — Давай не об этом. Я вчера пообещала научить тебя смешивать масла. Пойдём на базар? — Пойдём. У меня как раз заканчивается твоё масло. — Уже? — Элевтерия вскинула брови. — Сколько осталось? — Где-то около четверти. — Ты шутишь! — скорее утвердила, чем спросила она. — Ты, должно быть, моешься этим маслом! Как сделаем — научу тебя пользоваться. Просто немыслимо! — Я лишь в первое время использовал его много. Теперь, кажется, научился. — Тогда расскажи, — Эльви сложила руки на груди. — Ну… — Ливий почесал затылок. — Наливаю немного на руки, растираю в ладонях, а затем… — Нет-нет-нет! Всё не так! — резко воскликнула Эльви, прервав его. Сделала глубокий вдох, а после произнесла чуть более спокойно: — Достаточно пары капель. Я покажу. — Ладно, — усмехнулся Ливий. — Только не сердись. — Я не сержусь. Просто немного… Возмущена. — Тогда буду молчать, иначе найдёшь, чему ещё возмутиться, — Ливий усмехнулся. Его забавляло её недовольство. — Нет. Дам повод возмутиться и тебе. По правде, это масло я дала тебе не потому что хотела порадовать. — Разве ты его дала не в качестве извинений? — Может быть, но лишь отчасти. Оно мне не нравилось и я не знала, куда его деть, — Эльви виновато сморщила носик. — То есть тебе не нравится, как я пахну?! Элевтерия ушла вперёд, сделав вид, что не услышала. Она, как ни в чём не бывало, лёгкой походкой шла ко входу на базар. Девушка наслаждалась негодованием Ливия и даже не скрывала этого. — Эльви!.. — услышала она вдогонку, что заставило её лишь шире улыбнуться. — Ох, а вот и лавка госпожи Петридис! — произнесла Элевтерия, как только Ливий её нагнал. Перепутать её с любой другой было трудно. Под навесом хлопковой ткани на верёвочках от ветра покачивались пучки ароматных трав, а на столе стояли ящики, доверху наполненные колбочками с маслами, корнями и лечебными цветами. Пленительный запах лавки, казалось, был слышен за километры, однако подходить к ней не особо хотелось. Торговка грозно, с хрипотцой в голосе, кричала вслед несостоявшемуся покупателю: — Давай, иди к Аиду со своими грошами! Может, хоть он продаст тебе пылинку со своего плеча за эту ничтожную цену! — её тон вмиг переменился, стоило ей увидеть Эльви. — Элевтерия, услада глаз моих, — женщина нежно улыбнулась, расставив руки, будто для объятий. — Госпожа Петридис! — Эльви вернула ей улыбку. — Всё ругаетесь с нечестивцами? — Пожалуй, таких наглецов я ещё не встречала. Хотел купить за полцены, а когда я отказала, собирался украсть парочку, представляешь? Будто нарочно заранее узнал, что подороже, — женщина недовольно размахивала руками. Казалось, от злости у неё покраснела шея. — А ты? Всё ищешь тот-самый-аромат? — Думаю, я его уже нашла, — Эльви взглянула на Ливия, отвечая на ранее заданный им вопрос. — Мне нужны малина и шафран. Когда торговка нырнула под ларёк, вероятно, выискивая то, что запросили, Ливий тихо произнёс: — Может, не надо? Если тебе не нравится… — Главное, чтобы нравилось тебе. — Не хочется испытывать тебя неприятным ароматом. — Не испытываешь. На тебе он раскрылся иначе, сейчас это сочетание одно из самых любимых. Теперь ты спокоен? — Малину будто для тебя берегла, — госпожа Петридис резко выглянула из-под ларька, выставляя две заветные колбочки. — Осталась всего одна. Тебе, как и обычно, отдам за полцены, если… — Всё для Вас, — Эльви выудила из кармашка парочку колбочек и уложила на стол. Торговка взяла одну из них и с каким-то особым нетерпением откупорила одну. — Это мимоза с гвоздикой. — У тебя несомненно талант. Не думаешь и сама делать на продажу? — Боюсь, это так и останется лишь увлечением, — Эльви скромно заправила прядь за ухо, скрывая за этим действием улыбку от похвалы. — Очень жаль. А Вам чего, молодой человек? Не желаете первым опробовать новинку? — госпожа Петридис протянула Ливию колбочку, что Эльви поставила с минуту назад. — Таких новинок я ему сделаю сколько угодно. Он со мной. — Очень милый молодой господин. Может, он всё же чего-то желает? — Только вернуть внимание своей милой молодой госпожи к себе, — усмехнулся Ливий, приобнимая девушку за плечи. В ответ Эльви лишь смущённо закатила глаза. — Госпожа Петридис, сколько с меня? После базара они направились в комнату к Эльви, потому что там были все недостающие компоненты. Она подвинула ближе кувшин оливкового масла, достала из сундука пустую колбочку. Ливий окинул взглядом комнату. Пожалуй, именно здесь начались они. Именно здесь они стали ближе, за кружкой чая и приятной беседой. Именно здесь Эльви учила его делать мази. Он вспоминал, как они мешали травы, молча наблюдая, пока она расставляет всё для масел. Вдруг его посетила мысль: — А ты никогда не думала о том, чтобы делать лечебные масла? — Лечебные? Никогда о таком не слышала. — Я тоже, но почему нет? Нанёс — и вкусно, и полезно. Ты знаешь многое о растениях и их лечебных свойствах. У кого, если не у тебя получилось бы? — У тебя. Не зря же я тебя всему этому учила. Вот и попробуешь, когда я научу тебя смешивать масла. Бери кувшин и заполни вот это примерно на две трети, — она протянула ему колбочку. Ливий внимательно слушал все её наставления и старался запомнить. Эльви не упускала тонкостей, которым научилась за всё время. Дело оказалось незамысловатым и недолгим, если знать, что делать. Закончили они довольно скоро. — Теперь закрой крышку и потряси, чтобы смешалось. Обычно я даю маслу настояться, чтобы запах был более насыщенным, но это необязательно. А теперь давай мне, я покажу, как его наносить. Важно, чтобы кожа была сухой и чистой. Запомни: достаточно пары капель. Первая — на запястье, — она нежно развернула его руку к себе и капнула масло. — Другим запястьем его нужно растереть. Ливий послушно внимал её наставлениям. Чарующий голос стал тише, будто она делилась какой-то тайной, отчего с каждым словом воздух в комнате, по ощущениям, стал постепенно сгущаться. — Следующая — за мочки ушей, — она растёрла масло между своими пальцами, а затем аккуратно провела за его ушами. Её размеренное дыхание коснулось кожи на лице. От этой близости сердце в груди заколотилось чуточку быстрее. — А остатки — на ложбинку меж ключиц. Вот и всё. — Почему именно эти точки? — Именно там проходит биение сердца, которое разгоняет аромат. И, как видишь, необязательно выливать на себя половину колбы, — она закинула руки на его плечи и носом втянула аромат ещё не впитавшегося масла на теле. — Чудесно, — Эльви подняла голову и кротко поцеловала в губы. — Спасибо за урок. Я запомню, — руки Ливия легли на её талию. — Но если забудешь — обращайся, я с радостью тебе помогу. — Если каждый наш урок будет заканчиваться такими объятиями, то я буду только рад забыть. — Для этого необязательно проводить уроки. Можно просто притянуть меня к себе и… — снова поцелуй. — А можно не только в губы. Например, сюда, — она опустилась к его шее, оставляя мокрый след, — сюда, — губы коснулись ключицы, — или сюда, — Эльви отодвинула край одежды, обнажая плечо, чтобы оставить поцелуй и там. Ливий прекрасно понимал, к чему она вела, и его вмиг охватило пугающее волнение. Оно сковало тело, бросив в холод от одной только мысли. Что делать: стыдливо убежать или поддаться? Однажды Ливий сбежал от Анисиоса, чтобы подглядеть за ночной процессией малой Дионисии в одном из домов. Он был достаточно взрослым, чтобы понять, что там происходило. Мужчины, распивая вино, ублажали женщин, предаваясь плотским утехам. Их руки блуждали там, где в свете дня им быть не следует, говорили слова, каких не услышишь на улице. Тогда они показались подростку настолько грязными, что от них хотелось отмыться и больше никогда не вспоминать. Однако он продолжал наблюдать с интересом, пока наставник не нашёл его и не отругал, как следует. В тот день состоялся неловкий разговор о том, что там происходило. Больше они к этой теме никогда не возвращались. Ливий находил папирусы об этом, но читать такое казалось чем-то постыдным, а потому он откладывал, каждый раз обещая самому себе, что однажды с ними ознакомится. Видимо, очень зря. Всё, что Ливий сейчас знал о сексе, было тем, что он подглядел в том доме. — Эльви, а ты… — он прервал её, пытаясь собрать свои мысли воедино, чтобы сформулировать вопрос. — Я не хотел бы тебя торопить. — Торопить? — она вскинула брови. — Разве ты не видишь, что я хочу? — Нет… То есть, да. В смысле… Ладно, продолжай, — Ливий неловко выдохнул, и это выдало его неуверенность. — Ливий, — Эльви расплылась в тёплой улыбке. — Это твой первый раз? — Что? Нет, конечно нет. — В этом нет ничего постыдного. Всё бывает впервые. Если ты не готов, я… — Нет, — он притянул её к себе крепче. — Всё хорошо. — Как скажешь, — Эльви потянулась к его губам. Её позабавили его попытки отнекиваться от того, что стало очевидным. Она видела его смятение, но отнеслась к нему со всей серьёзностью. Это не убавило влечение, а лишь раззадорило. Поцелуй постепенно разгорался. Каждое робкое прикосновение горячило кожу, заставляя тлеть, буквально таять в его руках. Внизу живота собрался знакомый узелок, а в груди разрастался трепет, который Эльви был незнаком. Казалось, он давил в груди, готовый вот-вот вырваться наружу, отчего сердце забилось особенно быстро. Кажется, Ливий разделял с ней эти чувства. Его руки опустились с талии к ягодицам, мягко сжимая. Так делали мужчины в том доме. Губы сместились к шее, трепетно касаясь нежной бронзовой кожи. Эльви нравилось, какие чувства в ней вызывали такие простые, привычные действия. Каждая клеточка тела будто кричала от удовлетворения, желая, чтобы это не прекращалось. Подобными ласками она баловалась со многими мужчинами, но Ливий… Лишь он смог пробудить в ней эту смесь волнующего трепета и сладкого предвкушения. Все действия, к которым Эльви, казалось бы, должна была привыкнуть, ощущались совершенно иначе. В них не было страсти, первобытного зверства, были лишь нежность и аккуратные, по-мальчишески неуверенные, касания, словно он боялся ей навредить. В каком-то смысле этот раз будет первым и для неё. Первым по-настоящему особенным. Она мягко толкнула Ливия к кровати. Он сел, не отрываясь от ласк. Смущение от действий никуда не делось, но теперь оно маячило где-то далеко, уступая место новому чувству — азарту поцелуев и касаний в неприличных, запретных ранее зонах. Эльви углубила поцелуй, заставляя опуститься на простыни. Постельное бельё отозвалось приятной прохладой, но быстро согрелось под разгорячённым телом, блаженно ожидающим следующих действий. Ливий, кажется, имел представление, что нужно делать, однако его неумелые попытки доставить Эльви удовольствие её немного забавляли. Обычно её раздражали неопытные мужчины, она не могла с ними расслабиться и часто прерывала на полпути. Однако старания Ливия Эльви находила скорее поводом для умиления, нежели для раздражения или злорадства. Она стянула с себя платье, обнажая небольшую грудь. Поднялась чуточку выше, нависая прямо перед его лицом, а затем тихо произнесла: — Поцелуй. Ливий на мгновение замер, силясь понять, чего она хочет. Что, прямо здесь? Её взгляд, замерший в ожидании, дал ответ на немой вопрос. Губы коснулись груди, а глаза следили за её реакцией. Когда голова Эльви откинулась чуть назад, Ливий понял, что делает всё правильно. Он оставил мокрый след на ореоле, а затем мазнул языком по набухшему от возбуждения соску. Её рука опустилась ниже, почти невесомо проводя по его груди, прессу, попутно освобождая тело от одежды. Когда она коснулась члена, ощутила, как тело Ливия напряглось. Эльви едва заметно усмехнулась. Здесь-то она и задержится. Девушка сползла на пол, не отрывая взгляда от Ливия, что ловил каждое её движение. Он приподнялся в локтях, с интересом наблюдая. Когда тёплый язык коснулся головки, от Эльви не ускользул румянец, что тут же прилип к его и без того красным от возбуждения щекам. А когда она провела вдоль члена, Ливий откинулся назад, пытаясь совладать с новыми эмоциями. Он чувствовал, как её язык вырисовывает линии на его члене, как губы плотно прилегают, доставляя ранее неизведанное удовольствие. Чувства зашкаливали, а потому вырывались из его груди тихими стонами — он был не в силах их сдержать. Всё, что происходило за этими стенами вмиг испарилось, потеряло всякий смысл. Его взгляд был прикован лишь к голове, делающей незамысловатые движения вверх-вниз, и к глазам, что время от времени поднимались к Ливию, чтобы увидеть реакцию. Судя по довольным ухмылкам, она ей нравилась. Звуки тоже исчезли. Было лишь ускоренное дыхание, вырывающееся изо рта вместе с тихими стонами, учащённое сердцебиение, что било в ушах, и причмокивания рта от скольжений по члену. Он чувствовал каждое её движение, каждое смещение языка и напряжение губ, что на входе напрягались, а на выходе — расслаблялись. Вскоре монотонные действия Эльви наскучили. Она поднялась с колен, пальцами вытирая загустевшую слюну на уголках губ. Вновь нависла сверху, чтобы поцеловать коротко, но чувственно. А затем медленно села на член, выдохнув с особым удовольствием, и Ливий почувствовал тепло её тела. Увидев её нахмуренный взгляд, он обеспокоенно поднялся, складывая руки на её талии. А затем тихо спросил: — Тебе не больно? — Нет, — Эльви накрыла его губы своими, избавляя себя от следующих глупых вопросов. Даже сейчас он умудрялся справляться о её состоянии. Однако это было приятно, она не могла этого отрицать. Его поцелуи стали менее скованными. Губы без стеснения блуждали по шее и ключицам, оставляя чуть красноватые следы от усилий. Эльви поймала его руку и положила себе на грудь, сжимая. Виляла бёдрами, тёрлась лобком о лобок, и от каждого движения Ливий чувствовал приятные сокращения внизу. Она стонала прямо ему в ухо. Это была мелодия её чувств, которая возбуждала сильнее любых поцелуев. Говорила больше любых слов. Когда звуки удовольствия стали громче, её рука коснулась клитора, с нажимом вырисовывая круги. Ливий ощущал, что сладкая нега вот-вот закончится. Сокращения в члене участились, отзываясь лёгким спазмом. Ещё пара движений — и тело Эльви забилось в мелкой дрожи, а голова припала к его шее, чуть закусив кожу. Этот оргазм, казалось, был ярче других. И Эльви была уверена — дело в Ливии. В чувствах, которые он в ней вызывал. В нежных, пусть и неуверенных, касаниях. Ливия удивила её реакция, но ему самому было не до вопросов. Он чувствовал, как то, что всё это время сокращалось у него внутри, вот-вот выйдет наружу. Эти спазмы отзывались приятной болью, но Ливий больше не мог их сдерживать. Когда дрожь унялась, Эльви слезла с его члена и вновь припала в коленях, ловкими движениями рук позволяя освободиться от этого чувства. Взрыв. Белая жидкость малой струёй вытекла наружу, оставляя свои следы на полу и её груди. Ливий почувствовал, как спало напряжение в теле, что накрыло его совершенно незаметно. Эльви привстала, оперевшись о его ноги и поцеловала в губы. А затем произнесла полушёпотом, не скрывая ехидной ухмылки: — Неплохо для первого раза, — а затем направилась к сундуку, откуда выудила небольшой кусок ткани, чтобы вытереть тело. Ливий ничего не ответил. Ему не хотелось казаться перед ней неопытном мальчишкой, но лгать не имело никакого смысла. Она наверняка и так уже всё поняла. Когда тела были очищены от результата их любовного порыва, они улеглись на ложе в обнимку. Эльви уложила голову на грудь Ливия, слушая его ускоренное дыхание и учащённое сердцебиение, которые ещё не пришли в норму. Лежали они молча — говорить пока не было сил. Эльви задумалась о том, что будет, если кто-то из них выиграет. Тогда одному придётся уехать, и как знать, получится ли у них быть вместе? А нужна ли ей вообще эта победа? Ей неинтересно развиваться во врачевании. Однако если она не выиграет, отец точно будет недоволен. А ведь в нём, казалось, только загорелась искорка надежды в том, что его дочь чего-то стоит… Внезапно вспомнился разговор с Ливием, когда они шли на поляну за травами. Тогда он у неё спросил: «Ты учишься для отца или для себя?». В тот раз Эльви отмахнулась от вопроса, больше не вспоминая. Но ведь и правда: всё, что она делала, было лишь в угоду отцу, но никак не ей. — Знаешь, я тут вспомнила наш разговор… Тогда, на поляне, — тихо произнесла она, задумчиво вырисовывая незамысловатые узоры кончиком пальца на его груди. Парень никак не отреагировал на её слова, потому она подняла голову и произнесла: — Ливий? И только сейчас заметила, что он уснул. Девушка расплылась в улыбке. Она молча рассматривала его расслабленные черты лица. Такие красивые, такие… Родные. Ливий был умён и целеустремлён, как и она сама. Но было между ними существенное различие — он изучал лекарское дело из истинного интереса, а не по чьему-то наставлению. Вот кто действительно заслуживал этого выигрыша и принес бы гораздо больше пользы в области врачевания, чем Эльви. А значит, ему стоит уступить это место. И она приложит все силы для этого. А потом… Пахомий наверняка позовёт его с собой, увезёт в Египет. А Эльви поедет вместе с ними или следом, но не как ученица. Там она и начнёт свою новую жизнь, вдали от отца и ненавистного врачевания, рядом с любимым человеком. Это казалось простым и лучшим решением. Значит, так оно и будет.