Дорога домой

      Иногда лучше умереть. Ну правда. Иногда позор настолько огромен, что выхода иного нет. Как с этим жить-то? Когда сознание Мюриэль немилосердно вернулось, голова пульсировала так, будто была на грани атомного взрыва.       Взорвись. Пожалуйста.       Сердце стучало одновременно везде: в груди, в пятках, в горле. В горле особенно. Наверное, поэтому Мюриэль не смогла ничего сказать, наконец сфокусировав зрение на Кроули. Если он будет милосерден — то прикончит ее на месте. Но нет, он не будет. Потому что протянул раскрытую ладонь в безоружном жесте.       «Господи, солнышко, сожги меня на хрен».       Мюриэль выпалила:       — Не трогай.       Хотела сказать что-то длиннее, но горло сдавило теплым влажным комком. Она поняла, что плачет.       Сейчас главное тихонечко отползти. Как можно дальше. Отползти, придерживаясь за стеночку... Нет, лучше не придерживаться. Она больше не хотела здесь ничего трогать. Значит, обнять себя. Себя еще можно обнимать. Мерзко. Но можно.       Блядь-пиздец, какая она ебанная слабая дура.       По шажочку. На этих нелепых подкашивающихся ногах. Главное — не упасть. Упадет — не поднимется. А Кроули будет квохтать над ней, как над треснутым яйцом, будет утешать и скажет то, чего она слышать не хочет.       — Это все, — просто сказала Мюриэль.       Но Кроули вырос между ней и дверным проемом, поднял раскрытые ладони в самом древнем, первобытном жесте — демонстрация безоружности, затараторил сбивчиво:       — Послушай… я не… Я не-знал-не…ангел-я-не-хотел-вредить! — Потом он явно что-то понял. — Вот. Я… — медленно отступил в сторону. — Я уже ухожу.       Кроули сжал зубы, зашарил взглядом по комнате: приставка, плазма, кровать, нелепая жёлтая подушка, тумбочка, на которой уже не появится лампа. Взгляд метнулся к рукам Мюриэль.       — М-метка. Чш-штобы уйти я должен забрать.       Он медленно опустился на колени.       Если бы Мюриэль могла от него отпрыгнуть, она б отпрыгнула. Ну правда.       Последнее заберет. Пос-с-с-с-следнее.       Хотя, имеет право. Она не заслужила.       Мюриэль нежно погладила темное чешуйчатое колечко. Покусала губу. Почти невесомо коснулась кончиками пальцев чистого виска. «Иди к хозяину, умничка. Он соскучился».       Змейка с неохотой вернулась на законное место. Мюриэль быстро, насколько позволяло тело, отвернулась (не надо видеть, как Кроули откроет глаза). И зашагала, нет — побежала прочь под стук в голове. Отлично помогает держать темп. Ее метроном.       С крыльца — перелетая через две ступеньки. С Риджент-стрит — в неизвестные кварталы и улицы. И дальше-дальше, пока позволяет дыхалка.       Когда перед глазами появилась красноватая пелена, Мюриэль привалилась к случайному фонарю. С нее ручьями тек пот.       Блядь-ебать. Убожество, иначе не назовешь.       Сил поднять руку и вытереть лоб не хватило. А вот народить унижений — это пожалуйста.       Ах-а-ха. Решила маленькая синичка, что сможет ворона покрыть. Покрыла на пол-крылышка и обосралась. Расписалась, так сказать, в своем ничтожестве. Ворон даже ничего не понял толком...       Можно было б мем сделать... В какой-нибудь другой ситуации. Будь главным героем не она.       Боже, как умереть-то?.. Чтобы... Не чувствовать вот этого?       Под машину, что ли, броситься? Так едва ли эта пробка с гудящими матерящимися таксистами в ближайшие часы вообще с места сдвинется.       В Темзе утопиться? Мелковата речушка для ангела, даже такого убогого.       С крыши прыгнуть? Ох, хрен ведь туда сунешься: лондонцы в двадцать первом веке закрывают крыши навесными замками, а на самое крохотное чудо сейчас сил не наскребется. Да и умертвит такое только человеческое тело. А нужно суть. Это же она скулит и мечется.       Может?..       Мюриэль достала телефон, посмотрела на карте, где находится. Ага. А где приют, куда ездила с...       Далековато — четыре часа пешком. Но ради того, чтобы больше не мучиться...       Мюриэль зашла в переулок, достала крылья. Опахала все в щелях. Ну прелесть, а? Ее даже не трогали, а она возбудилась, как последняя... О господи.       С другой стороны, тем проще. Пусть ее выдоят до капли. Даже ничего не почувствует. К сцепкам готова, боли не будет — крылья не успеют понять, что не с тем.       «Фьють» — Мюриэль взлетела в ночное небо. «Фьють» — четыре часа превратились в двадцать минут.              Она приземлилась в знакомом парке. Решительно направилась к дереву, где встретила Акрава. Ну что же... «Демон, ау. Ангел пришел. Готова отдать всю себя, пускай там даже на глоток не осталось. Но упаковку можно срезать! Может быть, найдешь еще пару капель. Налетай-налетай! Пока горячее».       Но никто так и не явился — ни через час, ни через два.       И тут она рассмеялась. Никчемное убожество, которое даже учуять невозможно. Полное фиаско.              Кроули костерил себя на чём свет стоит. Как можно было это допустить? Кем надо было себя возомнить? Бессмысленно искать ответы, когда ты в таком раздрае. От холода и нервов потряхивало. Демоны отлично умеют таиться в тенях, и сейчас он таился на сто баллов из ста, хотя Мюриэль, отрешенно прислонившаяся к кленовому стволу, вряд ли бы обнаружила Кроули, даже вздумай тот сплясать перед ней канкан. Какого чёрта она сюда прилетела? Какого чёрта тут выжидает? Кроули пытался понять — и не мог. Мюриэль должна была злиться; должна была… что? Явно не то, что делала! Она выглядела…. Сломанной? Разбитой? Никакого тебе праведного ангельского гнева — только отчаянье, такое мощное, что буквально сшибало с ног.       Зачем ты сюда вернулась? Нет, не так… почему именно сюда? Что ты можешь здесь искать?       Да гори оно все синим пламенем!       Когда Мюриэль подкошено сползла по стволу, Кроули решительно вышел из тени. Он умел ходить бесшумно. Если хотел.       Земля была влажной, Мюриэль — холодной и безвольной. Молча привлечь ее к себе, затеряться лицом у нее в волосах.       — Прости. Прости-прости-прости.       Одного ангела он уже отпустил. Отпустил и потерял.       Она что-то слабо пискнула, но Кроули прижал ее крепче. Подлость, очередная демоническая подлость — прислониться своим виском к ее. Всего на секунду, чтобы передать метку: «Оставайся здесь. А я уж как-нибудь на поводке поживу».       Дыхание Кроули шевелило волосы у виска. Мюриэль сжала кулаки, попыталась вывернуться. Козел бессердечный. Наглый, беспринципный и тупой. Дальше своего носа не видит. Зачем притащился? Неужели не понимает, что некоторых вещей не исправить?! Пошел вон!       Отпихнуть бы его, да сил нет. И, вроде, при партнере должно стать лучше, Но... Нет. С ним хуже — с ним собственная никчемность проявляется так безжалостно ярко, будто ей выкрутили на «максимум» и резкость, и контрастность, и экспозицию. Взглянешь — сразу слепит. И глаза жжет — аж слезятся.       «Уходи, а? Ну пожалуйста».       Ну почему даже сгинуть спокойно нельзя?!       А, может, рявкнуть? Что-нибудь вроде «изыди, мерзкий демон?»       Открыла рот, но не смогла сказать ничего. Нельзя унижать партнера. Не так. Не по больному. Сглотнув и втянув ледяной воздух сквозь зубы, Мюриэль сумела выдавить только короткое:       — Уходи.       Кроули отстранился. Ему стало настолько больно, что нутро закоротило, и вся эта боль конвертировалась в обиду. Детскую такую — хоть рыдай и валяйся по полу.       — Оу... Значит, вот так... — Поднявшись с колен, он навис над Мюриэль. — Отлично, превосходно и... так по-ангельски, — улыбнулся широко — и плюнул себе под ноги. Лет триста такого не делал. Плевок зашипел на земле, во рту осталась вяжущая ядовитая терпкость. — Небесная, блядь, порода. — Кроули повысил голос, кривляясь, болезненно и зло: — «Я принимаю тебя, Кроули, ты хороший, Кроули». Пиздеж. Все пиздеж! Потому что стоит один раз оступиться — и тебя выпинывают нахер!       Хотелось что-нибудь разбить. Но под рукой не было ничего подходящего. Зато была рука. Замахнувшись, Кроули заехал кулаком по стволу над головой Мюриэль, хрипло выдохнул:       — Нехуй было приручать. Нехуй.       И отвернулся, пошел прочь. Не хватало только какой-нибудь трагической музычки. Такой… со скрипочками, с оркестровкой. Да мы сами себе музычка. Змей и хор тараканов в его тупой башке.              Мюриэль устало оперлась спиной о ствол. Ну конечно. Все вокруг трагедии Кроули вертится. Все только потому, что плохой, злобный, высосал силы. Дурачок. Но пусть идет. Правильно. Это уже все неважно. Найдет, кому еще доверять. Кому-нибудь более сильному и достойному. А не такой, как она.       Мюриэль с облегчением выдохнула, подтянула колени к груди. За денек-другой силы подкопятся, и демон ее учует. Как акула кровь.       А сейчас оставалось только сидеть и ждать. Но это ничего. Она подождет. Терпения у нее всегда было не занимать.              Кроули сделал круг по парку. И второй, и третий, и десятый — так конь ходит на корде, так стрелка вращается вокруг центральной оси часов, снова и снова рисуя одну и ту же замкнутую кривую.       А потом круг превратился в спираль. Центром которой все равно оставался...       Гребаный клен!       «Что, ну что ты здесь высиживаешь, ангел?»       У ног ее униженно ползать, да?       Таким же он создан — жалким пресмыкающимся. Во веки веков.       Трава тихонько шепнула под чешуйчатым брюхом, треугольная змеиная башка ткнулась в ногу Мюриэль.       — Даш-шь мне пос-следний ш-шанс?       Мюриэль устало покачала головой. И вот что с ним делать — огромной черной змеей среди парка? В зоопарк позвонить, чтобы приехали, забрали и в террариум посадили! Подумал бы над своим поведением!       Что бы ему еще такого сказать, чтобы точно свалил?!       — Никаких шансов, Кроули. Это фиаско. Как ты не понимаешь?! Не по зубам ты мне. Не по крылу. У меня от позора... о господи. — Мюриэль на всякий случай прикрыла щеки руками. Сердце снова бешено застучало. — Просто уйд-ди. Не хочу больше... ничего. И никогда. Такой, как я, бесполезно.       — С-стоп! — Кроули перетек обратно в человеческий облик, аккуратно взял ее руки, чтобы отвести их от лица. — Какой позор на хрен? Глупый, глупый ангел. Да не выворачивайся ты, гос-сат…танинс-ская-сила. Я же думал. А ты… Ты думала… дурос-с-сть.       — Дурос-с-с-ть?! — прошипела Мюриэль. Прикусила язык. Откуда в ней это?.. Это... шипящее. Ах. Знакомая змейка ползла с предплечья на кисть. «Твои проделки?! Когда Кроули обратно передать успел?! Не сбежала же ты от него добровольно!» — Не дурость, — сказала Мюриэль уже спокойнее и тише. Слегка повернула кисть, наблюдая, как змейка скручивает бесконечность на безымянном пальце. Почему она не сидит на виске, как у Кроули?.. — Для меня точно нет.       — Хорошо. Не дурость. — Кроули согласился легко, посмотрел на метку, пробормотал, чувствуя, как почему-то дрожит правый уголок губ. — С тобой она такая живая… Нагрела себе место. Удивительно. Позор — то, что ты отключилась? — Он очерчивал подушечкой пальца линии на ее ладони. — Представляешь, люди понавыдумывали, что по этим линиям можно что-то предсказать. Смешные. Мне когда-то гадали по руке. Жену-красавицу, дом — полная чаша. Я так смеялся… Ну что ты, ну все, все. Идем домой, ну?       — Нет. Отключка — это не позор, — отрезала Мюриэль. — Это — закономерность идиотизма. А вот идиотизм — это позор. Сознательный. Я — идиотка, Кроули. А хуже того, я слабая идиотка. Сильным простительно, им и море по колено, а вот слабым... — Она устала вздохнула, уткнулась лбом в колени. — Я знаю, что на моей ладони. Мне для этого никакие выдумки людей не нужны. Там не ты.       — Думаешь, сила решает? Не решает она ничего, ангел. И идиотизм был не твой, а мой. Общий, если хочешь. Я же никогда, ни-ког-да не… ну… не пробовал благодати. Как упал, так и… гм… — Кроули призадумался, подбирая слова. — Это же я все запорол. Я присосался. А взамен ничего не дал. Вот где идиотизм — забыть, кто я есть. Было бы лучше, если бы я своим… своими… Своей оккультностью всей этой тебя запачкал?       — Как оккультность может быть грязью, если это просто твои собственные силы? У вас нет источника, ты сам говорил. Не может она запачкать. Бред это все. Иначе я бы давно уже верещала как минимум, — Мюриэль тронула головку змейки, — от нее. Но, как видишь, со мной все нормально. Глаза не пожелтели, чешуей не покрылась. Даже демонский сама собой не выучила. А жаль!       Вот тут Кроули посмотрел на нее… ну не то чтобы как на дуру. Скорее так, как смотрел в первые дни — будто Мюриэль свалилась с луны.       — Ну вот… видишь? Я все запорол. Я. Могу бить себя пяткой в грудь. А я же и правда могу — я гибкий. — Криво усмехнулся. Почти с облегчением. — Я испугался. Не потому, что ты слабая, а я сильный — нет. Просто… черт. Ты понимаешь. Ну понимаешь же?       — Конечно, все ты. Весь мир вокруг тебя, солнышко, вертится... а сейчас скажи, что и правда так планировалось. Будет хорошая шутка. — Мюриэль поковыряла носком кроссовка траву. Ох. Какая все-таки противная трава, влажная и холодная. — Знаешь, никогда не поверишь... у меня зад мерзнет.       — М-м… Почему не поверю? Я ж змея, помнишь? У меня терморегуляция по пизде.       Одним слитным движением Кроули уселся удобнее и потянул Мюриэль к себе на колени.       — Грейся. И меня грей, — фыркнул в ее волосы. — Люди умнее нас. Они по домам сидят, а не у черта на куличках.       — Амплуа благородного рыцаря примеряешь? Оно, вроде, у людей устарело, девчонки бегают за загадочными плохишами на бентли. У людей ты был бы в тренде... Хотя, нет. Ты же в машине жил. С цветами. — Мюриэль поерзала на его жилистых ляжках. Вряд ли тут в принципе можно устроиться удобно, но она хотя бы попытается. Ну да, жестко, зато под жопу не дует. И грудь Кроули хоть и ребристая, но не настолько, как кора. А еще без жучков и мха. — Наверное, демоны тоже умные и спят по ночам, — пробормотала она себе под нос. — Ты давно спать начал?       Кроули осторожно провел по спине Мюриэль ладонью — расшибленные костяшки ещё продолжало саднить.       — М-м… Спать. — Он в задумчивости добрался до ее волос, зарыл в них пальцы. Затылок теплый. Мягко, хорошо. — В Аду еще, в самом начале. Я много там змеей продрых. Эскапизм и лекарство от скуки.        «Какая я слабая», — уныло подумала Мюриэль. Погладил, жопу ей отогрел — и вроде уже и умирать не хочется. Надо, конечно. Но через часик, наверное. Или два. Ну короче, скоро. Очень скоро. Но не сейчас. Вот рассвет забрезжит, злой суровый демон... (Ну, явно не этот, который ей волосы ласкает, этот соевый!) так вот, жуткий жестокий скорпион проснется, придет!.. И понесется пизда по кочкам.       М-да.       Опоздал скорпион маленько — крылья в эфирах успокоились, уже не спутают, где кто. Будет больно. Не хотелось бы больно. Хотелось бы быстро и чтобы сразу — в стерильную вечность.       — А сколько лет прошло между падением и Эдемом?       — Да как-то их тогда… особенно не считали. Много. Думаю, очень много. Я старый-старый, старый-старый змей, — проговорил Кроули медленно, нараспев, тоном убеленного сединами сказителя. Продолжил так же: — Вот сидит змей под деревом, к хладной земле примерзает. Пойдем домой, ангел. Завтра купим тебе твою лампу, какую захочешь.       — Старичок, еще на колени пожалуйся, скажи, что уже отсидела! — Мюриэль неловко поднялась.       Сколько ей самой? Семь тысяч? Восемь?.. А сколько Кроули?.. Никто из ангелов не называл точную дату падения. Кажется, ее не знал даже Кроули. А сколько он еще до этого ангелом успел пробыть? Жуть. Может, с темными перьями он ходит уже гораздо дольше, чем с белыми.       Нашла, на что покушаться. На вечность практически!.. Ой кошмар.       Уходя, Мюриэль оглянулась. Ветер качал ветки. Дерево размахивало сотнями рук. И все ей грозили, как розгами. А листья? В их шелесте Мюриэль отчетливо слышала насмешливое «ссыкуха».        Ну простите! Она в самом деле хотела сгинуть, но тут приполз Кроули, вроде как, что-то сказал, она все еще была не уверена, что, и... Ну. Поспокойнее стало. Нет-нет, она все еще убогая, ничтожество и все в этом духе... Мюриэль об этом не забыла, но... Приполз же. Зачем-то. Домой зовет. Лампу ей обещает. А лампу в самом деле хочется.       «Если Она еще есть на свете, Она меня покарает», — подумала Мюриэль и юркнула Кроули под руку.       Платить однажды придется. Ой как придется.       — Ладно, пойду я помоюсь, что ли.       Едва переступив порог, Мюриэль устало потерла мокрую насквозь задницу. Без эфирных сил придется несколько дней считаться с телом, которое явно будет капризничать. Не выкинуло бы чего, вроде в самом деле работающих систем: выделительной, пищеварительной, эндокринной... бр-р-р-р-р!       Кроули привалился плечом к стене. Снова почувствовал вину — это же он хватил лишка и вымотал Мюриэль. В противном случае в душ она бы ни за что не сунулась. Как-то у неё не складывалось с водными процедурами. Он сощурился.       — Ну попробуй, душа моя. Мыло, как-никак — признак цивилизации. А нечистым трубочистам…       Мюриэль отмахнулась, стащила с волос резинку.       — Это ж не должно быть сложно?.. Как там? Тупо тело трешь и становишься чистым?.. Бытовая магия, да?       — Тебе инструкции выдать или оказать посильную помощь?       Помогать он ей еще собрался... Мюриэль с независимым видом скользнула мимо Кроули, вздёрнула нос:       — Вообще-то, я неделю назад помыла тарелку руками. Уж с телом как-то справлюсь. Даже не так страшно — об кафель не разобьётся.       — Ну это смотря как ронять… — философски протянул Кроули.              Новая кабина была мудренее, чем приборная панель Цессны. Пока Мюриэль разобралась со всеми кнопками и крутилками, пока выставила параметры так, чтобы струи не шибали со всех сторон, она устала окончательно. Какой дурацкий долгий день. Еще и полотенец на крючках нет!.. Зато пол теплый, с подогревом. Как хамам, только без влажности. На полу, что ли, посохнуть?.. Вроде он чистый. Была б грязь, Мюриэль увидела бы?..       Ой, да чего вообще с этим телом заморачиваться? Только под голову кофту надо подложить, чтоб лежалось мягче.              Когда Мюриэль открыла глаза, над ней стоял Кроули с недовольной рожей. И не стыдно ему к спящему ангелу подкрадываться!?       — Я теперь знаю, чего ты торчишь в душе, — сообщила она ему доверительно. — Хороший тут пол. Прям лег — и вырубает! Сделаешь мне полотенце?       — Ты спятила? Хобби — меня стрессировать? — Мюриэль округлила глаза. Кроули свои сузил. Ой. И правда, кажется, разозлился. — Я тебе не Михаил. И нет, не угадала. Я в душе по другой причине торчу. Она рифмуется.       — А при чем тут Михаил и полотенце? Она ангел по войне больше: мечам там, копьям... В новой реальности может быть даже по огнестрелу. Если ангелы подсмотрели его у людей... Кстати, любопытно. Подсмотрели ли?.. — выстроила сложную цепь рассуждений Мюриэль. Кроули свел брови к переносице, сказал как отрезал:        — Нет. Не подсмотрели. А теперь эвакуируйся. Считаю до шести.       Он вытащил из притаившегося в углу шкафчика аккуратно сложенное полотенце, швырнул его Мюриэль. Кроули твердо решил, что не станет ее жалеть и над ней квохтать. Даже если вымоталась, даже если слабая. И так считает себя недостойной букашкой.       — Один, два… Уступай душ, оккупантка. — Он демонстративно стал стаскивать пиджак, хотя вообще-то обычно просто втягивал одежду в себя. — Три, четыре... Ты мне спинку тереть остаешься? Пять, Мюриэль. У тебя возле кровати чай. А на кровати подушка. Здесь же сейчас будет голый мокрый демон. Пять с половиной. Пять с перышком.       Лениво было дергаться и выметаться. Во-первых, ноги плохо держали, во-вторых, угроза мокрым демоном не устрашала — такую всерьез не воспримешь. Мокрый, сухой, голый, одетый — без разницы. Кроули же.       — Чего тебе спинку тереть? Ты же гибкий, сам говорил. Или это людской подкат? Вроде «вашей маме зять не нужен?»       — Э-э-э... — Кроули выронил пиджак, и тот исчез, не долетев до пола. Отлично, ладонь освободилась. Жест рука-лицо в студию! — Блядь…. Я постоянно жду от тебя человеческих реакций. А их нет. — Аккуратно свернув галстук-шнурок, Кроули положил его на одну из полок, отбросил волосы. — Тупой людской подкат — это «в душ и без меня». — Уперев руку в бок, он уставился на Мюриэль сверху вниз. — Ну партер — так партер.       И втянул одежду. В конце концов… уж он — последний, кому по чину демонстрировать ложную скромность. Ну решила остаться, не вняла предупреждениям — пусть теперь сама себе стесняется. Хоть это и тупо после, по ангельским меркам, того разврата, который Мюриэль уже творила.       Магнитная дверь захлопнулась. Кроули пробежал пальцами по панели, выставляя настройки. Максимальная температура, максимальный напор — блаженство! И замурлыкал известную в узких кругах песенку про ежика. Хоррош-шо.              Пока Кроули фальшивил под звук воды, Мюриэль озадаченно терла лоб. Это каких человеческих реакций он ждет? Смущения, что ли? Барышень обычно смущают агрессивные мужские подкаты: комплименты все эти сальные, шуточки двусмысленные... А Мюриэль-то чего смущаться? Это же Кроули, который, по его собственным словам, даже не обязательно мужчина. И точно не агрессивный. Да и не подкатывает, вроде...       Вот сделал бы он крыльями ту шту...       Она одернула себя. Все. Хватит. Наделала уже делов. Никаких штук, никаких ангельских подкатов, никаких крыльев-перьев, слияния и прочей чепухи. Иди и чай пей. В надежде, что он не найдет, как из этого тела выбраться.              Когда Кроули вышел из душа, Мюриэль уже сидела на кровати и хмурилась.       — Прикол, у Рая приложение появилось. Мне логин и пароль прислали. Модернизация.       — Модернизация? Да еще и под началом Азирафаэля? Хм… Не знаю, что меня удивляет больше. — Матрас слегка прогнулся под весом Кроули. — Так что это… ты снова в милости? Что там: личный онлайн-кабинет, совещания через зум? Полноценная райская удаленка?       Кроули улегся на бок лицом к Мюриэль, опершись на локоть.       — Выглядишь воодушевленной, — протянул тоскливо и тихо, еще не до конца разобравшись в своих эмоциях. Сколько столетий мечтал избавиться от Ада, но теперь, когда оказался Адом отвергнут… Внутри будто цепкая лапа сжалась. Ну вот и все. Сейчас Мюриэль будет прощена и помилована, получит задание, второе, третье… и жить вместе с демоном, делить с ним… вообще что-либо будет уже неразумно, нелогично, неправильно. Он станет ей не нужен. Конечно, на дверь она ему не укажет. Но Кроули ведь не дебил — ее подставлять?       Когда подставил в прошлый раз… все было иначе. Можно было позволить себе пожертвовать одним недалеким, чужим ангелочком во имя родного, своего.       Теперь…       Кроули поджал губы, буркнул:       — Рад за тебя.       — Чему радоваться? Старомодное говно какое-то, как раз под стать... г-хм. — Мюриэль бесцельно тыкала на экран смартфона, пока приложение медленно прогружалось. Забавно. Гнездо Кроули до сих пор числилось как небесная канцелярия. А ведь если здание не используется Небесами человеческий год, с него снимается этот статус. — Здесь даже форум есть!.. И рейтинг каждого ангела. У всех пока, правда, нулевой... И ачивки за задание дают. — Мюриэль вытянулась, боднула Кроули коленкой. — Папочка же поможет мне получить ачивки?.. Чего губы поджал? Чем недоволен?.. Хорошо, не будем получать ачивки. Будем делать минимум и сидеть на жопе ровно. Или... Не делать ничего? Так, что тебя расстроило?       Кроули откинулся на спину, обеими руками подтянул под голову больше подушек. Папочка… смешная.       — Самая лучшая твоя ачивка — гнать демона взашей, ангел. Если ты хочешь нормальных отношений со своими, конечно.       — Да, может быть, в этом есть резон, — осторожно заметила Мюриэль и положила смартфон на тумбочку. — Но это недостижимая ачивка, да и я ее не хочу.