Дорога домой

      Раньше, оказавшись на Риджент-стрит, Мюриэль чувствовала себя потерянной. Улица кишела людьми: одни толкались, другие демонстративно обходили ее по дуге, но для большинства ее будто не существовало. Совсем как на Небесах, где она была лишь архивариусом тридцать седьмого ранга, к которому заходили раз в век. С Кроули стало спокойнее. То ли от того, что он хорошо знал Землю, то ли потому, что Мюриэль наконец была не одна.       — Отвечая на твой вопрос про последствия и опасения. Я понимаю, что ты демон, и, кстати, обманул ты меня весьма низко, чтобы проникнуть в Рай!.. Но!.. Но… — Мюриэль нахмурилась.       На самом деле Кроули не стоило доверять. Он уже один раз обвел ее вокруг пальца, так что ему помешает совершить подобную низость снова?..       — Если постоянно ждать от всех подвоха... так и чокнуться недолго. Думаешь, мне стоит тебя избегать?       — Вряд ли для тебя найдется другая компания. У своих ты теперь явно в немилости.       Перелив в бокал все содержимое бутылки, Кроули зашвырнул ту в ближайший мусорный бак. В яблочко. А вот бокал он предложил Мюриэль.       — Насколько я знаю, Азирафаэль получал все указания либо лично от Гавриила, либо связывался с Раем через пентаграмму. В первую среду каждого месяца гонял туда с устными отчетами, по понедельникам строчил письменные. Но теперь-то он стал… точнее, был персоной нон-грата. — Вино определенно развязало Кроули язык. — В вашей конторе одни тормоза остались — после великой-то чистки. К-хм… Ад мне замену уже на следующий день прислал. А эти… сиськи мнут. Ладно, куда ты денешься: со временем вольешься… знаешь, как говорят — отуземишься.       — Да свяжутся еще, наверное. Надеюсь, — Мюриэль крутила в пальцах бокал.       Его содержимое пахло странно. Терпко. Но, раз Кроули пил это сам и теперь угощает — не попробовать будет невежливо? Мюриэль сделала маленький глоток. Не заваренный Азирафаэлем чай, но лучше ее чая из-под крана. Хотя бы на зубах не скрипит. Оставшееся Мюриэль выпила залпом и поставила бокал на крыльцо магазинчика с одеждой, рассудив, что заберет его на обратном пути. Но стоило отойти всего на пару шагов, а какой-то пройдоха уже прикарманил этот бокал и был таков. Ох, Азирафаэль ведь не расстроится?.. Впрочем, у него таких бокалов — целый сервант. Поди и не заметит.       — Слушай, что-то тухло тут. Куда ты хочешь? — протянул Кроули, впрочем, без энтузиазма.       — Поедем — вперед! — Мюриэль махнула рукой в неопределенном направлении. — Не так важно. Я просто хочу покататься на автобусе. Никогда не каталась. Там, — она стрельнула глазами вверх. — Такого отродясь не водилось. Из доступных мне развлечений — музыка сфер и лекции о мироустройстве. А тут!.. Сам понимаешь. Говорят, до… мг-м… Падения было веселее.       Они шли по вечерним улицам. Повсюду мигали витрины. Словно сотни звезд спустились с небес и осели за оковами стекол. Мюриэль то и дело останавливалась, чтобы полюбоваться: люди продавали все на свете! Сумки, туфли, одежду самых невообразимых цветов и фасонов, краску для лица, цветы, различную технику.       Иногда попадались ресторанчики с выходящими наружу тяжелыми красными навесами. Посетители сидели прямо на улице, пока черно-белые официанты с блюдами на блестящих подносах носились от столика к столику. Мюриэль в задумчивости вздохнула: надо бы распотрошить письменный стол Азирафаэля. Может быть, у него где-то еще лежат бумажки, которыми расплачиваются люди?..       Неожиданно из-за угла показался автобус. Внутри восторженно кувыркнулось.       — Кроули, — Мюриэль замерла. — Смотри! Вот он! Красненький! Ты его поймаешь для меня?       — Он сам поймается. Вон там, — уголки его рта дернулись, и он указал пальцем на остановку.       Автобус притормозил, выплюнул горстку людей, проглотил пару загорелых туристов, усталую женщину с ребенком и демона, который, кажется, всерьез решился показать несмышленому ангелу, как устроен человеческий мир.       У Кроули не оказалось проездной карты, которой расплачивались другие, но зеленый валидатор все равно высунул два языка билетов. Один из них Кроули протянул Мюриэль.       — На память.       Кататься оказалось не так уж весело. Автобус не мчался, а плелся вниз по улице, поминутно тормозя на светофорах и устало вздыхая на остановках. Конечно, можно было глазеть на здания, но все они казались для Мюриэль на одно лицо. Она ничего не понимала в архитектуре. Красиво — и только.       После двадцати минут монотонной поездки она заскучала, и вместо видов из окна стала рассматривать пассажиров. Считывать горести смертных легко, даже с такими ничтожными силами, как у Мюриэль.       Вот девушка с ярко-синим рюкзачком и красными пятнами на лице. С такой бедой совсем несложно помочь. Спрятав руку под полой плаща, Мюриэль щелкнула пальцами, посылая благословение. Скользнула взглядом дальше.       Пожилая женщина, уже собирающаяся выходить. Её мать медленно умирала в хосписе. Мюриэль ничего не могла с этим сделать, поэтому просто одарила женщину касанием благодати, чтобы бедняжка не сломалась от неизбежной встречи с горем и смертью.       А вот… Кроули.       Мюриэль опустила взгляд. Пытаться считать его казалось невежливым. Хотя она и без ангельского дара понимала, что настроение у Кроули паршивое. Но захочется ли ему столкнуться с приливом ангельской любви? Что-то подсказывало: свои благословения лучше держать от него подальше. Или попробовать?       Любопытно, Азирафаэль его одаривал или между ними такое было не принято? Или демонов нельзя одаривать? И этично ли об этом спрашивать?       — Чем отличается чудо ангела от чуда демона? — нашлась Мюриэль.       — Какой хороший вопрос. — Кроули хмыкнул, тщетно пытаясь вытянуть затекшие ноги в узком проеме между сидениями. Общественный транспорт — положительно выдумка его конторы. — Ты всю дорогу чудесила — я так не могу. Когда тебя сбрасывают, ты лишаешься доступа к благодати.       В начале начал на Небесах было можно прикладываться к питьевому фонтану. Большинство падших впервые познали опьянение не из-за алкоголя, а как раз из тех благодатных источников. Творцы, чтецы, хранители — ангелы всех рангов и чинов любили напиваться до бесчувствия и горланить гимны. Сказать по чести, пару раз и сам Кроули оказывался в числе дебоширов.       Тогда он был другим. И звали его иначе.       Кроули еще мог смутно припомнить сладость той силы.       Ох и скандал разразился, когда ангельские возлияния действительно превратились в проблему. Как следствие, большинство фонтанчиков прикрыли.       Кроули поёрзал, пытаясь усесться удобнее:       — На самом деле вопрос исключительно в фантазии. Я не могу вот так разбрасываться благословениями. Приходится изворачиваться — ну, лечить на физическом уровне, например — тебе такие заморочки ни к чему.       — Тогда что для вас источник силы? Откуда резервы?       Мюриэль ничего не поняла. Робко подняла взгляд. Кроули изучал потолок автобуса. Его демонское клеймо — черная змейка на скуле — едва заметно шевельнулось. Она что, живая?! Мюриэль снова уставилась на свои колени.       — Источник… — протянул Кроули. — Его нет. Мои силы — не нефть марки Brent. Ты же и сама без божественной подзаправки справляешься. Вот и я… могу. Ад, знаешь ли, не та организация, которая может похвастаться плюшками вроде полного социального пакета. Полный там только пиздец. Зато у меня… — Он сосредоточено потер змейку. — Зато никто с меня за чудеса не спрашивает. Никаких лимитов, кроме моих внутренних. И… сат… Зачем... Далась тебе прикладная демонология…       — То, что ты рассказываешь, очень… занятно! — возразила Мюриэль. — Мои резервы весьма скромны. Я бы даже сказала крошечны. Их потратишь — голова болит. Гораздо проще брать силы из общего источника. За них, правда, придется отчитаться, но лучше отчитаться, чем потом маяться несколько дней, — Мюриэль вздохнула, а затем резко напряглась. Если Кроули имел доступ к секретной информации, то кем он был по рангу, будучи ангелом?! Может, она сейчас ехала, как минимум, с бывшим Престолом?! — А ты… твои резервы сохранились? С ангельской поры?..       Кроули, как всегда случалось, когда речь так или иначе касалась последствий падения, бросил сухо, даже, можно сказать, выплюнул:       — Отчасти.       Как объяснить ей да и вообще кому-либо, насколько это малая часть? Для того, кто умел претворять в жизнь описанные в свитках вселенные, играючи запускать с рук теплые комочки новорожденных звезд…       Ему оставили крохи. Оно и верно: к чему демону больше? Когда из сути выжгли творение, на его месте осталась мёртвая пустошь.       К счастью, в этот момент автобус дотащился до конечной, и Кроули дернул свою не в меру любопытную попутчицу за дурацкий желтый капюшон.       — Пошли. Тут он разворачивается и едет обратно. Все должны выйти.       Мюриэль послушно захлопнула рот и спрыгнула с подножки автобуса.       Она раньше никогда не бывала в этой части города. Совсем стемнело. По правую руку сияла неоновая вывеска «Спусти меня в Ад». Из «Ада» доносилась громкая ритмичная музыка. У входа змеилась очередь из скверно разодетой молодежи. Хмурый темнокожий охранник нехотя пропускал единицы внутрь. Оставшиеся за красной ленточкой бурно жестикулировали и все как один показывали средний палец. Цербер за такое от них бы мокрого места не оставил. Его земной коллега только хмурил лоб.       Надо же: люди добровольно готовы угодить туда, куда не следует.       Поежившись, Мюриэль прошла мимо. Кто-то засвистел ей вслед.       Кроули будто воды в рот набрал, но Мюриэль уже сжирало любопытство. Что такого, если она задаст пару вопросов?       — Ты знал, что на взрывы сверхновых, которые показательно устраивали звездники, продавали билеты за унции благодати? А за обломки астероидов так и вовсе драли конские цены! Ты тоже драл, да?       Фраголино уже выветрилось, оставив по себе тягостное ощущение. Кроули моргнул.       — С чего ты взяла, что я был… м-мм… — он что, проболтался и сам этого не заметил? — Ты ведь не из первородных, не встречал тебя на Небесах. В мое время тоже сплетничали. За других не ручаюсь, но не помню, чтобы мне было дело до чего-либо подобного. Зачем? У меня была работа и…       Не договорил — слишком тяжело вспоминать. Голову обхватило кольцом боли — и, что самое паршивое, не от похмелья.       Ангельские воспоминания — они не для падших.       Падать было больно. А каково было бы возвращаться, прими он… то предложение? Да и вообще… Как это возможно, реабилитировать падшего? Как такое может быть возможно, если прошло так много времени, если фарш обратно не провернуть?       Разве только… вмешалась бы Мать, но вряд ли ей еще есть хоть какое-то дело. Тем более, до мятежного сына.       Если же Кроули обещали нечто априори невыполнимое… то зачем? И как дурачок-Ангел так легко поверил пустым посулам? Неужели он и впрямь не понимает, что для того, чтобы вернуть кого-то из Ада, недостаточно щелкнуть пальцами или написать Небесный указ?       — Саракаэль говорила, что ты вместе с ней создавал туманность. «Конская голова», кажется? Создавать туманности дозволено только звездникам.       Мюриэль нырнула в переулок вслед за Кроули, оглянулась. Вроде, прохожих нет? Она покосилась на Кроули. Такое, конечно, не очень хорошо, но, с другой стороны, он же сам подкинул эту идею, да и… он же демон… было бы странно соблюдать при нем ангельские приличия?       Мюриэль повела плечами и, пока сомнения не сожрали остатки решимости, выпустила крылья из эфиров. Они тут же радостно хлопнули, словно только и ждали этого момента.       — А правда, что ты можешь менять цвет крыльев просто по желанию? — спросила Мюриэль, чтобы развеять опасения.       Ангелы не обнажали свою суть перед демонами — такое было непринято. Не без веских на то причин.       Кроули опешил. В присутствии этой… курицы взъерошенной… утки… утенка желтого, такое происходило с завидной регулярностью. Ну ее же не в подвале держали, в самом деле. Должна же она понимать, насколько бестактны ее вопросы. Спрашивать падшего о времени до Падения — табу. Не будь она в хрупком женском обличьи — дал бы по зубам. Никто не вправе вот так вламываться в душу без смазки и подготовки!       Та работа над туманностью была истинным издевательством. Кроули (тот, кем он был когда-то) и прежде-то по большей части предпочитал творить сольно. Просил подсобить, только если без дополнительной пары рук нельзя было справиться. А после «Конской головы» и вовсе зарекся с кем-либо связываться.       М-да, Саракаэль знала, что припомнить. И не преминула же. Ну, хотя бы до прежнего имени не опустилась…       Кроули прочистил горло. Может, только первородные понимают такие тонкости, а новичкам этого в подкорку уже не вшивают? А иначе как… как можно с такой непосредственностью переступать все возможные границы и рамки? Одному малознакомому ангелу спрашивать другого о крыльях… это все равно, что для смертных — о длине члена.       Хотя… какое этой пигалице вообще дело до его границ? Кто он такой? Падший, а мнения падших ничего не стоит.       — Ну и какие, по-твоему, еще могут быть крылья у демона? — просипел Кроули, прислушиваясь к отдаленному шуму города. — Розовые в крапинку? Полосатые? Цвета радужного флага?       Нет, однозначно, и речи быть не может. Его (его?) ангел видел крылья Кроули всего несколько раз за все тысячелетия на Земле. И показывать их здесь… сейчас? Еще чего. Кроули отвернулся с намерением дойти до автобусной остановки. А, может, даже свиснуть Бентли сюда.       — Баек много, только зачем верить глупостям, когда можно просто спросить? — Донеслось в спину. — Вопросы — это плохо? — неуверенно протянула Мюриэль. — Ты не любишь вопросы?       Кроули сухо хмыкнул.       — Отчего же не любить… за них меня и скинули… в кипящую серу.       — Тогда кому, как не тебе, знать, насколько обидно и ужасно, когда не отвечают?       Мюриэль качнулась с носков на пятки и подобрала крылья, чтобы те перестали вытирать стены переулка. Странная причина для падения — вопросы. Когда-то Мюриэль переписывала списки падших и причины их изгнания. Имя — напротив причина. Причин выделялось всего две: «подрыв конституционного строя» и «пособничество». Любопытно, к какой отнести «вопросы»?       Мюриэль слабо представляла, что из себя представляло Падение. Она его не застала. По рассказам свидетелей, Люцифер, один из главных творцов, усомнился в решениях Матери. Люцифер собрал единомышленников, которые также были недовольны, и поднял бунт. Бунт успешно подавили боевые, основную массу творцов изгнали с Небес, скинув вниз. Никто не нарекал их демонами, просто… «падшие». Демонами они назвали себя сами, когда развязалась борьба за добродетель людей.       Но какие решения подверглись сомнению? Чем конкретно был недоволен Люцифер — тайна за семью печатями. Тайна, очевидец которой стоял перед Мюриэль на расстоянии вытянутой руки, но не желал ничем делиться.       — Я тебя обидела?       «Обидела»… какое простое-простое слово, не вмещающее в себя совсем ничего. Раздражает, лезет туда, куда не приглашали, набивается… в кого?.. Но уж не «обидела» точно.       — Это праздное любопытство — твои вопросы. Потому и не отвечаю — это тебе не нужно. — Покосившись на дрожащий в луже фонарный отсвет, Кроули немного смягчился. — Крылья, Падение, все что было до — личное. Но о чем-нибудь другом можешь спрашивать. Или ты уже улетаешь?..       Теперь за нее решают, что ей нужно, а что нет! Обида было всколыхнулась, опалив щеки, но тут же угасла. Мюриэль отступила на шаг. Сейчас она сама себе хозяйка. У нее есть Лондон, Риджент-стрит и книжная лавка. Она может раздавать благословения, направлять людей на истинный путь и делать их счастливыми.       — И как тебе не одиноко? — Мюриэль вздернула бровь. — Ты такой недоверчивый.       — Одиноко? — Кроули поднял уголок губ — и тут же уронил.       Все его лицо как-то поплыло — он ощутил это, но вот удержать выражение не сумел.       У Кроули своя сторона. Снова, как когда-то… тысячи лет назад. И он на ней один. Ангел умчался на Небеса. И что теперь? Без Ангела, без Ада, без какого-либо места, кроме машины, которое Кроули мог бы назвать своим, по-настоящему личным. Прислонившись к стене, он осторожно стянул очки, всмотрелся в Мюриэль — обнажаться так обнажаться.       — Тебе хоть летать доводилось? Гм…       — О-о-о-о, — Мюриэль повела крылом, растопырив перья. — Никогда! Но это ведь не сложно, да? Это — часть меня. Просто машешь — и там оно как-нибудь само. Разберусь в процессе. Раз уж утки умеют… ты видел тут уток? Не могу же я быть глупее утки?!       — Утка? Ты… вряд ли… утенок, скорее. Гм…       Да уж, видимо, с оценкой ситуации Кроули придётся решать что-то самостоятельно.       Полет — это навык. Иногда Кроули уезжал далеко от людских поселений. Чтобы не забывать, не терять с таким трудом восстановленное после падения. Несколько раз порывался позвать с собой Ангела — но так и не отважился. И правильно, что не.       — Как-то само оно получается там, где не во что врезаться. А летать над городом, где и провода, и воздушные трассы, и высотки… ну… Это сразу билет прямо в Рай. На новое тело.       Кроули призадумался, потер подбородок большим и указательным пальцами.       Иметь крылья — и всю жизнь проторчать в бело-прозрачной пустоте за райскими бумажками, не знать, каково это — ловить ветер, взмывать все выше, и выше, и выше — до приятной ломоты в суставах, до головокружения… Ну как же так? Ведь даже люди, бескрылые, в итоге научились летать. А она… Хоть бы взглянула на свои крылья — какие растрепанные, все перья торчком. Немудрено, что она хватается за все с такой восторженной жадностью. Голодная до впечатлений, до жизни. Выпустили из темницы (уж светлицы, скорее). И как с ней быть? На нормальный разлет недели уйдут, а ведь никто не отменял заботы о книжном.       Идея пришла в голову совершенно нелепая — и своей нелепостью она Кроули как раз и приглянулась.       Он отлично помнил эти места. Окраина, отсюда до клуба, в котором мистер Кроули состоял уже во втором поколении, было пешком минут сорок. А если взять за углом пару электрических самокатов…       Голова отдавала приказы, тело послушно их выполняло. Кроули криво усмехнулся, протянув Мюриэль раскрытую ладонь. Его Ангел однажды струсил. А она?       — Люди тоже умеют летать.       — Знаю. На железных штуковинах. Машины, только в воздухе. Я видела их в небе, еще оставляют после себя белые полосы.       Мюриэль вопросительно взглянула на протянутую ладонь Кроули. Кажется, нищие так просят милостыню? Но у нее нет монетки. Или положить Кроули еще леденцов? Но он же от предыдущей горсти отказался! Руку? Люди вроде так ходят.       Мюриэль осторожно вложила ладонь, и Кроули не отнял свою.       Вопреки сплетням, что от демона можно получить ожог, как от адского пламени, ничего неприятного не случилось. Обыкновенная теплая ладонь. Почти такая же, как у нее, только бледнее и больше. Впрочем, она лично видела, как демон сидел на подлокотнике кресла и касался бедром руки Азирафаэля.       — Ты к чему-то клонишь?.. Ага! Хочешь сказать, что даже человек опытнее меня?!       Кроули хмыкнул.       — Быстро учишься, утенок, но нет. Не в этот раз. Белая полоса — это инверсионный след, а штуковины в небе — самолеты. Иногда еще вертолеты, но те ты точно не видела.       Руку она ему дать отважилась. Но пойдет ли за ним? Продолжая говорить, Кроули потащил ее: из переулка на свет фонарей, через оживленную дорогу, конечно же, без зебры — ведь пешеходные переходы для слабаков.       — Полетишь со мной без крыльев?       Само собой, придется немного пошаманить. Вообще-то в такое время все полосы уже закрыты. Но внезапно обнаружится бронь двести восьмой Цессны, и персонал, который уже собирался разъезжаться по домам, задержится на полтора часа, чтобы выпустить в небо сбрендившего романтика. На легкой машине, ночью, без подготовки… Владельцев как клуба, так и Цессны, которую Э. Дж. Кроули арендовал уже невесть сколько лет и к которой после жесткого отказа ангела очень давно не возвращался, во всей этой ситуации будет утешать только мысль о страховке. Если эксцентричный авиалюбитель хватанет полон рот земли, страховой компании придется раскошелиться за побитую машину.       Кроули…. Конечно же, его «отец» (или «дед»?) стал одним из первых членов этого клуба. Его очаровали летающие машины. Как давно люди стремились оторваться от земли, сколько жизней и сил положили на это… Кроули наблюдал за их падениями, падениями, падениями…. И взлетами: первым, вторым… люди терпели крушения, но все равно лезли вверх, учились на своих и чужих ошибках, кровью писали технику безопасности. И вот теперь небо им наконец покорилось. Разве мог он отказать себе в удовольствии освоить еще какие-то крылья кроме собственных?       Конечно, самолеты — это не основной вид транспорта. Уж слишком много с ними мороки. Сердце Кроули было навсегда отдано Детке. Потому и не выкупал Цессну, а лишь наведывался к ней, как люди наведываются к любовникам.       В небе он не мухлевал. Никогда. Ведь в чем тогда спортивный интерес, если твой самолет летает чудесным образом? Ну уж нет. Если использовать человеческие машины, так максимально по-человечески.       Отчётливо вспомнилось:       «Даже не обсуждается. Я никогда не влезу в это… вот… в это! Кроули, я едва привык к твоей манере вождения! Нет и еще раз нет!»       А в тот день Кроули хотел похвастаться, удивить ангела, поразить чем-то новым. Забыл, полудурок, что «новое» и «Ангел» это слишком далекие друг от друга понятия.       Если хотел порадовать Азирафаэля, нужно было не в пилоты идти, а в повара.       Кроули, впрочем, и пошел… но то уже совсем другая история.