Дорога домой

      Темное нутро мусорного бака откликнулось мрачным звоном, приняв неприличное количество стеклотары. Кроули чувствовал на себе укоряющий взгляд незажженных фар: Детка явно не понимала, что в последнее время творится с ее хозяином, и рычала на него всеми шестью цилиндрами. «Сначала он во мне окончательно поселился, а теперь еще и бутылками захламил» — от царящего в салоне перегара перманентно потели стекла. Да и вечнозеленые попутчики Кроули тоже однозначно были не в восторге. Ладно их переселили из идеальных условий в тесное замкнутое пространство… так теперь еще и дышать в этом пространстве стало решительно нечем. Если бы не демоническое чудо и не те взгляды, которые Кроули периодически бросал на своих питомцев, они бы давно скукожились, а то и вовсе зачахли.       Мигнула аварийка. Кроули невесело усмехнулся. Скоро Детка освоит азбуку Морзе и выскажет все накипевшее. Сигнал «SOS» уже подавать научилась.       Обрушившись на водительское сидение, Кроули сложил локти поверх руля, оперся подбородком. В теле еще гуляли конские дозы алкоголя, но пьяная дымка начала немилосердно рассеиваться. Кроули совершенно забыл отключить базовые функции организма, и теперь они требовали пристального внимания. Глупое-глупое тело, отстань уже, а? В Бентли нет туалета. И душа. И ни хрена нет. Кроули сощурился, кое-как приводя себя в порядок небрежным чудом. Похмелье оставил, хоть башка и раскалывалась немилосердно. Пусть будет. Поделом. Не более, чем расплата за принятые решения.       Признания.       «Вы просто никогда не говорили того, что думаете на самом деле».       Несколько раз спьяну Кроули тянуло нагрянуть в Сохо, рассмеяться смертным в лицо. Вроде, он этого ни разу не сделал. А, если и сделал — не помнил.       Нет уж… ни за какие коврижки в Сохо он не приедет. Больше никогда. Ни-ког-да!       На пассажирском сидении завибрировал телефон. «Ангел». Пиздеж! Это просто Кроули не переименовал контакт — рука не поднялась. А по уму этот номер следовало вообще заблокировать.       Но Кроули не делал этого. Идиот, еще ждал чего-то.       Как бы… дождался. По всей видимости, Мюриэль наконец доперла, что книжный магазин на ее попечении — это внушительных размеров геморрой, с которым ей никто помогать не собирается. И вот хватило же ума демона беспокоить? Что он, служба спасения? Безотказный консультант по земным вопросам?       Кроули сощурился на телефон, одной только мыслью сбрасывая вызов. Катись к дьяволу, Мюриэль.       Но проклятый аппарат завозился снова.       Музыка сфер? Серьезно?!       — Никаких дурацких звуков в моем Айфоне! Он в жизни не издавал ничего заунывного и не намерен впредь! — Кроули принял вызов и к концу фразы перешел на фальцет. Он твердо решил страдать в одиночестве. Ближайшую вечность. Потому гаркнул: — И, если у тебя нет ничего жизненно важного, то…       — Да-да, привет! — Запоздало пискнуло из динамиков. — Извини. Мы, вроде как, враги, и ты наверняка занят, строя дьявольские козни… Но…       — Но? — угрюмо передразнил Кроули.       — Но, раз ты теперь мой лучший враг, не можешь ли подсказать, что делать с посетителями? Или грабителями? Или… не знаю? Ко мне стучатся и не хотят уходить. Хотя я два раза показала на табличку «закрыто».       Кроули застонал сквозь стиснутые зубы, выказав тем самым весь спектр своих эмоций — от непостижимо сильной мигрени до вполне себе постижимого раздражения.       С первым порывом шваркнуть телефон об асфальт, выбросив в окно, Кроули совладал, со вторым — тоже. Вспомнил, как в конце прошлого тысячелетия другой голос, не через динамик, а лично жаловался: «Ну это совершенно невыносимо, дорогой. Почему они постоянно хотят что-то у меня купить? На них даже плесень не действует!» Кроули тогда в ответ усмехался: «Ангел, ты открыл магазин. Ма-га-зин — не склад раритетов… чувствуешь разницу?»       Трубка продолжала раздражающе ныть:       — Здесь какой-то лысый мужчина, я понятия не имею, чего он хочет. Он кажется агрессивным и… Кроули? Ты слышишь?       — Да слышу я, слышу — не надрывайся, инспектор-констебль.       Ощущая какую-то незащищенность (даже невзирая на то, что собеседница не могла его видеть), Кроули зубами отогнул дужку очков и кое-как нацепил их на нос. Только тогда буркнул:       — Ну, не знаю… Преврати его в соляной столп — это так по-ангельски… — И тут же повысил голос, спохватившись, что дурочка скорее всего даже более далека от понятия сарказма, чем незабвенная Шакс: — Ладно, не вздумай. Просто… м-м…       Если уж быть совершенно откровенным, Кроули тоже понятия не имел, как Азирафаэль вел дела в своем магазине. Потому, поразмыслив, нехотя бросил:       — Пять минут. Я, так уж и быть, приеду. Погоняю твоего лысого.       А, впрочем, можно было даже на такие низкопробные шутки не распыляться. И, прежде чем ехать на Риджент, стоит, пожалуй, окончательно протрезветь.       Порядок в Раю был чем-то само собой разумеющимся: белые без единой пылинки столы, идеально сложенные стопки бумаг, выглаженная без единой складочки униформа!.. А вот Азирафаэль заполонил весь небесный пункт непонятным хламом. Здесь паутина серебрилась в углах, и черная плесень пожирала трубу под треснутой фаянсовой раковиной. Мюриэль мазнула пипидастром по книжным полкам и громко чихнула. С той поры, как осталась одна в букинистической лавке, она только и делала, что смахивала пыль и слонялась из комнаты в комнату. Азирафаэль не оставил никаких указаний. Как и Метатрон.       Ох уж этот Метатрон! Мюриэль слишком хорошо помнила, как передразнивала его Тадиэль — глава творцов, отвечающих за водоемы на Земле: «Нет-нет-нет, все согласно Плану! Что за очередной произвол?! Убирай! Убирай я сказал! На уничтожение!» — насмешливый голос Тадиэль воскрес в голове. Тадиэль сделала, как приказали, и только тогда Метатрон подписал акт приема в эксплуатацию.       У Мюриэль по спине побежали мурашки. И как Азирафаэль согласился работать с таким суровым начальником? Только дураку могли не понравиться те скалы из коралловых рифов!.. Чудесные!..       Бедный Азирафаэль. Тяжело ему будет перестроиться: посол от Рая, он провел на Земле без малого шесть тысяч лет. Достаточный срок, чтобы подзабыть, какие наверху порядки.       Наверху уж точно не выпьешь чай и не посмакуешь те сладкие конфеты, которыми у Азирафаэля был забит весь шкафчик на кухне. В Раю и с униформой строго: никаких голубых рубашек, потертых бежевых жилетов и клетчатых галстуков-бабочек. Что одобрят и создадут по твоей сущности — то и носи.       Ох… Как Мюриэль оторвалась, когда контроль, под которым она жила последние тысячелетия, неожиданно ослаб. В магазинчиках, наводнивших Сохо, продавались удивительные вещи: ярко-красные трусики с тоненькой полосочкой на заднице, полосатые, как пчелки, колготки, пушистые тапочки и шапка с помпонами. О, Мюриэль накупила всего! На те бумажки, которые нашла у Азирафаэля в дзинькающей штуке: нажимаешь на кнопку — «дзинь» — и штука выдвигает ящичек! Хрустящие разноцветные бумажки: продавцы прятали их в похожие штуки. Только у них, в отличие от Азирафаэля, они были не такие ржавые и громоздкие.       К сожалению, бумажки быстро кончились. Тщательно нарезанные белые листы продавцы в оплату почему-то не принимали — только смеялись и называли Мюриэль «чокнутая»! Фи!       Мюриэль поджала ногу, почесала носком мягкого тапочка голень. Нет, на Земле ей все равно определенно нравилось…       А еще на Земле был Кроули. Добрый враг. Или злобный друг. Как правильнее? Верный клеврет Азирафаэля в темных очках, который играючи вскрыл райские пароли. Ну очевидно же, что вместе с магазином он передался ей по наследству?..       Кроули казался Мюриэль безобидным, потому что при ней ничего плохого не сделал. Но, с другой стороны, разве может быть безобидным тот, у кого есть доступ к секретной информации в Раю?..       Кроули ездил на черной старой машине, слушал громкую музыку, а еще у него на заднем сиденье жили цветы. Он жил вместе с ними, как семья! Мюриэль как-то поздоровалась с одним цветком через стекло, и тот вежливо махнул ей зеленым листом.       Кроули наверняка больше знал о том, что следовало делать ангелу в небесном пункте…       Он наврал и появился спустя семь минут. Д-демон! Метатрон говорил: они всегда врут и вводят в заблуждение! Гадкие, мерзкие существа! Тадиэль говорила: что им еще остается? Работа такая.       — Кроули! — Мюриэль рванула к двери.       За спиной у лысого незнакомца уже появились темнокожий и человек неопределенного пола. Вроде мужчина, а вроде в платье. Кто этих людей разберет. Стараясь не обращать на смертных внимания, Мюриэль дернула ручку. На нее тут же обрушился шквал голосов. Незнакомцы завопили и грозно сдвинули брови. Наперебой заговорили что-то о свете, воде (или ее отсутствии) и лопнувших заржавевших трубах. Они ругались, что здания неожиданно обветшали, и в подсобных помещениях произошло нашествие крыс. Мюриэль округлила глаза.       — Кроули! — пискнула она.       Кроули с ленцой вышел из машины. Такой же, как в их последнюю встречу: даже одежду не сменил. Разве что малость обрюзгший. Устал от демонических козней?       — Я так рада тебя видеть!        Рада она, а как же… печать дебилизма за минувшие дни с лица Мюриэль даже не подумала испариться — укоренилась, по всей видимости, навечно. Ангел так воодушевленно рванула навстречу, что Кроули передернулся, на мгновение всерьез испугавшись: эта полоумная сейчас бросится обниматься. Но Небеса (в данном конкретном случае — почти и не метафора) смилостивились. Вместо того, чтобы повиснуть у него на шее, дурочка предпочла использовать Кроули в качестве укрытия. Он хмыкнул… такое себе из него укрытие — все равно, что за ручкой от швабры прятаться.       В глазах зарябило от людского разнообразия. Надо же… обещали всего одного лысого, а здесь удовольствия на любой вкус. И с кого начать? Бросив через плечо короткий взгляд на Мюриэль, Кроули издал нечленораздельный придушенный звук… ладно, ладно-ладно, это терпит, это пока можно игнорировать.       Нет, не можно!       — Гос… сат… Что, черт возьми, на тебе надето?!       Ангел скуксилась и ощетинилась одновременно — ничего, пусть пока измыслит достойное оправдание вот… этого… всего… Кроули повнимательнее пригляделся к столпившимся около магазина смертным. Что здесь у нас? Они ругались наперебой — пришлось залихватски свистнуть. На несколько секунд помогло — на людей подобное всегда действует одинаково.       — Кхм-кхм… кем бы вы ни были… Слово берем по одному!       — Где мистер Фэлл?       Где-где… Кроули чуть не ответил в рифму. Но нужно включать обаяние — по крайней мере, пока.       — Довольствуйтесь мной.       И началось… В последний раз столько «протекает/не работает/разваливается» Кроули доводилось слышать исключительно в нижней конторе. И если уж за тысячи лет в аду ничто так и не смогли починить… то здесь-то он чем поможет? И, вообще, причем здесь один-единственный букинист? С крысами-то к Азирафаэлю почему? Он что, в качестве досуга на флейте поигрывал? Они вредителей не могут самостоятельно потравить? Им энциклопедию ядов предложить?       Мысленно Кроули сосчитал до десяти. Десять раз.       Но еще через минуту все нагромождение жалоб начало выстраиваться в смутное подозрение. Пара секунд сверху, и подозрение пустило ростки уверенности. Ангел-ангел, пройдоха… Да он же… У Кроули даже в мыслях не нашлось подходящих слов. Каков тихушник… Подгреб под себя чуть не всю улицу… И что? Бросил не только одного демона и один старый книжный (не велика потеря), а всех тех, кого пригрел у себя под крылышками. Бросил… на кого? На дурочку в полосатых колготках и тапках с котятками?       Словно в размышлениях, Кроули чуть приоткрыл рот, пробуя воздух — да, несомненно, с уходом Ангела что-то здесь кардинально поменялось. И что же?       Да ясно, что. Больше нет источника благодати. Вот все и рушится теперь. Пятью минутами тут не отделаешься. Нужно что-то решать. А, впрочем… кому нужно-то? Если Ангел на все забил — почему какое-то дело должно быть Кроули? Пусть бы развалилось все: магазин, Сохо, Лондон… Теперь это не имеет значения.       За спиной жалобно пискнула Мюриэль, и Кроули ощутил что-то сродни смутному оттенку жалости. Вспомнил свои первые дни: сперва в Эдемском саду, потом — на Земле. У Кроули было время адаптироваться, он рос вместе с цивилизацией, познавал людей одновременно с тем, как они сами познавали себя. А эту мелкую просто швырнули из белой пустоты… да в пекло считай.       Не сбросили, но близко к тому.       Кроули прочистил горло.       — Я вас услышал. На этом свободны. — И прикрикнул, когда смертные зароптали: — Свободны! — Взглядом подтолкнув Мюриэль к дверям магазина, закрыл их на ключ, отрезая шум улицы.       В нутро тотчас вгрызлись воспоминания — хуже, чем адские горностаи… Слишком свежо. Нельзя было возвращаться. Нельзя…              Мюриэль попыталась отследить взгляд Кроули. Куда он смотрит?.. На книжные стеллажи? На старенький диванчик, укрытый двумя пледами? Или на письменный стол?       Что ему не нравится? Почему он так напряжен? А… точно ли она хочет знать это?       Мюриэль уже стояла на пороге тайны. Тайны, которой предпочла бы никогда не касаться. Какой же дурой она себя чувствовала, когда провела Кроули в Рай и услышала содержимое секретной папки. Рай с легкостью избавлялся от неугодных кадров, которые хотели мира: Гавриил был наглядным примером. Вместо мира Рай жаждал второго Армагеддона, чтобы уничтожить человечество и Ад. Чтобы уничтожить демонов.       Такие новости не для ушей ангела тридцать седьмого ранга.       Мюриэль привыкла выполнять мелкие скучные поручения, а не совать нос в дела вселенских масштабов. Но она сунула. И виновник этого стоял перед ней.       Так, хватит с нее! Не думать.       — Спасибо, — сказала Мюриэль и уставилась на собственные тапки. — Они уже не в первый раз приходят, а я не знаю, что сказать. Мне никто не оставил инструкций!       Напутствие Метатрона — «следи за лавкой, обживайся, будешь новым послом на Земле», — совершенно не поясняло, что делать дальше.       Несколько раз Мюриэль хотела уточнить свои обязанности и связаться с начальством через меловой круг, который случайно нашла у Азирафаэля на полу. Она уже видела такие порталы: они использовались для связи между отделами в Раю. Но на призыв никто не ответил. Тогда она попыталась подняться на лифте в Рай и задать вопросы непосредственно начальству. Увы! Сколько она ни призывала лифт, тот больше не спускался. Ей словно ограничили доступ!..       — Что мне делать? — Мюриэль закусила губу. — Что делал Азирафаэль?        — Что… делал… — повторил Кроули как эхо. — Так… Так-так-так. — Он прошелся туда-сюда, и пол тихо скрипел у него под ногами. — Значит… Хм… Тебя назначили послом или амбассадором? Это, знаешь ли… разные вещи. — Рассеянно провел по корешкам книг. — Нет, ну невыносимо! — А потом вдруг, развернувшись, щелкнул пальцами. Мюриэль окатило липкой холодной волной чужих сил. А этот, этот вероломный демон… удовлетворенно сощурился:       — Так-то лучше, анг… Мюриэль. Слушай и запоминай. Пока ты находишься на Земле, ты притворяешься человеком. Играешь по здешним правилам. Выглядишь… адекватно. Ведешь себя так же. Это уяснила?       Да как он мог?! Даже не спросив разрешения. Просто убрать… все… и заменить каким-то унылым строгим костюмом?       — А что? Разве все люди на свете адекватные? И ведут себя адекватно? — Мюриэль шаркнула о половицу новообретенной туфлей, сморщила нос. Одного желания хватило, чтобы милые сердцу тапочки вернулись на место. — Почему тому мужчине можно носить платье, а мне нельзя полосатые колготки?!       Кроули если и выглядел озадаченным, то недолго.       Мюриэль обошла его, двинулась к фаянсовой раковине. Над ней, в шкафчике, стояло несколько пакетиков с заварным чаем. Если залить сушеные листики горячей водой, та окрашивалась в коричневый цвет. Азирафаэль угощал ее этим напитком. Мюриэль неожиданно понравилось. В горле тепло, в животе приятная наполненность. Мюриэль насыпала немного чая в чашку (если переборщить — язык неприятно вязало), включила воду, чтобы протекла до горячей. Вздохнула. Кран закряхтел, как старичок, и лишь разок плюнул тоненькой рыжей струйкой. Зато по цвету — как чай. Никакой заварки не надо. Мюриэль судорожно подставила чашку, пока вода не исчезла совсем.       — Жить в машине —адекватно для этого мира?       — Ж… жить…? — Кроули наблюдал, как она возится — совсем по-хозяйски, так, будто имеет на это право.       Касаться чашек, которые принадлежали другому Ангелу, пить чай, который, вероятнее всего, не чудеснул, а самолично купил Азирафаэль. Будто она имеет право вот так вот смотреть, задавать вопросы. Будь ты благословен… Насколько же ты размяк, демон, если в последнее время из тебя кто попало вьет что попало? Смертные… теперь эта… двадцать какого-то там или тридцать какого-то уровня… Вот она стоит, глядит пристально, так, будто это не она пять минут назад металась аквариумной рыбкой.       — Какое вообще тебе дело, где я… живу? — пробормотал Кроули сконфуженно.       Почему тот… другой Ангел за минувшие годы не заметил, не спросил, не обратил внимания?       «Дорогой, где ты провел карантин?», «Дорогой, почему ты возишь растения с собой — они что, провинились? Не лучше ли их куда-то… пристроить?»       Не было. Ни одного вопроса — не было. А должны были быть? Наверное… Люди друг друга спрашивают — он видел. Люди друг ко другу внимательны. Если, конечно, друг для друга важны.       «Дорогой, почему ты не позаботился о себе?»       Этого Азирафаэль настоящий, конечно, не спрашивал. А вот Азирафаэль воображаемый теперь долбил в мозг тупыми вопросами, как гребаный дятел. Настырный внутренний голос. Почему даже ангел, у которого лапки, оказался продуманнее тебя, змей? Почему ты, так долго мечтавший не зависеть от ада, даже не озаботился гарантиями спокойной… действительной независимости?       «Ты так долго притворялся человеком, жил среди людей — так и что же? Чему ты у них научился?»       «Хоть чему-нибудь научился?»       Приблизившись, Кроули забрал у Мюриэль чашку, отметив, как ангел съежилась. Выплеснул ржавую муть в умывальник, вперился взглядом в кран так, что тот даже по струнке вытянулся — словно стоящий в карауле гвардеец. Вот, теперь будет давать нормальную родниковую воду — он же, в смысле, кран, себе не враг — на демонический гнев нарываться?       А вот Кроули не кран какой-нибудь. Он больше не позволит. Ничего никому не позволит: ни смертным, ни ангелам, ни себе самому…       — Ты вопила «на помощь» — я приехал. Как вижу, ты моей помощью недовольна, более в ней не нуждаешься. Так, может, arrivederci?       Ему всегда нравился Итальянский. Отличный язык, поэтичный, сохранивший чуть заметный налет самого первого из всех языков — ангельского наречия.       Кроули отвернулся от Мюриэль. Стал отсчитывать секунды вместе с шагами. Просто окликнет или перепугано вцепится? Она совершенно точно не готова оставаться одна, значит, демонстративно уйти не даст.       Другой… Ангел… всегда давал.       Уважал свободу выбора или просто понимал: старый глупый змей приползет на брюхе обратно?       — Arrivederci значит «до свидания», Мюриэль, — пояснил Кроули через плечо, тем самым окончательно обозначая свое намерение.       А, может, ну его, этот Лондон? Может, рвануть в Италию? Ограбить какой-нибудь банк (это для демона не зазорно), купить виллу где-нибудь на побережье, посадить апельсиновое дерево, ядовитый дельфиниум, ароматную плетущуюся глицинию?..       — Не уходи, — сказала Мюриэль прежде, чем Кроули успел схватиться за ручку. — Останься. Они же вернутся… и… ты ничего не решил! Ты прогнал! Это не одно и то же! Помоги мне. Пожалуйста. Они все меня бросили! Ничего не сказали и бросили.       «Не уходи» ударило под колени дубиной. Или мечом? Огненным.       Голос чужой, а слова… Что ж, они прозвучали лишь потому, что у мелкой действительно не было выбора. Никаких других вариантов, кроме как попытаться удержать мерзкое отродье Ада.       Попроси — и воздастся тебе.       Мюриэль попросила, и это, черт подери, сработало.       Остановившись, Кроули медленно обернулся и одним резким движением сдернул очки. Он знал, что сейчас Мюриэль зябко передернется и брезгливо отведет взгляд,       — Ты не забыла… — Горло чуть хрипело. — У кого ищешь помощи? Пос-с-следствий не опас-с-с-саеш-ш-шься?       — Ты шипишь, — не дрогнув, сказала Мюриэль. — Это потому что ты — змей-искуситель? Или тебе просто нравится?       — Э-э-э… Кто ш-шипит? — Кроули прикусил кончик языка. С чего это вдруг раздвоился? Обычно контроль над человеческой формой терялся только во время сильных эмоций, чего-то вроде того… — Не стоит отвечать на вопросы вопросами. За с-сотрудничество со мной тебя по голове не погладят. Хотя…       Привычно бросив очки рядом с ручным колокольчиком, Кроули прислонился плечом к одному из книжных шкафов. Мюриэль протащила демона в рай: едва ли можно вообразить что-нибудь хуже этого. Да и… Кому какое дело… теперь? У них там новый верховный архангел — всем архангелам архангел!       — Для начала рекомендую размять крылышки, взлететь над Сохо и поглядеть, что да как. Хватит на такое силенок?       — Оу, — Мюриэль хлопнула в ладоши. — Прекрасная мысль!       Наконец-то совет, что ей делать! Нет! Даже не так! Указание. Только откуда взлетать? С крыши? С тротуара? Из окна?       Мюриэль ненадолго задумалась: вряд ли среди людей летающие ангелы — норма. Пока она бродила по Лондону, не приметила ни одного. Ни глазом, ни чутьем. Конечно, люди те еще выдумщики, их уже и летающей коровой не удивить. Но все-таки творить чудеса они пока не научились.       Мюриэль постучала пальцем по губам.       — Может, стоит выехать за город?.. Чтобы полетать?.. Посмотреть не только Сохо, но и весь Лондон?       — Даже не думай, я тебя никуда не повезу! Моя детка предназначена только для меня! — тут же выпалил Кроули.       Ну и ладно. Ну и не очень-то и хотелось. Мысли, роящиеся в голове Мюриэль, возбужденно загудели. Как тогда выехать за город? Современные люди передвигались на машинах всех форм и размеров или спускались в темное нутро — метро.       — Ох! — У Мюриэль даже руки дрогнули. Это же целое приключение. Сесть в машину и куда-то уехать!       — Кроули, а вообще… как поймать машину? Ее приручают как животное? Или… Или!!! Знаешь, есть такие на дороге — красные, огромные, двухэтажные. Там всегда куча народу. Как туда попасть?       Ну вот и почему он смеется?       — Кыс-кыс… Попробуй сказать… кыс-кыс. И пальчиками вот так… а-а-а… — выдавил Кроули сквозь смех, запрокинув голову. Но успокоился быстро, сказал уже нормальным голосом: — Ладно… Ладно. Красные и двухэтажные — это автобусы. Блин… вот как тебя такую в люди, вообще, выпускать?       — Ав-то-бу-сы, — Мюриэль смаковала это слово, как перекатывающуюся на языке карамельку. — А ты можешь покататься со мной на автобусах? Ну, или… — она стушевалась, заметив, как Кроули закряхтел. — Ты можешь приручить для меня один такой? Я очень хотела бы прокатиться!        Кроули же приехал всего на пять минут. На пять — погонять лысого и удалиться восвояси. Забыла, что ли? Как легко она переключается от обдумывания проблем к жажде познания. Вот, и глаза загорелись, и щеки раскраснелись. Дите дитем — только тело выдали взрослое. А так ведь… Как бы он сам себя вел, забрось его кто-нибудь сразу в «здесь и сейчас»?       Сопровождаемый внимательным взглядом, Кроули распотрошил одну из ангельских алкогольных заначек, посмотрел на свет сквозь темное содержимое бутылки. Попалось Фраголино, неплохое, даже год что надо. Знакомая этикетка… «Дорогой, ты снова принес мне вино? Мы сохраним его до какого-нибудь особенного вечера». С тобой каждый вечер был особенным, ангел… а теперь уже не будет… вообще никаких вечеров — и без разницы, чем заливаться. Главное, чтобы пойло. Главное, чтоб пронимало.       Бутылка предпочла открыться самостоятельно, бокал чудеснулся в руку.       — Автобусы — такие страшные звери, что на трезвую голову я их приручать не стану.       — Оу, конечно-конечно. Выпей для храбрости! — Мюриэль напустила на себя важный вид. Тут же просияла. — Хорошая фразочка, да? Я прочитала сказку, где лев преодолел долгий путь, чтобы получить храбрость во флаконе!.. А тут, как удобно! И преодолевать ничего не надо. У Азирафаэля этой храбрости в бутылках — целая подсобка!.. Часто же он, наверное, трусил, раз ему столько было нужно.       Мюриэль легкомысленно болтала, прогуливаясь между стеллажами, отсчитывала книги кончиками пальцев. Она забрала связку ключей от лавки, превратила тапочки в кожаные башмачки и сдернула с крючка ярко-желтый плащ. В нем она напоминала утенка.       — Ты очень храбрый, раз готов приручить для меня страшного зверя, — высунув кончик языка, Мюриэль порылась в кармане плаща. — Держи.       И всунула Кроули горсть леденцов всех цветов радуги.       — Если пососать фиолетовый, язык тоже будет фиолетовым, — сообщила доверительным тоном.       Однажды Кроули довелось создавать храмовый витраж… по заданию Ада, конечно. Тогда приходилось вредить всеми силами: требовалось задержать все, что только могло задержаться, и испортить все, что только могло испортиться. Но Кроули бы с куда большим удовольствием просто повозился с огранкой и шлифовкой ярких фигурных стеклышек… конечно, изобразил бы не лики святых, а… Ангела, к примеру… Ангела со змеей на руках — чем не достойный сюжет?       Леденцы ударились друг о друга — звякнули в кулаке. И правда, как стеклышки. Это метания Мюриэль сбивают с толку или уже Фраголино? Вот что с этой мелкой делать? Шутки за чистую монету принимает, а суждения такие — смешные… если бы умел, Кроули бы умилился. Но демоны, конечно, не умиляются.       Придется это все потоптать и порушить. Так или иначе — это же неизбежно.       — Я не любитель… сосать. — Кроули небрежно просыпал леденцы обратно в карман плаща Мюриэль. Оставил себе только одно стеклышко — зачем? Голубое… во имя всего чего угодно… с каким вкусом может быть голубой леденец? — Но… кхм… спасибо. И запомни: я не храбрый, не хороший, не… какой там тебе еще придет в голову. — На него невесть почему нахлынула тяжелая, густая, холодная меланхолия.       Кроули привычно спрятался за очками, чувствуя себя старым, ужасно старым.       — А ты все равно попробуй! Сосать — очень приятно! — Мюриэль покивала самой себе и выпорхнула на улицу, закрыв за Кроули дверь. — Я попробовала! Так не могла оторваться целый день.       Святая наивная простота… Попробовала она… Кроули чуть не прыснул вином в пышнотелую тетку. Проходя мимо Бентли, отсалютовал бокалом.       «Прости, дорогая, собираюсь изменить тебе с автобусом».