Точка невозврата

Три недели прошли с той напряжённой встречи, которую Стефан изо всех сил старался стереть из памяти. Он выбрал свой проверенный способ — погрузиться с головой в работу. Деловые поездки по городам Ближнего Востока сменялись насыщенными днями в Париже, где его расписание заполняли бесконечные встречи с иностранными партнёрами. Работа захватила его настолько, что дни сливались в единый поток, и он часто терял счёт времени. Однако это даже радовало его: не нужно было ни вспоминать о прошлом, ни задумываться о будущем. И всё же… в этой нескончаемой круговерти рутины каждые несколько дней на его рабочем столе или у порога квартиры появлялись цветы. Они наполняли пространство неожиданными вспышками яркости, которых Стефан не искал, но которые, к его удивлению, приносили ему тихое ощущение радости. Стефан пытался не придавать этому значения, но каждый раз сердце начинало биться чуть быстрее. Букеты казались подобранными с удивительной точностью, а короткие записки были написаны так, будто их автор хорошо знал его потребности. «Для вдохновения этим утром». «Чтобы добавить тепла вечеру». «Пусть сегодня будет легче». Эти простые слова источали заботу, которую невозможно было не заметить. Стефан уверял себя, что это случайность или чья-то ошибка. Но могут ли ошибки быть такими осознанными? Каждая деталь выдавала в отправителе человека, который понимал его, знал, что способно вызвать у него улыбку. И всякий раз, находя очередной букет, он ловил себя на том, что на губах появляется слабая улыбка.

***

Стефан сидел за своим столом, подперев подбородок сцепленными руками. Перед ним стоял очередной букет — свежие белые розы в утончённой вазе. В комнате царила тишина, и лишь редкие звуки ночного города прорывались сквозь плотно закрытые окна. Мягкий свет настольной лампы ложился на стол, переливаясь бликами на лакированной поверхности и подчёркивая строгие тени, которые отбрасывал букет. Записка, прикрепленная к цветам, лежала рядом. «Не бойся чувствовать». Эта короткая фраза прочно застряла в голове Стефана. Он снова и снова перечитывал её, прищурившись и пытаясь уловить скрытый смысл. Он отвернулся и закрыл глаза, надеясь прогнать беспокойство, но вместо этого всплыли воспоминания о том вечере. Он снова увидел перед собой глаза Габриэля — глубокие, настойчивые, решительные, и тот поцелуй под холодным небом, который он не мог забыть. Сердце замерло на мгновение, а затем забилось быстрее, как будто всё происходило снова, здесь и сейчас. Стефан резко открыл глаза, стараясь вырваться из плена мыслей, но они накатывали волной, не отпуская. Чувства, которые он пытался подавить, снова пробивались наружу. Они всегда были рядом, спрятанные под слоем самоконтроля, сколько бы Стефан ни убеждал себя, что всё осталось в прошлом. Он не мог забыть, как любил Габриэля — всем своим существом. Когда-то ему казалось, что Габриэль никогда не предаст, что его нежность будет вечной, как безоблачное небо. Но он ошибся. Небо затянули грозовые тучи, которые оставили после себя лишь обломки того, что когда-то казалось нерушимым. И всё-таки, несмотря на боль, Стефан не мог лгать самому себе. Он всё ещё любил его. Глубоко внутри, в уголке души, который он пытался закрыть, любовь жила. Жила так же, как свежие розы перед ним. Его взгляд снова упал на записку. «Не бойся чувствовать». Слова звучали как вызов, призывая его шагнуть в прошлое, в то место, где он поклялся больше никогда не бывать. Но разве возможно не бояться? Стефан провёл пальцами по лбу, стараясь унять напряжение, которое росло внутри. Воспоминания не давали покоя. Он снова видел Габриэля, чувствовал его тепло, вспоминал, как его тело, несмотря на все доводы разума, откликнулось на тот поцелуй. Это было так просто, так естественно… и так разрушительно. Стефан сжал зубы, чувствуя, как горечь заполняет грудь. Он ненавидел себя за слабость, за то, что не смог устоять. «Он уже однажды разбил меня», — подумал он, сжимая кулаки. — «Почему я снова позволяю себе думать о нём?» Но ответ был ему известен. Вся его борьба, все стены, которые он выстроил вокруг себя, были иллюзией. Рано или поздно он снова мог оказаться там, где однажды потерял себя. А Жордан… Его образ вспыхнул в сознании. Этот взгляд — тёплый, заботливый, будто бережно укутывающий душу. Этот голос — глубокий, наполненный спокойной уверенностью. Стефан глубоко вздохнул, прикрыв глаза, и почувствовал, как в сердце поднимается странное, но нежное чувство. Оно не было похоже на то, что он испытывал к Габриэлю. В нём было что-то новое, покой… и страх. Что, если это лишь иллюзия? Что, если в какой-то момент они выберут друг друга, оставив его позади, как ненужный элемент, как воспоминание? Эта мысль разрывала его на части. Стефан снова посмотрел на розы. Белоснежные лепестки, почти нереальные в своей безупречности, манили и внушали надежду. «Не бойся чувствовать». — Какой жестокий совет, — прошептал он с горькой усмешкой. Именно чувства привели его сюда — в одиночество, в эту бесконечную внутреннюю борьбу. Разве он не пытался оградить себя от боли? Разве не старался стать неприступным, чтобы никто больше не мог ранить его? Но теперь… эти эмоции снова захватили его, накатывая волнами. Проклятие или благословение? Он не знал. За окном с неожиданной силой ударил дождь. Стефан вздрогнул, оторвавшись от размышлений, и медленно положил записку на стол. Он выдохнул и откинулся в кресле, уставившись в потолок. Мысли, страхи и желания кружились в его голове. Он чувствовал себя ребёнком, стоящим на пороге чего-то огромного и пугающего. Невозможно предсказать, что ждёт впереди. Вопрос лишь в том, готов ли он сделать этот шаг.

***

На следующее утро Стефан отправился в Брюссель. За окном поезда проплывали серое небо, ухоженные поля и одинокие деревья, словно застывшие в безмолвном ожидании. Обычно этот пейзаж успокаивал его, но сегодня лишь подчёркивал накопившуюся усталость после очередной ночи, проведённой без сна. Стефан сидел, опершись на холодное стекло, чувствуя, как мягкая вибрация вагона отзывается в теле. Он пытался сосредоточиться на рабочих вопросах — на предстоящем собрании, проектах, любых задачах, способных отвлечь его от изматывающих мыслей. По прибытии в Брюссель его охватила привычная профессиональная собранность. Встреча с коллегами прошла точно по расписанию. Стефан демонстрировал собранность, компетентность и знание дела, и никто в зале даже не заподозрил, что под этой безупречной оболочкой скрывается истощение. Вечером, когда коллеги предложили заглянуть в местный бар, Стефан неожиданно для себя согласился. Он не был в настроении для шумного общения, но решил, что поддержание тёплых рабочих отношений — часть его обязанностей, даже если это требовало усилий. Бар оказался небольшим, с низкими потолками и уютным полумраком. Тёплый свет настенных бра играл отблесками на бутылках, стоявших на полках за стойкой. В воздухе смешались запахи свежего пива, дерева и едва уловимый сладковатый аромат. Стефан держал в руке бокал красного вина. Он выбрал его скорее по привычке, чем из желания. Вино оказалось терпким, с лёгкой горчинкой, отражавшей его собственное состояние. Стефан стоял у стойки, слушая разговоры коллег. Они оживлённо шутили, делились историями из поездок, и их смех наполнял зал почти осязаемым теплом. Но он чувствовал себя чужим в этой радостной компании. Держась внешне естественно, он вежливо улыбался и иногда вставлял короткие реплики, чтобы не показаться отстранённым. Порой он ловил на себе взгляды — кто-то хотел вовлечь его в разговор, кто-то проверял, участвует ли он в общей динамике. Стефан отвечал сдержанно, избегая личных тем. В этот момент взгляд Стефана скользнул в сторону, и он заметил знакомый силуэт. Жордан. Тот сидел за соседним столиком в окружении коллег, которые оживлённо обсуждали что-то, перекрывая шум бара. Свет мягко освещал его лицо, выделяя выразительные черты. В какой-то момент Жордан повернул голову, и их глаза встретились. В его взгляде промелькнула растерянность, сменившись едва заметной, тёплой улыбкой. Стефан замер. Он не знал, как реагировать, и внезапная волна смущения накрыла его, смешиваясь с лёгким трепетом, который он не мог игнорировать. Жордан вежливо извинился перед своими спутниками, поднялся и направился к Стефану. Стефан напрягся. Его дыхание сбилось, и он незаметно сжал бокал в руке. Он не мог поверить, что наткнулся на Жордана именно здесь, в этом баре, в этом городе. Жордан, как всегда, выглядел непринуждённо элегантно: светлый свитер мягко облегал его фигуру под серым пиджаком, а идеально сидящие тёмные брюки подчёркивали его утончённый стиль. Его уверенная, неторопливая походка подчёркивала внутреннюю гармонию — настолько, что рядом с ним Стефан чувствовал себя ещё более неловким. — Стефан? — низкий голос Жордана прозвучал удивлённо. — Я не ожидал встретить тебя здесь. Стефан напрягся, но постарался сохранить нейтральное выражение лица. Он отвёл взгляд и сделал глоток вина, скрывая смущение. — Брюссель — довольно маленький город, оказывается, — пробормотал он. Жордан усмехнулся. Его заинтересованный взгляд скользнул по лицу Стефана, задержавшись где-то под его глазом. — Может, это судьба? — негромко заметил он. Стефан нахмурился, не зная, что ответить. Он покачал головой, скрыть растерянность. — Ты тоже здесь по работе? — спросил он, пытаясь перевести разговор в более нейтральное русло. — Да, — коротко кивнул Жордан, но его улыбка осталась, наполненная тёплой непринуждённостью. — Но я рад, что встретил тебя. Эти слова вызвали странный отклик. Стефан отвёл взгляд, но чувствовал, как жар смущения поднимается от шеи к щекам. Жордан, похоже, заметил это. Он чуть наклонился, и его голос стал почти интимным мягким: — Может, прогуляемся? Вечерний Брюссель прекрасен. Стефан удивлённо посмотрел на него, не зная, как реагировать. — Я не уверен, что это хорошая идея… — пробормотал он. Но Жордан лишь покачал головой, внимательно глядя ему в глаза. — Это всего лишь прогулка. Без обещаний, без давления. Иногда полезно просто подышать воздухом. Стефан замолчал, обдумывая его слова. Первым порывом было отказаться. Он был убежден, что любое общение с Жорданом — это шаг в сторону хаоса, который он так старательно избегал. Но в его голосе, в спокойном взгляде не было скрытого умысла. Это и впрямь было простое предложение. — Ладно, — наконец произнёс Стефан, неожиданно для себя добавив с лёгкой улыбкой: — Но если начнётся дождь, ты должен мне кофе. Жордан рассмеялся, и его лёгкий, искренний смех, казалось, наполнил пространство вокруг. Стефан невольно застыл, замечая, как на его щеках появились ямочки. — Договорились, — ответил Жордан, всё ещё улыбаясь. Стефан отвел взгляд и, к своему ужасу, понял, что только что открыто пялился на него. Резко сделав ещё один глоток вина, он надеялся, что это поможет вернуть ему хоть видимость самообладания. Они покинули бар, оставив позади уютное тепло и шумную компанию. Сразу за дверью их встретила прохладная, но удивительно ясная ночь. Брюссель, который днём выглядел суетливым, под мягким светом фонарей приобрёл почти сказочный вид. Влажные после недавнего дождя мостовые отражали свет, создавая узоры, а воздух был свежим и бодрящим. Жордан шёл рядом в своём привычном спокойствии, размеренными шагами, будто он не торопился никуда и не спешил нарушить молчание. Спустя несколько минут, когда тишина начала казаться ощутимой, Жордан наконец заговорил: — Брюссель по вечерам совсем другой, — сказал он, слегка прищурившись и ловя момент покоя. — Париж слишком шумный. Там почти не бывает тишины, а здесь можно наконец вдохнуть полной грудью. Стефан лишь коротко кивнул. Ему хотелось сказать что-то нейтральное, но он не находил слов для ответа. Уловив его молчание, Жордан добавил с лёгкой улыбкой: — Брюссель — город для неспешных прогулок. Иногда, чтобы понять его, нужно просто позволить ему раскрыться. — Город, который раскрывается? —Стефан бросил на него быстрый взгляд. — Ты всегда выражаешься так… поэтично? Улыбка Жордана стала ещё теплее, и в ней сквозила ненавязчивая игривость. — Только когда рядом кто-то, кто этого заслуживает. Стефан тихо фыркнул, но уголки его губ всё-таки слегка приподнялись. Шаг за шагом напряжение между ними стало ослабевать. Тишина, ранее казавшаяся неловкой, сменилась лёгким разговором, в котором Стефан чувствовал себя всё более непринуждённо. Жордан заговорил о районе, через который они шли, рассказывая с лёгкостью человека, которому это место близко. — Это старинный квартал, — сказал он, кивнув в сторону старинных домов с резными фасадами и массивными окнами. — Здесь когда-то жил один писатель, черпавший вдохновение из этих улиц. Он любил эту тишину и неспешность. Стефан слушал, не замечая, как его осторожность испаряется. Он начал отвечать, делясь собственными наблюдениями о Брюсселе, который ранее воспринимал лишь как место для деловых поездок. В какой-то момент Жордан внезапно спросил с озорной улыбкой: — Ты знал, что в Брюсселе больше сортов пива, чем дней в году? Стефан посмотрел на него с лёгким удивлением. — А ты проверял? — Почти, — признался Жордан. — Но каждый раз бросал на середине. Если честно, я больше предпочитаю вино. — Правда? А мне почему-то казалось, что ты из тех, кто пьёт только виски. Жордан хитро подмигнул, отвечая с лёгкостью: — Я могу и виски, если ты настаиваешь. Но в твоей компании предпочёл бы вино. Стефан был застигнут врасплох этим ответом. Он покачал головой, но на его лице появилась впервые за весь вечер тёплая и искренняя улыбка, лишённая прежней скованности. Они остановились на мосту, где быстрый поток реки отражал огни города, мерцавшие на её поверхности. Ветер нежно трепал волосы, и Стефан, глядя на воду, чувствовал, как спокойствие этой ночи проникало в его мысли, отодвигая привычную суету и тревогу на задний план. Жордан вдруг начал рассказывать забавную историю, описывая неудачную попытку испечь традиционные брюссельские вафли — как тесто прилипло к сковородке, как он случайно перепутал ингредиенты, и как в итоге получившаяся масса была отправлена в мусорное ведро, а на ее место с гордостью пришли магазинные вафли, которые Жордан представил с гордостью. Стефан рассмеялся, и в нем наконец растаяло всё, что сковывало его. На какое-то мгновение он забыл о своих стенах, о том, что привык держать дистанцию, и просто позволил себе наслаждаться моментом. Замолчав, Жордан пристально посмотрел на него. В его взгляде светилась мягкость, которая, была адресована только Стефану. Когда их глаза встретились, ничего особенного не случилось. Это был простой момент, почти неуловимый, но для Стефана это казалось чем-то значительным и откровенным. Он невольно покраснел, как подросток, впервые оказавшийся в центре чьего-то пристального внимания, и поспешно отвёл взгляд, устремив его на тёмную поверхность реки. — Почему ты так смотришь? — пробормотал он, стараясь казаться безразличным. Жордан не ответил сразу, но когда он наконец заговорил, его голос был тихим и проникновенным: — Просто… ты красивый. Стефан снова отвернулся, делая вид, будто его заинтересовало что-то вдалеке. Перед глазами расплывалась картина ночного города с его огнями, окутанными лёгким туманом, но он не замечал этого. Его лицо пылало, а пальцы, спрятанные в карманах пальто, нервно дрожали. Мягкий свет фонарей падал на мокрую мостовую, создавая на асфальте размытые, едва уловимые отблески. Шум оживлённых улиц остался далеко позади, будто этот уголок города отделён от остального мира. Они продолжили идти. Стефан, упрямо устремив взгляд вперёд, сосредотачиваясь на тротуаре, на тенях, на бликах света — на всём, что могло отвлечь его от мыслей о человеке рядом. Но сердце билось так громко, что ему казалось, этот стук был слышен даже в этой пустоте. Жордан шёл легко, выражая спокойную уверенность, которая одновременно раздражала и притягивала Стефана. Это заставляло его задаваться вопросами: что он делает здесь? Почему согласился? Каждое слово, взгляд, само присутствие Жордана рядом вызывали бурю эмоций. Внезапно Жордан остановился. Погружённый в свои мысли, Стефан едва не натолкнулся на него. Он резко замер, выпрямившись, и с напряжением посмотрел на него. — Стефан, — наконец произнёс Жордан ровным, задумчивым голосом. — Я не хочу заставлять тебя что-либо делать. Это было бы последним, чего бы мне хотелось. Стефан смотрел на него, стараясь сохранить хладнокровие. Его руки инстинктивно сжались в карманах пальто. Жордан повернулся к нему, и их взгляды встретились. Его глаза, глубокие и сосредоточенные, были лишены недавней лёгкости и игривости. Это был взгляд человека, который чётко знал, чего хотел. — Но я хотел бы, чтобы ты дал себе возможность попробовать, — продолжил он. Его голос звучал уверенно, но не давил. — Я не понимаю, чего ты боишься. Мы с Габриэлем ясно выразили свои намерения. Стефан открыл рот, пытаясь ответить, но слова не находили выхода. Внутри него всё застыло, словно он оказался в густом тумане, где каждый вдох давался с трудом. Он хотел возразить, объясниться, но вместо этого лишь стоял, молча глядя на Жордана. Жордан сделал шаг вперёд, сокращая расстояние между ними, что заставило Стефана затаить дыхание. В этот раз он не смог отвести глаз — взгляд Жордана приковал его. — Но мои чувства к тебе искренни, — тихо сказал Жордан, с неожиданной мягкостью. Стефан почувствовал, как лицо начинает пылать. Он понимал, что Жордан замечает его смущение, но не мог заставить себя отвернуться. Всё внутри него кричало: беги, спрячься, не поддавайся. Но он лишь стоял, прикованный к месту. Воздух между ними стал тяжёлым, насыщенным напряжением момента, от которого перехватывало дыхание. Взгляд Жордана проникал сквозь все стены, которые Стефан годами выстраивал вокруг себя. В нём не было осуждения, лишь тихое принятие, нежность и непоколебимая уверенность. Стефан чувствовал, как тонкая конструкция его самообладания начинает рушиться, а голос Жордана, низкий и успокаивающий, проникал в самые скрытые уголки его души. — Я понимаю, как это непросто для тебя, — прошептал Жордан. — Я сам долго не мог принять, что полюбил Габриэля… и тебя. Стефан сглотнул, ощущая сухость в горле, и молчал, боясь разрушить эту хрупкую искренность, что повисла в воздухе между ними. Жордан отвёл взгляд, и его лицо осветила тень грусти. Он смотрел куда-то в ночную тишину. — Когда я впервые встретил тебя в Европарламенте, я думал, что ненавижу тебя, — тихо произнёс он. Стефан удивлённо поднял брови, но ничего не сказал. — Это звучит глупо, знаю, — продолжил Жордан, и его голос стал мягче. — Но чем больше я смотрел на тебя, тем больше понимал, что это не ненависть. Это было… восхищение. Зависть, может быть. И ещё что-то, что я тогда не мог объяснить. — Он коротко усмехнулся, но в этом смехе не было облегчения. — Я долго пытался понять это чувство. Его взгляд снова остановился на Стефане, и в нём читалась теплая улыбка, едва заметная, но обезоруживающая. — Странно, да? Стефан медленно покачал головой. Внутри него всё пылало, и он изо всех сил старался сохранить невозмутимость. Жордан, кажется, этого не заметил. Он продолжал говорить с такой откровенной, трогательной простотой, что это было почти невыносимо. — Я тогда не знал, что ты с Габриэлем, и даже не думал ни о каких романтических чувствах. Но уже тогда… я тянулся к тебе. Хотел привлечь твоё внимание. Хотел просто поговорить с тобой, слышать твой голос… пока ты позволишь это. Когда я встретил Габриэля, я полюбил его. Но… чего-то не хватало. Я тогда подумал, что со мной что-то не так. — Он на мгновение замолчал, словно подбирая нужные слова. — А потом я снова увидел тебя. И всё встало на свои места. Он улыбнулся, и в этой улыбке читалась уязвимость, которая заставила Стефана почувствовать, как его стены окончательно начинают рушиться. — Я понял, что мне не хватало тебя, — тихо сказал Жордан. Стефан стоял, охваченный противоречивыми эмоциями, не зная, что сказать. Мысли, которые роились у него в голове, разлетелись в прах. Всё, что он мог сделать, — это смотреть на Жордана, ощущая, как его слова находят путь к его сердцу. Жордан сделал осторожный шаг вперёд, сохраняя между ними достаточное расстояние, чтобы не нарушить тонкую грань личного пространства. — Мне было страшно говорить об этом с Габриэлем, — признался он, и в его глазах мелькнула тень сожаления. — Но когда я всё-таки решился, оказалось, что он сам запутан в своих чувствах ко мне и к тебе. Слова Жордана звучали как сцена из фильма, где эмоции настолько сложны, что кажутся нереальными. Но сейчас, в этой тишине, в его голосе и взгляде не было ни намёка на ложь. Это будоражило и тревожило одновременно. — Тогда я твёрдо решил, что нужно делать, — продолжил он. — Я предложил ему не выбирать. Мы могли бы быть вместе. Втроём. Последние слова прозвучали так отчётливо, что у Стефана зазвенело в ушах. Он замер, широко раскрыв глаза. Жордан слегка наклонил голову. Его лицо оставалось спокойным, но во взгляде читалась уверенность, подкреплённая внутренней твёрдостью. — Но мы так и не успели поговорить с тобой, — его голос вновь стал мягче, но сквозь эту мягкость проскальзывала едва уловимая боль. — Мы совершили ошибку, упустив тебя тогда. Но теперь мы не допустим этого снова. Стефан стоял, словно прикованный к месту. Его взгляд был устремлён на Жордана, а в голове эхом отдавались его слова. Внутри него бушевал шторм: удивление, страх, радость и смущение слились в один хаотичный водоворот. Но больше всего его пугало то, что каждое слово Жордана находило отголоски в его сердце. Жордан протянул руку, осторожно касаясь пальцами щеки Стефана. Это прикосновение было едва ощутимым, как дуновение ветра, но его тепло пробрало Стефана, словно разряд тока. В этой бережной нежности было столько силы, что он невольно задержал дыхание. Его внутренние страхи и желания переплелись в тугой узел. Стефан закрыл глаза, как будто это могло оградить его от взгляда Жордана, от той обжигающей искренности, которая исходила от него. Мысли кричали об отступлении, о побеге, но где-то глубоко внутри поднималась волна нежности, противоречащая его страхам. Он стиснул зубы, стараясь вернуть контроль над собой, и тихо прошептал: — Из этого ничего не получится. Но даже самому себе он не смог поверить. Жордан не убрал руку. Его пальцы всё так же мягко касались кожи, а большой палец осторожно скользнул по щеке. В его глазах мелькнула тень грусти. — Почему? Этот вопрос прозвучал просто и ненавязчиво, Стефан не смог сразу ответить. Слова застряли в горле. «Потому что это больно. Потому что я не могу снова довериться. Потому что я не хочу падать в эту бездну». Но Жордан не отвёл взгляда. Он ждал. После мучительно долгой паузы Стефан, собрав остатки сил, с трудом произнёс: — Я не хочу в итоге остаться с разбитым сердцем. Снова. Эти слова вырвались из него, обнажая то, что он так долго прятал. Это был крик его боли, скрытый за фасадом равнодушия. Стефан чувствовал, как страх сковывает его тело, а внутри что-то ломается. Он хотел сбежать, спрятаться от этой уязвимости, от тепла, которое могло ранить так же, как обогреть. Жордан не произнёс ни слова. Его пальцы медленно, почти неуверенно скользнули в волосы Стефана. Тепло ладони, лёгкий вес руки — это прикосновение ощущалось до болезненности интимным. Когда Жордан мягко притянул его голову к своей груди, окружающий мир затих. Всё звуки растворились, оставив лишь ритмичное, едва уловимое биение сердца. Сердца Жордана. Стефан застыл, улавливая этот ритм — ровный, спокойный, уверенный. Совершенная противоположность его собственному, которое неистово колотилось, словно птица, пойманная в клетке, отчаянно пытающаяся вырваться. Он чувствовал себя пойманным в ловушку этой внезапной близости — слишком тесной, слишком обнажающей. Ему хотелось отстраниться, восстановить привычную дистанцию, за которой он мог спрятаться. Но руки Жордана оставались на месте, тёплые и неподвижные, будто утверждая, что здесь, в этом моменте, нечего бояться. Дыхание Стефана, сначала прерывистое и поверхностное, постепенно выравнивалось, подстраиваясь под спокойный ритм сердца Жордана — размеренный и тихий, — и внутренний шторм начал затихать. В какой-то миг Стефан перестал сопротивляться. Почти не осознавая этого, он чуть ближе прижался к Жордану. Закрыв глаза, он уткнулся лицом в мягкую ткань его пальто, вдохнув запах — сандаловое дерево, смешанное с чем-то тёплым и неуловимо уютным. Жордан обнял его другой рукой, скользнув ладонью на талию. Их тела соприкоснулись, но вместо страха это касание принесло умиротворение. Напряжение и сомнения растворялись под натиском тепла, стабильности и убаюкивающего ритма сердца. Над ними тускло мерцали фонари, но для Стефана весь мир сузился до этого момента. До тепла Жордана, до его тихого голоса, который, склонившись ближе, прошептал: — Я понимаю, что доверие требует времени. — Его пальцы мягко провели по затылку Стефана. — Но я готов сделать всё, чтобы доказать тебе, как ты важен для меня. Для нас. Я готов к трудностям, которые могут возникнуть, но для меня важно, чтобы ты и Габриэль были рядом. Стефан не мог ответить. Его сердце стучало так сильно, что этот ритм заглушал всё вокруг. Он вспомнил боль, оставленную Габриэлем, бессонные ночи, полные одиночества, когда он пытался понять, где всё пошло не так. И всё же Жордан продолжал держать его, как якорь, не позволяя утонуть в водовороте воспоминаний. В этом молчаливом присутствии не было ни давления, ни требований, но его сила ощущалась почти физически. Щёки Стефана горели — от близости, от стыда, от захлестнувших чувств. Горячие слёзы подступили к глазам, но он сжал зубы, не позволяя им пролиться. Его руки оставались неподвижными, опущенными вдоль тела. Он не мог ни оттолкнуть Жордана, ни обнять его в ответ. Он чувствовал себя заложником — своих страхов, воспоминаний, своей собственной неуверенности. Он хотел довериться. Чёрт возьми, он так сильно хотел этого. Но страх был сильнее… Страх быть обманутым снова, привязаться, только чтобы в очередной раз почувствовать, как мир рушится под ногами. Перед его мысленным взором мелькнула Агата и её семья — те, кто однажды вытащил его из пропасти, когда всё пошло наперекосяк. Но сейчас, утопая в тепле Жордана, слушая его голос, Стефан больше не знал, что ему делать. Он стоял на грани, балансируя между желанием сделать шаг вперёд и страхом рухнуть обратно в бездну. Один шаг мог изменить всё, но он не был уверен, что готов к этому. Жордан не торопил его. Он просто держал, позволяя Стефану самому разобраться с бурей внутри. Наконец, через несколько долгих мгновений, Стефан осторожно отстранился. Его тело всё ещё тянулось к теплу, но разум настаивал на необходимости восстановить контроль. Он сделал шаг назад, чувствуя, как между ними разливается пустота. Он глубоко вдохнул, наполняя лёгкие свежим, прохладным воздухом. — Мне нужно время, — прошептал он. Жордан кивнул. Без осуждения, без попыток удержать. В его глазах читалось лишь понимание. Он просто был рядом, позволяя Стефану быть таким, какой он есть, и предоставив пространство для раздумий. Эта свобода, предоставленная Жорданом, оказалась важнее любых слов. Это было уважение к его границам, к его внутренним боям, к тем невидимым стенам, которые он был готов разрушить, но только в своем темпе. Стефан почувствовал облегчение, хоть и не полностью. Он благодарно улыбнулся, и это было его признание — не словами, но взглядом. Они пошли дальше, сквозь пустые улицы ночного Брюсселя, в тишине, нарушаемой лишь звуками их шагов. Стефан снова обрёл контроль, пусть и временно. Он знал, что ещё не готов раскрыться полностью, но понимал, что Жордан будет ждать. И в этом терпении было нечто бесконечно ценное.