С понедельника по воскресенье

15:02

      — Венти! Открой…!              Очередная попытка дёрнуть ручку входной двери, которую Сяо на протяжении вот уже десяти минут пытался едва ли не выломать, ни к чему не привела. Ни ответа, ни даже малейшего намёка хоть на какую-то реакцию со стороны Венти, закрывшегося в своём гостевом домике.              Пару часов назад Сяо принёс барда в его номер и уложил спать, надеясь, что юноша сможет отдохнуть и прийти в себя, дабы вечером нормально поговорить или хотя бы попытаться выяснить детали происходящего.       Однако Сяо как чувствовал, что оставлять Венти одного в номере было плохой затеей. Пока друзья намеревались пойти на обед, Алатус решил на всякий случай наведаться к барду, который, как оказалось, проснулся и заперся в своём домике изнутри. Поначалу Сяо предположил, что Венти просто куда-то ушёл, но, услышав шорох, раздавшийся из-за двери, он понял, что парень просто игнорирует его. Сяо несколько раз пытался поговорить с ним, но всё, что слышал в ответ — это слезливые просьбы уйти.              — Венти… — устало вздыхая, Алатус прижимается плечом к деревянной двери, вспоминая, как уже однажды оказывался в подобной ситуации, когда Венти заперся в комнате в общаге, а потом как умалишённый спрыгнул с окна.       Уже тогда Сяо замечал, что Венти ведёт себя неадекватно и как-то… неестественно. Будто что-то в его действиях отдавало помешательством. Если бы только Алатус знал тогда настоящую причину — почему его друг стал таким…              — Венти, ты меня слышишь? Открой! — Сяо не переставал пытаться вытолкнуть дверь, которая, в отличие от прошлого раза, никак не поддавалась. — Чёрт…              Сяо уже пытался позвонить Горо, который имел ключи от их общего с Венти номера, но парень будто сквозь землю провалился. Он не отвечал на звонки и сообщения, и никто из ребят не знал, где его искать. Просить помощи у Кадзухи или Скары Сяо не хотел, не говоря уже об Итэре. Он никому из них не мог рассказать всей правды, не мог поведать им, что Венти — тот, кто привёл их в «ANEMO», тот, кто больше всего переживал о них, стараясь помочь и вытащить из вереницы проблем — теперь сам погряз в пучине нескончаемого хаоса.               Потому что начал… употреблять.              — Венти!              Сяо не знал ни подробностей, ни деталей: откуда, почему и когда это началось. Единственное, что Алатусу было известно — это то немногое, что ему поведал дядя: у Венти были серьёзные проблемы с ментальным здоровьем, которые требовали немедленного разрешения. Именно поэтому Чжун Ли пришлось вернуться в студгородок, дабы хоть что-то выяснить и решить. И единственное, о чём он попросил племянника перед своим отъездом, чтобы тот присматривал за Венти и никого не посвящал в эту историю.       И Алатус исполнял данное обещание, осознавая, что ему не стоит омрачать и без того плохо начавшийся отпуск, не говоря уже о том, что ни Скаре, ни тем более… Итэру — ни в коем случае нельзя было волноваться. Ведь если Итэр узнает об этом, он будет страшно переживать…       — Сяо…?              Посреди сумбура мыслей и тихих ругательств, которыми Сяо обкладывал проклятую дверь, до парня доносится чей-то знакомый женский голос, заставивший Алатуса резко обернуться:       — Нана…? — встретившись взглядом со старшей сестрой Хэйдзо, выглядящей слегка обеспокоенной, Сяо внезапно отходит от двери, в последнюю секунду пытаясь создать иллюзию «нормальности» происходящего. Будто прямо сейчас он не пытался выбить дверь в чужой номер…       — У тебя всё нормально? — с лёгким недоумением в голосе интересуется управляющая, оглядывая гитариста и ту самую несчастную дверь. — Что-то случилось?       — Не сказал бы, — Сяо неловко запинается, не зная, какую из версий событий поведать Нане. То, что Венти заперся у себя и не может открыть дверь, или что её заклинило, или, может…       — С Венти всё в порядке? — не дожидаясь ответа, участливым тоном спрашивает девушка, которая, как и остальные сёстры Сиканоин, застала ту самую сцену в больнице — когда Венти впал в дичайшую истерику и катался по полу в слезах.       — На самом деле я не уверен, — внезапно решается признаться Алатус, — я привёл его сюда час назад, надеясь, что он сможет немного поспать. Но, кажется, он проснулся и теперь заперся изнутри…              Говоря всё это, Сяо чувствовал какой-то внутренний дискомфорт. С одной стороны, он совершенно не хотел впутывать в эти проблемы кого-то постороннего, но сейчас… когда у него не оставалось выбора, он допускал мысль, что Нана сможет ему помочь. Как минимум она, как управляющая, могла бы открыть дверь…?              — Всё настолько плохо, да? — спустя некоторую паузу интересуется девушка, проводя взглядом по той самой двери, будто пытаясь выяснить, действительно ли эта ситуация требует её вмешательства.       — Боюсь, что… да, — признаётся Алатус, поднимая серьёзный, слегка обеспокоенный взгляд на Нану, что в ответ лишь тихо вздыхает:       — Я так и думала, когда увидела тебя пытающегося выломать дверь.              О чёрт…              — Не волнуйся, — замечая оттенок тревоги в янтарных глазах напротив, Нана слабо улыбается, — несмотря на то, что это запрещено, я сделаю исключение и принесу тебе дубликат ключ-карты, — сообщает она и, отворачиваясь, направляется в сторону лестницы.       — Спасибо, — поражённый её отзывчивостью, Сяо пристально наблюдает за девушкой, даже не зная, какими словами высказать ей ту благодарность, которую он испытывал. Она не стала докапываться и дотошно интересоваться происходящим. Она просто предложила помощь, которая была сейчас весьма кстати.       — Сяо… — перед тем как уйти, Нана внезапно останавливается и оборачивается к парню вновь. — А не нужно ли вызвать скорую? — интересуется она, возможно, подозревая, что состояние Венти и та его жуткая истерика — это не просто следствие недосыпа или нервного срыва…       — Нет, — уверенно отвечает ей Алатус, зная, что, если врачи выяснят «настоящую причину» происходящего с Венти — достанется не только ему, но и вообще всем, — я разберусь, — заверяет он девушку, на что та лишь коротко кивает, а затем, развернувшись, быстрым шагом спешит по ступенькам вниз, направляясь в сторону администрации.              Провожая её взглядом, Алатус устало выдыхает, ощущая приближение конца этой проблемы. Чёртова дверь в очередной раз отделяла его от решения, которое нужно было принять в очень скором времени…              — Сяо…              А…?              — Не впускай Нану сюда.              Услышав тихий, едва различимый голос, а затем и скрип открывающейся двери, Сяо резко оборачивается, к своему откровенному удивлению наблюдая, как на пороге гостевого домика появляется Венти, а точнее… небольшой, совсем маленький отрезок его лица, который был виден сквозь приоткрытую щель.              — Я не хочу, чтобы кто-то видел меня таким… — робко просит юноша и скрывается в тени, оставляя дверь открытой, будто тем самым приглашая Сяо войти. Поражённый происходящим, Алатус на мгновение теряется, но всё же делает резкий шаг вперёд и…              Блять…       Едва Сяо переступает порог гостевого дома, как вдруг его внезапно настигает неприятный запах крови…              — Венти…              А вместе с ним глубокое, необъятное отчаяние в бирюзовых, влажных от слёз глазах. Таких пустых, обезличенных, будто кто-то вытянул из них всю жизнь, разбавив краски…              — Что с тобой… — оглядывая юношу, что едва стоял на ногах, Сяо приходит в тихий, непомерный ужас: окровавленные ладони, которыми Венти пытается обнять себя, дрожащие бледные губы и исполосованное слезами лицо. Алатус ещё никогда не видел его таким. Грустным, плачущим — да, но таким…? Болезненным, дрожащим, будто боявшимся себя самого.              — Прости меня, — содрогнувшись, всхлипывает юноша, — я так виноват перед тобой… — тихо шепчет он, опуская взгляд куда-то на пол, прямо на свои ноги, изувеченные царапинами и пятнами засохшей крови.       — Не смотри… — пытаясь спрятать обнажённые стопы, Венти делает шаг чуть назад, но из-за слабости внезапно осекается, едва ли не спотыкаясь на ровном месте…       — Венти! — Алатус спешит к нему, хватая на руки и не позволяя свалиться прямо на пол. Он рефлекторно прижимает юношу к себе, давая ему возможность уцепиться за крепкое плечо, к которому Венти внезапно склоняет голову…       — Прости меня, Сяо… Пожалуйста, прости… — горячие слёзы, стекающие по лицу, колко обжигают кожу на руке Алатуса — в том самом месте, где покоится его давний шрам от открытого перелома.       — Господи, Венти… — уложив ладонь на голову юноше, Сяо закрывает глаза, ощущая, как его собственное сердце сжимается от осознания того, что за человеком, за которым тянулись все из «ANEMO», на самом деле прячется так много загадок, сожалений и…              Да что же с ним такое происходит…?              — Сяо… можно кое-что… — обнимая парня, Венти ещё теснее жмётся к нему, с трудом выговаривая слова.       — Да…? — опустив взгляд к юноше, Алатус внимательно заглядывает в его глаза, пытаясь хоть что-то в них прочесть, но…              — Мог бы ты… отнести меня к морю?

15:02

      Блять…       Пытаясь глубоко вдохнуть сквозь чужую ладонь, что зажимала рот, Горо изо всех сил старался выбраться из рук подонка, который тащил его куда-то в сторону, подальше от перелеска, находящегося под окнами полицейского участка.       — Да тише ты… — просит мужской голос, принадлежавший какому-то смутно знакомому человеку. Но в ситуации, в которой Горо находился, едва ли он мог вспомнить, кому именно…       — Потерпи немного.              Человек тащил его куда-то в сторону дороги, подальше от зарослей, будто желая не спрятать Горо где-то в лесу, а, наоборот, увести его оттуда…               Горо изо всех сил пытался сопротивляться, руками стараясь отбиться от ублюдка, однако в один момент движение грубой хватки, которая сдавливала его плечо, внезапно ослабевает, оставляя после себя лишь тянущую боль. Парень не обращает на неё внимания, ощущая лишь рьяное желание освободиться: он резко, пока имелась такая возможность, сбрасывает с себя чужие руки и отталкивает мужчину назад…       — Эй…! Но стоит только Горо обернуться, рефлекторно выставив руки в стойке, чтобы защититься, как вдруг…       — Овада…?!              Юноша в изумлении замирает, встречаясь взглядом с полицейским, который, подняв ладони в примирительном жесте, виновато улыбается, изображая самое невинное выражение лица из всех, которые Горо когда-либо доводилось видеть.       — Какого чёрта ты делаешь?! — не опуская рук, возмущается парень, в любой момент готовый врезать этому придурку. И плевать ему было, что он блюститель закона.       — Эй-эй… тише, боец. Успокойся, — просит его Овада, выставляя ладони перед собой, — прости, если напугал тебя. Я не хотел. Я просто увидел, как ты подслушиваешь чужой разговор, и, знаешь, это…       — Ты с ума сошёл?! Это, по-твоему, причина хватать меня?! — выпаливает юноша, делая шаг навстречу следователю, который в ответ аж вздрагивает от столь внезапного выпада.       — Извини, это дело привычки, — вздыхает мужчина, потирая лоб, — рядом с нашим участком очень небезопасно, знаешь ли. Здесь постоянно кто-то ошивается, особенно теперь, когда… Не договаривая фразы, Овада резко смолкает и уводит взгляд куда-то в сторону, будто осознавая, что сказал лишнего.       — …когда «что»? — хмурится Горо, ощущая, как тревога наконец начинает постепенно отпускать его. Он всё ещё был на взводе и имел невероятное желание врезать Оваде, но…       — …когда Хэйдзо вернулся сюда.              Услышав знакомое имя, отдавшееся лёгкой резью в груди, Горо мгновенно приходит в себя, наконец вспомнив причину его присутствия в том лесу…       Он всё ещё не мог поверить, что Овада просто схватил его, как преступника, и притащил сюда — к безлюдной узкой дороге, с обеих сторон засаженной деревьями, между которых изредка виднелись ухоженные аккуратные домики.              И что это за место…? И зачем Овада привёл его сюда?              — Прости, я правда не хочу, чтобы кто-то из вас лез в это дело, — внезапно проговаривает Овада, озвучивая висящую в воздухе мысль, посетившую Горо буквально только что. Он действительно не очень понимал мотивов друга Хэйдзо и его семьи скрывать то, что произошло с ним несколько лет назад. Но почему? Насколько серьёзна должна быть эта причина, что Оваде, будучи следователем, буквально приходится оттаскивать друзей Хэйдзо от этой истории?              И в любой другой ситуации Горо смог бы это принять: он не из тех людей, что лезут в личную жизнь к другим, он считал, что не имеет права совать свой нос в чужие дела, но сейчас…       

«Ты ещё заплачь»

      …даже несмотря на болезненность чувств и переживаний, головой Горо понимал, что не хочет оставлять ситуацию как есть. Не теперь, когда это касается Хэйдзо.              — Овада, — поднимая серьёзный взгляд на мужчину, Горо делает ещё один шаг к нему, всем своим видом выказывая столько же уверенности, как в той, очень многозначной для него, ситуации с Яэ Мико, произошедшей несколько недель назад.              — Мне надоел этот город и его бесконечные проблемы, — смело заявляет Горо, — я приехал сюда с друзьями ради Хэйдзо, ради отдыха, который, как и все, честно заслужил, — уверенным, почти сердитым тоном поясняет парень, не сводя с Овады нахмуренного, пристального взгляда, — и, помимо того, что мне угрожают какие-то придурки, а у местных полицейских явные проблемы с дисциплиной, моего близкого друга пытались утопить… — Горо резко хватает Оваду за рубашку, заставляя того наклониться, изображая на лице столько удивления, сколько в глазах своего оппонента Горо не видел никогда. — Я не собираюсь больше оставаться в стороне, — приближаясь к следователю, парень сжимает его воротник ещё крепче, лишь отчасти осознавая, что именно он сейчас пытается сделать…       — Поэтому ты прямо сейчас рассказываешь мне, что за хуйня тут творится. Потому что я имею полное право знать!              Его бойкий голос, крепкая хватка и яростный взгляд, наполненный неподдельной угрозой — всё это вкупе с удивлением давало тот эффект, которого Горо добивался. Он видел, как лицо Овады сменяется с недоумения на некое беспокойство, которое с каждым мгновением становилось всё яснее.       — Вау… — выдыхает мужчина, тихо сглатывая. — Хорошо, боец, я тебя услышал. Отпусти меня…              Выполнив просьбу Овады, Горо делает шаг назад, только сейчас начиная ощущать, как внутри него бушует тихий гнев. Чувство справедливости и чувство желания выбраться наконец-то из этой истории, в которой было столько переменных, что к третьему дню отпуска в этом городе Горо сбился со счёта.              — На самом деле… — нервно усмехается следователь, — всё очень просто. Никто не рассказывает о произошедшем, потому что это личная просьба Хэйдзо.              Что…?              — Как ты знаешь, два года назад Рикуто пропал, — начинает Овада, — полиция тогда обыскала весь город, но никто даже близко не смог найти его следов, — также, отходя на шаг назад от Горо, Овада как-то подозрительно расслабленно выдыхает, будто только и ждал, пока сможет выговориться. — Мы опросили всех причастных к делу и выяснили, что в ночь, когда Рикуто исчез, последним, кто видел его живым — был Хэйдзо.              Горо прекрасно понимал, к чему ведёт Овада — буквально к тому же, что парню удалось услышать несколько минут назад…              — В своих показаниях Хэйдзо рассказал, что признался Рикуто в чувствах и предложил ему уехать из города, на что тот ответил отказом и сбежал. И после этого…              Рикуто больше никто никогда не видел.       — Дело не в том, что Хэйдзо винит себя… — садясь на край бордюра и потянувшись в карман брюк, Овада вынимает небольшой металлический портсигар, из которого достаёт сигарету и подпаливает её зажигалкой. — Он уверен, что это и в самом деле его вина, не потому что он предложил Рикуто сбежать, а потому что за этой историей скрывается что-то действительно страшное.              Действительно… страшное?              — И, возможно, это самое происходит до сих пор, — мужчина поднимает тяжёлый взгляд прямо к Горо, что стоял совсем рядом, даже близко не представляя, о чём ему собирается сказать Овада. — Это связано с Аки и их бандой, в которой Хэйдзо был когда-то главарём.              Что…       Поражаясь тому, что прямо сейчас говорит следователь, Горо изумлённо раскрывает глаза, уже даже не пытаясь скрыть своё откровенное недоумение всем, что происходит в этом треклятом месте.       Хэйдзо был в одной компании с теми парнями? Которые пытались его убить? Но ведь…              — Когда-то давно они работали и дружили в одной банде. Грабили, употребляли, припугивали местных жителей, в общем и целом — компания подонков.              Хэйдзо…? Был с ними?              — Хэйдзо был вынужден находиться среди них. И не только из-за Рикуто, за которым он присматривал, но ещё и потому, что во время своего главенства в банде Хэйдзо активно помогал полиции. Семья Аки и Кадзи занималась контрабандой и…       — Овада.              Горо не успевает даже удивиться словам полицейского, который в момент смолкает, потому что…              — Хэйдзо…?              Юноша резко оборачивается, взглядом встречаясь с другом, стоявшим посреди тротуара вместе со своим отцом. Вероятно, эти двое вышли из перелеска и, услышав знакомые голоса, направились сюда…       — Сколько раз я просил тебя не трепаться об этом? — холодно вопрошает Сиканоин, делая несколько шагов вперёд, прямо к Оваде, который, отряхнувшись, встаёт с земли.       — Послушай, Хэйдзо, это ненормально ведь, что твои друзья…       — Мои друзья? — перебивает его Хэйдзо, не обращая на Горо никакого внимания, будто его и вовсе здесь не было. — Каким образом ты или то, что ты пытался рассказать, связано с ними, скажи?! — по виду парня было отчётливо видно, как сильно он недоволен и даже… взбешён тем, что Овада позволил себе рассказать лишнего.       — Моих друзей это никак не касается, — смерив мужчину гневным взглядом, заявляет Сиканоин, — их вообще здесь не должно было быть.       — Хэйдзо…       — Хватит! — повышая голос, снова перебивает Хэйдзо. — Ты сказал, что не станешь ничего рассказывать! Ты дал мне обещание, Овада!              И в это самое мгновение, в короткую, промелькнувшую секунду, которая показалась Горо такой невыносимо несправедливой, немыслимой, доходящей до абсурда, парень не выдерживает и, делая резкий выпад в сторону Хэйдзо, подбирается к нему в пару шагов и бьёт его прямо по лицу — хлёсткой, жёсткой пощёчиной.              — Кх…! — Сиканоин едва ли не отшатывается назад, хватаясь за щёку, по которой Горо прошёлся, явно не рассчитав силу,       — Придурок! — вопит Горо изо всех сил, что у него остались, скопившись внутри вместе с переживаниями и горечью — чувствами, что разъедали его на протяжении последних трёх дней.       — Прекрати быть таким эгоистом! — продолжает выпаливать Горо, крича в сторону Хэйдзо, что, чуть склонившись, поднимает изумлённый взгляд на юношу: тяжело дышащего и хрипящего от злости.       — Это невыносимо, слышишь?! Несправедливо и неправильно! — весь дрожа от переизбытка чувств, Горо ощущает, как его переполняет ярость, желание схватить Хэйдзо и ударить его снова, чтобы вбить в его голову одну простую мысль…              — Я не хочу тебя потерять!              Это всё, чего Горо боялся, с чем боролся и пытался выправить ситуацию, десятки и сотни ситуаций, лишь бы только добраться… до правды.              — Горо… — Хэйдзо, поражённый выходкой друга, не сводил с него пристального удивлённого взгляда, не в силах подобрать каких-то слов…       В ответ Горо лишь качает головой, чувствуя, как его глаза начинает щипать из-за слёз. Он не хотел снова плакать, не хотел поддаваться эмоциям и срываться, не хотел вновь вестись на поводу у чувств, но…              — Прости…              …именно это снова с ним произошло.       — Пожалуйста, прости…              …он снова пустил в ход кулаки, вновь сделал человеку больно, вновь позволил себе сорваться.              — Эй… — замечая, как по щекам юноши стекают слёзы, Хэйдзо вдруг напрягается и, выпрямившись, подходит к юноше. Парень тихо всхлипывает, краем размытого взгляда замечая, как Овада и Шоичи медленно ретируются, кажется, намереваясь оставить парней наедине.              — Посмотри на меня, — дождавшись, пока мужчины уйдут, Хэйдзо наклоняется к Горо и проводит ладонью по его лицу, — пожалуйста, не плачь, милашка.       Услышав ласковое обращение к себе, которое он уже так давно не слышал, Горо вздрагивает и поднимает заплаканные глаза к Хэйдзо…       — Тебе не за что просить прощения, — негромко начинает Сиканоин, — ты прав: несправедливо что-либо утаивать от тебя и других, но… — Хэйдзо шумно вздыхает, на мгновение будто устало прикрывая глаза. — У меня действительно есть на то веская причина. Я не могу рассказать тебе всей правды…              Причина…?              — Я не хочу, чтобы то, кем я был в прошлом, стало проблемой для тебя настоящего, — Сиканоин поднимает встревоженный, наполненный искренним сожалением взгляд прямо к Горо, заставляя парня замереть в замешательстве от услышанного.       — Я не хочу, чтобы ты лез в это и узнал ту… плохую часть меня. То, кем я когда-то был…              Его голос, слегка дрожащий из-за столь мучительных откровений, казался Горо таким… ослабевшим и неуверенным. Будто, ступая на территорию этих воспоминаний, Хэйдзо чего-то серьёзно опасался, всеми силами стараясь обходить и уворачиваться от всего, что касалось его тёмного прошлого.              Но ведь…              — Мне… всё равно, — негромко произносит Горо, не сводя с Хэйдзо горящего слезами взгляда, в котором, будто огоньки, медленно вспыхивала… ярость.       

«Горо…»

             — Мне всё равно! — ещё громче вторит юноша, руками потянувшись прямо к другу, которого он с силой хватает за плечи. — Мне плевать, слышишь?!       

«Твои чувства ко мне — ненастоящие. Ты видишь во мне лишь хорошее…»

      — Неважно, что было у тебя в прошлом! Даже если… даже если ты был очень, очень плохим человеком, Хэйдзо…

«Тебе кажется, что я не способен совершать плохие поступки…»

             — Я не оставлю тебя! Я не смогу…       

«Когда ты по-настоящему полюбишь человека, ты примешь его со всеми недостатками…»

       — Хоть бей меня, хоть прогоняй, можешь меня ненавидеть и презирать, я…

«И будешь готов пойти на всё ради того, чтобы он был счастлив…»

             — Я не отступлю… Не отвернусь от тебя…              Горькие, горячие слёзы, что рассекали лицо Горо, не позволяли ему нормально соображать: в его воспалённой от переживаний голове, казалось, спуталось абсолютно всё. Как и прежде, он не мог собраться и выбраться из хаоса чувств, что мучили и терзали его снова и снова. Только…              — Я не хочу тебя потерять…              …в этот раз вместо горечи сожаления или чувства вины Горо ощущал… облегчение.              — Горо…              Он впервые переживал нечто подобное, нечто окрылённое и такое приятное — это было осознание того, что его чувства… настоящие.       Это было не что иное, как принятие всех самых ужасных истин и вещей, которые Хэйдзо проживал в прошлом. Горо не цеплялся за это «плохое», что было в нём, даже если оно продолжалось до сих пор. Потому что… он был искренне влюблён и ценил в Хэйдзо абсолютно всё.              — Я приехал сюда ради тебя… — негромко всхлипывая, Горо опускает голову, не переставая крепко сжимать в пальцах ткань чужой кожаной куртки. — Я приехал к тебе, потому что решился на этот выбор. Я здесь, потому что скучал по тебе.       — Горо…       — Я здесь не для того, чтобы смотреть, как кто-то пытается испортить тебе жизнь, — юноша не даёт Хэйдзо вставить и слова, он перебивает его, вновь поднимая взгляд к его лицу — такой решительный и грозный, пускай и в слезах…       — Чего ты боишься, Хэйдзо? Что я не смогу постоять за себя? Да я их всех своими же руками утоплю, если хоть кто-то ещё раз осмелится тронуть тебя! — он приближается к Хэйдзо ещё теснее, ещё ближе. — Я смогу тебя защитить!       — Боже, Горо… — абсолютно поражённый тем, что юноша делает и говорит, Хэйдзо вновь не находил слов, чтобы произнести их в ответ. Всё, что он мог — это держаться удивлённым, распахнутым взглядом за лицо плачущего Горо, что не переставал выговаривать наконец всё, что копилось у него так долго…       — Я хочу тебе помочь, Хэйдзо. Я хочу сделать для тебя что-нибудь… — Горо сокрушается, прижимаясь к парню, уперевшись головой прямо в его грудь. — Пожалуйста, дай тебе помочь. Хотя бы раз…        Хотя бы один…       — Ты ведь так часто мне помогал, ты всегда был рядом, ты…       

«…мой голос разума»

      

«Хэйдзо….

Горо пытается дозваться до друга, словно достучаться до разума, словно в попытке отрезвить собственную голову и вернуться в реальность…»

      — Я не хочу поступать, как велит мне сердце.       

«Сиканоин умело удерживал его необдуманные решения и эмоциональные порывы, как холодный голос разума, диктующий настоящую, «правильную» истину…»

      — Я сделал этот выбор… Я хочу быть с тобой.       

«Морская вода нещадно жгла раскрытые глаза Горо, которые он ни на мгновение не мог закрыть, боясь, что упустит Хэйдзо из виду, что не сможет добраться до него прежде, чем в его собственных лёгких кончится воздух, и что всей этой истории с войной его голоса разума и сердца придёт конец прямо здесь, на этом неглубоком, тёмном дне…»

             — Я хочу быть, как ты… Хочу делать только обдуманные и здравые вещи.              Этот выбор, эта долгая, мучительная история, в которой Горо оказался зажат между тем, «что велит сердце», и «голосом разума», наконец-то был для него разрешён. Он всё ещё не до конца был уверен, что именно теперь придётся ему делать? Как научиться контролировать свои чувства, когда даже сейчас он стоял и как дурак плакал на груди у Хэйдзо, что заботливо и ласково обнимал его в ответ, прижимая к себе…              — Здравые вещи, значит… — Сиканоин горько и как-то печально усмехается, зарываясь носом в мягкие каштановые пряди чужих волос, вместе с тем ощущая какую-то необходимость в этой близости…       — А что если я скажу тебе… — тихо проговаривает Хэйдзо, прикрывая глаза, — что именно рядом с тобой в моей голове не остаётся ни одной здравой мысли?       — Что…? — вздрогнув, Горо слегка отстраняется, чтобы поднять к Хэйдзо настороженный, вопросительный взгляд.       — Когда ты рядом… в моей голове полный бардак, — признаётся Сиканоин, чуть криво усмехаясь, — ты говоришь, что хочешь делать только обдуманные вещи, прямо как я, только… — он аккуратно наклоняется к юноше, чтобы коснуться его лица ладонью, проведя кончиками пальцев по влажной от слёз щеке, — когда ты рядом, Горо, я совершаю только ошибки.

«Я прекрасно знаю причины и как много Горо значит для тебя, но… эти чувства настолько затмили твою голову, Хэйдзо, что ты не просто начал терять бдительность и разбрасываться обвинениями…»

      — Когда ты рядом… я перестаю соображать, — слегка поджав губы, Хэйдзо уводит взгляд куда-то в сторону, будто не в силах признаться в чём-то…              «Почему, когда дело касается Горо, ему всегда было так сложно…»       — Даже сейчас. Головой я понимаю, что нельзя подпускать тебя к себе, поэтому я и старался держаться подальше, даже когда ты начал отношения с Итто, но… сердцем я чувствую совсем другое.

«— Вот скажи мне… — опуская взгляд к другу, начинает Каэдэхара, — ты вроде умный парень, но почему, когда дело касается Горо, ты становишься таким тупым?»

      — Поэтому… ты не единственный, кто мучился этим выбором.       Слыша это, Горо вздрагивает, и внезапным движением рук, которыми он обнимает Хэйдзо, парень прижимает его к себе, позволяя тому уложить голову на своё плечо, так чтобы быть ещё ближе, чтобы он мог прочувствовать весь тот необъемлемый хаос, что творится где-то внутри, с одной единственной целью — дать понять ему, что он чувствует то же самое.              — Прости меня, Горо. Я сделал так много ошибок, ещё с самого начала…              Горо прекрасно понимал, о чём он… Тот их первый поцелуй возле бара, драка с Кадзухой, дурацкий универ, Итто с его влюблённостью и, наконец, побег сюда — обратно в родной город и пучину проблем, преследовавших Хэйдзо из прошлого. И всё это — череда нескончаемых осечек и ошибок, совершённых из-за невозможности рационально думать и планировать, предвещать исходы событий…              Потому что никто не способен на это, будучи влюблённым.              Горо очень много начинал понимать, и не сказать, что этот путь дался ему легко: ведь если бы не конфликт с Кадзухой и Скарой, если бы не Итто и Венти, если бы не сам… Хэйдзо, Горо бы никогда не смог осознать, что эти чувства, которые он переживает глубоко внутри, этот странный, сдавливающий все органы страх, эта вечная борьба в голове, всё это — зарождение искренней и настоящей любви.              То, что он так хотел внять и осознать, стать чуточку проще и свободнее говорить о том, что чувствует. И вот, стоя посреди пустынной улочки, над которой сгущаются тёмные облака, предвещая о скором дожде, Горо чувствует себя невероятно счастливым — ведь он обнимает того, в кого по-настоящему влюблён. Того, кто стал для него настолько важным человеком…              — Прости меня… — вновь едва слышно шепчет Сиканоин, ещё крепче и желанней обнимая Горо, будто так же, как и он, осознав ценность проходящего момента. — Когда ты рядом, я и правда превращаюсь в полного идиота… — снова признаётся он, поднимая голову и горько усмехаясь.       — Ты и без того полный идиот, — криво улыбнувшись, отвечает ему Горо, заглядывая в глубину слегка влажных зелёных глаз…              Он… плакал?              — Ты, как мой отец, одновременно и похвалил, и по лицу съездил, — издав нервный смешок, Хэйдзо проводит ладонью по щеке, которая всё ещё пылала алым после удара.       — Прости… — вздыхает Горо. — Сильно… болит? — обеспокоенно интересуется он, аккуратным движением касаясь чужой щеки.       — Поцелуй, и всё пройдёт, — Хэйдзо тянет уголки губ в лукавой усмешке, заставляя Горо слегка поразиться: даже в такой момент он умудряется флиртовать. С другой стороны…       — Хорошо.               Горо ничего не потеряет, если прямо сейчас он потянется к Хэйдзо и, слегка привстав, приблизится прямо к его изумлённому лицу, осторожным движением касаясь губами покрасневшей щеки. Юноша целует его мягко, слегка неуверенно, но искренне и желанно — так, что это сносит Хэйдзо крышу, не оставляя в голове ни единой здравой мысли. Он был поражён тем, что Горо и впрямь согласился его поцеловать и вместе с тем…              — Горо… — Сиканоин тянется к нему в ответ, слегка повернувшись, чтобы встретить его губы своими — в робком, нежном поцелуе, заставляющем юношу от неожиданности вздрогнуть.       Это внезапное, разливающееся тепло, приходящее на место тяжести переживаний и пустой из-за слёз головы, это чувство близости, чувство доверия, которое наполняло его сердце… оно было бесценным.              Это было чувство конца бесконечной войны разума и сердца.       

21:02

             Холодный, завывающий ветер, мешающий Итэру свободно передвигаться по песку, поднимал к почерневшему хмурому небу сорванную с деревьев листву и мелкую пыль, что забивалась в залитые влагой глаза.       Из-за начинающегося дождя, спадающего крупными каплями воды, Итэр не мог разобрать дороги перед собой, пока ступал по тропинке, идущей прямиком к морю — туда, где в последний раз видели Сяо и… Венти.              Итэр искал их на протяжении вот уже целого часа, обходя все знакомые и незнакомые места в попытках выяснить, куда эти двое пропали…              Полтора часа назад Итэр проснулся в их с Сяо номере совершенно один, и после нескольких попыток дозвониться парню юноша решил направиться его искать в округе, попутно опрашивая персонал гостиницы. И только Нана, которую Итэр спустя целый час встретил недалеко от главных ворот, сообщила, что видела, как эти двое с трёх часов гуляют по пляжу.       Итэр не придал этому никакого значения: он просто направился к берегу в надежде выяснить, всё ли в порядке с Венти? Он так плохо чувствовал себя последние несколько дней, и то, что Сяо, возможно, знает о причине, но не рассказывает её — начинало Итэра… невероятно сильно беспокоить.       Хоть юноша и принимал таблетки, поддерживающие его ментальное состояние в норме, на фоне всего происходящего Итэр уже не очень справлялся со своей тревожностью, к тому же…              Сяо…?        Пройдясь чуть вперёд, Итэр вдруг замечает вдалеке знакомую фигуру: его парень, идущий рядом с Венти, медленно заходил в воду, следуя за бардом…       Что…? Что происходит…?              Несмотря на сильный ветер и дождь, море не разливалось буйным штормом, хотя для купания это была не самая подходящая погода…              — Сяо…              Начиная быстрее перешагивать влажный, вязкий песок, Итэр спешил к друзьям, не переставая следить за тем, как они вдвоём продолжают заходить в воду. Спустя пару секунд они останавливаются, а затем…              Подходя всё ближе, Итэр наблюдает, как Венти обнимает Сяо: очень осторожно, слегка шатаясь, будто пьяный. В ответ Алатус только придерживает его, не давая рухнуть в воду…              Сяо…              И стоит только Итэру подобраться ещё ближе в надежде окликнуть парней и наконец выяснить, что вообще происходит, как вдруг… юноша замирает на месте.              — «Сяо…»              Он слышит, как Венти начинает плакать, как он прижимается к парню, говоря ему что-то невнятное, что из-за ветра Итэру не удаётся разобрать. Юноша пытается двинуться с места, но что-то не даёт ему этого сделать…              — «Прости меня…»              Возможно, это было небольшое помутнение, осечка или просто сковавший его ужас, разящий его тело и сердце одним колким, глубоким ударом.              Потому что, помимо холодного дождя, такого же ветра и шумящего моря, Итэр наблюдал, как Венти, подобравшись к Сяо совсем вплотную… целует его. Прямо в губы. Будто это было в порядке вещей, будто это фотография из их совместного прошлого…              — «Сяо, я…»              …а Итэр, как и два года назад…              — «… люблю тебя…»               …просто наблюдатель.