С понедельника по воскресенье

      — Ты…?       Кадзуха в два шага сокращает дистанцию между ним и Скарой, наблюдая за его изумлённым лицом и замечая, как на бледной коже расползается чёрное пятно крови. Она стекает из носа солиста по губам и подбородку, пачкая одежду и даже волосы. Скара едва может устоять на ногах, но он продолжает неподвижно пялиться на только что появившегося в комнате незнакомца. Кадзуха же старается не обращать внимания на реакцию брюнета и, приблизившись, аккуратно берёт его за плечи, чтобы усадить на рядом стоящий стул.       Скарамучча молчит. Он просто оцепенел, поражённый происходящим, и непонятно, что его шокирует больше: боль, которая наверняка сейчас разносится по всей голове, или то, что кто-то застал его в таком виде.       Кадзуха присаживается рядом, согнув колени, и осторожно берёт чужое лицо за узкий подбородок, пачкая собственные пальцы в крови, чтобы убедиться в том, что у Скары действительно почти разбит нос. Светловолосый хмурит брови и осторожно сжимает чужую руку, поднимая её и прикладывая к болезненному месту:       — Сожми пальцы.       Казалось, что если сейчас Скаре не давать указаний, вкладывая действия в его руки, то он так и останется сидеть, обездвиженный собственным состоянием. Однако, когда Кадзуха встаёт в поисках чего-нибудь, чем можно было остановить кровотечение, он всё же слышит недовольное:       — Какого чёрта ты… агх…— Скара не успевает договорить, потому что его накрывает волной нестерпимой боли, и он начинает тяжело, рвано дышать, хватаясь за своё лицо и зажмурив глаза, из которых снова катились слёзы.       Кадзуха старается не поддаваться собственным эмоциям и действовать рационально. Он вовремя замечает небольшое полотенце, лежащее на столе. Осторожно приложив ткань к разбитому носу брюнета, Каэдэхара невольно заглядывает в чужие мокрые глаза: чёрные ресницы слиплись от слёз, подводка слегка растеклась по опухшим и покрасневшим векам, а зрачки, утопающие в синеве, испуганно сузились. У Кадзухи невольно сжимается сердце, он никак не ожидал увидеть этот взгляд, который ещё пятнадцать минут назад он ловил на себе в зале, стоя прямо у сцены, теперь наполненным слезами и болью, наперебой с остатками пережитого ужаса. По тому, как Скара дрожал, и как его тело реагировало на чужие прикосновения, было очевидно, что произошедшее оставило слишком большое впечатление на нём. Каэдэхара решил, что он ещё успеет несколько раз удивиться происходящему и выяснить, что тут произошло. Сейчас ему стоило позаботиться о том, чтобы остановить кровь и привести парня в чувство.       Скарамучча не спускал с Кадзухи заплаканного, ошарашенного взгляда, словно по инерции принимая его помощь. Солист всё ещё вздрагивал от коротких всхлипов, и начал утирать слёзы, размазывая ладонью остатки мейка и собственную кровь, на что Кадзуха перехватывает его руку, тихо говоря:       — Не надо.       Солист вновь удивляется, впиваясь взглядом в алые глаза Кадзухи. Скарамучча был напуган, дезориентирован и, кажется, шокирован настолько, что вообще не осознавал, что с ним происходит. Лицо Скары, всё ещё красивое, с тонкими чертами и гладкой кожей сейчас залитое кровью и слезами, изображало столько негодования и страха, что Кадзуха до конца не мог в это поверить: он правда видит сейчас солиста «FATUI» в таком состоянии? Этого энергичного, резкого парня, которого Кадзуха наблюдал на сцене?       И кто это сделал, кто посмел ударить это создание?       Скарамучча вдруг резко вздрогнул, а его взгляд опустился вниз, на руку, которую Кадзуха крепко сжимал. Ещё секунду и солист дёргает головой, словно приходя в себя. Его тёмные брови резко сдвигаются к переносице, а взгляд черствеет, кардинально меняя выражение лица.       — Какого чёрта ты делаешь? — Скара вырывает собственную руку из ладони Кадзухи. Каэдэхара всё это время не замечал, как неприлично долго он сжимал чужие пальцы в своей ладони, из-за чего Скара отбрасывает её от себя и тут же отворачивается, сильнее прижимая полотенце к носу.       — Я просто хочу помочь, — гитарист совсем не удивлен этой реакции и тому, что Скара так резко сменил свой тон. Кадзуха вообще поражён, что Скара не послал его с самого начала.       — Тоже мне, мать Тереза, — с грубой насмешкой в голосе говорит солист, — шёл бы ты нахуй отсюда.       А, нет, всё-таки послал.       Скарамучча тут же пытается встать, отталкивая от себя Кадзуху. Он с трудом, но всё же поднимается с места и направляется к другой двери, ведущей в уборную. Светловолосый следит за солистом, чтобы тот не упал по дороге. И действительно, пока Скара проходит к двери, его неожиданно ведёт в сторону, на что он хватается за стену, прикладываясь плечом к дверному косяку.       — Блять…!       Каэдэхара снова подоспевает к парню, вовремя хватая его за плечи, а Скара лишь раздражённо хмыкает, бросая в своего спасителя сердитый взгляд. Кадзуха почему-то даже не ждёт благодарности, он уверен, что от этого человека дожидаться подобного просто бесполезно.       Скара вновь отталкивает музыканта от себя и, пиная чёртову дверь коленом, вваливается в небольшое светлое помещение. Опираясь руками о раковину, брюнет находит в себе силы, чтобы включить воду и умыться. Кадзуха не отходит ни шаг от юноши и ему совершенно всё равно, что он незнакомый человек, и что Скарамучча явно не очень рад его вторжению.       Скара молчит, он осторожно проводит ладонями по собственному лицу, смывая кровь, слёзы и подводку, вновь растирая глаза. Сейчас, в более освещённом помещении, Кадзуха может рассмотреть солиста настолько близко, насколько ему не удавалось сделать это в зале. Скара оказался чуть ниже ростом, чем представлялось. Волосы его были ярче на тон, они переливались скорее фиолетовым, чем чёрным, как показалось Каэдэхаре с самого начала. Кожа Скарамуччи казалась бледной и настолько гладкой, что Кадзухе было невозможно смотреть на все эти ссадины, разводы и пятна на его лице.       И кто же всё-таки позволил себе…?       — Что случилось? — не выдерживая больше, наконец спрашивает Каэдэхара и замечает в зеркале напротив хмурое лицо солиста.       — Тебе нахуй какая разница, — звучит ожидаемо грубый ответ.       — Я могу прямо сейчас вызвать полицию, хочешь? — это предложение со стороны Кадзухи было угрозой, а не предложением помощи.       — Тц, — Скара сплевывает попавшую в рот кровь. Кадзуха видит рваные, хаотичные действия брюнета в попытках остановить кровотечение, на что светловолосый вздыхает, аккуратно беря в руки многострадальное полотенце и, намочив его холодной водой, снова подносит его к лицу Скарамуччи, который недовольно кривит губы, и, выхватив ткань, прикладывает её к своему носу. Кадзуха поражается способности Скары прямо сейчас, будучи побитым, растрёпанным и едва стоящим на ногах, выглядеть таким гордым и независимым.       — С парнем поругался, — не смотря на свой агрессивный настрой, всё же отвечает брюнет, — тот ещё мудак.       Кадзуха приподнимает светлые брови, почему-то слегка удивляясь этому заявлению:       — А ты по парням…?       — А ты типа нет? — сразу же следует вопрос от юноши, который бросает колкий взгляд в Кадзуху через отражение зеркала. — Думаешь, я со сцены не видел, как ты на меня пялился?       Гитарист почти смущён тем, что его всё-таки заметили. Видимо, он как-то слишком открыто рассматривал Скарамуччу во время выступления. Впрочем, сейчас это не имело ни малейшего значения. Кадзуха пока ещё не до конца осознавал, что стоит прямо здесь, в маленьком тесном помещении, прижимаясь к Скаре, и придерживает его за плечи, чтобы тот не рухнул головой прямо в умывальник, и их маленькая игра в гляделки во время выступления ничто по сравнению с тем, что происходит прямо сейчас.       Пока Скарамучча умывается и прикладывает к лицу чистое полотенце, проводя им по шее и подбородку, Кадзуха неотрывно наблюдает за действиями солиста и замечает на коже шеи растянувшиеся алые полосы, прямо под челюстью, там, где их скрывает высокий чёрный воротник. Кадзуха представляет, откуда могли появиться эти «отметины», и не скрывает своего удивления. Вдруг он встречает холодный, почти убийственный взгляд сине-фиолетовых глаз. Скарамучча, конечно же, заметил, что следы от удушья не ушли от чужого внимания:       — Хоть кому-нибудь проболтаешься, — Скара тут же отбрасывает от себя руки Кадзухи, — я убью тебя, понял?       Почему-то гитаристу совсем не страшно от угроз этого парня. Он выглядел сейчас совершенно слабым и буквально побитым жизнью, поэтому его манера оставаться таким же колким и грубым лишь забавляла. Наверное, потому что маска этого язвительного образа иногда давала трещину, прямо как тогда, когда Кадзуха только вошёл в комнату, застав Скару в слезах. И, наверное, именно это «первое» впечатление стало камнем, о который теперь разбиваются всякие попытки Скарамуччи выглядеть злобным, грубым и высокомерным.       — Проваливай, — слышит Кадзуха от брюнета, который резко разворачивается и выходит обратно в тёмное помещение. Каэдэхара проходит следом за Скарой, который с тяжёлым вздохом садится на стул и закрывает глаза. Только сейчас Кадзуха может осмотреться и понять, что они находятся в комнате, похожей на гримёрку. В ней присутствовал творческий беспорядок, и даже осколки разбитого стакана и пятна крови на полу идеально вписывались в атмосферу происходящего. Здесь было темно и прохладно, не смотря на отсутствие окон. И в холодных синих тонах неоновой лампы вырисовались поверхности стола, шкафа, зеркала, вешалки с одеждой, чехла от гитары и ещё парочки вещей, коих в общем количестве было совсем немного.       Кадзуха быстро обвёл комнату взглядом, и, когда наткнулся на фигуру Скарамуччи, он замер, наблюдая, как брюнет молча сидит, согнувшись над столом. В руках солист держал вату, смотря на своё побитое лицо в небольшое зеркало, вокруг которого он уже успел расставить баночки и тюбики с косметикой.       Кадзуха вдруг с ужасом понял, что намеревается делать Скара, поэтому немедленно спрашивает:       — Ты же не собираешься продолжать выступать?              — Это не твоё дело, — Скара даже не взглянул на парня, продолжая выполнять монотонные действия: пальцы открывают бутылку воды, юноша принимает пару таблеток, закидывая их в рот, даже не морщась. Его лицо перестало выражать какие-либо эмоции, будто у куклы, потерявшей интерес к происходящему вокруг. Кадзуха впервые за всё время нахождения здесь просто растерялся. Он и понятия не имел, что ему делать. Конечно, был самый простой вариант: просто уйти, как и просил его солист, но разве может Кадзуха оставить Скару сейчас одного?       — Я же сказал уйди, — повторяет брюнет, замечая, как светловолосый снова подходит к нему.       — А если я не хочу? — Кадзуха присаживается рядом, прямо у стула, на котором сидит Скара. Юноша в полном недоумении наблюдает за действиями незнакомца, и почему-то проявление хоть какой-то эмоции на его лице вызывает у Каэдэхары внутреннее облегчение. Затем он снова берёт чужое лицо за узкий подбородок и поворачивает его голову к себе. — Это правда сделал твой парень? Разбил тебе нос?       Скарамучча удивлённо раскрывает глаза от действий Кадзухи и резко убирает от себя чужую руку:       — Да, я жертва абьюзивных отношений, — он отворачивается, — доволен? Теперь свали, пока я не позвал охрану.       — Была бы тут охрана, я бы сюда пройти не смог, — спокойным тоном отвечает Кадзуха. — Может принести тебе лёд? Или что-то ещё?       — Пистолет принеси, я застрелюсь нахуй, — шипя от боли, фыркает солист.       Кадзуха вздыхает, наблюдая за тем, как юноша меняет вату, снова смывает кровь мокрым полотенцем, а затем прикладывает бутылку холодной воды к своему лицу и устало прикрывает глаза. И вот этот человек собирается дальше выступать? Он с ума сошёл?       — Тебе нельзя снова на сцену, — Кадзуха надеется, что Скара одумается и прямо сейчас перестанет заниматься тем, чтобы восстановить свой внешний вид.       — Думаешь, мне правда есть дело до твоего мнения? — как всегда язвительный ответ, но почему-то голос у парня звучит уставшим, почти безжизненным.       Кадзуха поднимается, не до конца решив, что ему такого сделать или сказать, чтобы убедить Скарамуччу отменить выступление. Он ведь просто грохнется на сцене, если пойдет прямо сейчас. Внешне с лицом парня всё было в порядке, не считая только того, что пять минут назад его заливало кровью. Но вот боль и дискомфорт — они точно помешают юноше надрывать связки.       Скара поднимает свои глаза, следя за Кадзухой, но тут же вздрагивает, слыша уведомление на телефоне. Гаджет лежал на столе, совсем рядом, и солист, переводя взгляд на экран и читая сообщение, резко дёргается:       — Уходи, — негромко произносит Скара, вскакивая со своего места и быстро хватая Кадзуху за предплечья, толкает его к двери. Каэдэхара удивленно пятится, не успевая и слова вставить.       — Пожалуйста, уходи, — повторяет юноша, голос которого слегка надрывается, а его лицо снова меняется, в очередной раз давая трещину в «язвительной маске» и изображая в глазах оттенок страха. И Кадзухе показалось, будто от этой просьбы зависела жизнь солиста, — поговорим в следующий раз, — вдруг неожиданно добавляет Скара.       — Что? — удивляется Кадзуха, не очень понимая значение последней фразы.       — Разве ты не по поводу своей группы пришёл? — быстро произносит слова Скарамучча, пристально смотря в лицо светловолосому. Тот в ответ коротко мотает головой, отрицая сказанное. Сейчас совсем не время удивляться и выяснять подобное, ведь всё, что интересовало Кадзуху в данный момент это:       — Скара, с тобой точно всё будет в порядке?       — Не будет, если не уйдёшь, — голос солиста непривычно дрожал, а его пальцы сильнее сжимали чужие руки. Кадзуха вдруг начал догадываться, что происходит. Но его предположения ему совсем не нравились.       — Если он тебя здесь увидит, он убьёт нас обоих!       И вот слова солиста полностью подтверждают догадки Каэдэхары, которых он боялся больше всего. Кадзуха кивает, понимая, что ему действительно прямо сейчас стоит уйти, иначе его присутствие может только усугубить ситуацию. И насколько же Скаре важен этот человек, что он готов терпеть от него подобное отношение? Но если Кадзуха уйдёт, и парень солиста снова сделает с ним что-нибудь?..       — Если через пятнадцать минут я не выйду на сцену, вызывай полицию, — видя, как Кадзуха колеблется в своём решении, проговаривает Скара и открывает дверь. Кадзуха принимает это условие и выходит, оставляя парня в своей гримёрке одного. Светловолосый слышит, как замок двери «запасной выход» с другой стороны щёлкает, оповещая об открытии, поэтому Кадзуха спешит уйти обратно в коридор, чтобы не попасться на глаза, возможно, тому, кто привносит в жизнь солиста «FATUI» полный хаос.       Вернувшись в зал, Кадзуха не мог унять дрожь в собственном теле. Он не намеревался ждать целых пятнадцать минут. За это время Скару могут убить и закопать его тело во дворе, пока Кадзуха будет тут дожидаться появления солиста на сцене. С другой стороны, Каэдэхара не мог нарушить договорённость: а что, если полиция приедет зря? Может Скара там сейчас спокойно мирится со своим мудаком-парнем. Кадзуха даже думать об этом не хотел, почему-то любая мысль о человеке, который ударил солиста, вызывала в Каэдэхаре чувство раздражения. Он искренне не понимал таких отношений, даже если обе стороны принимали подобное как норму.       Светловолосый направляется прямиком к столику, где в последний раз он видел Венти. И, заметив друзей, Кадзуха вспоминает, что вообще-то он пошёл искать Горо и Хэйдзо. Благо, шатен сидел за столом рядом с Венти и мило о чём-то болтал, пока бард его угощал коктейлем. Рядом с ними сидела сладкая парочка в лице Итэра и Сяо.       — Венти, пойдём покурим, — сходу предлагает Кадзуха, на что получает удивлённое выражение лица, кажется, всех присутствующих. — Сяо, есть закурить?       Бас-гитарист, пораженный не меньше остальных, молча вытаскивает из кармана пачку сигарет и целиком отдаёт её Кадзухе, который сейчас выглядел настолько непривычно напряжённым, что всей этой пачки ему вряд ли хватит.       Венти медленно встаёт из-за стола, слегка напуганный предложением Кадзухи и его видом. Но лишних вопросов бард не задаёт, просто уходит вместе с коллегой под недоуменные взгляды друзей.       Кадзухе нужно было убить время: он постоянно смотрел на часы на телефоне, считая, сколько примерно времени ему осталось подождать до появления Скары. И пока он ждал эти чёртовы пятнадцать минут, ему хотелось кое-что выяснить.       Парни прошли на улицу, отходя подальше от дверей, к месту, где можно было покурить. Венти встаёт рядом с гитаристом, сложив руки на груди. Вообще-то Венти не курит, и только сейчас Кадзуха понимает, насколько его предлог вытащить бывшего солиста в тихое место был нелепым.       — Кадзуха, что случилось?       Каэдэхара не видит смысла медлить и, пока он поджигает кончик сигареты чужой зажигалкой, мысленно благодаря Сяо за его щедрость, спрашивает:       — Ты, случайно, не знаешь, кто парень Скары?       Венти удивляется, аж руки опуская от такого вопроса и, подняв тёмные брови, переспрашивает:       — Вау, тебе настолько сильно понравился Скара?       — Венти, — взгляд алых глаз стал таким холодным, что у барда отпало всякое желание отпускать нелепые шуточки и продолжать паясничать.       — Ай! Понял-понял! — брюнет поднял ладони в примирительном жесте. — Спешу тебя успокоить: у Скары нет парня.       Но этот ответ ни черта не успокоил Кадзуху, а скорее наоборот. Гитарист замер, не зная, что ему и думать. А кто прямо сейчас, возможно, убивает Скарамуччу? Или занимается с ним примирительным сексом? Кто этот человек, который прямо сейчас, возможно, опять душит солиста, бьёт его… Чёрт.       Кадзуха снова смотрит на время. Ещё семь минут.       — Ты уверен? — уточняет музыкант, решаясь наконец выяснить абсолютно всё, — м откуда ты вообще знаешь?       — Нет, я уже ни в чём не уверен… — Венти недоумённо почёсывает голову, — а, ладно-ладно, я расскажу: мы со Скарой ходили в один бар. Там и познакомились. Он говорил, что продюсер их группы не одобряет отношения, мол, это отвлекает от работы, — последние сказанные слова Венти кажутся Кадзухе какой-то нелепой шуткой. Как отношения мешают работе? Это такие замашки у некоторых продюсеров?       — Кадзуха, так ты расскажешь, что случилось?       Кадзуха не слышит вопроса Венти.       Кадзуха запускает в голове мыслительные процессы.       Итак, Скара сказал, что у него есть парень-абьюзер, который бьёт его по лицу, душит, и, вероятно, делает ещё уйму всего, о чём Кадзуха даже думать не хотел. Но Венти заявляет, что у Скары парня нет, потому что продюсер их группы не одобряет отношения. Значит ли это, что Скара скрывает свои отношения с каким-то мудаком, чтобы не узнал их продюсер? Будь Кадзуха на месте Скары (не дай бог), он бы тоже скрывал такие отношения. Или, возможно, Скара практикует какие-то ролевые игры, и отметины на его шее — от последствия чего-нибудь эдакого?..       Кадзуха вздрагивает: он вспоминает про время, и, посмотрев на телефон, с ужасом понимает, что пятнадцать минут прошли. Светловолосый тушит сигарету, бросает её остаток и, извинившись перед коллегой, быстрым шагом направляется обратно в клуб под вопросительные возгласы Венти.       Кадзуха спешит обратно в зал и клянется сам себе, что если сейчас он не увидит там Скарамуччу, то вместо того, чтобы вызвать полицию, он вернётся и сделает всё сам. Тревога за совершенно незнакомого человека сейчас совсем не казалась ему странной. Кадзуха будто чувствовал какую-то ответственность. Словно он нашёл умирающего котёнка на дороге и не мог оставить его там, совесть не позволяла ему отвернуться, а в голове то и дело мелькали картинки с заплаканным лицом Скарамуччи. И его синими, наполненными ужасом глазами. Кадзуха не мог себя перебороть, и ноги сами вели его к гримёрке…       Но стоило светловолосому пройти в зал, как его тут же оглушает гитарный аккорд и уже знакомый звонкий голос:              — Соскучились, придурки?       Кадзуха поднимает голову на сцену, где видит Скару, приветствовавшего радостную толпу, за чьими восторженными криками почти не слышно начавшийся громкий грохот барабанов и какой-то дикий, рвущий звук от гитары.       Скара жив. С ним всё в порядке. Наверное.       Кадзуха пробирается к сцене, чтобы рассмотреть солиста, но на пути его хватают за руку:        — Что происходит, блин?! — Венти сжимает длинный рукав футболки Кадзухи, пытаясь остановить друга.       Кадзуха проводит ладонью по своему лицу, задерживая пальцы на переносице. Он готов был сейчас что угодно сказать, лишь Венти отстал. И гитарист готов уже соврать что-то вроде: «Ты прав, Скара мне очень понравился» — но его тут же перебивает звонкий голос того самого…       Скарамучча начинает петь: снова агрессивно и бойко, под ритмичные, ровные удары барабанов и клавишных. И всё происходит так чётко и гладко, будто никто и не бил солиста по лицу полчаса назад.       И Кадзуха снова невольно заслушивается чужим вокалом, слегка отвлекаясь и напрочь оставляя Венти с его вопросами. Тот, конечно, пытается обратить на себя внимание фразой: «Земля вызывает Кадзуху!» — и светловолосый вспоминает, что собирался соврать про переизбыток симпатии к Скаре.       А соврать ли?       — Он… — Кадзуха пытается сказать какую-то фразу, но его взгляд точно прикован к сцене. Венти это замечает и, вздохнув, улыбается:       — Ла-адно, я понял.       Венти отпустил чужую руку, и Кадзуха вновь пробирается туда, откуда сможет рассмотреть состояние Скары лучше всего. У Каэдэхары была задача убедиться, что с его возможным будущим коллегой всё в порядке.       Подойдя к сцене (с трудом), Кадзуха поднимает взгляд на солиста. И снова видит его накрашенное лицо, на котором не осталось и следа от недавнего инцидента. Единственное, что поменялось: отсутствие рубашки. Скара снял её, видимо из-за того, что запачкал кровью, и теперь на нём был единственный чёрный топ, открывающий плечи и руки, но имеющий такой же высокий ворот, который идеально скрывал отметины на шее.       Кадзуха отчасти был рад видеть Скару живым и вроде даже невредимым, но Каэдэхара (единственный, наверное, во всём этом зале) знал правду о том, что приходилось терпеть солисту, стоя на сцене.       То, что он всё-таки вышел и продолжил выступление, не смотря на боль, удивляло. Может это из-за условий контракта или чего-то подобного, но Скара стоически продолжал выполнять свою работу, не смотря на всевозможные обстоятельства. А может он просто боялся оставаться в одиночестве, и здесь, на сцене, ему было гораздо безопаснее, чем где-то в гримерке, где его могут снова покалечить?       Скара пел песни, но с каждой последующей Кадзуха замечал, что парню всё тяжелее. В какой-то момент солист оступился. Его пальцы начали дрожать, и видимо из-за ошибок, накатывало ещё и волнение. Это было совсем непохоже на того Скарамуччу, которого Кадзуха слышал впервые и который мог сесть на сцену и засмеяться от собственной оплошности. Теперь солист выглядел напряженным, сбитым с толку, хоть и на его голос это никак не влияло.       Кадзуха перестал наслаждаться чужим выступлением. Он уже просто следил за тем, чтобы Скарамучча не упал в обморок. И какое же облегчение Каэдэхара испытал, когда солист заявил, что следующая песня будет последней. Тарталья ещё перед этим спросил: «Ты уверен?» — на что солист коротко кивнул. На недовольства толпы (от услышанного, что песня последняя) Скаре пришлось ответить: «Это новая, как вы просили». Люди в зале оживились, начиная с предвкушением ликовать, а Кадзуха не очень понимал, что происходит.       Но услышав мелодичное, тихое начало клавишных, за которыми играла девушка, Каэдэхара сразу всё понял. Что ж, одну лирическую тему он сегодня всё-так и услышит.       Пока группа начинала интро, Кадзуха обратил внимание, что некоторые люди ожидаемо собрались в пары, обнимаясь, и каково было удивление гитариста, когда среди толпы он заметил Итэра и Сяо.       Не то чтобы Кадзуха был слишком шокирован — по поведению этих двоих можно было совершенно точно сказать, что этот вечер они провели вместе, наслаждаясь обществом друг друга. Поэтому то, что сейчас Сяо обнимал Итэра, а тот держал его за плечи, пристально смотря в лицо музыканта, казалось чем-то уже вполне привычным. И на это Кадзуха почему-то улыбнулся, но его созерцание за друзьями вдруг перебивает знакомый голос:       — Кадзуха…       Парень оборачивается и видит Горо. Тот мягко, счастливо улыбается, аккуратно сжимая руку Кадзухи в своей. А Каэдэхаре в момент становится стыдно: он совершенно забыл про своего друга на этот вечер, хоть и намеревался следить за тем, чтобы Хэйдзо не донимал его своей компанией. Но, кажется, Горо отлично провёл время, судя по его радостному лицу. Видимо, коктейли Венти сделали своё дело, потому что сейчас шатен неожиданно прижимается к Кадзухе и шепчет:              — Можно тебя обнять?       Кадзуха пытается скрыть своё удивление за мягкой улыбкой. Ему, конечно, не сложно проявить этот жест в отношении Горо, потому что парень казался сейчас таким очаровательным и мягким, но подобная просьба от него казалась такой необычной…       — Конечно, — музыкант обнимает Горо, и тот, радостно улыбаясь, прижимается к телу Кадзухи, укладывая ладони на его спину. Носом Горо утыкается в чужую шею и прикрывает глаза, шумно выдыхая. Каэдэхара всячески старается игнорировать эти жесты, пытаясь зафиксировать в голове мысль, что его друг сейчас явно нетрезв.

«Закрыв глаза и затаив дыхание…»

      Кадзуху снова отвлекают. Только теперь это был голос Скары. Он начал петь. И то, что он начал петь, поражало куда больше действий Горо, который сейчас пальцами сжимал футболку Кадзухи.

«До сих пор не верю, что когда-то был пустым…»

      Голос Скарамуччи отличался от его обычной манеры: он ожидаемо не растягивал слоги, хотя песня была лирической, но что-то начало настораживать Кадзуху в том темпе и тоне, которые выбрал Скара для этой композиции.

«…ведь ты же мой воздух…»

      Кадзуха чувствует, как Горо в его руках слегка вздрагивает. Светловолосый осторожно поглаживает друга по спине, пока тот прижимается теснее и снова шумно выдыхает. Когда же он успел напиться? Хотя Горо уверенно стоял на ногах, он едва мог совладать с собственными руками: парень с особой нежностью оглаживал чужую спину, проводя ладонями по лопаткам Кадзухи, от чего до гитариста начинает добираться какое-то подозрение от всего происходящего.

»…и вряд ли смогу жить после…»

      Эти строчки заставляют Кадзуху ещё больше напрячься. Пока толпа вокруг наслаждается голосом Скары и таким непривычным, мелодичным и даже нежным звучанием гитары, которая изредка перебивается звоном тарелок, по которым бьёт Тарталья, Кадзуха настораживается. Он чувствует, что сейчас закончится это интро или припев, или что-то это было вообще, и начнётся что-то совершенно…

«А я спрошу у неба…»

      Кадзуха раскрывает глаза, смотря на Скару, который резко начинает петь громче, вырываясь из тихого, ровного во что-то настолько душераздирающее, что Кадзуха сполна ощущает всю боль, которую солист испытывает прямо сейчас, надрывая связки.

«И ты там с кем-то будешь идти на свет

По обломкам этим кассет…»

      Скара громко, протяжно тянет гласные, почти сгибаясь над микрофоном, сжимая собственные глаза, и Кадзуха видит, что делает он это только ради того, чтобы не выдать собственных слёз. Ему очень больно сейчас раскрывать губы и петь, ему больно стоять, больно сжимать гриф в руках, больно от каждого движения. Кадзуха просто не может поверить, что Скара продолжает издеваться над собой…

«И где-то там ты не услышишь в ответ…»

      Но Скарамучча очень старается, он продолжает красиво, очень трепетно протягивать последние слоги, пропевая их так, словно от этого и правда зависела его жизнь. И люди в зале наслаждаются этим новым звучанием, поднимая руки и разрываясь восторженным рёвом.

«Прости за то, что «нас»…нет»

      Но Кадзуха, словно провалившийся в какой-то вакуум, не слышит толпы. Всё, что сейчас замечает Каэдэхара, это как Скара открывает свои влажные, потемневшие глаза и смотрит на него. Совершенно точно взгляд этих глубоких, прекрасных глаз сейчас направлены на Кадзуху. И Скара не отрывал этого взгляда ни пока продолжал петь, ни пока заканчивал припев, ни пока зал не разрывался оглушительным и громким возгласом, оставаясь явно довольным финальной песней.       Кадзуха замирает, словно все мысли из его головы выбило чем-то резким, сокрушительным, таким, что заставляло забыть обо всех тревогах. И этот человек стоял сейчас на сцене, довольно улыбаясь. Красивый, пленительный, такой интересный… Своим голосом он будоражил внутри абсолютно всё естество, и Кадзуха готов был поддаться всеобщему восторгу, в этот самый момент чётко осознавая: Скара точно должен стать его солистом.       Кадзуху в чувство приводит движение со стороны Горо. Тот аккуратно выпускает приятеля из рук и отходит, пряча своё лицо. Кадзуха замечает что-то странное, но Горо тут же отмахивается, будто не желает внимания своего друга прямо сейчас и спешит просто куда-то уйти.       Кадзуха резко оборачивается, но не успевает остановить своего приятеля. Кажется, он слишком расчувствовался… впрочем, от такой песни тяжело было не поддаться эмоциям.       Проследив за тем, как Скара спокойно уходит (не упав по дороге), Кадзуха вернулся в бар, где застал всех своих друзей, кроме Итэра и Сяо. Венти загадочно улыбался, пока о чём-то шептался с Горо, словно школьник, натворивший какую-то пакость. Но Кадзуха не успевает поинтересоваться, что такого успело произойти, потому что слышит вдруг откуда-то взявшийся над головой голос:       — Привет, коллеги!       Каэдэхара оборачивается и видит перед собой высокого рыжего парня, который ещё минут пять назад сидел за барабанами на сцене. Тарталья подходит к компании и садится рядом, подзывая бармена с просьбой налить ему. Пока рыжий интересуется мнением коллег о прошедшем выступлении, а Венти с Горо начинают наперебой восторженно его нахваливать, Кадзуха решается спросить:       — Тарталья, а где Скара? С ним всё в порядке?       Сначала тот даже не понял вопроса, и к чему Кадзуха его задаёт, но спустя мгновение он хлопает себя по лбу:       — А, точно, он же себя плохо чувствовал! Ну, ты не переживай, его Дотторе на машине повёз домой.       — Дотторе? — услышав это имя, Кадзуха почему-то напрягся. — Кто это?       — Один вечно недовольный мудила и по совместительству наш продюсер.