Радиоактивная

Such beautiful dreams of violence

In them, your tongue is made of silver

But we don't fight like animals, we fight like men

No, we don't fight like men, we fight like gods

Chelsea Wolfe, «Fight Like Gods»

Повествование от лица автора Зазеркалье Эйлин очнулась в зарослях, по гробовой тишине вокруг догадываясь о своём местонахождении. Раздражённо она оправила помятую рубаху. Застывшие во времени деревья возвышались над ней, покрытые мхом и лианами. Её наполняли истощение и тревога одновременно — как в последний её день в Оксенфурте. С трудом она поднялась. «Я так и знала. Я для него ничто: ни человек, ни мутант. Только часть эксперимента. Создал иллюзию выбора и комфорта, держа все свои реальные планы при себе, потому что я никто, чтобы их знать. Потому что на самом деле, у меня никогда не было выбора». Это осознание уже её не расстраивало, скорее даже веселило. Она бродила между деревьев, порой спотыкаясь об спутанные между собой корни и растения. Ей было легче представлять, что это всё происходило с какой-то бездушной копией, а не с ней самой. Хруст сухих листьев и её дыхание были единственными звуками вокруг. Эйлин почувствовала что-то странное: будто кто-то без приглашения ворвался в её разум. Она остановилась и сконцентрировалась. Неподалёку был слышен шёпот. Это точно был не Вильгефорц, его она уже давно не пропускала через свои барьеры. — Что за чёрт? — буркнула себе под нос она, пытаясь высмотреть источник звука. Теперь послышалось шуршание ткани и сбитое дыхание. — Демоны, оставьте меня! Кто обрёк меня на это проклятье? — прокричала женщина, которую Эйлин почти достигла. Из-за зарослей она могла увидеть лишь то, что она была высокого роста. — Оставьте меня! Её медные волосы были заплетены в растрепавшуюся косу, ночное платье было тёмно-синего цвета, до самого пола. Она боялась обернуться, наверняка ожидая увидеть какое-то чудище. «Эти сны, эти видения. Они говорили о ней?» — думала ведьмачка, застыв на некоторой дистанции от незнакомки. Если, конечно, её и вовсе можно было бы назвать «незнакомкой». — Я Вас уже не раз видела, — осторожно проговорила Эйлин. Джезерит перестала шептать молитвы и наконец обернулась. Её тонкие губы приоткрылись от удивления. — Это ты… В чём цель твоего преследования? Север нанял тебя, чтоб свести меня с ума, правда? — её тон налился яростью. Эйлин удивлённо вскинула брови от таких обвинений. — Так, женщина, подождите. Вы мне надоели в той же степени, поверьте. — Чего? — Джезерит вар Эмрейс, я вижу Вас во сне постоянно. И в огне тоже, — с расстановкой сказала Эйлин, скрестив руки на груди. Багровое пятнышко виднелось на её рукаве, которым она закрыла ранку от инъекции. Узкие глаза Джезерит расширились, однако дыхание её успокоилось. Казалось, она боялась дышать вовсе. — Что ты делаешь в этом мире? — тихо спросила она. Эйлин хмыкнула. — А можно вопрос попроще? — Я уснула с такой болью в груди, мне стало так плохо… и я оказалась тут. Что-то произошло, не так ли? — нервно говорила Джезерит, ломая руки. Она не понимала, почему в таком живом на вид лесу было настолько тихо, но не хотела спрашивать. Она только надеялась, что больше здесь не окажется. Эйлин поджала губы и на мгновение нахмурилась. — Мне тоже стало плохо. Обе не спешили вдаваться в подробности. Чем более необъяснимой была магия, тем меньше она внушала доверия. Кто знает, вдруг этим цирком манипулирует кто-то третий? Чародей, дьявол, ангел, бог? — Меня не покидает ощущение, что с тобой произойдёт что-то… И со мной. — Это уж точно, — посмеялась ведьмачка, пиная ногой ветку. Она чувствовала, что ускользает из этого мира. — Приятно было познакомиться, Джезерит. Но Континент тянет меня обратно в свои лапы, чтоб что-то произошло. Запах сырости, холод, скованность. Теперь она не могла пошевелиться не из-за заклинания. По низкому потолку и отсутствию окон, она сразу осознала своё местоположение. Чародей рассматривал какую-то колбу, склонившись у стола. От слабости, Эйлин едва могла смотреть по сторонам, моргать. Тяжёлые металлические оковы не давали ей двигаться. Даже при том, что двимерита на ней не было, у неё не было шансов вырваться. Не в таком состоянии. Он всё продумал. — Всё-таки я была права, — едва слышно проговорила она. Вильгефорц на секунду застыл. — Ты победил, молодец. Ты победил потерянную девчонку, у которой не было сил бороться или убегать. Ты её обдурил, и теперь можешь делать всё, что захочешь. Жаль, я даже не могу поаплодировать такому выражению гениальности и мужественности. Маг медленно обернулся в её сторону, но не мог посмотреть ей в глаза. Он пытался её не слушать, но её тихие слова врезались в его сознание, как самые тягостные воспоминания. Он стал качать головой, будто она была неправа. — Я никогда не хотел, чтобы это так было. И знал, что ты бы не согласилась. Это меньшее зло, поверь мне, — сказал Вильгефорц, возвращаясь ко столу. Он протёр шприц смоченной спиртом тряпкой. — Да, расскажи мне сказки, как всегда. Я их обожаю, — с улыбкой говорила она. В глазах её стояли слёзы. — А ведь жаль, на самом деле. Бывали и хорошие моменты между нами. Когда я действительно думала, что мои сомнения можно оставить позади, что люди могут меняться. Ну, ничего. Не сказать даже, что ты всё испортил. Чтоб что-то испортить, надо хоть немного это ценить. Он не мог сконцентрироваться на операции, его пальцы тряслись. В нём разгоралась злоба: на неё, на себя, на всё вокруг. На всё, что заставляло его делать эти противные вещи, потому что никто иной не был способен их сделать. Он наполнил шприц переливающейся жидкостью. — Давай поговорим позднее, — приблизившись, попросил он. У него так и не появилось храбрости посмотреть ей в глаза. — Нет, не давай, — тут же перебила его она. Её голос дрожал. — Разговоры с тобой — пустая трата воздуха. Я бы предпочла разговаривать с Детлаффом до конца жизни. По крайней мере, он не такой жалкий лжец. Больше скажу, я бы предпочла полное одиночество твоей компании. Выдохнув, он вонзил иглу в ту же точку, что и ранее. Эйлин сжала кулаки от нарастающей боли. Широко раскрытыми глазами она следила за тем, как жидкость медленно исчезала из шприца, растворяясь в её крови. — Прости меня, но ты обязана это пройти. Позже ты меня поблагодаришь, поверь. Детлафф и Рик сидели вместе около камеры Региса, в ожидании результатов мерзкого эксперимента. Никого из них не предупредили о нём. Детлафф дал магу взять образцы его генома ещё задолго до этого. Оборотень ходил из стороны в сторону, прислушиваясь к каждому подозрительному звуку. — Она и так сильная, как чёрт. Что ещё ему от неё надо? — бурчал он. — Создать первого гибрида, — просто ответил Детлафф. Он опирался спиной о стену и провожал Рика безразличным взглядом. — У неё больше шансов перенести эту мутацию, чем у кого-либо. Люди — не зверушки. Ему нужна проверка, прежде чем презентовать свои идеи Северу. Пример, точнее. По туннелям вдруг разнёсся такой ужасный крик, что даже вампиры вздрогнули. Рик встал, как вкопанный. Эйлин падала, царапалась, принимала удары на тренировках, не издавая никаких звуков. Он даже ни разу не слышал, чтоб она повышала на кого-то голос. Стенания всё продолжались, он не мог их больше терпеть и двинулся к выходу: — Это надо остановить. Но его сразу перехватил Детлафф, вцепившись в его предплечье. — Ты сейчас ничем не поможешь, только помешаешь. Не путайся у него под ногами, хуже сделаешь, — прошипел он. — Да, помогать нечем, — прошептал Регис. — Дело сделано. Эйлин брыкалась, как могла, её глаза застелила пелена. Ей казалось, что с неё сдирают кожу, сжигают заживо. Словно каждая клетка её тела выворачивалась наизнанку. Ей ещё никогда не было так больно. Она и не догадывалась, что дёсны и сами зубы могут приносить такие мучения. Её глаза были красными от слёз, которые лились неконтролируемым потоком. Она чувствовала новые силы, которые едва помещались в её теле, они словно пытались вырваться из её кожи. Вильгефорц ненавидел то, через что заставлял её проходить сейчас, но не видел иного выхода. Чтоб заключить сделку с правителями Севера, ему нужен был настоящий гибрид, прошедший мутацию, как он пообещал. «Даже если у неё усвоятся хоть некоторые характеристики высшего вампира — это будет огромный успех. Ни один ведьмак не сравнится с ней по силе, по скорости регенерации. У моей милой будет ещё много времени на то, чтоб простить меня. Я буду последним, кто посмеет причинить ей боль», — думал он, удерживая около неё магический щит. Он не был уверен в том, что её сила не разорвёт всё вокруг в ответ на такой стресс. Хотя пламя факелов вело себя очень странно, несмотря на его заклинания. Её тело было истощено настолько, что она уже едва могла хныкать, дышать. В её венах всё ещё бурлил мутаген, но она уже не могла на него реагировать. Русые волосы постепенно стали похожими на ту единственную бело-серую прядь, едва заметного голубого оттенка у корня. Её нервная система таки не выдержала — она потеряла сознание. Вильгефорц опустил магический щит и подошёл к ней. Лоб горел, сердцебиение такое же учащённое. Он придержал её за подбородок и платком вытер пот и слёзы с её лица. Ресницы и брови её тоже посветлели. Стыд, усталость, вина. Всё разом свалилось на него в один миг, и он опустился на колени около неё. Он зажмурился и прижался переносицей к её ноге. Крепко сжав её обмякшую руку в своей, он говорил с ней так, будто она могла его слышать. Будто она поверила бы его словам ещё хоть раз. — Прости меня, милая. Прости, прости… я не могу отпустить тебя отсюда хрупкой, смертной. Это был единственный выход. Чтоб страшные существа не смели причинить тебе вред, придётся стать существом ещё страшнее. Спустя некоторое время, её пульс пришёл в норму, а температура упала ниже нормальной. Значит, мутация прошла успешно. Геном высшего вампира усвоился, хотя бы отчасти. Вильгефорц освободил Эйлин из оков и перенёс, с помощью портала, в её покои. Последняя инъекция оставила на её коже тёмно-бордовый след. Миловзора ждала её, на подносе стоял остывший ужин. Увидев ведьмачку на руках мага, она пошатнулась. — Что с ней случилось? — забывая все манеры и своё положение в целом, спросила Зоря. Вильгефорц аккуратно опустил её на постель. — Она будет в порядке. Это была последняя её мутация. — Зачем? — покачала головой девочка, подбегая к кровати. Она ещё никогда не видела Эйлин такой бледной. — Ты действительно хочешь знать, девчонка? — Миловзора посмотрела на него с такой решительностью и гневом, что он сразу понял её ответ. — Потому что я лучше сдохну сам, чем ещё раз полюблю существо, которое может так просто потерять свою жизнь. Потому что она не будет среди моих жертв и потерь. Пусть лучше она меня ненавидит, пусть лучше она сама отрежет мне голову, но я буду знать, что она сильная и в безопасности. — Она не простит этого Вам, господин. Вы распорядились её телом, её жизнью. Никто бы этого не простил, — стараясь не расплакаться, говорила она. Зоря гладила её по волосам с такой осторожностью, словно касалась открытой раны. — Я предпочту её озлобленной, но живой. — Чем она стала? — рассматривая её лицо, спрашивала служанка. — Первым гибридом в истории Континента. Ей нужен отдых. Если заметишь что-то странное, сразу сообщи мне. Оставив на её запястье браслет, он ушёл. Зоря расплела её волосы, чтобы булавки не впивались ей в голову во сне. Она не покидала её комнаты до самого утра, докладывая поленья в огонь, оправляя на ней одеяло. С рассветом пришёл и Рик. Они наблюдали за каждым её слабым вдохом и выдохом. Позднее утром, Эйлин таки приоткрыла глаза. Всё тело болело так, будто вчера она бежала несколько часов без остановки. Дёсны, особенно около клыков, саднили до сих пор. — Всё хорошо, Хью. Ты в порядке, — поспешил уверить её оборотень, сидящий на стуле около кровати. С хриплым стоном, Эйлин развернулась на бок. — Это было ужасно. Мне даже ничего не снилось, — прошептала она, вжимаясь виском в подушку. Она поставила было правую руку себе под голову, но заметила тёмно-бордовое пятно на коже у локтя. Осознание наполнило её лёгкие огнём, тревога дала сил приподняться. — Что он со мной сделал? Миловзора и Рик виновато переглянулись, и Эйлин поспешила вылезти из-под одеял. Она не потрудилась обуться, и, пошатываясь, достигла зеркала. Отражение до того её испугало, что она была в силах лишь рвано выдохнуть. Всё внутри сжалось, руки захватил тремор. Она видела жалкого призрака, отдалённое подобие на себя. Бледное, выгоревшее. Зоря и Рик встали, но держали дистанцию. — Он отобрал всё, что у меня было, — прошептала Эйлин. Вена на её лбу пульсировала, на лице застыло неясное выражение. — Ты в порядке, Хью, — сказал Рик. Ведьмачка в мгновение ока схватила с ближайшей тумбы пустой кувшин и ударила зеркало со всех сил. Одна глиняная ручка осталась сжатой в её пальцах. Грохот, они что-то говорили ей, но белый шум в висках заглушал все внешние звуки. Она оглянулась на Миловзору, она видела, как её рот движется, как её брови были изогнуты. Эйлин случайно наступила на один из осколков. Она присела на корточки. — Я в порядке, — сказала она, голыми руками сгребая битое стекло в кучу. Трясущиеся пальцы медленно покрывались кровью от порезов. — Я уберу. — Эй, прекращай, — нахмурился Рик, крепко сжимая её плечи. Он заставил её подняться и потянул к себе. — Ты меня слышишь? Брось это. Эйлин слепо уставилась на свои ладони и расслабила их. Осколки, что она успела собрать, вновь разлетелись по полу. Зоря вытерла слезы рукавом и протараторила: — Я уберу с вашей купальни все зеркала, госпожа. Простите. С этим служанка вылетела из комнаты. Оборотень слегка потряс Эйлин за плечи. — Ты живая, ты в норме, Эйлин. Приди в себя. — Этот кусок металла — единственное, что делает меня человеком. — Она приподняла скованное запястье, разглядывая бессмысленные узоры на браслете. Рик аккуратно усадил её на кровать и устроился рядом. — За что мне это? — Ты будешь намного сильнее, чем раньше. Может, тебе даже передалось бессмертие, — пытался подбодрить её Рик. Эйлин не отводила хмурый взгляд от своих рук. — Тренировка на копьях. Я опоздаю, — сказала она и направилась к выходу, оставляя на шкурах красные пятна. Рик покачал головой и последовал за ней. У двери он подхватил её домашнюю обувь. С каждым шагом её ярость становилась всё сильнее, но боль и слабость напоминали, что она всё так же заперта в клетке. Пока он не встретился ей на пути. Вильгефорц выглядел обеспокоенным, вымотанным. Теперь она видела в нём лишь ничтожный кусок мяса. Рик наблюдал за ними издалека, Эйлин продолжала идти, словно никого и не заметила. — Как твоё самочу… — Солнце давно поднялось, тренировка, — перебила его она, ускоряя шаг. Ей было плевать на испуганные взгляды проходящих мимо слуг. У чародея не было выбора, кроме как успевать за ней. — Зоря сказала… — Тренировка, — повторила она. Они уже достигли пустой залы. Тусклый свет едва пробивался сквозь покрытые инеем окна. Вильгефорца пугало её поведение: он ожидал слёз, истерик, апатии. Но не этого. Эйлин сжала свой металлический шест до побеления костяшек и нанесла удар, как только он прикоснулся к своему. Он отразил атаку и посмотрел на неё с непониманием, которое только пуще разозлило её. Она и вовсе забыла о двимеритовом браслете. — Нападай, — потребовала она, делая ещё несколько выпадов подряд. Он лишь блокировал её удары. — Эйлин… — Нападай! — рыкнула она, орудуя тяжёлым копьём, словно оно было деревянным. Металлический шум наполнил залу. Рик остался в дверном проёме. — Нападай! Ударь меня, Вильгефорц! Давай! Он почти ударился о колонну спиной, он не мог на неё замахнуться. Эйлин не останавливалась, холодные капли пота собирались на её висках, а в покрасневших от напряжения глазах стояли слёзы. Наконец она загнала его в угол, их оружие столкнулось в самой середине. Ведьмачка не ослабляла хватки. Она смотрела на него с таким бешенством и отвращением, что ему хотелось избавиться от здорового глаза саморучно. Он не мог оторвать взор от крови, что капала с её напряжённых пальцев, текла по шершавому металлу. — Смотри, что ты наделал! Я похожа на чудовище! Что ты наделал? — отчаянно кричала она. — Ты забрал у меня последние крупицы человечности, я чёртова химера! Что ты наделал?! — Ты похожа на олицетворение луны. Я никогда не видел никого прекраснее, — с мольбой во взгляде, ответил он. Она всхлипнула и сделала последний толчок, затем попятилась. — Лжец! Предатель и лжец! — ревела она, раздаваясь эхом по высоким стенам. Эйлин подняла копьё, целясь наконечником в его грудь. К этому времени Рик подбежал и выбил оружие с её рук, заключая в объятиях. Ведьмачка обмякла и стала всхлипывать в его рубаху, он медленно гладил её по голове. Оборотень посмотрел на Вильгефорца сквозь насупленные брови и вложил всю свою ненависть в одно слово: — Убирайся.