лилии.

      Осаму совсем не ожидал гостей. Он хотел провести вечер с пользой, раз брат снова исчез и абсолютно никто не может ему помешать. После всего лишь часа его удовольствия без шумного близнеца в дверь апартаментов постучали. Мия открыл дверь, ожидая увидеть светлую голову Атсуму. К его удивлению, он наткнулся на узковатые плечи и кудрявые волосы, спутанные на затылке.       — Какими судьбами, Сакуса? — удивленно спросил он.       — Твой брат заснул у меня, — немного раздраженно сказал Оми. — Я попытался поднять его, но он, кажется слишком много ест. Просто хотел сообщить.       — Этот идиот… — вздыхая, покачал головой Осаму. Он широко открыл дверь, немного отходя от нее. — Не против зайти на чуть-чуть?       Киёми пожал плечами, скидывая тапочки, в которых вышел, и осматривая помещение. Оно было, мягко говоря, грязным, поэтому гость просто встал посреди узкой прихожей, не желая чего-либо касаться. Осаму заметил этот ступор и поспешно извинился, обвиняя во всем Тсуму. Хотя они оба были виноваты в том, что не делали регулярно уборку или пренебрегали стиркой.       — Чай, кофе, воды? — спросил Саму, когда они устроились на кухне.       — Нет, спасибо, — вежливо отказался Сакуса. — Почему твой брат так на мне помешан?       Мия включил чайник и, опиравшись руками на тумбу, задумался. Он никогда не понимал своего брата, когда дело доходило до отношений, и не видел смысла во всех махинаций Атсуму. Каждый раз, когда он вроде бы влюбляется, через какое-то время оказывается, что любовь и этот человек ему вовсе не нужны. И что-то внутри Осаму надеялось, что Сакуса никаким образом не затянется в эти сети.       — Возможно он просто пытается подружиться с тобой, — пожал плечами Саму. — Конечно, он вредный, надоедающий, слишком громкий…       — …Абсолютно не чистоплотный, — поддержал Сакуса. — У него отвратительное чувство юмора.       — Именно, — кивнул Мия. — Но он отличный эмпат. Хоть его эмпатия и кажется нытьем. Его энергичность сливается с трудолюбием и переливается в отличную работоспособность. И позитив Тсуму бывает кошмарно заразительным.       По взгляду гостя сразу стало понятно, что он слабо верит в эти положительные качества. Когда вскипел чайник, Осаму заварил себе пакетик зеленого чая и уселся напротив Оми. Какое-то время они сидели в тишине, иногда перебрасываясь короткими фразами о тяжелой жизни и о том, что реализм постоянно путают с пессимизмом. Данная тема очень сильно затронула Киёми, и он недовольно рассказал о Комори, который каждому рассказывает про «пессимистичного кузена».       — О, так тот парень — твой кузен? — уточнил Осаму, подливая еще кипятка в кружку.       — Ага, — кивнул Сакуса. — Я бы сказал, что он похож на Атсуму, но Мотоя понимает меня гораздо лучше, чем твой близнец.       — Я слышал от братца, что вы были рядом всю жизнь. Какие-то особые причины на это? — решил поинтересоваться Мия.       Приподняв одну бровь, Киёми ничего не говорил, пока один из хозяев апартаментов не сказал, что ему просто интересно и такое можно и не рассказывать. И что он ни в коем случае не делает это для брата. Так, в общем-то, и было. Осаму ни за что не рассказал бы какой-то секрет или что-то особо личное, что ему доверили. Вздохнув, Оми тихо произнес: «Мы можем выйти на балкон?».       Переместившись на улицу, он начал хлопать себя по карманам в поисках сигарет и заметил пачку на столике у себя на балконе. Он потянулся за ней, сильно паникуя, что это все нехорошо обернется, но все обошлось. Сигареты были у него, а зажигалка всегда была при себе. Осаму отошел немного в сторону, поскольку не хотел вдыхать большое количество табачного дыма. Конечно, отгородиться от этого вообще не получится.       — Я бы не хотел рассказывать полной истории, — пробормотал Киёми.       — Все хорошо, я и не прошу полную, — пожал плечами Саму. Как раз полную историю ему и хотелось услышать. Но даже по фрагментам, можно сложить два и два.       — Я с младенчества был рядом с Мотоей, несмотря на то, что наши родители общались не очень хорошо, — почти через каждое слово делая короткую затяжку, говорил Оми. — Потом и вовсе переехал к нему, не пересекаясь больше со своими родителями. Лет в тринадцать я начал сталкиваться с гермофобией, и Мотоя охранял меня от всех тех, кто мог бы посчитать это странным или неправильным. По сути, он отвернулся от всех друзей, которые у него когда-либо были только, чтобы защитить меня.       Сакуса усмехнулся, делая долгую затяжку и медленно выпуская пар струей, поднимая голову вверх. В его голове мелькали приятные воспоминания о детстве, когда все было сумасшедше легко, а все трудности казались невозможным будущим.       — Мы разъехались, когда выпустились из школы, — продолжил он говорить. — И сейчас живем неблизко. Но я благодарен ему за каждый ебучий день своей жизни.       — Ого… — выдохнул Осаму, который присел на металлический табурет. — Ты его сильно любишь, я прав?       — Ты даже не представляешь, насколько сильно.

***

      Несмотря на тяжелый рабочий день, на то, что он уже был дома, на очень сильное сонливое состояние, Комори вызвал такси, чтобы доехать до Сакусы и проследить, что с ним все хорошо. Он захватил с собой пачку абрикосового печенья, маленькую упаковку бекона и несколько баночек фасоли в томатной пасте. В дороге он попал в небольшую пробку и очень волновался, что за время, пока он едет, произойдет что-то очень плохое.       Когда же он копией ключей открыл дверь, то кузена нигде не было, а перед открытым холодильником в одной из кофт Оми стоял второй близнец Мия и ругался, что внутри нет ничего вкусного. Дверь напугала его, и он медленно повернул голову, уставившись на Мотою, который в удивлении уронил пакеты с едой на пол.       — Какого хрена ты тут делаешь?! — закричал Комори, быстро скидывая с себя верхнюю одежду и обувь. Он подошел к Тсуму вплотную, смотря на него снизу вверх. — И почему на тебе одежда Оми? Где мой двоюродный брат, ублюдок?       — Я сам не знаю, где он! — встревоженно и громко заговорил Мия. — Я уснул, пока он мне рассказывал дурацкие истории про мифологию, а потом понял, что моя одежда вся потная и противная. И вот я переоделся, захотел поесть, но Оми-оми нигде нет, так что пришлось бы готовить самому, но потом пришел ты! Кстати, у тебя есть что-нибудь вкусное?       Услышав момент про мифологию, Мотоя громко засмеялся, отходя от Атсуму. Он вернулся к пакету и поставил его на стол.       — Раз Оми нет, то можешь взять отсюда что-нибудь, — улыбнулся кузен. — Я и сам нередко выслушивал его мифологические истории. И тебе лучше снять его кофту. И не звать его «Оми-оми».       — Про последнее я знаю. Очень милое прозвище, я считаю, — пожал плечами Тсуму, рассматривая содержимое пакета. — Абрикосовое печенье? Такое вообще существует?       — Сам сегодня впервые такое увидел, — пожал плечами Комори. Он аккуратно вытащил все из пакета и протер все влажными салфетками. Мия уставился на это с нескрываемым удивлением. — Что?       — Ты тоже, это… Бактерий боишься? — пугливо спросил он, прижимая еще не почищенную упаковку печенья к себе.       — Нет, просто на будущее, чтобы Оми потом не беспокоился, — пожал плечами Мотоя. — Как ты вообще тут оказался?       — Пришел с цветами и комиксами, чтобы проверить, как дела… — робко ответил тот.       Кузен Сакусы сначала не поверил в то, что услышал, но после только громко рассмеялся, со всей силы хлопая Атсуму по спине. Мия надулся на минуту, но только тоже засмеялся со своей маленькой глупости. Они сделали чай и распаковали печенье. Мотоя сначала рассказывал всякие глупые истории и все, что вытворял Киёми до смерти родителей, которая не упоминалась.       Когда пошла вторая чашка чая, а от абрикосового печенья мало что осталось, они устроились на диване, решая вместе дождаться возвращения Сакусы. Они стали смотреть старую комедию, которую крутили по одному из телеканалов. Комедия была настолько глупой и абсурдной, что сам факт того, что у фильма такой жанр, делал все более смешным.       — Слушай, Комори, — начал говорить Тсуму, когда начались новости. — С чего вообще Оми-оми помешан на чистоте?       — Это не так легко объяснить, — постарался придумать отговорку Мотоя. Он легко улыбнулся, но в его голосе и глазах было волнение.       — Не волнуйся, у нас еще целый вечер, — заинтересованно произнес Атсуму. — Так что можешь объяснить и по-сложному.       Комори уставился в пол. По нему было видно, что говорить не хотелось, но ведь это хорошо, если у Сакусы появится новый друг. Он потряс головой и взглянул на Мию.       — Я никогда не думал, что с ним случится что-либо такое, — усмехнулся Мотоя. — И я иногда чувствую себя виноватым в его гермофобии. Это — то, что помогает ему держать себя в руках.       — Вот как, — протянул Атсуму, почесывая голову. Все гораздо сложнее, чем он подозревал. — И нет никаких шансов, что он сможет открыться мне?       — Тебе? — Комори вздохнул, вставая с дивана и направляясь к кухне, чтобы вымыть использованные чашки. — Не представляю, что он рассказывает все тебе.       — Но шанс же есть?       — На этот вопрос не я должен отвечать.       Дверь в апартаменты Сакусы приоткрылась, и на пороге показался сам хозяин, прощающийся с кем-то. Зайдя внутрь, он не самым лучшим взглядом осмотрел Атсуму в его одежде и удивленно посмотрел на моющего посуду Комори.       — Мотоя, что ты тут забыл?       — Приехал тебя проведать, а тут твой друг! — улыбнулся тот, выключая воду. Он подбежал к Киёми и крепко обнял его, абсолютно безразлично относясь к тому, что обратных объятий не было.       — Мы не друзья, — тихо произнес Сакуса, когда от него отошли. — Мия, твой брат сказал, что тебе лучше вернуться.       — Ты говорил с моим братом? — подскочил Тсуму, удивляясь. — И как он тебе?       Оми никак не ответил только осмотрел все, что стояло на столе. И немного улыбнулся, когда заметил пачку абрикосового печенья.       — Отдай мою кофту перед выходом, — только и сказал он, показывая рукой на входную дверь.       — Как же так, Оми-оми! — заныл Мия, невольно стягивая с себя одежду Киёми. — Она мне очень понравилась. Когда-нибудь ты просто обязан подарить мне такую же!       — Я подарю тебе полет с балкона, если ты не уйдешь сейчас же, — закатив глаза, ответил Оми, чувствуя руку Комори на своем плече.       — Атсуму, тебе правда стоит пойти, — более-менее дружелюбно поддержал кузена Мотоя. — Мы с тобой еще потом поговорим!       Недовольно пробурчав что-то себе под нос, Тсуму переоделся и ушел, хлопая дверью. Когда же он оказался у себя дома, недовольно сидя на диване, Осаму приземлился с ним рядом с заинтересованным и необычайно холодным выражением лица.