Golden Arrows

— Соник! — стрелой пронзил безмятежный сон ежа крик, — Проснись, прошу тебя! Синий еж с несколько раздраженным сопением приоткрыл заспанные глаза. Судя по окутанному тьмой лесу, озаренному лишь светом грустно проглядывавшей сквозь ветви деревьев луны, проспал он аж до самой ночи, что не сулило ничего хорошего, учитывая что одни в окружавшие Астусию леса не совались даже самые отъявленные искатели приключений на свою пятую точку. Последнее, что хотелось ежу сейчас — оказаться ужином какой-нибудь ночной твари, или, еще хуже, стать жертвой головорезов, частенько прятавшихся в этих дебрях. Поднявшись с земли и зябко поежившись от прохлады осенней ночи, еж с опаской взглянул в окружавшую их с Тейлзом чащу, что погружалась в кромешную темноту чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, точно пасть древнего чудовища. Именно в такие моменты успокаивающая, мирная тишина дневного леса представала в новом свете — тишиной зловещей, коварной, почти враждебной, прекрасным пристанищем для всей той чертовщины, что выползала из теней, не боясь ни печального, почти призрачного света луны, ни огней алых звезд. — Чего ты орешь? — несмотря на всю бурлившие в нем ярость и смятение, Соник вмиг перешел с возгласов на тихий, почти неслышный, шепот, — Черт, и угораздило же нас проваляться тут допоздна… — Вокруг нас ч-что-то ходит… — пробормотал лис, прижавшись от ужаса к ежу и указывая лапкой на непроницаемую стену тьмы, — Не знаю, что это такое, но оно почти рядом, нутром чую! Озадаченно хмыкнув, Соник прищуренным взглядом окинул окружающую их лесную темноту. На миг ему показалось, что рядом действительно мелькнул во мраке еле заметный силуэт какой-то высокой и сутулой фигуры, однако тотчас скрылся в лесу, не издав ни единого звука. Лишь рябь лунного света пробежала по кронам деревьев, точно по гребням волн, на миг вторгнувшись во владения вечной тьмы. Некоторое время в воздухе висела тишина, нарушаемая только сухим шорохом шагов лиса и редкими завываниями ветра (А ветра ли?) в верхушках могучих деревьев. — В чем дело? — спросил наконец Соник, — Что это было? Почему ты решил, что здесь что- то есть? — Клянусь обоими своими хвостами! — воскликнул Тейлз, — Просыпаюсь я, значит, а оно ко мне рукой тянется! Я от ужаса так закричал, что тебя разбудил, и этот тип тут же испарился. — «Испарился», говоришь? — переспросил Соник, насторожившись, — Может, это просто тень от листьев? Или ветер? — Сам ты ветер! — дрожащим голосом выпалил лисенок, — Я сам видел, как его иссохшая лапа прямо у меня под носом мелькнула! Где-то в зеленой вышине вновь раздался едва слышный, сиплый свист, на этот раз гораздо ближе. Соник поднял глаза, посмотрел на темный свод небес, словно затянутый плотной кисеей осенних облаков, и вдруг замер на месте. У него перехватило дыхание. Прямо над головой среди темных ветвей что-то мерцало, словно звезда, прорывающаяся сквозь облачный покров. Это мерцание приблизилось, и Соник различил длинные костлявые пальцы, с еле слышным шелестом ворошащие листву перед собой. Тягучий скрип листьев и встревоженные всхлипы лисенка, — да и все остальные звуки огромного лесного мира, — мгновенно смолкли, и наступила абсолютная тишина, будто самим своим существом тварь вытесняла все звуки, — даже сверчков, вспорхнувших с пней и испуганных приближением неизвестного существа, тоже словно смело ветром. Теперь Соник мог хорошо разглядеть неизвестного — он напоминал большого облезлого человека с густой черной щетиной и двумя горевшими подобно звездам глазами, нечеловеческим взглядом глядевших из черной пустоты, что заменяла ему голову. Огромные руки с непропорционально длинными суставчатыми пальцами, вцепившиеся в толстую ветку, казались руками скелета, а костлявое тело, казалось, вот-вот готово было развалиться на части. В общем, от жуткого обитателя леса исходила такая запредельная смертная угроза, что Соник не мог не трепетать в ужасе и восхищении перед его недоступной могучей силой, не снившейся даже самому сильному существу на Мобиусе. Этот ужас только усилился, когда человек- зверь, словно угадав мысли ежа, еще больше высунулся из своего зеленого укрытия и впервые улыбнулся — той самой страшной, зубастой улыбкой, от которой хотелось вжаться в землю, свернуться в клубок и молиться всем возможным богам на то, чтобы существо обошло его стороной. — Соник, очнись! — закричал Тейлз, — Ты что, не видишь что он навис над тобой как удав над кроликом?! Еж тотчас отвис, и человек- зверь, удовлетворенный впечатлением, вызванным его улыбкой, кажется, был даже рад такому стечению обстоятельств. Громко свистнув, он сделал шаг назад и спрыгнул с ветки на землю, шаткой походкой направившись к двум окаменевшим от ужаса путникам. Не дойдя до них каких-то двух-трех метров, он остановился, словно раздумывая, после чего с громким свистом протянул руку вперед, точно требуя с путников что-то. Из черной пустоты его лица клубами стремился холодный пар, а глаза на мгновение вспыхнули настолько ярко, что Сонику невольно стало не по себе. — Чего тебе надо? — крикнул Тейлз, еле сдерживая слезы, — Убирайся отсюда! Мой друг порвет тебя как тузик грелку, понял? Существо, казалось, не приняло во внимание ни единого слова, сказанного Тейлзом, и приблизилось еще на несколько шагов, при этом не спуская с мобианцев огни пустых, безжизненных глаз. Тейлз и Сонику показалось, что еще чуть- чуть, и они тоже увидят в этих глазах свою собственную смерть — и это будет, несомненно, самая ужасная смерть, которую можно было себе представить. У мобианцев вдруг возникла безумная, непреодолимая уверенность в том, что эта черная уродливая фигура не может быть чем- то иным, как воплощением самой хищной натуры ночного леса, намеренной поглотить во тьму все, что несло обжигающий ее гнилую душу свет, точно надеясь хоть как-то осветить тем самым непроглядный мрак внутри себя. — Тейлз, — не отрывая глаз от существа прошипел Соник, — Достань-ка тот камень, живо! — Боюсь, даже таким его мы подкупить не сможем, — прошептал Тейлз, но все-таки протянул руку к свисавшей с плеча сумке, и медленно вытащил оттуда мерцающую голубоватым огнем драгоценность. Тварь, точно по команде, с громким хрустом повернула голову в сторону лисенка, и желтые глаза-бойницы осветились алым огнем. Тейлз почувствовал, как сердце бешено заколотилось в груди, — Каков твой план? — Сейчас увидишь, — прошептал Соник, выхватив из рук лиса камень, — Эй, ты, морда лесная, посмотри на камень! Красивый, не правда ли? Существо с медленным, агонизирующим скрипом повернуло к Сонику голову, с раздраженным мычанием приоткрыло рот, показав впечатляющую акулью пасть, в которую можно было спокойно засунуть младенца, и уставилось на камень, хрипло, размеренно вдыхая и выдыхая зловонные пары, сочившиеся откуда-то из его бездонной глотки. В глазах его зажегся недобрый, жадный блеск, после чего тварь извернулась и с небывалой быстротой рванулась к Сонику, если точнее, к светившемуся камню, который еж по-хозяйски держал на вытянутой руке, маня существо все ближе и ближе. Когда исхудалый силуэт наконец оказался в считанном сантиметре от ежа, тот молниеносно отскочил в сторону, в мгновение ока оказавшись за спиной у разъяренного существа, отчаянно пытавшегося понять, куда столь резко пропал первый за многие сотни лун лучик настоящего, живого света в океане беспроглядной тьмы и боязливого сияния луны, неспособных утолить бесконечный голод твари. «Значит, оно и правда реагирует на свет, — подумал еж, — Видимо, блеск наших глаз и свет камня приманили его по наши души…» Соник услышал металлический скрежет — чудовище развернулось к нему и вновь понеслось на ежа, разгоняясь с каждым скачком. Еж был уверен, что успеет отскочить, и уже было готовился в очередной раз обвести не самого смышленого обитателя леса вокруг пальца, но вдруг почувствовал, что бежать не может — нога словно попала в какой- то твердый узел. Тихо проклиная про себя все живое, еж опустил глаза и к своему ужасу осознал, что одна из его ног намертво застряла в зарослях какого-то колючего растения, и невозможно даже пошевелить ею, чтобы освободиться. Черт, ну почему, почему именно в этот момент? И что теперь делать? И ведь это все, конец… Скрежет, хрип и жалобное, почти человеческое повизгивание тем временем приближались — существо явно не собиралось давать ежу время на передышку. В горле у Соника пересохло, и он открыл рот, чтобы крикнуть, но язык отказывался слушаться его, отчего еж смог лишь тихонько что-то пробормотать прежде чем голос его окончательно исчез в бездне страха. Поняв, что позвать на помощь, а уж тем более выбраться он не сможет, еж, преисполненный животными страхом и ненавистью, крепко сжал в руке камень, готовясь к неизбежному поцелую смерти. В последний момент перед тем, как когтистая лапа, тянувшаяся к нему, сжала его голову, Соник успел увидеть перед собой два горящих глаза и длинный красный язык, алым змеем тянувшийся откуда-то из пустоты. Соник в испуге прижал камень к груди и зажмурился, ожидая, что вот- вот острые зубы прорвут его шкуру, и тогда… — Что за…? Вспыхнув ярче обычного, драгоценный самоцвет вспыхнул ярким голубым светом, копьем света пронзившим окружающую темноту. Свет был настолько ярок, что даже нависший над ежом силуэт не удержался и с криком отшатнулся, боязливо закрывая огромные глаза иссохшими руками. Сам же еж внезапно почувствовал резкий прилив энергии, теплым потоком разливавшейся по его венам и наполнявшей все его тело подобно раскаленной магме. Казалось, будто живительный свет камня полностью вошел в него, освободив его не только от охватившего его ужаса, но и от колючих терновых оков, сжимавших его ногу. Не было ни боли, ни голода, ни страха смерти — один лишь свет надежды, лучезарным реквиемом зазвучавший в его ушах. Соник медленно открыл глаза и пристально устремил острый, точно лезвие бритвы взгляд красных очей прямиком в глаза чудовища, уже боязливо пятившегося назад, точно так же, как до этого пятился он сам. На лице монстра появился нескрываемый ужас, и он резко закрыл веки, словно пытаясь спрятаться от ослепительного сияния, направленного прямо в его очи. — Давай, давай, — игриво, почти по-издевательски произнес еж, — Ты ведь хотел свет, да? От существа в ответ прозвучал лишь тихий вой, словно оно в одночасье потеряло свой леденящий душу голос. Его тело покрылось многочисленными бисеринками пота, а когтистые ноги боязливо заскребли по стелившейся под ногами прелой листве. Изо всех сил пытаясь сохранить остатки мужества, это, видимо, одно из самых жутких созданий, встретившихся на их пути, поползло обратно в чащу, надеясь вновь исчезнуть в ласковых объятьях породившей его тьмы, из которой тот, словно летящий на огонь мотылек, все эти годы, нет, столетия пытался прорваться к свету. Соник презрительно улыбнулся, и его губы растянулись в узкой, как щель, ухмылке. — Иронично, что свет, за которым ты тянулся, в итоге погубил тебя, — сказал он, вертя в руках бирюзовый камень, — Обезумев в погоне за ним, ты, видно, совсем потерял тормоза, приятель. А, значит, пришло время расплачиваться за свое глупое желание. Бросившись вперед, Соник синей молнией врезался в тень, с не присущей ему яростью и жестокостью впившись в хлюпкую, холодную плоть. Раздался долгий мучительный вой, по которому Соник понял, что попал в цель — сквозь стальную хватку он почувствовал уже почти мертвую плоть, рассыпающуюся в прах. Но когда его пальцы разжались, на месте ночного ужаса не осталось ничего — лишь ветер и запах разложения остались там, где когда-то дрожал в предсмертных судорогах монстр лесов, ныне сведенный на нет бесконечным светом, сиявшим где-то в глубине души ежа. Стоило только последним всхлипам и завываниям существа затухнуть в порыве ночного ветра, как прежние звуки с новой силой наводнили лес, точно тот ожил вновь. Все вокруг пришло в движение, кипя и бурля, точно по глади озера пробежали гребни огромных волн, и лес наполнился звуками его жизни — шумами воды, шорохами сухих листьев, скрежетом старых веток, и далекими криками диких птиц. Горячая кровь, пульсировавшая в сердце ежа, стала остывать, и чувство ненависти, которое еще недавно пронизывало все его существо, несколько поутихло, в то время как глаза ежа медленно затухли, вновь сменив свой оттенок с кроваво-красного на изумрудно-зеленый. — Ха-ха, — прошептал он, выпуская из лап обломки своей мертвой жертвы, — А камень-то, оказывается, не так прост как кажется! — Да, Каспару за многое пояснить придется! — восхищенно произнес Тейлз, боязливой походкой приближаясь к ежу, — Мне кажется, всего его состояния не хватит, чтобы оплатить такое чудо! — Опять ты о деньгах заладил, — усмехнулся Соник, обернувшись в сторону горных склонов, — Еще даже до самого Каспара не добрался, а уже думаешь, как бы бедного старичка последних средств лишить! — Да, может ты прав, — сокрушенно вздохнул Тейлз, — И все же, хорошо ты разобрался с этой тварью! Просто «Бах» — и все, остался один лишь пух да прах! — Так-то ты прав, — протянул Соник, стряхивая с перчаток остатки черной пыли, — Но то что за нами в принципе увязались такие личности немного нервирует, не находишь? — Скорее всего, именно камень их так привлекает, — отметил Тейлз, — Видел бы ты, с каким влечением та тварь на него пялилась! Просто представь, что бы стало, заполучи бы она его, брр! — Уж точно ничего хорошего! — хохотнул Соник, — Именно поэтому нам было бы неплохо выбраться отсюда как можно быстрее, покуда на шумок не собрались еще такие же. В конце концов, не думаю, что я смогу повторить ту штуку с камнем во второй раз настолько же успешно! Тейлзу повторять второй раз явно не надо было — ведомый не то страхом, не то жадностью лисенок развернулся и потрусил по направлению к устремлявшемуся ввысь горному откосу, на самой вершине которого средь белых снежных шапок можно было едва-едва различить покосившуюся деревянную лачугу. Собравшись с силами, Соник последовал за ним, не выпуская из головы мысли о загадочном кристалле, сиявшем в его крепко сжатой руке. Вопросов становилось все больше, а вот ответы, увы, становились все менее правдоподобными… Придя немного в себя от пережитого страха, Соник почувствовал, что им овладела непонятная тоска, будто то самое темное прошлое, что, как казалось ему, исчезло на дне Озера Никогда, призрачным силуэтом возвращалось обратно, уже держа свою бледную руку у него на плече. Смутно вспоминая, что подобные ощущения он уже испытывал когда- то, Соник еще раз посмотрел на мерцающий камень, застывший в многозначном молчании между звездами. Ответ не приходил… Быть может, разгадка и правда крылась в темном, неизведанном прошлом, которое ежу еще лишь предстояло познать. Видимо, далеко не все было так просто предать забвению, как ему казалось на первый взгляд, и какие- то тайны, доселе сокрытые от пытливого взора, не хотели выпускать его из своих ледяных объятий…

***

Дверь в кондитерскую со скрипом приоткрылась, заставив прикорнувшего за стойкой Огюстуса подскочить от неожиданности Из темного проема вывалился закутанный в весьма нетипичный для путника красный пиджак и черные штаны рыжеволосый парень, окинувший ресторан мрачным взглядом. Было бы сложно определить его возраст — несмотря на то, что внешне он выглядел весьма молодо, в глазах его ощущался опыт и зрелость, несвойственные столь бурным годам жизни Пройдя по вылизанному до блеска деревянному полу, он уселся на стул, бросил рядом бесформенную сумку, из которой послышался металлический лязг и вынул из кармана небольшой золотистый приборчик, на крохотном экранчике которого беспрестанно мигали две ярко-зеленые точки. — Поздновато вы, — сонно произнес медведь, неуклюже поправляя фартук, — Небось, решили остановиться у моей кондитерской в перерыве между бесконечными странствиями? Если хотите, могу продать вам кофе по урезанной цене — в конце концов, кто, как не дядюшка Огюстус знает цену путешествиям! — Не отказался бы, — ответил гость, обернувшись, — И пирожное. Слыхал я, что в этих краях готовят поистине вкусную выпечку, господин Огюстус. Самое оно после долгих странствий на повозке да по осенним полям. Медведь кивнул и, сняв с подноса серебряное блюдо с пирожными, принялся накладывать их в плоскую серебряную мисочку. Потом придвинул к ней медный кофейник, чашку и блюдечко, вылизанные до блеска, медленно налил сливки в сливочник и, смешав сливки с кофе, аккуратно налил их в изящную чашку. Над фарфоровым сосудом поднялся легкий пар. Тяжело вздохнув и лениво окинув взглядом поднос, парень молчаливо принялся за пирожное. — Во имя человечества, — произнес он, прожевав, — как вы угадываете во мне джентльмена? Ведь я в этом городе первый раз. — Джентльмен джентльмена видит издалека, — ответил медведь. — Я вас сразу определил, едва вы вошли. У вас благородное лицо, кожа чистая, еще и глаза напрочь лишены той провинциальной простоты, что свойственна большинству здешних обитателей. — Вот как, значит, — закончив с пирожными, парень принялся за кофе, делая такие жадные глотки, что даже покраснел от усилия. — А что вас, собственно, занесло в наш непримечательный городок? — вежливо поинтересовался медведь. Допив последние остатки кофе, парень тяжело выдохнул и откинулся на спинку кресла. Медведю показалось, что тот очень устал. Его длинные пальцы в истертых кожаных перчатках все сильнее сжимали чашку. Глядя в потолок, парень молчал. Молчал и медведь. Так продолжалось несколько минут, пока вдруг незнакомец не нарушил поистине мертвую тишину, решив таки ответить на вопрос: — Судьба велела мне отправиться в бесконечную погоню за одним сокровищем, — сказал он и замолчал, словно давая понять, что рассказ окончен, — По его следам я и явился сюда, господин Огюстус. — Простите, но я по сокровищам не специализируюсь, — медведю отчего- то стало неловко, — Драгоценные рудники — это, простите, скорее Мистические Пещеры, нежели наш скромный Эмеральд Хилл. Хотя, был у нас один старый авантюрист, который в этом разбирался, но, с ним я бы связываться не советовал. Летучие мыши — народ своенравный, знаете ли. — «Летучие мыши», говорите? — парень загадочно ухмыльнулся, — Очень точно подмечено. Сам имел с ними постоянные проблемы — уж больно меркантильный народец, особенно по части драгоценных камней. — Ах, вы как никогда правы! — лицо медведя снова озарила широкая улыбка, — Поверить не могу, что всякие подростки-авантюристы до сих пор просят помощь у такого сброда! Сегодня, например, синий ежик… Лицо парня внезапно скосило, словно на него брызнула тонкая струйка ледяной воды, и Огюстус осекся на полуслове. Лицо гостя стало сосредоточенно- сосредоточенным, глаза напряженно впились в так и не высказанную медведем фразу. И не успел Огюстус сообразить, что происходит, как странная улыбка сменилась на его лице смущенной ухмылкой. — Забавно, забавно, — еле сдерживая бешеный поток эмоций произнес парень, — Обычно ежики, знаете, коричневые. Хотя, в долине цветов фиолетового лотоса встречаются экземпляры розового цвета, и даже темно-красного. — Надо же, — растерянно протянул Огюстус, — А я думал, что один только синий. Так вот, этот ежик отправился куда-то в горы. — Как интересно, — пробормотал сквозь зубы незнакомец, — Воистину, воистину… — Надеюсь что они в порядке, — ответил Огюстус, пытаясь хоть как- то исправить положение, — Уж лучше ночевать у вора и шпиона, чем быть зверски убитым той чертовщиной, что живет в горных лесах… Гость на мгновение замолк, словно прокручивая в голове услышанную информацию, а потом расплылся в широкой улыбке. — Ну, ну, — хмыкнул парень, — Насчет " зверски убитой чертовщиной» вы, конечно, преувеличиваете. Уверяю вас, сколько бы я не странствовал по этим лесам, ни разу я не встречал ничего, что могло бы заслужить таких эпитетов. Максимум, что я встречал на здешних склонах — один-два ослика, да несколько диких коз. И кстати о странствиях… Парень лениво зевнул и потянулся к своему рюкзаку. Встав, он закинул его на плечо и закинул за спину сумку, после чего перевел взгляд на Огюстуса: — У вас есть где переночевать? Я бы хотел немного отдохнуть перед дальней дорогой, господин Огюстус, — вежливо и с легкой насмешкой в голосе ответил незнакомец, — Все- таки с самого утра я только тем и занимаюсь, что без устали странствую по диким горам. Устаю ужасно. Кстати, позвольте представиться — Кейске. Можно просто Кей. — Вам несказанно повезло, господин Кейске, — хмыкнул Огюстус, — Одна из гостевых комнат моего особняка как раз пустует в это время года. Если хотите — можете остаться у меня, за небольшую плату, конечно… — «Плату»? Что-ж, без денег в этом мире и правда никуда, — с улыбкой ответил Кей, доставая из кармана связку колец, — Все равно, это очень трогательно — встретить столь благородных и великодушных людей на бескрайних просторах нашего скорбного мира… Увидев сумму оплаты, медведь чуть было не подавился от изумления — мало того, что сама связка была весьма впечатляющей, сами драгоценности были не золотыми, а кроваво-красными и с каким- то рубиновым мерцанием, что завышало их цену где-то раз в семь, если не во все десять. И откуда только у странника с забавным именем такое количество наличности? У всех остальных была просто кучка мелочи, и то — ее едва ли хватало на оплату одной ночи в стоявшем на окраине клоповнике. — Не привыкли видеть столько? — осторожно спросил Кейске, — Поверьте, не следует экономить на материальных благах, когда живешь под одной крышей с очень богатой и влиятельной семьей… …В конце концов, род Роботников всегда готов выплатить по счетам всем своим фаворитам…

***

Продолжение следует, ха-ха! Странствие к Каспару медленно, но верно подходит к концу, однако стоит ли то, что ждет героев в конце пути того? Что-ж, следующая глава, «Истина в Руке» даст все ответы!