Golden Arrows

— Эй, кто-нибудь дома? Стоило только ежу приоткрыть шаткую входную дверь, как ему в лицо ударил горячий поток ароматного дыма, от одного вдыхания которого уже начинала идти кругом голова. Сквозь сизую пелену, начавшую таять перед глазами, Сонику удалось разглядеть тускло освещенную, скудно обставленную прихожую, тоже окутанную сизоватой дымкой. На стене поблескивали подобно утренним звездам аккуратно развешенные амулеты — пожалуй, единственная чистая вещь во всем доме, а также поглядывали на незваных гостей портреты каких- то благородных и влиятельных господ, размалеванных в нарочито растянутые и преувеличенные выражения приторной радости, весьма плохо скрывавшей бурлящий под улыбчивой маской гнев. Одновременно с этим сквозь сизые облака пробивались слегка приглушенные, но все еще прекрасно различимые в меланхоличной тишины звуки граммофона, из последних сил терзавшего пластинку с какими-то попурри из старых маршей, что, в сочетании с хаотичной атмосферой самого дома, производили весьма забавное впечатление. В конце прихожей виднелась гостиная, обставленная дорогой и очень функциональной, но какой- то несколько устарелой мебелью. В одном углу находился небольшой стол для шахмат, а на дальнем от входа конце ковра, рядом с непонятно как уместившимся там громоздким граммофоном, стояло кресло. В нем, тихо что-то кряхтя, курила кальян старая, закутанная в шелковый халат с вышитыми на нем журавлями летучая мышь, заполняя весьма тесную комнатушку клубами густого едкого дыма, наполнявшего помещение неприятным сладковатым запахом. Почувствовав в комнате чье-то присутствие, мышь сонно повернула голову к путникам и прищурила свои подслеповатые глазенки, рассматривая их с подозрением и любопытством. Пронзительный взгляд хозяина дома был столь же въедливым и неприятным, как и наполнявший его жилище дым. Соник сразу же почувствовал к нему неприязнь, но постарался скрыть ее. В конце концов, каким бы скользким типом не был Каспар, иного способа узнать о загадочном камне получше вполне могло и не быть. — Господин Каспар, могу предположить? — заговорил Соник. Конечно, не на такой ноте стоило начинать диалог с бывалым вором, но слово — не воробей, как говорится. — Он самый, — Каспар с явным усилием наклонился вперед, пытаясь рассмотреть гостей получше. Если при виде Соника тот лишь лениво ухмыльнулся, то зыркнув в сторону Тейлза, крылан чуть не выронил мундштук изо рта. Лицо его озарила глупая и счастливая улыбка, после чего тот, согнувшись в три погибели, поднялся с кресла, все еще сохраняя на лице благоговейный восторг, — Праулер, сколько лет, сколько зим! Даже и не думал, что ты наконец-то перестанешь ковыряться в своих самолетиках и наконец навестишь своего старого друга! Ну, друг, по кальянчику? Жестом указав на стоявший в углу комнаты диванчик, изрядно изъеденный клопами и молью, Каспар, мыча себе под нос какую-то незамысловатую мелодию, плюхнулся обратно в кресло. — Я — его сын, вообще-то, — пробурчал Тейлз, усаживаясь на скрипучий диван, — Да и вообще, не настолько уж мы с отцом и похожи… — Ах, так ты Тейлз! — Каспар всплеснул руками, — А вымахал так, что от батьки не отличить! Не скажи бы ты мне — ни за что бы не отличил, вот честно! Лисенок усмехнулся. Вот уж действительно, он, хрупкий, еще и с раздвоенными хвостами, точно был как две капли воды похож на высокого, окончательно исхудавшего над чертежным станком отца, унаследовавшего от дедушки-волка суровые северные черты лица и слегка злодейский взгляд. Несмотря на это, однако, сам факт того, что хоть кто-то наконец смог увидеть в лисенке, пускай и по ошибке, по-настоящему взрослого человека, наполнил Тейлза детской гордостью. Это тебе не Соник, который при каждом удобном моменте указывает на еще не полностью сломавшийся голос и низенький рост! — Я вижу, ты с чем- то серьезным, — заметил Каспар, — Ну, выкладывай, не тяни. — Да так, просто по пути нас чуть не убили, — ответил Тейлз, понижая голос, — Даже не пойму, что это было. — Небось, опять лесные тени разбушевались, — мрачно предположил Каспар, — Летом, пока лес, находящийся под их покровительством, живет полной жизнью они еще ничего, но вот стоит только наступить осени, как они тотчас бросаются за всем, что только может дать им жизненную энергию. Сам все никак управы на них найти не могу — через орлов летать приходится, а они, проклятые, даже еще и кричать смеют! На меня! Меня! — сказал он несколько раз с интонацией полного отчаяния, но так и не договорил, лишь сделав еще одну яростную затяжку. — Не хочу прерывать ваш трогательный разговор, — встрял наконец Соник, — Но у нас есть вопросы и поважне- — Цыц! — Каспар сердито выпустил из усеянного желтушными клыками рта облачко дыма, — Кто ты вообще такой, чтобы лезть в нашу с Тейлзом беседу? Не твоего ума это дело! Молчать! Еж нахмурился и, скрестив руки на груди, обиженно насупился. Быть может, была хорошая причина, почему Каспар столь долго жил в изоляции от общества — его сварливости и неприязни к окружающим могла позавидовать любая старая дева, с которой ему лишь большее сходство придавал лишь запах кальяна, пронизывающий, казалось, всю сущность старого крылана. Как бы то ни было, его присутствие начинало серьезно тяготить Соника. — Что это вообще за охламон? — грозно спросил он, поворачиваясь к Тейлзу, — Один из твоих городских дружков, могу предположить? — Что-то вроде того, — согласился Тейлз, — В общем-то, не такой уж он и охламон. — Вздор, — отрезал Каспар, по-крысиному прищурившись, — Все ежи — те еще сорвиголовы, особенно в столь юном возрасте. Помяни мое слово — рано или поздно ваши приключения выйдут тебе боком, сынок. Уж я-то знаю, хе-хе — сам имел с одним дело пару десятков лет тому назад… Крылан тяжело вздохнул и закрыл глаза, словно и впрямь мог припомнить нечто такое, о чем ему стоило бы помолчать. Соник долго боролся с раздражением, ожидая, когда же Тейлз наконец подтолкнет сварливого старика на обсуждение того, ради чего они прошли сквозь все эти леса, но, увы, так и не дождался — именно в такие моменты излишняя учтивость и вежливость лисенка начинала действовать ему на нервы. Что-ж, если гора не идет к Магомеду, он сам к ней пойдет, верно? — Летучий, а, летучий, — вкрадчиво позвал Соник, и Каспар лениво приоткрыл глаз, — Слыхал я, ты сокровища любишь? — Смотря какие, — отозвался Каспар, — А ты что, подкупить меня собрался? — Да не, — Соник ухмыльнулся, — Такое никакие деньги не купят. От этих слов глаз крылана блеснул — видимо, Сонику все же удалось задеть его слабое место. Каспар задумался, потом глубоко вздохнул и опустил голову, пристально глядя в лицо мальчишке. Соник терпеливо ждал, чувствуя, что еще немного — и крылан наконец сломится, дав разговору возможность пойти в нужное русло. В конце концов, пару мгновений спустя, Каспар хмыкнул, поднял голову, скрестил крылья, чуть откинулся назад и сделал глубокий, чуть ли не театральный вздох. Пускай победа ежа и не была особо значительной, ее вполне было достаточно, чтобы как минимум разговорить несговорчивого охотника за сокровищами. — Я заинтересован, — ответил наконец Каспар, раздраженно вздохнув еще раз. Казалось, будто перед Соником предстал абсолютно другой персонаж — холодный, расчетливый, и напрочь лишенный той вальяжности и наглости, с которой он встретил путников всего несколько минут назад, — Нигде на всем Мобиусе вы не сможете найти того, кто разбирается в этих драгоценностях лучше, чем я. И я не собираюсь скрывать от вас, что в свое время имел с ними дело, хотя с годами мое чутье и слегка притупилось. Впрочем, не думаю, что ваша находка потребует столь подробного изучения. — Как знать, — хитро ответил Соник, стараясь, чтобы его ответ прозвучал как можно загадочнее, — Но во всяком случае, несомненно одно — ты в этом булыжнике явно увидишь гораздо больше, чем любой из нас. Соник же лишь хитро промолчал в ответ, загадочно вороша рукой в сумке, точно цирковой фокусник, готовящийся вынуть из шляпы кролика. Несколько секунд длилась напряженная пауза, после чего Соник с широкой ухмылкой на лице вытащил из сумки тускло светящийся бирюзовым камень, чей свет каким-то непонятным образом пульсировал в такт его внутренней жизни, то вспыхивая, то угасая вновь, точно самоцвет жил собственной жизнью. В центре камня тускло горел маленький белый огонек, похожий на светлячка, заблудившегося в лесной тьме. Соник протянул камень Каспару, однако крылан тотчас отдернулся назад, источая всем своим видом непередаваемый суеверный страх. — О-откуда у вас этот камень? — спросил он шепотом, закрыв лицо перепончатым крылом, словно опасаясь, что внутри камня сидит какое- нибудь зло, — Откуда у парочки городских детишек столь могущественная магическая драгоценность? — Магическая драгоценность? — переспросил Тейлз, — Вы, стало быть, знаете, что это такое? — Конечно знаю! — Каспар в ужасе огляделся по сторонам, словно уже уверенный, что за ними вот- вот из тьмы вынырнет кто-то, кого не следовало бы ждать в столь поздний час, — Теперь ясно, из-за чего на вас напала Лесная Тень! То, что вы держите в руке — источник вселенского могущества, почти равный силе самих богов! Соник и Тейлз переглянулись, не проронив ни слова. Казалось, будто все вокруг — и шум граммофона, и разглагольствования Каспара, и даже стук их сердец — все на мгновение остановилось, чтобы дать им возможность осмыслить смысл только что сказанных слов. Воздух вокруг точно еще сильнее сгустился и потемнел, придавая ситуации еще более зловещий оттенок. У Соника медленно поднялось из груди прерывистое дыхание, а глаза встретились с настолько же обомлевшими взглядами Тейлза и Каспара. Несколько секунд в воздухе висело совершенно беззвучное, но сильное и грозное напряжение. С трудом, пересилив себя, Тейлз наконец заговорил, нарушив всеобщее оцепенение: — Так вот почему Соник смог испепелить одним прикосновением ту тварь, — задумчиво произнес лисенок, все еще не полностью осознавая ситуацию, — И это — высшая магическая сила? — Не совсем, — покачал головой Каспар, — То, что у вас имеется сейчас — всего лишь малая часть той силы, которую, как утверждают древние, боги вложили в эти камни. Остальные камни все еще дремлют где-то в бездне и ждут своего часа, чтобы снова проснуться. — Вот оно как… — произнес Соник, вертя драгоценность в руках. Лицо его несколько омрачилось, словно вспомнив что- то очень неприятное, — Но тогда… -…Как он у тебя оказался? — закончил за него Тейлз, задумчиво наклонив голову набок, — Эх, Соник, вот если бы ты хоть что-то помнил… И кто же тебя сюда направил? Кто дал тебе этот странный, смертоносный дар? Соник бросил на него короткий взгляд, после чего быстро отвернулся. Что- то тревожное было в его глазах, нет, во всем его существе, и Тейлз понял, что разговор придется продолжать самому. Не дожидаясь просьбы, он ласково положил руку на плечо Соника. Тот вздрогнул и отдернул руку. Каспар же лишь бесстрастно следил за происходящим, не делая, однако, попыток вмешаться в разговор. Что- то жуткое было в его безжалостной апатии, леденящей душу аурой расходившейся от него. — Так вот оно что, — повторил Соник, — Боги сделали мне отличный подарочек, дав мне лишь один кусочек этой головоломки, только чтобы в итоге заставить меня забыть о ее существовании. Похоже, они решили поиграться со мной напоследок, дав мне этот несчастный кусочек… Что ж, выбора у меня нет. Еж прижал камень к груди и глубоко вздохнул, закрыв глаза. Его лицо вдруг стало совершенно спокойным и сосредоточенным. Он заговорил тихим и ровным голосом. Слова словно падали на невидимую подушку, и расстояние между ними было совсем небольшим. Речь Соника звучала легко и нежно, словно теплый ветерок обдувал его сердце: — Я соберу их все, во что бы то ни стало! Я не знаю, как это сделать, но обязательно узнаю! — Он зажмурился и с силой провел ладонями по лицу, — Даже если это будет стоить мне жизни, если я сгорю в пламени… Я покончу с тяжкой тьмой неизвестности! — Ишь как заговорил, — хмыкнул Каспар, когда Соник закончил свою речь. Он снова уселся в кресло и затянулся, глядя в окно, — Ты может и шпендик, но авантюрист в тебе узнается. Это точно. — Соник, а ты… — Тейлз пристально вгляделся в лицо друга, — Точно уверен в том, что мы должны это сделать? — Иначе быть не может, — сказал Соник, — Больше того, я уверен, что все это совершенно естественно. — В верном русле мыслишь, синька, — хмыкнул Каспар, — Все волшебные камни притягиваются друг к другу, словно магниты. Как бы ты ни старался скрываться от них, рано или поздно судьба все равно найдет тебя и ты, хочешь ли ты того или нет, придешь к ним. Или они придут к тебе — тут уже кому как повезет. — Чушь собачья! — вспылил Тейлз, — Моего лучшего друга чуть не убили за них, а вы считаете, что это судьба! — Как же ты похож на мать, — засмеялся Каспар, — Тебе так же хочется закрыть глаза и спрятать себя и других от этой дерьмовой реальности, как и когда-то хотелось ей, взять и все оставить как было. Но, увы, ты не в силах ничего изменить. Тейлз хотел было что-то сказать, но неожиданно Соник положил ему руку на плечо и покачал головой: — Знаешь, хвостик, а я и не ожидал от тебя такой ярости, — тихо произнес он, — Но, прости, она тебе все равно не поможет. Весь твой ужас перед будущим должен уйти в прошлое. Прошли те дни, когда ты прятался от реальности. Теперь, видимо, ни ты, ни я не сможем убежать… — Страшно… — глядя куда- то в сторону, проговорил Тейлз, — Ужасно… Я никогда не думал, что буду бояться смерти… — Рановато вам еще бояться, — сказал Каспар, — Все самое худшее еще даже не началось, а вы уже заскулили! — Мне нравится твой настрой, крылатый! — хмыкнул Соник, — Но куда нам держать путь дальше?  — А вот тут-то и начинаются проблемы, — сказал Каспар, — По большей части они в одних руках надолго не задерживаются, так что вам, скорее всего, придется обыскать весь Мобиус от его начала и до конца. Рано или поздно судьба все равно сведет нас вместе, и это будет не самое приятное событие в вашей жизни, особенно если вмешается Мраморное Царство… — Мраморное Царство? — нахмурившись, переспросил Тейлз, — С чего это вдруг людям понадобились эти камни? — С того же, что и много лет тому назад, — сказал Каспар, — Впрочем, об этом вам лучше не знать, мои милые друзья… Как бы то ни было, поиски займут у вас годы, если не десятки лет, так что… — Ты явно не понимаешь, с кем имеешь дело! — ухмыльнулся Соник, — Держу пари, что не пройдет и года, как я уже соберу их все! Их свет послужит путеводной звездой во мраке вечности! Даже если сам Мобиус встанет против меня… …Я буду сражаться до тех пор, пока мое сердце не загорится, как костер, и ярость не сожжет меня дотла!